скачать книгу бесплатно
– Да, Софья, чаем-то мы обеспечены, а работать я как буду? – едко спросил Егор, – Если сразу не дали, значит, отрубили надолго. Люба, что ты сидишь, метнись разузнай, мудаки эти сегодня свет включат вообще?
Любовь молча вышла.
– Четвёртый год дому, они всё ремонты свои не закончили, – сетовал Егор.
– Некоторые уже по второму разу начали, – заметила Вера, убирая в карман сотовый.
– И зачем ты сейчас телефон свой убрала? – спросил Егор, – Хоть что-то видно было.
– У меня батарейка разряжена, а мне телефон ещё нужен, – ответила Вера.
Софья достала из кармана свой телефон и подсветила экраном стол.
– Я ближе всех к чайнику, – Диана шагнула к термостату, – Давайте я осторожно чай всем налью, пока не остыл. Сдвигайте чашки на мой край.
– Мне – чай, Диана Сергеевна, – Софья придвинула чайную пару, – Кипятку до краёв налейте, пожалуйста, не люблю разбавлять.
– Ох, горячо, осторожно двигайте, Софья Михайловна, – Диана вернула на стол полную чашку.
– Мне тоже чай, – сказала Надежда Ивановна.
Диана начала наливать медсестре, как вернулась Любовь с электрическим фонариком:
– Ну что вы, Диана Сергеевна, зачем? – она поставила фонарик в центр стола, перехватила из рук Дианы чашку и подала Надежде Ивановне, – Садитесь, Диана Сергеевна, я сейчас сама всем налью. Сами, что будете пить?
– Чай, – Диана села.
С фонариком окружающее было видно сносно. Медсестра пригубила чай, Софья – тоже. Егор стал терзать крышку торта, с хрустом ломая пластик. Любовь подала чашку Диане и обратилась к Вере:
– Вы что будете пить, Вера Григорьевна?
Та надменно спросила:
– У вас кофе какое есть?
– Растворимый, – сказала Любовь.
– Название прочитайте, – капризно попросила Вера.
– Вера, пей чай, – сказал Егор, – Мне, Люба, кофе налей.
Вера подошла к столу, взяла у Любви банку кофе, повернулась к фонарику, рассмотрела этикетку и отставила банку:
– Мне лучше чай.
Любовь только что наполнила чашку мужа из термостата, и, перемешав ложкой кофе, подала Вере, продолжающей стоять, – Кофе, Вера Григорьевна, Егору Яковлевичу передайте, пожалуйста. А я вам пока чай налью.
По подсобке разнёсся аромат кофе. Вера обошла Егора со спины и картинно поставила чашку:
– Пейте, Егор Яковлевич, ваше так называемое кофе.
– Так называемый, – негромко сказала Любовь, поставила Вере чай и тоже села.
– Любовь Романовна! – воскликнула Надежда Ивановна.
– Что? – Любовь вздрогнула, удивлённо взглянув на медсестру.
– А себе-то чайку налить позабыла? – добродушно заметила медсестра.
– Да? – Любовь рассеянно осмотрелась и поднялась со своей чашкой, – И вправду, что это я?
– Люба, да ты не спеши. Монахини те ведь, раз в день только едят, – посмеивался Егор, – Да и то по великим праздникам.
Вера рассмеялась. Надежда Ивановна смерила её неодобрительным взором.
– А я пока торт разделаю, – одолев крышку торта, Егор стал делить коржи ложкой. Он переложил себе на тарелку кусок чуть меньше половины торта, – Кто-нибудь будет?
– Мне после двенадцати сладкое нельзя, – ответила Софья.
– Диана Сергеевна? – Егор разломал остаток торта пополам и предложил ей. Смерив взглядом размер куска, Диана, аппетит у которой почему-то пропал, сказала:
– Спасибо, не надо. Может, попозже.
– Мне положите, Егор Яковлевич, – попросила Вера жеманно.
Егор оставил кусок торта в коробке, облизал ложку и отправил в рот весомую часть со своей тарелки:
– Ты, Вера Григорьевна, помнится, всех нас уверяла, что сидишь на диете, на строгой. Любаша, я знаю, торты не особо жалует, а я, пожалуй, одолею кусочек.
Вера снова встала, обошла стол, и, встав прямо за спиной Егора, потянулась к торту. Не переставая жевать, Егор вжался затылком в её объёмистый бюст, приговаривая:
– Вера Григорьевна, тебе надо на пациентов вот так вот ложиться. Все твои будут.
– Знаю, – самодовольно заметила та, пытаясь удержать отделённый кусок торта, который почему-то всё время падал с лопаточки, – Что поделать, Егор Яковлевич, если некоторых природа щедро наградила не только умом, но и телом.
– Да уж, – вступила Надежда Ивановна, – Руки только у этих некоторых, похоже, не из того места, откуда у всех, растут. А из того, откуда у нормальных людей ноги обычно.
Вера смогла-таки переложить торт на свою тарелку, выпрямилась и гордо ответила:
– У меня, Надежда Ивановна, руки из самого, что ни на есть, правильного места растут. И ноги, кстати, тоже.
– А я разве сказала, что из неправильного? – медсестра осуждающе смотрела, пока Вера неторопливо возвращалась на место, – У вас, Вера Григорьевна, что ноги, что руки из одного и того же очень правильного места растут. С головой вместе.
– Что со светом, Любаша? Ты так и не сказала, – напомнил Егор.
Любовь очнулась от дум:
– А? Аварии нет никакой. Кто-то из жильцов отключил, вероятнее всего. А вы что, женщины, торта не взяли? – изумилась она и заметила, что муж уже съел половину, – Егор, ты хоть запей.
Егор только помотал головой, отправив в полный ещё рот очередной сладкий кусок.
– Слушайте, а я только сейчас сообразила, до чего здорово вы придумали, Любовь Романовна, – восхитилась Софья, – Получается, сегодня именины и у меня, и у вас, и у Веры Григорьевны с Надеждой Ивановной. Праздник Вера, Надежда, Любовь и мать их Софья. Правда, удивительно? Диана Сергеевна только с Егором Яковлевичем получаются лишние.
– Слыхала, Диана Сергеевна? – подхватил Егор, – Мы с тобой получаемся лишние. Может, пойдёмте отсюда?
– У тебя пациент на три, – Вера резанула ложкой свой торт.
– Тарелку не изломай, – заметила ей Надежда Ивановна.
– Егор, ты б хоть запил, – сказала Любовь, наблюдая, как муж выскребает остатки торта из коробки себе на тарелку.
– Ты, Любовь, – Егор отпил кофе, – В зарплату у всех за торт не забудь вычти.
– Вычту, – Любовь засмотрелась своим отражением под чайной плёнкой, – Женщины, а какие ещё праздники церковные намечаются, кто-нибудь знает?
– Люба, ты только меня поклоны бить не заставляй, – Егор засмеялся, – А то чую, до этого скоро дойдёт.
– В октябре только один праздник большой – Покров. Через две недели наступит, – сообщила Надежда Ивановна.
– Давайте, его также отметим, – взволнованно предложила Любовь.
– В октябре больше нет, к сожалению. Вот в сентябре много было, – делилась Надежда Ивановна, – Рождество Богородицы. Воздвижение креста Господня.
– В октябре ещё один праздник божественный есть, – заявила Вера, – И тоже великий.
– Нет в октябре больше великих, – медсестра вспыхнула.
– Ага, нету, – Вера ухмыльнулась, – Хэллоуин, не хотите? День всех святых, между прочим.
– Тьфу ты, басурманка нерусская, – отозвалась Надежда Ивановна в сердцах.
– Это надо ещё посмотреть, кто здесь нерусский, – ответила Вера.
– Интересно, когда свет дадут? – спросила Диана.
– Диана Сергеевна, – обратилась Вера насмешливо, – А вам свет зачем? Неужто работать собрались, когда вас только что вежливо так попросили? Я всех ваших приму, так что можете уже идти собираться домой. И, кстати, больше не появляться.
– Может всё же начальство будет решать, кто, когда и куда пойдёт? – тихо осведомилась Любовь и строго добавила, – Егор?
Все удивлённо посмотрели на неё. Любовь никогда не повышала голос ни на кого, а уж тем более на мужа, и тем более при подчинённых. Егор жене не возразил и сказал, шумно прихлёбывая кофе:
– Да, Вера Григорьевна. Не лезь не в свои дела. Мы с Дианой Сергеевной сейчас посидим покумекаем, остаётся она или нет, – он поставил пустой стакан.
– Софья, берите мой сотовый в кабинете и переносите назначенных на три пациентов. Дальше посмотрим, – сказала Любовь, вставая из-за стола, – Надежда Ивановна, полгода стерилизационные журналы не заполнялись, надо доделать.
– Любовь Романовна, – спросила Надежда Ивановна, – Можно мне с вами в директорский кабинет? Там заполнять. С этой стороны в кабинетах из-за кустов ничего не видно, у вас хоть от улицы свет.
– Идёмте. Можно будет ещё свечки ароматические зажечь, – Любовь обратилась к Вере, – А вы, Вера Григорьевна, при свете фонарика приберитесь здесь, чашки помойте и можете тоже в кабинет приходить.
– Вот ещё, – фыркнула та, – С чего это доктор обязан посуду мыть, когда вокруг полно неквалифицированной рабсилы?
– Я вымою, Любовь Романовна, – сказала Надежда Ивановна.
– Не надо, Надежда Ивановна, – вступила Диана, – Я помою. Вам в журналах вот сколько писать, а меня всё равно увольняют.
– Не бегите вперёд паровоза, Диана Сергеевна, – отозвался Егор, – Ладно, свободны все, кроме Дианы Сергеевны. Мне с ней поговорить нужно.
Все, кроме Веры, вышли. Вера, со стуком стала переставлять чашки в раковину.
– Вера Григорьевна, я, кажется вам тоже сказал, выйти. Или вас это не касается? – спросил Егор.
– Мне жена ваша посуду велела помыть, – Вера открыла воду на полную мощность.
– Вера, – прикрикнул Егор, – Иди, я сказал. Позже вымоешь.
Оставив включённым кран, Вера вышла. Егор качнулся на стуле и сказал:
– Кофейку бы сейчас горячего. Только несладкого.
Диана встала, закрыла хлеставшую воду и проверила рукой термостат:
– Можно налить. Кипяток ещё не остыл.
Егор, молча, подвинул к ней свою чашку. Она подала ему кофе, размышляя, что же он может ей сказать. Не могла же она ещё раз в нём ошибиться, и он увольнять её не собирался? Как специалист – Егор был талантлив. Если бы не нападки в её сторону на собрании, она и не подумала бы увольняться. Диане понравилось работать в его клинике. У неё появился интерес к работе и желание профессионального роста, которые она утратила, работая в клинике Пыжиковых. Прежние хозяева экономили не только на медперсонале, но и на материалах. Здесь же стоял стоматологический микроскоп, который Егор, первым в городе, купил и освоил. Микроскоп открывал для Дианы в профессии новый мир, который позволял ей не думать о прошлом, об упущенном призрачном счастье.
После поездки в санаторий весной, которую ей устроил Дмитрий, Диана месяц жила в предвкушении счастья. Каждый день она верила, что вот сегодня любимый мужчина появится и выполнит обещанное. А в одно утро проснулась и поняла, что ждёт напрасно. Осознав это, Диана решила, что смысла вставать с постели и что-то делать вообще нет. У неё ничего не болело, она даже питалась. Добродушная домработница приняла её апатию за недуг и заботливо кормила Диану прямо в кровати несколько дней. Потом заподозрив, что Диана ничем не болеет, нажаловалась Олегу. Ну, а уж Олег сначала добился того, что Диана встала с кровати, а потом убедил вернуться в профессию.
Так что, попав в клинику Егора, Диана готова была всё своё свободное время посвятить освоению новых навыков и обучению, чтобы забыть Дмитрия. Как он однажды сказал? «Ты – моё солнце». Диана запомнила эти слова навсегда. В тот вечер они сидели в обнимку на песке возле озера санатория и смотрели, как по воде убегали от берега закатные рыжие отблески. А когда солнце скрылось совсем, Дмитрий шепнул ей на ухо: «Ты – моё солнце». Неужели можно лгать так?
– Ну что, Диана Сергеевна, вы действительно хотите у меня работать? – Егор отпил кофе.
Диана с трудом очнулась от дум и кивнула, пытаясь прогнать возникший в уме образ любимого. Образ растаял. Но Диана явственно вспомнила холодок ветерка над водой, тепло от костра и жар нежных объятий.
– Для этого вам нужно освоить, в первую очередь, микроскоп, – начал поучать директор, – Микроскоп в нашем деле – технология будущего. Я реально могу вам в этом помочь. Не знаю, в курсе ли вы, но в Москве уже не осталось клиник без этого чуда техники. Чего не скажешь пока о нашей губернской столице. Готовы вы сесть на микроскоп?
Диана снова кивнула. Полумрак комнаты мешал ей прислушаться к тому, что говорил главный, но она была рада, что Егор не видит, как от нахлынувших чувств её лицо запылало. Перед глазами стоял Дмитрий. Точнее их ночь в санатории. Их последняя ночь.
Егор снова отпил:
– Не мне вам рассказывать, сколько стоят одни только лекции Ильи Мера, Болячина. Или практический курс Миши Соломонова на эту тему. У меня есть все видеоматериалы, которые вам предстоит изучить, чтобы преуспеть в отработке практических навыков. И я предлагаю вам все эти знания и свою практическую помощь абсолютно бесплатно, – Егор и так говорил всё это медленно, а сейчас к тому же выдержал паузу, смотря на Диану, – Так что теперь только от вас зависит, согласитесь ли вы принять эту мою безвозмездную, так сказать, помощь.
– Соглашусь, почему нет? – сказала Диана, как заподозрила подвох, – Простите, а что именно я должна сделать?
– Ну, – Егор откинулся на спинку стула и стал покачиваться, приговаривая, – Камеры клиники вырубаются в восемь. Ничто не мешает вам задержаться сегодня подольше, – он замолчал, продолжая буравить Диану взглядом.
Осознание того, что этот долговязый и нескладный человек, в бороде которого застряли крошки от торта, возможно, прямо сейчас примеряет на неё одну из ролей своих грязных фантазий, вернуло Диану в реальность. Она смотрела на директора, соображая, может, она отвлеклась в своих мыслях и неверно истолковала услышанное:
– В смысле?
