скачать книгу бесплатно
– И не нужно. Тебе не понравится, – весело ответил он.
– Теперь буду знать, что утром здороваюсь с Германом, могущественным городским рантье. – Она комично округлила глаза.
– Вот именно. Рад быть полезным. Если у тебя всё, то я, пожалуй, пойду – приносить людям пользу, – хохотнул он, направившись к двери.
– Иди, иди, фигляр! – Кинула она ему вслед.
– Фельдъегерь, не путай! – Не остался он в долгу.
Когда Яков ушёл, Майя, вертя на языке имя «Герман», склоняя его во всех возможных вариантах, подумала, что оно слишком мягкое для такого мощного человека.
Москва. 18:14. Сентябрь, 30, Понедельник
Южная башня.
Звонок стационарного телефона прервал изучение Германом проекта реконструкции:
– Да?
– За Вами пришли, – раздался строгий голос Валеры на другом конце провода.
– Пусть войдут. Я готов, – откликнулся он.
Герман улыбнулся. Эта древняя шутка возвещала о приходе его друга. Её придумала Валера, когда узнала, что его товарищ – Макар Михайлович Кандауров работает в Следственном комитете, в звании полковника юстиции.
Бенефициар отложил проект в сторону и поднялся ему навстречу.
– Приветствую! – улыбнулся Герман, пожимая руку Макара.
– И тебе не болеть, – ответствовал тот, хлопнув Германа по плечу.
Макар, он же Юст, как прозвал его Герман после поступления в юридический институт, подошёл к окну. Ему было чуть за сорок, он был мужчиной крепкого телосложения, с развитой мускулатурой, энергичным, бодрым. Они были знакомы с Германом с детства, с тех времён, когда шпана ещё заводила знакомство во дворах, меняясь фантиками от жвачки «Турбо», играя в «квадрат», лазая по помойкам, пробуя на вкус гудрон и жжёную спичечную серу. Они прыгали с крыш гаражей в снег, катали ртутные шарики, а затем, повзрослев, распивали спиртное в подъездах и подвалах. Укрепив дружбу совместными воровскими вылазками за «головами» магнитол и продавая их скупщикам на радиотехнических рынках, они делились сигаретами и мечтами стать в будущем богатыми и влиятельными людьми. Несмотря на то, что дороги их пошли в разном направлении, дружбу они сохранили, хотя встречались и нечасто.
– Как дети, как сам? – спросил Макар, повернувшись к другу.
– Хорошо, спасибо. Ева в Петербурге, учится на дизайнера, Яков здесь, в Москве, устроился на работу, перешёл на второй курс. Вот съехал от меня месяца три назад, отдельно теперь живёт.
Макар всмотрелся в лицо друга:
– Ну, это-то понятно. А ты? Живёшь? Или выживаешь?
– Да, я нормально. Привыкаю. У тебя какие новости? Чем обязан личному визиту?
И не дав Юсту ответить, подняв бровь, спросил:
– Кофе, чай? Может, ужин заказать? Какие планы на вечер?
Макар бросил взгляд на часы:
– Поужинал бы, да. И пригубил бы. Есть у тебя?
– Найдём.
Сделав звонок Валере, Герман встал рядом с другом у окна.
– Я приехал насчёт Новикова, ты просил разузнать о нём. – Макар, помолчав немного, продолжил:
– Сразу скажу: он не родственник твоей бывшей.Но, есть моменты, – Юст прервался, услышав, как открывается дверь кабинета. Вошла Валера, неся поднос с виски в хрустальном графине, два широких низких стакана, вазочку со льдом и хромированными щипцами. Поставив свою ношу на стол, она проговорила:
– Ужин заказала, привезут через полчаса. Охрана в курсе, пропустит к Вам, предварительно с поста позвонят на городской телефон. Приятного аппетита! Всё, ушла.
– Спасибо, дорогая Валера, но своим уходом Вы разбиваете мне сердце! – Подмигнул ей Юст.
– Льстец! – Махнула рукой смущенная ассистент, закрывая за собой дверь.
Они расселись по креслам, повернувшись к окну с бокалами в руках.
Герман посмотрел на друга. Его всегда удивляло, как он, с такой-то причёской, может работать в органах правопорядка. Полковник был обладателем объемной шевелюры, спускавшейся до самых плеч крупными волнами. Обычно он, освобождая лицо, стягивал их в небольшой хвост на затылке, оставляя свободной часть, растущую на задней части головы. Головы, в которой пряталась уникальная память. Юст легко вникал, запоминал и цитировал по памяти законодательные акты, кодексы, стандарты, методические рекомендации и прочие нормативные документы, написанные трудночитаемым канцелярским стилем.
– Так что же там с Новиковым? – напомнил Герман.
– Компания, которой ты интересуешься – «Новиком», действительно вышла на рынок недавно. Учредитель и генеральный директор её Новиков Пётр Миронович, сын Спасского Мирона Павловича. Он взял фамилию матери. Родство своё они напоказ не выставляют. Мы как-то проверяли деятельность холдинга, принадлежащего Спасскому, поэтому мне все эти связи известны. Говорят, сейчас отец практически отошёл от дел, но младшему видимо бизнес не отдал, там целый рой управляющих главенствует. Видимо, Новиков сам решил пробиваться, не знаю. Проект крупный планируешь с ним?
– Да нет, небольшой. Пару лет назад я купил через свою компанию долгострой у города, на аукционе, для целевого строительства – нам нужен волонтерский центр для фонда «Астрея». Первый этаж планируем отдать под коммерческие площади, чтобы хоть немного затраты окупить. Небольшой участок земли, залитый, но уже потрескавшийся фундамент, один этаж. Но район хороший и метро рядом. Пока проекты, пока согласования, разрешения на строительство, вот только недавно конкурс объявили. Проект не масштабный – три этажа всего, цена небольшая, сроки горят, контроль будет постоянный, от Департамента имущества в том числе – фонд частично финансируется за счёт государственных субсидий, сам понимаешь, немного подрядчиков изъявило желание участвовать. По всем параметрам, выигрывает «Новиком», но уверенности у меня нет. Отец говоришь Спасский? Я с ним немного знаком. А вот сына не припоминаю. – Герман задумчиво потёр подбородок.
– А сын бы тебе не понравился, мы на него тоже информацию собирали. – Хмыкнул Юст. – Он из тех мужчинок, что в метро сидят, а когда стоящая перед ним женщина просит его уступить, он искренне не понимает, почему это он должен дать ей сесть, если он и сам хочет?! – добавил он наигранно возмущенным тоном.
Герман рассмеялся:
– Молодой совсем?
– Около тридцати, в общем-то, уже достаточно взрослый, чтобы понимать такие вещи. То ли мы с тобой уже старые совсем, то ли учили нас по-другому, не знаю. С ужасом думаю, когда девчонки мои подрастут, к ним вот такие Новиковы будут ручки свои липкие тянуть.. Брр… – Передёрнул плечами Юст.
– Чувствую, многие без конечностей будут уходить из ваших гостей, – хохотнул Герман.
– Ну, это-то понятно. Про Новикова, если серьёзно, криминала никакого нет, с отцом только история не ясна – почему бизнес сыну не отдал? Внутренние конфликты? Или сын некомпетентен? Или не смог смириться с потерей старшего? Сложно сказать. Ну и сам он как личность обтекаемый какой-то, что ли. Не знаю, советовать не буду. По моей части – юридическую проверку прошёл, дальше – тебе решать.
– Услышал тебя. Спасибо, Юст. А что там со страшим сыном?
Друг пожал плечами:
– Странная история. Года два назад он пропал, никаких следов. Подключали все службы к поиску, нас в том числе. Всё перерыли, кучу следов, ниточек, ходов пересмотрели, людей сквозь сито просеивали, горы информации перелопатили – ничего. Отец и частников нанимал, и к военным обращался – нет результата. Пропал и всё.
Герман удивился:
– Действительно, странно, в наше время камер и цифровых следов, сложно потерять человека.
– Да. Но я папку по Новикову тебе подготовил, она в портфеле, напомни, отдам, когда уходить буду.
– Потрясающе. Спасибо.
Юст приподнял свой бокал:
– За встречу, что ли давай выпьем, а то с этой работой редко получается увидеться.
Они стукнулись бокалами, пригубили крепкий напиток, замолчали. Вдруг Юст, вглядевшись куда-то в темноту за окном, приподнялся в кресле и потянулся всем корпусом к стеклу:
– А это у нас тут что такое? Кто такая? А? – И повернулся к Герману, ожидая ответа.
Тот увидел в окне Зама, фигурка которой, окутанная чёрным одеянием, с длинными распущенными волосами, на фоне тёплого желтого излучения светильников, выглядела хрупко и женственно. Она перебирала какие-то бумаги на столе, по-видимому, наводила порядок перед уходом.
– Майя это, с Яковом работает.
– Нет, Вы посмотрите на него! Майя это! И молчал. Жениться соберёшься и на свадьбу не пригласишь? – надулся Юст.
Герман рассмеялся. Друг давно его сватал всем и вся, хотя сам был не женат, и остепеняться не планировал.
– Мы не знакомы. Но утром, как взрослые вежливые люди, учтиво киваем друг другу.
– Господи, дожили. Кивают они. Всё учить тебя нужно. Кофе её пригласи выпить. Симпатичная же девушка.
Улыбаясь, Герман уточнил:
– Знаками что ли показывать, через стекло?
Юст хмыкнул, и спросил:
– Ну, Яков пусть номер её достанет. В чём проблема?
– Да нет проблем. Я не хочу просто. Только от Марианны отошёл. А Яков в компании не распространяется, что я его отец. Хочет, чтобы отношение к нему было не предвзятым. Это – цитата.
– Ясно. И в кого только он такой, – сардонически бросил Юст, салютуя другу бокалом:
– За женщин!
– Только стоя! – поддержал Герман.
ОКТЯБРЬ
Москва. 10:04. Октябрь, 04, Пятница
Северная башня.
Октябрьское утро сквозило прохладой, сегодня не было солнца, и башня напротив выглядела враждебной и отчуждённой. Майя пила чай, стоя у окна, обхватив стеклянную кружку обеими руками. Рабочий день только начался, а она уже хотела домой. Домой. Иногда, она задумывалась, куда она так рвётся после работы? Является ли её маленькая съемная квартирка для неё настоящим домом. И отвечала себе, впервые честно и уверенно: «Да». Ей было там так хорошо, так уютно. Так приятно медленно и плавно тянулись её вечера, в которых она была предоставлена самой себе, где она ужинала не торопясь, медленно смакуя блюда, где она могла читать, когда захочется, валяться, хоть весь день, и слушать музыку, которая ей нравится, на старом, купленном на распродаже проигрывателе. Она любила звуки виниловых пластинок, они казались ей по-настоящему живыми, пронизывающими, такими яркими в своей подлинности. Правда её неуклюжей жизни заключалась в том, что ей не было скучно наедине с собой, хотя эта автономность пугала её немногочисленных родственников и друзей, с которыми она общалась теперь нечасто. «Дайте мне время» – говорила она им.
«Да, делу – время» – очнулась Майя, и, усевшись в свое кресло, приступила к работе. Открыв почту, Зам увидела письмо от респондента, ответа от которого давно ждала и сконцентрировалась на изучении содержимого послания. Закончив, она уже собиралась пойти к Главному, для обсуждения полученной информации, как неожиданно взгляд её выхватил из открытого письма адрес почты-получателя, её адрес. Он заканчивался на CTDL.RU.
Компания, в которой работала Зам, называлась «Цифровая Цитадель», по-английски – Digital Citadel, последнее слово и было представлено в адресе почты как доменное имя сервера, сокращенное до согласных букв. Это четыре буквы укололи её каким-то воспоминанием. Что-то похожее она видела недавно. LDTC2171. На записке, которую она извлекла из старого ноутбука. Буквы те же, последовательность другая. Тогда, если следовать логике превращения последних символов в аббревиатуру компании, следует отразить справа налево найденную запись. И? 1712CTDL. Это, конечно, на первый взгляд, ясности не внесло. Но всё же, всё же. Майя подумала: «Если эти знаки хоть каким-то образом относятся к деятельности фирмы, то искать нужно, либо на официальном сайте, либо во внутренних сетевых ресурсах». Последнее казалось ей более вероятным, и она открыла корпоративную папку с файлами для пользования резидентами компании. Указав в поиске необходимые параметры, Майя нашла точное упоминание в нескольких документах.
«…1712CTDL… Сличительная ведомость…»
«…1712CTDL… Инвентарная карточка…»
Зам поняла сразу, что речь идет об основном средстве, находящемся сейчас или бывшем когда-то на балансе компании. Открыв учётную информационную базу, а затем и соответствующий раздел, отсортировав имущество по инвентарному номеру, Майя нашла, наконец, искомый объект.
За номером 1712CTDL значился «…стеллаж архивный, металлический, с ручным приводом, мобильный, двухсторонний…». Так, стало еще запутаннее. Идти в архив? Что искать? Поиграть с цифрами, ряд, полка, место? Она еще ни разу не была в здешнем архиве и не знала, как расположены стеллажи, сколько их, кто им заведует. И куда её это заведет. Надо подумать.
Решив оставить пока решение этого вопроса, Мая обернулась к окну. Стал накрапывать мелкий дождь, образуя ничтожную водяную пыль, размывая и размазывая очертания предметов и пространства. Неясным силуэтом Герман вырисовывался ей из своего окна. Следуя традиции, она кивнула ему, и скорее почувствовала, чем увидела, его ответ.
Москва. 17:14. Октябрь, 07, Понедельник
Южная башня.
Герман задумчиво вертел в руках ферзя из карболита с латунным основанием и кожаным дном. Белого ферзя. Он любил играть именно светлыми фигурами. В детстве, бенефициар часто встречался с отцом за партией-другой в шахматы. Именно отец научил его правильно играть: обдумывая цель, выстраивая логические цепочки ходов, предугадывая шаги противника. Он научил его нападать, защищаться, и вовремя отступать. С тех пор шахматы помогали ему принимать решения. Размышляя над задачей «О восьми ферзях», он раз за разом, получал искомые ответы на вопросы, в которых сомневался. Нужно было только верно расставить фигуры на шахматной доске. На его столе всегда сияла белизной шеренга из резных участников игры: ферзь, слон и пешка. Триада ключевых действующих фигур. И сейчас он подумал, отставив ферзя и взяв в руки рядового: «Не хочет ли кто-то неизвестный превратить меня в разменную монету?».
Просмотрев папку с данными о Новикове, оставленную Юстом, Герман почувствовал какую-то смутную озабоченность, вызвавшую в нём неясные образы сомнения. В чём? В ком? Полковник умел работать с информацией, нужно отдать ему должное: она была краткой, сжатой, структурированной. Личные данные – от места и даты рождения, до адреса фактического проживания в настоящее время, родственные и дружеские связи, отношения с противоположным полом, партнерства в сфере предпринимательства, цепочки участия в обществах и объединениях – в качестве участника и исполнительного органа. По первым трём пунктам у Германа не возникло вопросов, но последний пункт его заинтересовал.
Юст расстарался: сведения об акционерах, тем более непубличных обществ, не находились в свободном доступе для всех желающих обладать такой информацией. Обычно, они хранились в депозитариях и в реестрах владельцев ценных бумаг. Исходя из представленных данных, Новиков П.М. был участником некоего Непубличного акционерного общества «Петротэк», и именно в этом названии проявилась озабоченность бенефициара. Он вспомнил, что уже сталкивался где-то с этой компанией. Герман, поискав информацию в папках юридического управления, обнаружил, наконец, упоминание о ней.
Это было полтора года назад, во время проведения Городом торгов по продаже объекта незавершенного строительства. «Петротэк» тоже участвовал. Но компания Германа предложила цену выше и выиграла этот лот. По информации юристов, на этот объект претендовали всего две компании: «Тальвег» и «Петротэк». Бенефициар ознакомился с доступной в интернет-ресурсах сведениях о своём конкуренте: основана пять лет назад, главная предпринимательская функция – консультирование по вопросам коммерческой деятельности и управления. Внеоборотных активов нет, оборотных – мало, прибыль минимальная, среднесписочная численность – десять человек. По всем признакам, компания небольшая. Инвестиции в недвижимость – не её приоритет. Зачем тогда участникам этого общества покупать недостроенное здание, обязательным условием покупки которого было строительство и реконструкция?
В момент объявления городом аукциона участок с расположенным на нём лотом был огорожен, въезд закрыли, установили систему видеонаблюдения. После объявления победителя торгов и регистрации права собственности на имущество, обязанности по охране были переданы службе безопасности «Тальвег», следившей не столько за сохранностью объекта, сколько за недопущением на территорию подростков и всяких криминальных и полукриминальных личностей, которые могли скорее навредить себе, чем имуществу, навлекая проблемы на собственника. Полтора года назад Новикову не удалось приобрести этот объект, а сейчас, в качестве подрядчика, выигравшего конкурс на проведение работ по возведению нежилого объекта, объявленный Германом, Пётр Миронович, всё-таки получит доступ к этому участку. Зачем же ему так нужно туда попасть?
Бенефициар поставил пешку обратно, в свой привычный строй на столе. Вечерело. Мягкие тени сумерек наступали на город и Серую площадь, никелевой вуалью накрывая башни, пряча под ней краски дня и прозрачность осеннего воздуха. Северная башня уже сверкала жёлтыми огнями, в окне тридцать третьего этажа Майя, склонив голову над столом, что-то печатала на ноутбуке, мелькали темными силуэтами жильцы соседних офисов, внизу маленькими расплывчатыми точками перемещались прохожие, подсвеченные размытыми огнями фар, маячили авто, расфокусируя взгляд. Сегодня эта спокойная будничная монотонность не умиротворила Германа, не уменьшала его ощущение неопределённости, а наоборот словно мобилизовала его силы, мотивировала на достижение успеха. Герман был возбуждён.
Москва. 20:14. Октябрь, 10, Четверг
Северная башня.
– Спасибо тебе, – сказала Главный, поворачивая голову к Майе.
Они сидели в креслах в её кабинете и смотрели в окно, отпивая небольшими глотками из бокалов шираз. Терпким облаком он окутывал нёбо, бархатил язык лакрицей, щекотал фруктовым коктейлем горло, оставляя после себя послевкусие тёмного шоколада. Разливаясь по телу ягодными мотивами, он успокаивал и расслаблял напряженные после сложного дня тела.
– Пожалуйста, – откликнулась Майя с лёгкой улыбкой. – Мне самой было интересно, справимся мы или нет.
– А ты азартная, Майя, – насмешливо констатировала Главный.
– Есть такой грех. – Вздохнула Зам.
Главный уезжала в отпуск в эту субботу и очень просила, вернее, настаивала, чтобы её подчинённые ускорились, и, во что бы то ни стало, сдали квартальную отчётность на две недели раньше срока, установленного законом. Её сын жил в Северной столице и на следующей неделе должна была состояться его свадьба. Главный непременно желала присутствовать на ней. Отчётность всем заинтересованным лицам и органам они представили сегодня. На ближайшие две недели Главным будет Зам.
Все работники давно покинули свои места. Проверяя и сопоставляя последние данные, Майя и Главный остались вдвоём. Закончили они уже ближе к восьми вечера, уставшие, но удовлетворённые проделанной работой. Майя уже собиралась уходить, сложив в аккуратные стопки бумаги на столе, убрав карандаши и ручки в органайзеры, но увидев входящую в кабинет Главного с бутылкой вина и коробкой, скорее всего с конфетами, остановилась, вопросительно взглянув на начальство.
– Отметим? Отлично справились же! – предложило оно.
Зам согласилась составить компанию Главному, она нравилась Майе. Ей перевалило за пятьдесят, женщина она была строгая, прямолинейная, иногда грубоватая. Зам слышала, как иногда сотрудники офиса за глаза характеризовали Главного стервой, за её прямоту и непримиримость к глупости и разгильдяйству. Она называла вещи своими именами и не испытывала угрызений совести от того, что говорила дураку, что он – дурак. Майя была уверена, что Главный в этой своей непоколебимой правдивости была намного честнее и с людьми и с собой, чем те, кто, стараясь не обидеть, не ранить, не показаться неприятным человеком, всё время что-то сглаживали и скругляли, стирая ластиком замалчивания острые углы. В этих увёртываниях и исхищрениях не было правды, а если её там и можно было разглядеть, то такую немощную и блёклую, так глубоко скрытую за пеленой всех этих недомолвок и недосказанностей, что силы в ней не оставалось. А правда была нужна. Майе нужна. Она хотела знать, что думает о ней человек, чего он хочет, что ему не нравится, чего он ждёт от неё. Поэтому Майя любила таких, как Главный, ей было с ней легко, критику она переносила спокойно, а если чувствовала, что оппонент не прав, говорила это сразу. И это, как ни странно, Главному тоже было по душе. Ей нравилось, что Майя не пасует перед ней и не боится говорить начистоту.
Наслаждаясь шоколадом и вином, они обсуждали рабочие моменты, планы на эти две недели, обговаривали поручения и распределяли дела между сотрудниками. Рассматривая бокал с багряным напитком, напоминавшим кровь, Зам вдруг вспомнила о девушке, чья жизнь закончилась в её кабинете и поинтересовалась:
