скачать книгу бесплатно
– А летучий экспресс? – возмущенно спросила я.
– Забудь, – посоветовал Филя. – На перекладных будешь добираться, иначе никак.
* * *
Таким образом, в шесть утра, щурясь на поднимающееся солнце, я стояла на Печном вокзале. Дыму тут было… тьма тьмущая, возницы на матерном вопят, печки пыхтят, черти снуют, лавочники товар сдают-принимают. Печки – это грузовой транспорт. Тихоходные, плавные, надежные, в пути не ломаются, дров потребляют мало, оттого и пользуются популярностью у торгового люда. Для пассажиров же летучий экспресс есть, транспорт магический, удивительный, сказочно красивый. Уж не знаю, по какому принципу работает, но в Любятове летит по небу вереницей красных сердец, в Ласточкине это вереница птиц, что клювиками за хвосты друг друга держатся, в Медведкове, соответственно, медведи. К нам в Керим экспресс прибывает в виде цветов, потому что вокзал в цветочном стиле оформлен, а вот как за границы Керима выедет, станет кубиками полупрозрачного льда – тоже красотень невероятная.
Но все это мне недоступно, ибо ехать придется на печке!
– Стало быть, ты моя попутчица, – прогудел позади меня чей-то бас.
Испуганно крутанулась на месте и застыла – мужик был ого-го! Полушубок ватный, кушак красный, плечи – косая сажень, кулаки пудовые, подбородок квадратный, нос картошкой и тоже красный, перегар убойный, глаза голубые, волосы льняными кудрями из-под шапки, улыбка щербатая, борода густая.
– Емельян Иваныч, – представился мне возница.
– Рыбак, – представил его подошедший сзади Горыч.
– А то! – поддержал Емеля. – Того дня о-о-т такую рыбу поймал!
И мужик раскинул руки, демонстрируя максимальную ширину, на которую был способен. Внимательно перевел взгляд с одной ладони на другую и, решив, что этого мало, добавил:
– Это тока хвост был!
Горыч тяжело вздохнул и сказал мне:
– Сзади сядешь, не то начнет в пути про рыбалку рассказывать и сшибет с печи ненароком.
Молча кивнула, я уже степень увлеченности некоторых поняла.
– Не печалься, красавица! – Емельян Иваныч вдруг обхватил за плечи. – Годы-то твои молодые, чай, не Филька распутный, так много еще хлопцев на пути жизненном. А коли хочешь, моей будь, ужо не обижу!
– Емель, а Емель, – Горыч плавно, по-змеиному шагнул к нам и уставился обеими головами на мужика, – я ж тебе не только зубы выбью, я ж тебе и все выдающиеся места пообрываю.
Возница охнул, схватился за нос и отступил.
– Вещи вон, – кивнул дракон на мои сундуки, – взял да и пошел. Как трогаться будешь, так за девкой и явишься. Все понял?
Емельян понял – здоровенные железом кованые сундуки подхватил словно пушинки да и утопал, ненароком сбивая чертей по дороге.
Мой герой… Так этим хвостатым и надо!
– Да, неправильное у вас расовое воспитание, – задумчиво сказал Горыч. – Вам расовую терпимость кто преподавал?
– Феоктилла, – ответила, не задумываясь и наблюдая, как Емелюшка пятому чертеняке прямо по пятаку…
– Оно и видно, – вздохнул двухголовый дракон. – Ладно, Стаська, ты пока тут походи, осмотрись, книжек себе поищи на дорогу, чтоб, значит, не скучно было, а я снеди тебе накуплю.
– Может, я сама? – робко спросила я.
– Э нет, Стаська, – Горыч щелкнул меня по носу, – я кошатинку в пирогах-то учую, а ты?
– Жду здесь! – решительно пообещала я.
Летописный лоток обнаружился шагах в десяти от скамьи, у которой Горыч меня бросил. Широкие витрины, отгороженные от неуклюжих Емелей железной решеткой, давали много света, и потому, когда я вошла, привыкать к полумраку не пришлось, сразу стала разглядывать стеллажи с книгами, но не сразу заметила сухопарого гоблина с очками во все лицо, который встал рядом и, заложив руки за спину, осматривал свои владения вместе со мной. Почему свои? Так у него висела вдетая в ухо табличка «Гендиор, владелец».
Некоторое время мы делали вид, что увлечены созерцанием лавки, после чего я все же сказала:
– Здравствуйте.
– Света знаний тебе, убогое создание, – приветливо ответил гоблин.
И надо же, у нас обычно, окромя чертей, никто из низкорослых не приживается, а у этого вот даже лавка имеется, и оскорблять наловчился.
– Чего тебе, девица, надобно? – поинтересовался Гендиор.
– Эм… – даже не знаю, что на это сказать.
– Понятно, – гоблин вздохнул, – ни ума, ни фантазии…
И вдруг оживился, моргнул своими невообразимо огромными из-за очков глазами и воскликнул:
– А знаете, у меня лучшая в городе коллекция как!
– Ка… чего? – не поняла я.
– Какашек! – гордо сообщил Гендиор. – Следуйте за мной, уверен, вам понравится!
У меня такой уверенности не было абсолютно, фекалии вообще не мой профиль, но юркнувший меж стеллажами гоблин громко начал перечислять:
– Вот! Бесцеллер этого сезона – «Как выйти за принца»!
Тупо хлопаю ресницами.
– Или вот, еще лучше, – продолжал распинаться Гендиор. – «Как стать принцессой за семь дней»!
Даже не знаю почему, но я оглянулась на дверь в поисках спасения.
– А вы, собственно, куда направляетесь? – осведомился гоблин.
– Абитуриентка я, еду поступать в магический университет… – грустно сообщила пустому пространству лавки.
– Фу-у-у-у, – раздалось у меня за спиной.
Испуганно обернулась. И как это серое создание оказалось вмиг за моей спиной? Более того – гоблин смотрел на меня с явным осуждением.
– Что же вы, девушка, – укоризненно начал он, – кто в наше время поступает в университеты, а? Академии – вот тренд сезона, милочка! И у меня есть потрясающее предложение, только сегодня и только для вас – уникальный сборник лучших сочинений на тему «Как выжить в магической академии»! Великолепная вещь! Триста сорок томов бесценного опыта!
– Сколько? – потрясенно переспросила я.
– Нет, ну если вам неинтересно… – обиженно начал гоблин.
– Нет-нет, что вы, мне очень интересно, – заверила его я. – Но нет ли у вас… хотя бы так, чтобы был всего один том, а? Мне триста физически не унести.
Гендиор окинул меня печальным взглядом, тяжело вздохнул, снова вздохнул, махнул рукой и сказал:
– Пошли, несчастье.
Таким образом, лавку предприимчивого гоблина я покидала, держа в руках скромненький томик под названием «Как выжить в магической академии. Краткий справочник». По крайней мере, думала я, будет чем заняться в путешествии. Но так как Горыча не наблюдалось у скамейки, я села, устроилась удобнее и раскрыла первую страницу.
После недолгого вступления на тему «Магические академии – это очень модно и круто» открыла сам текст и прочла:
«Правило первое – покори воображение ректора!»
Закрыла книгу, почему-то огляделась по сторонам, заметила бригаду Скорой смерти, собирающую подраненных Емелей чертей, и снова открыла справочник.
«Способы покорения ректора.
Способ первый: прокляни ректора.
Порядок действий: произнеси трудновыговариваемое проклятие неизвестного тебе свойства – и все, с этого момента ректор гарантированно влюбится, а проклятие стопудово будет вызывающим Вечную Страсть. Помни, дитя, закон подлости на твоей стороне!
Плюсы: на экзамены можно забить, ректор – мужик свойский, на преподов надавит.
Минусы: нравится – не нравится, будешь женой, красавица.
Меры предосторожности: не использовать со стариками, у них сердце слабое».
– Стаська, – раздалось надо мной, – хватит читать, в дороге время будет, пошли уже.
Подняла рассредоточенный взгляд на Горыча, кивнула и поняла – не, в дороге я спать стану. Спать, спать и еще раз спать, потому что вообще не выспалась.
Печка дымила и гудела, готовая сорваться в путь, едва Емеля уберет два кирпича, удерживающие ее на месте. Горыч помог забраться наверх, поближе к дымоходу, устроил на подушках и старинном, активно попробованном молью ковре, и я, прижав книжку к груди, начала проваливаться в сон.
– Удачи тебе, Стаська, – сказал дракон, и обе головы поочередно осторожно поцеловали мою макушку.
Я только улыбнулась, сонно махнула рукой и провалилась в сновидение.
Впереди меня ждали черти, кикиморы, водяные, лешие, сатиры, нимфы и все остальные отщепенцы нашего мира, но им я была рада, а вот некоторых не ждала вовсе.
* * *
Головокружительный полет, ощущение подступающей тошноты и черные глаза, пристально вглядывающиеся в меня. Но это были мелочи, потому что оказалась я в скальном доме Филимона, а он сам, с видом абсолютной невозмутимости, сидел в своем любимом кресле и пил пиво из кружки, стилизованной под трехлитровую бочку.
А перед ним возвышался взбешенный лорд Тиаранг, держа в судорожно сжатом кулаке алую ночную сорочку, бывшую моей одеждой прошлой ночью. Но взбешенным ректор АБМ был до моего появления, а как только я оказалась рядом, растянул губы в хищной улыбке и произнес:
– Доброе утро, Стасенька.
И невозмутимость Фила как рукой сняло. Меня он не видел, не мог, я была зрима лишь для вызвавшего, но это не помешало световому дракону мгновенно сориентироваться и дать совет:
– Поцелуй его. И удачи тебе, Стасенок, прости, что утром не провел, сама понимаешь – гостей ждал.
Никого не целуя, я стояла и дико переживала за Филимона. Дракон, видимо, и это понял, а потому добавил:
– Я редкое существо, Стась, редкое и охраняемое законом, действуй давай.
Целовать не пришлось – миг, и я села на печи, растирая лицо.
– Чегой-то не спится? – басовито спросил Емеля.
– Сон дурной приснился, – ответила я, падая обратно на подушку.
Мы уже ехали по лесу, над головой мелькали ветви деревьев, сквозь них виднелись голубые лоскутки неба. Пахло травой. Какая-то пчелка, решив прокатиться зайцем, уселась мне на руку, потом и улеглась ко всему прочему, и сгонять ее стало жалко.
– Ты спи-спи, у меня сегодня товар контрабандный, так что ночью по чертовым путям пойдем.
Сердце ёкнуло.
Стряхнув пчелку, села и осторожно спросила:
– Чего?
Обернувшись, мужик улыбнулся во весь щербатый рот и кивнул – да, мол, все так и есть.
– Ем… Ем… Емелюшка, – испугалась я, – а что за товар-то?
– Рыбешка всякая мелкая, там, у печи бултыхается, черти заказали.
Черти… рыбки… Рыбки и черти… Рыбки!
– Емеля, какие рыбки?! – уже подозревая худшее, заорала я.
– Знамо дело – золотые, – беззаботно ответил рыбак. – Мелкие, жрать с них нечего. То ли дело щуку бы волшебную поймать…
Хватаю ртом воздух!
Это же редкие золотые исполняющие желания рыбки! Да они у нас в Золотую книгу занесены! А я и вовсе ведьма-хранительница, специализация у Керимской школы такая, мы за волшебных созданий готовы грудью встать до последнего вздоха, мы…
– Емельян Иваныч, – мило улыбнулась обернувшемуся рыбаку, – мне бы к речке, родненький.
– По нужде? – решил уточнить тот.
– Еще как по нужде, – со вздохом согласилась я, надеясь, что не прожгу дырки ненависти в его широкой спине.
Это надо же! Рыбок! Золотых! Чертям! Ненавижу чертей!
Речка на нашем пути появилась спустя часа два – судоходная, полноводная Калина, на которой, по слухам, душегубы-разбойники промышляют. Емельян по моей просьбе съехал к самому пологому берегу, чуть ли не до воды, чтобы печка меня от дороги закрывала. Я, кряхтя, спустилась, тело занемело в дороге, и попросила возницу отойти, не мешать. Добродушный Емельян Иваныч, напевая что-то веселое про «Разойдись, душа, разбегись, топор, да лети ворога головушка», ушел к дороге, и там его широкий бас растекся по равнине, я же…
Я же юркнула к печи, отворила заслонку и заскрежетала зубами – рыбок было не менее двух десятков! Спеленатые так, чтобы ротики не шевелились, перепуганные, в одной тесной бочке! Да и про то, что там рыбки, я догадалась только по едва заметному сиянию самой бочки… Гады! Гады, как есть гады! Уроды просто. А к бочке еще и сургучом послание прикручено. Сорвала, прочитала: «Уважаемому генералу Таганрайну для лучшей ухи в честь дня рождения». Золотых рыбок – и на уху?!
