скачать книгу бесплатно
– Ну, эту сущность не помножишь на ноль, он сам кого хочешь, помножит. А вообще, предлагаю не торопиться. Первым делом, надо решить, куда мы отправимся. Надеюсь, возражений по поводу того, что нам надо держаться вместе, нет?
– Есть…
– Обоснуй?
– Я этого Демиурго, в первый раз вижу! И тебя, в общем-то, тоже. А еще, мамаша три дня назад объявилась. Первый раз. В гости зовет.
– Где объявилась? Она же в отцовском особняке, в смысле дедовском, живет!
– Ага. Живет. И меня скоро родит. Только она мне приглашение в отколовшийся «Мир», через мастера – рогу передала, с пулом фамильных артефактов и свитком портала. Она там теперь графиня де Смодонти! А дед, – кланлидер.
– Кланлидер? – наморщил лоб Всеслав, переваривая новости. – Через рогу… Подожди, дай сообразить…
– Да тут и соображать нечего, информации мало! Давай так – ты мне расскажешь все о себе и о матери, а потом я, как новорожденный, расскажу то, что знаю, а знаю я немного. Потом и будем думать, что дальше делать.
Всеслав рассказал мне о том, как долго и упорно шел к своей мечте, как он был счастлив, создавая «Мир». О своем друге – Сергее, который до самой смерти. Про войну и боль, и о том, как тот погиб, а он, хотел уничтожить всех, чтоб не осталось ни одного человека. Потому что, сволочи. Про кровь и грязь, трупы и обглоданные тела. О том, как сомневался, любит ли он мою мать, о своей обиде на нее за разрыв, и неожиданно осознанную любовь. Про моего деда с ее стороны – жесткого и своевольного основателя финансовой империи, подмявшего под себя пол страны но, поднявшего Всеслава. И о его сыне – Игоре, моем дяде, который кинул отца и присвоил себе его «Мир». О своем желании отомстить, и радости, что у матери все в порядке. И о радости, что у него есть я. Только, как на это реагировать, он еще не знает и не понимает.
Он говорил с отчаяньем последней исповеди, не щадя ни своего самолюбия, ни пороков других людей, встретившихся на его пути. И чем больше он рассказывал, тем больше внутри меня росло ощущение, что мы очень давно знакомы и то, как он реагировал на давившие его проблемы, было мне близко, вызывало искреннее приятие и понимание, нелицемерное сочувствие и настоящее сопереживание. Для меня моя реакция оказалась новостью. Только теперь я понял, как это – быть родственной душой.
Оказалось, мне этого сильно не хватало. С приемными родителями мы никогда в подобном ключе не общались и душевной близости с ними, у меня не возникало. Ничего не хочу сказать плохого – они замечательные люди. Но, по моим тогдашним детским воззрениям, жили они в своем мирке, со своими проблемками, а я, со своими вселенскими несчастьями, которыми с ними не делился, в своем. Только теперь я понял, каким эгоистом был, и испытал к Всеславу настоящую благодарность за это прозрение.
Мне тоже, в первый раз в жизни, захотелось выговориться, выбросить угли не до конца перегоревших эмоций. Услышать слова сочувствия, одобрения и поддержки.
Он слушал внимательно, не перебивая и не переспрашивая, и в глазах его светилось такое спокойствие и мудрость, что я усомнился в его возрасте. Настолько разительна была перемена, произошедшая в этом парне. Насколько он был моложе, рассказывая о близком для него, настолько же он был старше, слушая меня.
Я ему рассказал о том, как рос у приемных родителей, не зная, что они не родные. О своих увлечениях, победах и поражениях. Про Веру. Про не пришедшую до сих пор настоящую любовь, и не совсем ясную надежду на будущее.
И о своем страхе несостоятельности, об отсутствии вариантов, верю я, или нет, в рассказанное Демиургом, – путь назад уже закрыт. Все изменилось вокруг. Я изменился.
На что, совет был прост:
– Боишься, – не делай. Делаешь, – не бойся! – и Всеслав запел: – Ойся, ты ойся, ничего не бойся. Я пойду с тобою, ты не беспокойся! – и сделал проходку, как в лезгинке.
– Это я так, к слову! Ты должен знать свои корни, – он снова присел рядом. – Бабушка моя с Кубани, а у отца, деды и прадеды русский Север обживали. Поморье да Заонежье. Казацкая ниточка с Кубани еще дальше тянется – на Яик. Наши предки туда с атаманом Василием Гугней пришли. А до того, яицкие казаки при Тамерлане личной гвардией состояли. В общем, там круто замешано. У матери же твоей корни, с одной стороны кельтские, а с другой, тоже казацкие, – из запорожцев и дунайцев но, последние впрочем, сами бывшие кубанцы. Так, нам ли бояться покорять миры? Казаку, только бабу свою бояться не зазорно!
И он снова запел:
– Ойся, ты ойся, ничего не бойся…
А затем продекламировал:
«Боюсь, что буду я бояться,
боюсь покинуть я тропу,
Боюсь упасть и не подняться,
боюсь, что что-то не смогу…
Но не боюсь лежать и думать,
о том, что я всего боюсь!»
– Прикольно! А это, кто написал?
– Я…
– Пишешь стихи?
– Нет. Баловался раньше. А теперь муза меня покинула.
– Мать?
– Нет. Просто Муза. Диана стихи не любит. Даже про любовь. Она, вся такая целеустремленная, а стихи – для неудачников, которые вместо денег, производят на свет сопливые рифмы. Она напрямую об этом мне не говорила, но, не раз давала понять намеками, чтобы ненароком не обидеть.
– И ты бросил писать только потому, что ей это не нравилось?
– Нет. В один из дней я вдруг вспомнил, что давно ничего не писал. Попробовал. Ничего не написалось, и самое печальное, – уже и не хотелось. Не хотелось, чтобы написалось. И я перестал даже думать об этом. Вот, как-то так…
– Жаль, наверное, могло что-нибудь получиться.
– Нет, не жаль! Могло или нет, неизвестно. А так, все время, которое я потратил бы на стихи, я потратил на доработку «Мира». О чем, совершенно не жалею, не смотря на то, сколько проблем он принес и еще принесет! А знаешь, налей-ка мне чайку! – он протянул чашку. – А то за разговорами, мы о нем совсем забыли!
В тишине допили обжигающий ароматный напиток.
– Скажи мне, тебя называют Создателем, Творцом, – начал я. Мне было интересно, что он сам думает по этому поводу.
Он промолчал, ожидая продолжения.
– Говорят, что ты ушел. Решил передохнуть перед тем, как создавать следующий мир…
– Все намного прозаичнее! Я не ушел, – меня ушли! И у творцов, есть могущественные недоброжелатели, – он улыбнулся. – А насчет новых миров, – мало ли? Вдруг, захочется чего-то новенького? Все может быть! Но с полной уверенностью могу сказать тебе одно – пока «Мир» в опасности, ничего такого, творить я не буду! По крайней мере, нового!
Он искренне рассмеялся.
– Как это – знать, что есть целый мир, который без тебя не появился бы на свет, что он развивается, осознает себя?
– Я не смог быть рядом с тобой, когда ты делал первые шаги, начал разговаривать, читать, пошел в школу… Но, думаю – все точно так же, – он снова улыбнулся. – Блин! Да я себя ощущаю столетним дедом! Никак не осознаю, как так может быть? Ты мой ребенок, и «Мир» – мой ребенок. А я сам еще не вырос! Как я могу к вам относиться? Я вас, просто люблю, и никому в обиду не дам! Никому! Ну, что? Вместе? – он протянул мне ладонь.
– Вместе! – я подал ему свою руку, в которой лежал перстень с семилучевой звездой.
– Что это? – Всеслав осторожно двумя пальцами взял артефакт и покрутил перед глазами, рассматривая. Тот радостно заискрился короткими лучами, обволакивая его руку всеми цветами радуги. – Ого! Ничего себе!
– Он тебя признал! – удовлетворенно констатировал я, вспоминая слова Аксиньи. – Это тебе подарок от одной загадочной ведуньи! А зачем? При встрече, думаю, расскажет.
V
«Каждый шаг действительного движения важнее дюжины программ».
К. Маркс.
Резиденция Демиурга.
Всеслав.
Прошло три дня.
Три дня сибаритства и гедонизма.
Мы, рожденные в нищете, выросшие в стесненных жилищных, финансовых, инфраструктурных, политических, моральных и прочих неблагоприятных условиях, просто дорвались до совершенно невозможной халявы.
Как поступили бы Вы, если все, доступное к пожеланию, появлялось бы в ту же секунду?
Так и все мои товарищи. Почему бы и не пожелать?
Устоять было трудно, да и нужно ли? Поэтому мы пробовали все, чего не пробовали в прошлой жизни. Не тронутым оказалось только то, о чем мы не знали или не смогли вспомнить.
Мне, кроме дегустируемых в неограниченных количествах деликатесов, не нужно было ничего. Леха же, запросил полный комплект одежды фирмы «Lee Cooper», от майки до куртки и комплект обуви, от вьетнамок до ботинок, той же фирмы. Не знаю, какая любовь связывает его с этим английским брендом, спрашивать не стал. Только посоветовал взять дополнительно несколько единиц нижнего белья и носков, а то по одной паре, как-то маловато. Так он и сделал.
Точно так же поступили и Макс со Степаном. Они вчера выбрались из открывшихся капсул совершенно здоровыми, новенькими и розовокожими, словно пупсики с конвейера, как будто не тронули их рваные осколки, крупнокалиберные пули и сложные переломы. После коротких приветственных обнимашек, первым делом они набросились на разносолы, наколдованные в авто поваре, обрадованной их благополучным возвращением, бывшей медсестрой.
Потом Леха, постоянно перебиваемый возбужденной Настей, поведал о последних событиях и прочем, ожидающем нас всех в скором будущем. Улыбки сползли с их, минуту назад еще счастливых лиц. Решение принимать предстояло серьезное, и по старинной славянской традиции, все решили прибегнуть к помощи универсального антидепрессанта – советчика.
Кудрячили всю ночь. Я непосильного участия в возлиянии не принимал, ограничившись парой бутылок полутемного пива, изредка отвечая на те вопросы, на которые у меня были ответы.
Настя же оказалась настоящей тряпошницей. Она чахла, словно Кощей над своим златом, возле огромной кучи всевозможной одежды и аксессуаров, с той только разницей, что не над ней, а уже практически – под ней.
– Настя! Ау! Ты там жива еще?
– Не дождетесь!
– И как ты эту гору барахла тащить будешь?
– А вы у меня, здоровые лбы, на что?
Ну, вот и поговорили!
Ребята определились со своим выбором. Никто не захотел, ни на Альфу Центавра, ни к Бете Цефея. Даже через Пояс Ориона.
– Да ну их! – отмахнулась Настя, смущаясь. – Бог их там знает, как они там живут! Вот если бы посмотреть, а так… В общем, мы с Алешей хотим домой!
Леха смущенно улыбался… Похоже, что-то я пропустил.
– Молодцы! Когда свадьба? – брякнул наобум.
– Какая, свадьба? – щеки Насти заалели жестким румянцем. Она посмотрела на Леху. – Мы пока об этом не говорили!
– Пригласите, хотя бы? – прикольно было наблюдать за их недоуменными быстрыми переглядываниями. Значит, пока до конца не определились.
– Приглашаем, конечно, если Вы сможете прийти, – наконец-то степенно выдавил из себя Леха, беря Настю под локоток.
– Спасибо! Непременно буду! – пообещал я. И обратился к парочке выздоравливающих: – Что решили-то, мужики? Кто куда?
– Так это, – пробасил Степан, – я, наверное, в Белоруссию подамся! У меня там брат живет…
– А я, обратно возвращаюсь! У меня должок один не оплаченный остался, – Макс зло стиснул зубы. – Ты спроси, Демиурга своего, можно будет потом, скажем через месяц, воспользоваться его предложением?
– Хорошо, спрошу! И что, никто не хочет в прошлое – будущее? Это же такие перспективы! В прошлое, например? Вы же все наперед знать будете, и сможете целые состояния сколотить!
– Да какой там! – чуть ли не хором ответили все.
– Из нас бизнесмены, как из дерьма пули! Да и толку-то! Ну нашинкуем мы капусты… А что поменяется от этого? Все равно, те же самые фамилии к власти приходить будут, и тут уж никаких наших денег, на то чтобы их подвинуть, не хватит! Так что, пусть все остается так, как есть! Будем двигаться вперед, – резюмировал Макс.
– А ты Ян, чего надумал? Домой, или как? – спросила Настя, и все выжидающе посмотрели на меня.
– Сначала, домой. Дела закрыть, – не стал скрывать своих планов я. – А потом с сыном… Куда? Пока не знаю!
– Мы, чего спрашиваем-то? Вроде как, все мы теперь вместе должны быть. Одной бригадой, – Макс обернулся к остальным. – Правильно говорю?
– Правильно! – хором откликнулись те.
Я ненадолго задумался.
Неплохо, конечно, иметь свою команду. Бывают случаи, когда одному или двоим, не справиться. Просто не хватит рук, или одновременно в нескольких местах, понадобится присутствовать. Идея показалась здравой. Для себя я, еще во время разговора с Антоном, все решил. На Земле меня ничего не держит, надо только родителей предупредить, что жив и буду подолгу отсутствовать. А сын будет рядом. Сын… О-фи-геть! Дичь несусветная! Но, – данная мне в ощущениях. А значит, по философским понятиям, – обыкновенная реальность. Гы-гы!
– Давайте сделаем так. Все отправляемся решать свои нерешенные вопросы и, например, через два месяца, вы связываетесь с Лехой. Я жить в своей квартире все равно не буду, а молодым лишних денег на съем жилья тратить не придется, – я остановил взмахом руки, собравшуюся возразить Настю. – Поживете у меня, места там хватит. Еще один плюс – у меня там оборудование стоит. Я Лехе покажу, как им пользоваться, будет лишняя возможность связаться с нами в «Мире», если нас туда занесет.
– А ты как в «Мир» попадать будешь? – поинтересовался Макс.
– Не знаю, как, но Демиург сказал, что вместе с Антоном мы можем попасть в любое место, куда только захотим. Так что, Леха, жду тебя через два дня у себя, – я написал на листке адрес и отдал ему. – Не теряйте связь, вдруг надо будет быстро собраться.
***
На следующий день мы по очереди проходили через портал. Судя со слов Демиурга, каждый попадет туда, куда собирался. Единственное условие – указать однозначно место и субъективное время, и желательно, мысленно представить, то место, в которое хочешь попасть, со всеми возможными подробностями. Портал сам определял это место и переправлял безошибочно.
Все отправились, остались только мы с Антоном.
– Пошли? – предложил он.
– Подожди, – я положил ему руку на плечо.
– Чего?
– Обещай мне, что бы ни случилось со мной, ты доведешь дело до конца!
– Хорошо, но… Ты тоже пообещай мне, что не будешь удивляться ничему и верить в меня! – Антон, по видимому, вспомнил о чем-то, о чем забыл или не захотел рассказать мне. – Да, будешь верить в меня, не взирая ни на что…
Я внимательно посмотрел ему в глаза, пытаясь рассмотреть то нечто, скрывающееся за этими словами. Уловить промелькнувшую зловещую тень недосказанного. Но увидел только искреннее ожидание. И надежду.
