Записки старого капитана

скачать книгу бесплатно


Первый день и первая ночь в тюрьме – самое страшное, ломаются судьбы. Чтобы было неудобно спать, изломал подобие подушки, чтобы о себе напоминала, весь собрался, жду. Что ночью, что днем, постоянно горит свет, чтобы вертухай мог следить. От коек тень, можно сказать, полумрак. Мелькнула тень, и к глазу приставили наточенную ложку (алюминиевую ложку точат о железную койку, и она приобретает функцию ножа) и тянут в уголок. Я поддался, перехвати руку с ложкой и пальцы резко воткнул в два глаза, и – ребром по кадыку. Оно аж захлебнулось в крике от боли и тут же рухнуло на пол, ложку я забрал. Местный главарь видел, глядя в их сторону, только покачал головой. Сколько их – не знаю, трое было внизу, они студента неспеша насиловали, трое делали тату, осталось пятеро. Ночь прошла. Утром подошел к главарю, и спокойно с ленцой ему говорю: «Если что сделаете со мной – всех по одному убью, срока давности не будет. На воле у меня будут проблемы. Один уже отдыхает. Спасибо, что меня выслушал». Подошел к своему месту, лег и заснул. Прошел день, второй, третий – никого никуда не вызывают, думаю, ждут, когда синяки и гематомы пройдут, эти сволочи на этом руку набили. Я потребовал врача и адвоката, левая нога сильно болит, гематома не сходит. На пятый день вызвали на допрос к следователю. Он сильно на меня давил, я потребовал адвоката и врача, со следователем не разговаривал. Дело было фактически сфабриковано, требовалась моя подпись, и все присматривался ко мне, сошли ли синяки, или еще подождать. Опять ждать. В тюрьме существовала особенность – когда человека вели на суд, то народ его более-менее одевал, вот такое поветрие. Я был неплохо одет, так что на мне сейчас ничего своего не было, из хорошо одетого превратился в бомжа с чужого плеча.

Все это время сидел и думал, что дальше. На флот, кем? Дальше волнолома не пустят, роста не будет. В армию – судимость, возможно, не возьмут. Так КУДА? Главное – выйти отсюда с наименьшими потерями, а там посмотрим. Жаль, ох как жаль, маму и папу подвел, исправлю. Следак, сказал, есть общественный защитник и платный адвокат. По глупости: «А что лучше, не подскажешь?». Попросил платную встречу и встретился с соплячкой, только закончила юрфак, и туда же, платная, продажная стала.

Со мной в тюрьме определились, перевели в другую четырехместную камеру. Там все повторилось – на слабо, и сильно, от души избил вертлявого, в татуировках, мужика лет сорока. Сильно избил за притязание на мое молодое тело. А он в этой хате главный и не первый раз тянет. Зверь видит другого зверя. Меня скрутили и – в карцер, этот малеванный помощи у вертухаев попросил. Очень не приспособлено место, чтобы там жить: сильно холодно, почти не кормят, и без сна здесь провел пять дней. И изза кого – за уголовника! После карцера – в старую камеру к старым «друзьям». Зашел – все по-старому, к народу – «Вы с ним, или каждый сам по себе?» – и ухмыляюсь. Взял курево того разрисованного, «огонек дай», а тот протянул зажигалку. Прикурил, ее – в карман, никто не вякнул. Адвокату написал заявление на врача, чтобы осмотрел. Описал все, как было, с действующими лицами, не забыл про официантку Тамару, может, она не соврет, как мы вели себя и сколько выпили, все важно, мелочей нет. Господи, какая она бездарь! Великое самомнение, и больше ничего, по блату, наверное, училась, будет ли для меня толк? Для того, чтобы убедиться, нормальный ли я, надо пройти психиатрическую экспертизу, так сказала адвокатша, Мария Гавриловна. Вместе с нарядом повезли меня за моими вещами на железнодорожный вокзал, в камеру хранения. Сказал: «Мария Гавриловна, сделайте опись моих вещей и документов, а то эти суки украдут. А так – не посмеют». Хотя?

Рано утром – руки за спину, повели во двор и – в «столыпин» (спец.транспорт по перевозке заключенных, с двумя отсеками). В первом отсеке уже сидело восемнадцать человек, нас четверых – в другой отсек. Закрыли, поехали. Ехали долго, куда – и сейчас не знаю. На повороте что-то стрельнуло, сильный хлопок, машина начала заваливаться, грохнулась на бок и скатилась в кювет. И тишина. Почему-то загорелась кабина. Водитель получил серьезную травму, его вытащили, оказали медицинскую помощь, место падения быстро оцепили. Проезжающие машины останавливались, мужики с огнетушителями – к горящей машине, тушить, но их не подпускают. Огонь быстро распространялся, мы в заднем отсеке почувствовали запах дыма. Поняли – горит машина, а тушат ли? Машина горит, люди с огнетушителями стоят, их не пускают, а ЭТИ стоят, скоты, и зорко смотрят, как горит, и слушают крики о помощи, задыхающихся и сгорающих заживо.

Это слышал и я, только к этому прибавить запах жаренного человеческого мяса. Дверь не пытались вскрыть. Я пописал на рубашку и прижал к носу, чтобы сразу не задохнуться. В голове – так глупо, все, ты следующий. За что? Это нельзя описать, надо быть здесь, каждой клеткой ощущать и чувствовать тот ужас, что тебя ждет. Я задыхался, цеплялся за жизнь, сознание еще теплилось. Рядом мужика била судорога, и он затих…

На меня упала искра, мне не было больно, она горела на мне, я еще жив. Резали дверь. Резали военные. Проезжали мимо, оттеснили легавых с их офицером и вскрыли дверь. До нас троих успели, до восемнадцати – нет. Видя, что произошло, военный офицер от всей души врезал легавому по роже, со словами: «Сволочь, тебя здесь закопать надо! Убийца».

Появилась первая седина. Меня, как куль, вытянули из камеры, положили на землю. Господи, как вкусно пахнет земля! Мужчина, что меня вытащил: «Тебе повезло, парень». «Я знаю, спасибо».

Когда машина загорелась, кругом решетки и никак…

Когда горят в отсеке рядом,

И видишь ты, как там горят, А в том отсеке – восемнадцать, А в этом – четверо всего.

И запах мяса, крик и ужас,

Что не спасут… Что, как и те… Но и тогда не дрейфил я, Я знал, что я приду к тебе.

Терял от дыма я сознанье,

И все же верил – нет, не все,

Когда искра от автогена

Прошила корпус, я вздохнул,

Когда под дулом автомата

Загнали снова в воронок, Но и тогда не дрейфил я, Я знал, что я приду к тебе.        Был невиновен я, и оправдали, Но слишком много времени ушло. Но я спешил к тебе, родная, Я как дурак к тебе спешил.

Хотя я знал, что болен и без денег, Хотя не помогла ты мне тогда,

А дома ты совсем меня не ждала. Но и тогда не дрейфил я, Я знал, что я верну тебя.

Когда нас бросило на берег,

И корпус от камней трещал,

Когда мы ночью SOS давали,

Спасали судно и себя,

Когда тонул за борт упавший,

Теряя силы, моряка держал…

Но и тогда не дрейфил я,

Я знал, что я приду к тебе

Я спас себя и моряка в придачу, Я выплыл, спасся для тебя.

И я спешил к тебе, родная,

Я как дурак к тебе спешил

А ты меня совсем не ждала,

Ты снова предала меня,

Но и тогда не дрейфил я, Я знал, что я верну тебя.

Ты часто, улыбаясь, говорила,

Что некрасив и болен я,

И как ты хороша, здорова и красива,

Но ты ошиблась, милая моя,

Прошло то время, когда я

Прощал тебя и слепо верил Но и сейчас не верю я, Что я тебе совсем не нужен.

Прошли года, старели мы,

И головы покрыты снегом,

Морщины появились на лице

Как ни проси, я не приду к тебе Я слишком многое тебе отдал,

Здесь море мне винить нельзя.

Тогда ушел я от тебя, Но и сейчас я все же верю, Что будет счастье для меня.

Своим упорством и трудом

Добился я успеха,

Имею лавры и чины,

Хотя смертельно болен,

Но встретил человека я, И сразу ей поверил

Я знаю, не оставишь ты меня,

На все пойдешь, тебя я знаю,

Но поздно, не вернешь меня, Я сердце отдал той девчонке, я полюбил и верю ей. Я отдал ей всего себя,

Хоть некрасив и болен,

Но любит все-таки меня

Я знаю не оставишь ты меня,

На все пойдешь, тебя я знаю…

Фильм был – во время войны, конец войны, женщины из СС вели женщин и их детей в другой лагерь, по пути на ночь загнали в амбар, закрыли на ночь, выставили охрану. Прилетели англичане и начали бомбить по площадям, попали и в амбар, он загорелся. Чтобы спасти женщин и детей – открой, выпусти, перегони в другое место. Для них они не были людьми, ненужный балласт. А вдруг разбегутся, инструкция. Все триста невинных душ сгорели. После войны нашли этих охранниц и судили, получили по двадцать лет за злодейство, за триста невинных душ. Чем же славная милиция отличается от извергов войны СС? СКАЖУ – НИЧЕМ!!! Я так понимаю, этого офицера не судили, он рос по службе и сейчас на заслуженном отдыхе, на пенсии, хорошей пенсии. Этот выродок среди нас,

ПОЧЕМУ?

Подошел ублюдок в офицерской форме, пнул меня ногой, попал в больное бедро, адская боль. «Бегом в машину, время пошло». Нас загнали в следующий воронок и повезли на экспертизу. Остальные остались на дороге, в кювете, у всех были маленькие статьи – хулиганы, пьяницы, карманники, одна мелочь, за что так распорядилась судьба? Мы все-таки попали на прием к психиатрам. Среди нас только один мужичок все время шептал чтото и посмеивался, видимо, не вынес этого. Врачи в годах, с сединой, женщина и мужчина, мне задавали вопросы, показывали какие-то картинки. Я на них смотрю и думаю – не больные ли вы? Может, вас запугали, или до костей циники, и все равно, с каких рук деньги получать? А эти – расходный материал. Я им: «Может хватит? Вы же знаете, через что мы прошли. И есть ли у вас мужество ответить мне, как бы вы поступили, зная, что всех могли спасти, но не стали, упиваясь криками о помощи этих… Сознательно убивали людей, прекрасно зная, что ничего за это быдлу не будет. Вы не тех проверяете, палачей проверяйте. Мы в живых остались случайно».