скачать книгу бесплатно
– А как его готовят? – заинтересовался Колен.
– Рецепт таков: «Возьмите живого колбасуся и сдерите с него семь шкур, невзирая на его крики. Все семь шкур аккуратно припрячьте. Затем возьмите лапки омара, нарежьте их, потушите струей из брандспойта в подогретом масле и нашпигуйте ими тушку колбасуся. Сложите все это на лед в жаровню и быстро поставьте на медленный огонь, предварительно обложив колбасуся матом и припущенным рисом, нарезанным ломтиками. Как только колбасусь зашипит, снимите жаровню с огня и утопите его в портвейне высшего качества. Тщательно перемешайте все платиновым шпателем. Смажьте форму жиром, чтобы не заржавела, и уберите в кухонный шкаф. Перед тем как подать блюдо на стол, сделайте соус из гидрата окиси лития, разведенного в стакане свежего молока. В виде гарнира подавайте нарезанный ломтиками рис и бегите прочь».
– Нет слов! – воскликнул Колен. – Гуффе воистину великий человек! Скажите, Николя, у меня завтра не вскочит на носу прыщ?
Николя внимательно изучил хобот Колена и пришел к отрицательному выводу.
– Да, пока не забыл, вы танцуете скосиглаз?
– Увы, я все еще танцую вывих или стилем озноб, который с полгода назад вошел в моду в Нейи[21 - Нейи — аристократическое предместье Парижа, примыкающее к Булонскому лесу.]. В скосиглазе я не силен, знаю только несколько па.
– Как вы думаете, – спросил Колен, – можно за один урок овладеть его техникой?
– Полагаю, что да, – ответил Николя. – В общем-то, это несложно. Важно только не упасть и в безвкусицу не впасть. Например, не танцевать скосиглаз на ритмы буги-вуги.
– Тогда упадешь?
– Нет, в безвкусицу впадешь.
Николя положил на стол грибфрукт, который он чистил во время разговора, и ополоснул руки под краном.
– Вы очень заняты? – спросил Колен.
– Да нет, месье! Кухонная аппаратура уже запущена.
– В таком случае я был бы вам очень обязан, если б вы показали мне те па скосиглаза, которые вы знаете, – сказал Колен. – Пойдемте в гостиную, я поставлю пластин ку.
– Я посоветовал бы месье выбрать что-нибудь в том темпе, который создает особую атмосферу, ну что-нибудь типа «Хлои» в аранжировке Дюка Эллингтона или «Концерт для Джонни Ходжеса[22 - Ходжес Джонни (1906–1970) – саксофонист в оркестре Дюка Эллингтона, блестящий импровизатор.]…», – сказал Николя. – То, что за океаном обозначают словами «moody» или «sultry tune»[23 - «Moody», «sultry tune» (англ.) – «мрачная, знойная мелодия».].
VII
– Принцип стиля скосиглаз, что, впрочем, месье, наверно, и сам знает, состоит в интерференции двух динамических систем, вибрация которых строго синхронизирована.
– Я и не предполагал, – удивился Колен, – что тут приложимы термины современной физики.
– В данном случае партнеры находятся на весьма близком расстоянии друг от друга и вибрируют всем телом в ритме музыки.
– В самом деле? – с некоторым беспокойством переспросил Колен.
– Таким образом возникает система статических волн, имеющих, как известно из акустики, равномерные колебания, что немало содействует возникновению особой атмосферы в танцевальном зале.
– Несомненно… – прошептал Колен.
– Наиболее искусным танцорам, – продолжал Николя, – удается создать и дополнительные очаги неких специфических волн, которые приводят в согласные покачивания отдельные части тела. Впрочем, не будем уточнять, какие именно, я лучше продемонстрирую месье, как танцуют скосиглаз.
Колен по совету Николя достал «Хлою», положил пластинку на диск проигрывателя, потом осторожно опустил иглу на ее первую бороздку и стал глядеть, как вибрирует Николя.
VIII
– У месье уже почти получается, – сказал Николя. – Еще одно небольшое усилие – и порядок.
– Но почему, – спросил Колен, обливаясь потом, – это танцуют под такую медленную музыку? Ведь так гораздо труднее.
– Сейчас объясню, – ответил Николя. – По правилам партнер и партнерша находятся на небольшом расстоянии друг от друга. Когда танцуешь под медленную музыку, то колыханье тела можно распределить таким образом, что неподвижной остается только зона вокруг пупка, а голова и ноги свободно вибрируют. В принципе к этому и надо стремиться. Однако, как ни прискорбно, случается, что нескромные люди танцуют скосиглаз на негритянский манер, в быстром темпе.
– Ну и что? – спросил Колен.
– А то, что вибрировать при этом начинают не только голова и ноги, но и чресла партнеров, поскольку неподвижные точки перемещаются из зоны пупка к коленям и грудинным костям.
Колен залился краской.
– Все понятно, – сказал он.
– Если же танцевать в ритме буги-вуги, то получается тем неприличнее, чем прилипчивей мотив.
Колен впал в задумчивость.
– Кто вас научил танцевать скосиглаз? – спросил он Николя.
– Моя племянница… А теоретические основы этого танца я почерпнул из разговоров с зятем. Он ведь действительный член Академии наук, как месье уже знает. Поэтому ему не стоило большого труда осмыслить этот стиль. Он говорил мне, что сам разрабатывал его практически девятнадцать лет назад.
– Вашей племяннице восемнадцать? – спросил Колен.
– И три месяца, – уточнил Николя. – Если я месье больше не нужен, то разрешите мне вернуться на кухню, чтобы наблюдать за аппаратурой.
– Идите, Николя, и спасибо, – сказал Колен и снял пластинку, которая уже остановилась.
IX
«Я надену бежевый костюм, и голубую рубашку, и красный галстук с бежевым узором, и простроченные замшевые полуботинки, и красные носки в бежевую клетку».
«А до этого я тщательно умоюсь и побреюсь и внимательно огляжу себя в зеркале».
«Сейчас пойду на кухню и попрошу Николя…»
– Николя, может быть, мы сейчас немного потанцуем?
– Бог ты мой, если месье настаивает, то я, конечно, готов, но если нет, то я бы предпочел, честно говоря, заняться совершенно неотложными делами.
– Не будет ли нескромно с моей стороны полюбопытствовать, какими именно?
– Я возглавляю философский кружок домашней прислуги нашего квартала, где проводятся чтения на тему: «Сервилизм – это гуманизм»[24 - «Сервилизм – это гуманизм». – Пародируется название книги Ж.-П. Сартра «Экзистенциализм – это гуманизм» (1946).], и поэтому мне не пристало пропускать наши занятия.
– Могу ли я поинтересоваться, Николя, чему именно будет посвящено сегодняшнее занятие?
– Сегодня речь пойдет о завербованности[25 - …речь пойдет о завербованности. – Точнее, об «ангажированности» – одном из центральных понятий философии Ж.-П. Сартра.]. Будут установлены соответствия между понятием завербованности у Жан-Соля Партра, вербовкой наемников в колониальные войска и наймом прислуги в частные дома.
– О, это очень заинтересовало бы Шика! – воскликнул Колен.
– К великому сожалению, занятия нашего кружка закрытые. Их посещает только прислуга. Следовательно, месье Шик не может на них присутствовать, поскольку он ею не является.
– А почему, Николя, вы все время употребляете «прислуга» в единственном числе?
– Месье и сам понимает, что употреблять прислуг во множественном числе было бы распущенностью.
– Вы правы, Николя. Как вы думаете, я встречу сегодня родственную душу?.. Мне хотелось бы встретить родственную душу вроде вашей племянницы.
– Месье не следует думать о моей племяннице, ибо, как явствует из последних событий, месье Шик первым застолбил ее.
– Но, Николя, – сказал Колен, – мне так хочется влюбиться…
Из носика чайника вырвалось облачко легкого пара, и Николя пошел открывать входную дверь. Консьерж принес два письма.
– Почта? – спросил Колен.
– Извините, месье, но это мне, – сказал Николя. – Месье ожидает известий?
– Я хотел бы, чтобы мне написала какая-нибудь девушка. Я бы ее очень любил.
– Однако уже полдень, – заметил Николя – Не желает ли месье позавтракать? Могу предложить рубленые бычьи хвосты, чашку пунша с ароматическими травами и гренки с анчоусным маслом.
– Как вы думаете, Николя, почему Шик отказывается прийти ко мне ужинать с вашей племянницей, если я не приглашу другой девушки?
– Пусть месье меня извинит, но я поступил бы точно так же. Месье ведь вполне хорош собой.
– Николя, – сказал Колен, – если я сегодня же вечером не влюблюсь, и притом по-настоящему, я… я начну коллекционировать сочинения герцогини де Будуар[26 - …сочинения герцогини де Будуар… – Пародируется имя Симоны де Бовуар (1908–1986), французской писательницы, сподвижницы Жан-Поля Сартра.], чтобы подшутить над моим другом Шиком.
Х
– Я хотел бы влюбиться, – сказал Колен, – ты хотел бы влюбиться. Он хотел бы idem (влюбиться). Мы, вы, хотим, хотели бы. Они также хотели бы влюбиться…
Он завязывал галстук перед зеркалом в ванной комнате.
– Осталось только надеть пиджак, и пальто, и кашне и натянуть перчатку сперва на правую руку, потом на левую. Шляпы я не надену, чтобы не испортить прическу. Ты что тут делаешь?
Это он обратился к серой мышке с черными усами, которая забралась явно не туда, куда надо, в стакан для зубной щетки, и с самым независимым видом оперлась лапками о его край.
– Предположим, – сказал он мышке, присев на край ванны (четырехугольника из желтого фаянса), чтобы быть к ней поближе, – что я повстречаю у Трюизмов моего старого друга Шоз…
Мышка кивнула.
– Предположим, – а почему бы и нет? – что он придет туда с кузиной. На ней будет белый свитер, желтая юбка и звать ее будут Ал… нет, Онезимой[27 - Онезима. – Это странное имя заимствовано Вианом у французского писателя Альфреда Жарри («Онезима, или Терзания Приу, алхимическая пьеса», 1889), чье творчество он высоко ценил.]…
Мышка скрестила лапки, явно выразив удивление.
– Да, – согласился Колен, – это некрасивое имя. Но вот ты – мышь, и у тебя усы. Что ж тут поделаешь?
Он встал.
– Уже три часа. Я из-за тебя опаздываю. А вот Шик и… Шик придет туда наверняка очень рано.
Он облизал палец и поднял его над головой, но тут же опустил: палец обдало жаром, как в духовке.
– В воздухе носится любовь, – произнес Колен. – Ух какой накал!.. Я встал, ты встаешь, он встает, мы, вы, они встаем, встаете, встают… Тебе не надоело сидеть в стакане? Помочь?
Но мышка доказала, что не нуждается в помощи. Она самостоятельно выбралась на волю и отгрызла кусочек мыла, похожий на леденец.
– Какая же ты лакомка! – сказал Колен. – Только смотри не испачкай все мылом.
Он прошел к себе в комнату и надел пиджак.
«Николя, видимо, ушел… Вот кто, наверное, знаком с удивительными девушками. Говорят, отейльские девочки, а они, как известно, мастерицы на все руки, охотно поступают в прислуги к философам».
Он притворил за собой дверь.
«В левом рукаве подпоролась подкладка… И как назло, у меня больше нет изоляционной ленты… Что ж, приколочу гвоздиком…»
Входная дверь захлопнулась за ним со звуком, напоминающим шлепок по голой заднице… Он вздрогнул.
«Надо думать о другом… Хотя бы о том, что я могу сломать себе шею, сбегая с лестницы…»
Ворс светло-лиловой ковровой дорожки был вытерт только на каждой третьей ступеньке – Колен в самом деле всегда перепрыгивал через две ступени. Вдруг он зацепил ногой медный прут, прижимавший дорожку, и, чтобы удержать равновесие, схватился за перила.
«И поделом мне, нечего думать о всяких глупостях. Я глуп, ты глуп, он глуп!..»
У него заболела спина. Только внизу он понял, в чем дело, и вытащил из-за ворота злополучный медный прут.
Дверь подъезда захлопнулась за ним, издав звук поцелуя в голое плечо.
«Интересно, что я увижу на этой улице?»
Прежде всего он увидел двух землекопов, которые играли в «классики». Брюхо того, что потолще, сотрясалось не в такт его прыжкам. Биткой им служило распятье, но без креста, одна лишь фигурка, выкрашенная в красный цвет.
Колен прошел мимо. Слева и справа возвышались красивые здания из саманного кирпича. В одном из окон появилась женская головка, над ней, словно нож гильотины, нависла открытая фрамуга. Колен послал красотке воздушный поцелуй, а она вытряхнула ему на голову серебристо-черный шерстяной коврик, которого терпеть не мог ее муж.
Магазины оживляли до жути унылые фасады больших домов. Внимание Колена привлекла витрина: «Все для факиров». Он отметил, что за эту неделю резко подскочили цены на спальные гвозди и стеклянный салат.
Потом ему повстречалась собака и еще два человека. Холод приковывал людей к домам. А те, кому удавалось вырваться из его оков, оставляли на стенах примерзшие клочья одежды и умирали от ангины.
На перекрестке полицейский сунул голову под пелерину и стал похож на большой черный зонтик. А официанты из ближайшего кафе водили вокруг него хоровод, чтобы согреться.
Влюбленные целовались в подворотне.
– Я не хочу их видеть… Я не… Видеть их не хочу… Они меня мучают…
Колен пересек улицу. Влюбленные целовались в подворотне.
Он закрыл глаза и побежал…
