скачать книгу бесплатно
Но вот он велел мне сесть на край его кровати, и, взяв мою руку в свою слегка вздрагивавшую холодную руку, очень тихим голосом сказал мне:
– Слушай, мой сын, Богу угодно было, чтобы ты, еще молодой юноша, стал единственным представителем нашего старинного рода. Выслушай же последнюю волю твоего умирающего отца. Носи с честью наше старое знатное имя, храни его с той же чистотой и безукоризненностью, с какой оно досталось тебе в наследие от твоих славных предков. Будь достойным сыном благороднейших Вардмуров! Еще одно, мой дорогой сын. Ты сделаешься обладателем громадного состояния, накопленного твоими предками в течение многих столетий. Не проматывай его, а употребляй его на благо своим ближним, помогай бедным и неимущим. Не предавайся легкомысленным удовольствиям и наслаждениям, которые расточают жизнь тому, кто обладает несметными богатствами.
Несколько минут спустя я уже закрыл глаза моему несчастному отцу, которого страшное горе внезапно свело в могилу. Я не стану пространно описывать вам свое трагическое положение в этот день. Скажу вам только, что, когда я стоял в нашем фамильном склепе возле трех новых гробов, я не был в силах плакать. Мои слезы иссякли!
Но подняв руку вверх, я торжественно поклялся над гробом своего отца исполнить его желание и хранить его предсмертный завет. И к своей чести я могу сказать, что я свято сдержал свою клятву.
Целых три года я вел жизнь, вполне соответствовавшую предсмертному желанию моего покойного родителя. Я жил в полном уединении, сам управляя делами своих больших владений. Я тратил громадные суммы на благотворительные дела, помогал бедным и неимущим везде, где я встречал их.
Более того, у меня были поверенные во многих городах других стран, которым я посылал большие суммы, в пользу бедного люда.
Но в одно пасмурное утро меня постигло горькое разочарование. Еще раньше мне приходилось встречаться с людьми, смеявшимися надо мной и над моей филантропической деятельностью.
– Поверь, друг. – говорили мне эти знакомые, – Все твои жертвы напрасны и бесполезны. Более того, те, которым ты оказываешь добро, в большинстве случаев, не заслуживают этого. Ты сеешь на неблагодарной почве, ты бросаешь золото обманщикам и негодяям, втихомолку насмехающимся над твоей близорукостью и наивной доверчивостью.
Но я не слушал этих людей, и три года я непреклонно шел по начертанному пути, помня завет покойного отца и свою торжественную клятву. Но вот я дожил до рокового дня, в который я горько разочаровался в своей вере, в своих благородных мечтах.
Я постараюсь быть кратким и скажу вам только, что этим роковым разочарованием я был обязан человеку, которого я облагодетельствовал и одарил полным доверием. Я сделал его посредником между мною и многочисленными несчастными, которым я оказывал помощь. Через руки этого человека проходили громадные суммы, десятки и сотни тысяч, которые он должен был раздавать по моему поручению разным лицам и учреждениям.
И вот этот человек вдруг явился ко мне, правда, кающимся, но несправедливым грешником. Ах, я узнал, что этот человек обманул мое доверие, растратив сотни тысяч вверенных ему денег.
Он сорил деньгами направо и налево, предавшись легкомысленной жизни в ночных оргиях. Вино и женщины поглотили громадные суммы, которые я ему доверял, которые были предназначены для разных благотворительных целей.
И в моей жизни произошел крутой и решительный поворот. Я прогнал с моих глаз этого человека, оттолкнул его навсегда вместе с верой в людей и в пользу благотворительности.
С тех пор я твердо решил прекратить прежнюю деятельность, но для пополнения своей пустой жизни я мало-помалу прибегал к новым занятиям.
У меня вдруг явились знакомые и друзья, для лорда Вардмура были открыты двери всех знатнейших домов Лондона. И для меня началась новая жизнь, которой я до сих пор не знал.
По правде сказать, эта жизнь не удовлетворила меня, она не увлекала меня, как много других богатых молодых людей. В это время я близко сошелся с молодым офицером королевской лейб-гвардии.
Это был лорд Сесиль Денвер, молодой человек прекрасной, привлекательной наружности, известный во всем Лондоне своей легкомысленной жизнью. Я подружился с ним весьма скоро, хотя я расходился с этим жизнерадостным офицером во мнениях и взглядах на жизнь.
Мне нравился в нем его ум, или вернее, его остроумие и живость. Однако я скучал и в этой веселой среде, среди шума и блеска жизни лондонской золотой молодежи. Я часто скучал и чувствовал себя не удовлетворенным.
Когда я однажды сказал об этом своему новому другу, он усмехнулся и, взяв меня за руку, проговорил:
– Слушай, друг мой, для твоей скуки и хандры я посоветовал бы тебе искать спасения у женщины.
– У женщины? – не без изумления воскликнул я. – Неужели я должен жениться?
Сесиль снова усмехнулся, ответив:
– Нет, брат, если ты женишься, ты погубишь всю свою жизнь. При твоем богатстве ты не должен связать себя узами брака. Нет, Ричард, ты должен влюбиться, и ты увидишь какой хороший совет, я дал тебе. Такой богатый молодой человек как ты легко найдет тысячу любовниц.
Однако я и не думал обратить внимания на этот совет моего друга.
Я был в то время слишком чистым и нравственным, чтобы одобрить этот взгляд лорда Сесиля.
Прошло около года.
Однажды я вместе с Сесилем веселился в одном, маленьком артистическом обществе, с которым он же познакомил меня. Там я встретил женщину, при первом взгляде на которую я почему-то вспомнил сказанные мне Сесилем год тому назад слова.
Ослепительная красота этой женщины поразила меня с первого мига.
Ее звали Леди Арабеллой, фамилии я не хочу называть. Она была художница, но она не имела надобности работать кистью, ибо она была богатой вдовой какого-то лондонского купца, с которым она недолго жила.
После смерти своего мужа, громадное состояние которого она унаследовала, она наслаждалась жизнью, окружала себя многочисленным обществом своих прежних коллег.
В артистических кругах ее звали, «рыжей леди», благодаря ее пышным золотистым волосам.
Само собою, разумеется, что у этой богатой красавицы не было недостатка в поклонниках и обожателях, между которыми первое место занимал мой друг Сесиль.
– Не правда ли она восхитительно прекрасна? – шепотом спросил он меня после того, как он познакомил меня с этой молодой вдовой. – Знаешь ли, такая очаровательная женщина слишком хороша для этого кружка. Посмотри только Ричард на эти испитые, почти отупевшие лица окружающих ее артистов. Но с ней нечего не поделаешь, она увлекается искусством и думает, будто она служит ему тем, что она вращается в этом артистическом обществе.
Рыжая леди, действительно воодушевляла своим весельем этот маленький кружок. Она смеялась так мило, что все, должны были вторить ее смеху, глядя на нее. Когда она танцевала, всякий заражался ее живостью, и, казалось, он готов был пуститься вслед за ней в пляс.
О, она знала лучше всякой другой женщины, как вскружить головы мужчинам! Она прибегала к простому, но верному средству, – к равнодушию. Мне казалось, будто она вовсе не обращала на меня внимания, хотя я, уже в первые часы нашего знакомства, жадно искал взора ее смеющихся серых глаз.
Да, Леди Арабелла, так щедро расточавшая милые нежные взгляды была слишком скупа, по отношению ко мне, и я терзался мыслью, что эта красавица вовсе не замечает меня.
Какого-то сидевшего возле нее полупьяного артиста она называла милым Шарлем, моему другу Сесилю эта прекрасная сирена, то и дело, бросала полные любви взгляды.
Поздно, когда общее веселье стало разнузданнее и распущеннее, эта красавица танцевала на столе, выставляя напоказ свои красиво оформленные ножки, но меня она за все это время не удостоила, ни одним взглядом.
Скоро начались общие танцы, и рыжая леди кружилась в бешеном вихре, переходя из объятий одного кавалера к другому. Больше всего она танцевала с моим другом Сесилем.
Я же сидел, забившись в угол, жадно пожирая глазами ее пышные волосы, которые распустились, теперь покрывая ее словно пурпурной мантией, и восхищаясь ее разгоревшимися глазами, в которых ясно отражалась жажда любви и страсть.
Когда я в эту ночь возвращался домой под руку с Сесилем, я походил на пьяного.
Я не слышал слов, с которыми он обращался ко мне, я думал только о той, красота которой вдруг открыла предо мной новый, ненужный мне до сих пор мир любви, страсти и желаний.
Три дня спустя, я опять встретился с этой красавицей в том же ресторане, в котором это маленькое общество артистов два раза в неделю собиралось вечером. Я поздоровался с ней и протянул ей руку, причем мне показалось, что она даже не взглянула на меня. Я даже и обиделся.
О, как завидовал я тогда Сесилю, к которому, очевидно, она благоволила больше всего! И не удивительно, ибо могло ли быть иначе?
Блестящий офицер, сын одного из знатнейших лордов Англии, прекрасный молодой Сесиль легко побеждал сердца женщин, и недаром друзья в шутку назвали его Сесилем – завоевателем. Да, я уже привык к мысли о том, что Сесиль имел надо мною неоспоримое превосходство в глазах женщин, но на этот раз мне это показалось обидным и даже постыдным для себя.
Еще более огорчил меня подслушанный мною разговор рыжей Леди с Сесилем.
– Отчего ты так долго не приходишь ко мне, Сесиль? – спросила она, мило надув губки.
– Прекрасная леди, мне кажется, будто ты интересуешься одним только Шарлем, – шутливо ответил мой друг, и я заметил при этом, что это был сделанный шутливый тон, и я понял, что Сесиль до безумия любил эту рыжую красавицу.
– Помилуй, как можешь ты говорить что-либо подобное! – возразила она. – Правда, он гениальный художник, но не годится в вечные любовники! Приходи же завтра вечером к чаю!
– Твоя воля для меня закон, Арабелла я охотно приду!
Итак, всякая надежда потеряна для меня! Или может быть, Арабелла принадлежала к тем женщинам, которые меняют своих любовников как перчатки.
Во время ужина я сидел напротив Арабеллы, чему я был обязан Сесилю, посадившему меня возле себя. Он же сидел на краю стола по правую руку Арабеллы.
Я проклинал свою судьбу, столкнувшую меня с этой женщиной. Ибо в продолжение всего ужина она болтала с моим другом, который чувствовал себя на седьмом небе от избытка, выпавшего на его долю блаженства. Я был рад, когда ужин, наконец, кончился и музыка заиграла.
Арабелла настолько повеселела, что она вдруг запела какую-то испанскую мелодию, причем я прекрасно видел какие страстные взгляды, она бросала на Сесиля. А затем начались танцы. Я едва не задыхался от зависти, от какой-то жгучей жажды страсти.
Ах, в этот вечер, я не раз спрашивал себя, не было бы, лучше, если бы я совсем порвал с этой жизнью и повернулся спиной к этому обществу.
Таким образом, мои муки разом прекратились бы. Но это были напрасные попытки, какая-то неведомая сила влекла меня к этой красавице, кружившейся в объятиях Сесиля, словно легкая воздушная фея.
Я не сводил глаз с этого ангела красоты. Из своего угла я следил за каждым ее движением, за каждым взглядом ее блестевших и смеявшихся глаз.
Наконец начали расходиться, и я не хотел покинуть залу, не простившись с Арабеллой.
Я подошел к ней и протянул ей руку. Возле нее никого не было теперь, ибо Сесиль ушел в гардеробную за ее шляпой и пальто.
Вдруг я весь задрожал, мне показалось, будто она крепко пожала мою руку, и я ясно слушал ее шепотом произнесенные слова:
– До свидания, милорд!
Но в этих немногих словах мне слышалось что-то странное и таинственное. Мне казалось, будто их смысл был далеко многозначительнее их скромного содержания. Но Сесиль уже вернулся, и я не мог предложить ей какой-нибудь вопрос.
Она уехала, а я с Сесилем отправились домой. По обыкновению, мы еще раньше отпускали своих кучеров и теперь возвращались пешком.
Ночь была туманная, как она часто бывает в Лондоне. В трех шагах почти ничего нельзя было видеть.
Не успели мы отойти от ресторана сто шагов, как вдруг к нам подошел какой-то незнакомец, вежливо сняв свою шляпу. Хотя на нас падал свет уличного фонаря, я не мог видеть лица незнакомца, которое, почти закрывал высокоподнятый воротник плаща.
– Кто из вас господа лорд Ричард Вардмур? – спросил странный незнакомец.
Я ответил.
– В таком случае будьте любезны возьмите это письмо, адресованное вам милорд. – сказал незнакомец, сунув мне запечатанный конверт.
Я сейчас раскрыл его и вынул из него маленькую записочку следующего:
«Милорд! Не колеблетесь, кто прозевает свое счастье, тот непростительно глуп. Следуйте, за человеком, принесшим вам эту записку».
Подписи не было. Автор или авторша этих странных строк, по-видимому, хотел остаться неизвестным.
– Браво… Великолепное авантюристское приключение! – воскликнул Сесиль, которому я показал эту странную записку. – Спеши же дружище! Вот едет кэб, поезжай с этим незнакомцем. Спокойной ночи! Хватай свое счастье обеими руками, если не хочешь быть дураком… Спокойной ночи!
И, крепко пожав мою руку, Сесиль поспешно удалился.
С минуту я стоял, однако в нерешительности, опасаясь ловушки каких-нибудь злоумышленников, какими, как известно, Лондон изобилует.
Однако, когда незнакомец обратился ко мне с вопросом еду ли с ним, я машинально ответил:
– Да! Едем!
Впрочем, дорога была недолгой. Через полчаса кэб остановился во дворе неизвестного мне дома. Мой спутник повел меня в большое прекрасное здание, и мы поднялись по широкой лестнице наверх, где я скоро очутился в роскошно убранной комнате.
Я был один, в незнакомой обстановке, и я чувствовал себя как-то небывало странно. Однако я не мог не заметить великолепия и роскоши комнаты, в которую меня ввели. Это великолепие изумило даже меня, лорда Вардмура!
Прошло несколько минут пока, наконец, отворилась дверь, и показавшаяся на пороге старуха знаком пригласила меня следовать за ней. При этом она приложила палец к своим губам, как бы желая этим сказать мне, что я должен хранить молчание. Мы поднимались по узкой витой лестнице, и старушка открыла предо мной маленькую дверь.
Я вошел – в ванную комнату. Эта комната напоминала великолепие восточных сказок. Мозаичный пол и мраморные фонтаны и вся эта пышная обстановка была освещена матовым блеском розовой лампы и имела почти фантастический вид.
Очнувшись от своего поражения, я увидел себя и одного. Старушки, к которой я хотел обратиться с вопросом, уже не было около меня. Страшные мысли кружились теперь в моей голове. Я готов был подумать будто я, в самом деле, попал в хитрую ловушку злодеев и убийц.
У меня не было с собою никакого оружия, а моих сил не хватило бы для борьбы с бандитами. Но вдруг мое внимание было привлечено чем-то страшным, в первый момент показавшимся мне фантастичным и сверхъестественным.
Я увидел, как напротив меня вдруг стена загорелась и заблестела. Вслед за тем я заметил, как предо мной открылась небольшое отверстие. Я сунул свое лицо в эго отверстие и…».
Лорд Ричард Вардмур вдруг прервал свой рассказ, и в тот же миг он вместе со своими тремя слушателями вскочили со своих мест.
Из коридора доносились шум шагов и громкий голос Бриссона, говорившего со старшим надзирателем.
– Вот сюда… здесь эти три отъявленных негодяя, – послышались слова надсмотрщика.
– Хорошо посмотрим, как они будут оправдываться, – раздался в ответ голос старшего надзирателя.
Князь Фельс, испуганно схватив руку Елизаветы, шепотом проговорил:
– Спрячься поскорее… Они не должны застать тебя здесь. Скорее спрячься.
Лорд поспешил к своим нарам, на которых лежала целая груда старого платья и лохмотьев.
– Иди сюда, Елизавета, – позвал он молодую девушку, – ложись, а мы прикроем тебя этим платьем.
Едва успел он спрятать Елизавету, как отворилась дверь и в камеру вошли надсмотрщик и старший надзиратель в сопровождении шести солдат.
Глава 66. Исповедь
Старший надзиратель окинул трех каторжников быстрым испытанным взглядом.
– Отчего вы не спите в такой поздний час ночи? – сердито крикнул он. – Да ты седой старик, отчего ты бодрствуешь поздней ночью? Завтра что ли будешь спать на работе?
– Мы чистили свою одежду, – поспешил ответить князь Фельс.
Старший надзиратель сердито проворчал, что-то про себя, и, обратившись к Пухлеру, спросил его:
– Ты ли номер 148?
– Да, ваше благородие, – самым смиренным тоном ответил каторжник.
– Тебе ли надсмотрщик Бриссон приказал сегодня вечером собрать орудия и инструменты? – продолжал допрашивать старший надзиратель.
