скачать книгу бесплатно
– Странно, – произнесла биолог и ботаник экспедиции Юри, стройная тридцатилетняя шатенка с копной густых вьющихся волос, одетая в ярко-оранжевый комбинезон. – Ни одного представителя фауны. Хотя бы маленького зверька увидеть.
– И схватить его за хвост или что-то там у него есть, – насмешливо бросил Джоковски. – И препарировать его на мелкие части, вырезав филейную часть на бифштекс.
– Вы невыносимы, Джоковски! – возмутилась биолог. – Откуда у вас столько желчи? Вы всех рассматриваете с позиции гастрономического вкуса?
– Скорей с позиции экзотических блюд, – подал голос Кларк. – Он, бедный, изголодался по свеженькому, с приправами, да под кружечку малены.
– Прекратите паясничать, – маркиз оборвал гастрономические пристрастия спорящих и обратился к Юри: – Скажите, рена, может на планете не быть вообще представителей животного мира? Какие для этого есть предпосылки?
– Не знаю, – ответила Юри, – такие планеты еще не попадались вовремя моих семи экспедиций. Тем более разведчики обследовали совсем малую территорию, но и на ней все же должны быть хоть маленькие грызуны. Радиации нет, химический состав воздуха приемлемый для развития животных. Для нас воздух имеет вредоносные примеси, поэтому находиться на планете можно только в регенерирующих масках или скафандрах.
– Да, никаких следов животных, ни следов разумной деятельности. Если бы не растительность, планету можно было бы считать мертвой, – ответил навигатор Ласар.
– Самое интересное, – подал голос геолог Лато, – сканеры «муравьев» не проникают в глубину планеты глубже, чем на пять метров. С чем это связано, пока загадка. Дальше пяти метров – сплошная темная полоса, никакие излучения через нее не проходят.
– Да не может этого быть! – воскликнул физик Дорн. – Нейтроскоп проходит сквозь любую преграду. Его лучи способны пронизать все шары планеты.
– Смотрите сами на экран, – тихо ответил Лато. – Нейтроскоп работает, но далее пяти метров его лучи не проходят.
Все с живым интересом уставились на экран визора. Действительно, на летящих «муравьях» аппаратура работала, как часы фирмы Корне, но тем не менее был прав геолог. Ниже пяти метров приборы показывали темные замысловатые кляксы и полосы. Луч нейтроскопа гасился в них, как свеча на ветру, и никакие поправки, наводки, переключения различных режимов работы не давали иного результата. Ниже пяти метров лежала абсолютная чернота, не поддающаяся исследованию и описанию, давящая на психику людей своей загадочностью.
Первый аппарат достиг открытого месторождения асфиния. Жилы металла лежали прямо на поверхности огромными, неровными грудами. Как будто какой-то великан разорвал недра планеты, вытянул из них драгоценный металл и бросил на почву, как надоевшую игрушку. Второй разведчик, пролетев вдоль леса два десятка километров, наткнулся на озеро расплавленного серебра, формой напоминающего большой кубок для вина. На залежи блистающего серебра хотелось смотреть не отрываясь.
– Это глюки! – воскликнул Лато. – Такого не бывает в реальности, во всяком случае не было до сегодняшнего дня. Это невероятно!
Бесстрастные приборы «муравьев» фиксировали реальную картину проносящихся полезных ископаемых. Все исследователи были потрясены открывающимися перспективами. Такие богатые месторождения сулили огромную выгоду для развивающейся промышленности ССП.
Обтекаемые «капли» аппаратов, завершив исследование выделенной территории, возвратились на корабль. На экранах визоров предстала подробная карта разведанного ландшафта, куда вносились последние изменения и уточнения. Светило планеты медленно уходило к закату, удлиняя тени и сгущая темноту. Вечерняя мгла опустилась быстро и незаметно, и гит распустил иллюминацию огней. Дежурная смена осталась на вахте, остальные разошлись по каютам отдыхать после переизбытка эмоций. И никто даже представить не мог, чем обернутся следующие дни для всей экспедиции.
?
В это же самое время, когда экспедиция маркиза Сорено вошла в систему Искрящей, другая экспедиция туранцев в пятистах светолет от нее по кольцевой линии Бальтазар – Альгама-3 обнаружила гигантское искусственное сооружение, причем первое за триста лет исследований. Никогда даль-разведка не сталкивалась с чем-либо подобным. Раскинувшееся на миллиарды километров, имеющее ячеисто-решетчатую структуру, искусственное образование напоминало собой невероятных размеров купол шатра или храма Ахара – великого бога Турана. По древней легенде, Ахар жил в своем огромном шатре тысячи лет, периодически передвигаясь по небесной твердыне все дальше в космос при становлении туранской цивилизации и занимаясь своими божественными делами. По мере движения в космосе жилище великого бога становилось все выше и шире, для того чтобы сотни тысяч погибших героев Турана нашли свое пристанище в райской обители. Там великие воины проводили время за пиршеством и банкетами, вкушали плоды священной слинии, резвились с небесными девами и вели неторопливые беседы со своими предками.
Туранский исследовательский корабль «Великий Ахар» попытался подойти поближе к артефакту, но невидимое силовое поле мягко развернуло гит и направило его в противоположную сторону. Еще несколько раз исследователи пытались подойти к объекту и каждый раз вынужденно возвращались к исходному пункту. На всех диапазонах связи туранцы пытались начать диалог со строителями сооружения. Ответом была тишина. Посланные «муравьи» в режиме «инкогнито» также возвращались к кораблю несолоно хлебавши. Артефакт не слышал или не хотел слышать туранцев. С удивлением главный механик гита обнаружил огромный перерасход энергии на корабле, которая высасывалась из него, как в черную дыру. Командир «Великого Ахара» вынужден был стартовать к маякам поддержки, пока еще не полностью исчезли океаны энергии. Оставив реперный маяк с координатами артефакта, гипертрассовик на последних крохах энергии совершил прыжок в сторону имперских колоний.
Весть об открытии гигантского искусственного сооружения взбудоражила умы «голокожих». Совет Избранных ССП собрался на внеочередное заседание, на котором академик Серан ввиду чрезвычайности такого открытия попросил направить в сектор Альгамы-3 новую группу исследователей. Получив одобрение Избранных, академик развил бурную деятельность: сам подбирал кандидатов в экспедицию из числа наиболее эрудированных «голокожих», дал задание испытательному центру усилить защитные функции кораблей и свести потери энергии к минимуму, переоснастить гиты более совершенными приборами исследований. Экипажи разведчиков и группы исследователей подбирались по высоким морально-волевым качествам, умению нестандартно мыслить и с развитой интуицией.
Наконец, после трех месяцев подготовительных работ два корабля даль-разведки «Снежный вихрь» и «Тень грядущего» стартовали к артефакту.
Преодолев расстояние в двести шестьдесят светолет, исследовательские гиты проявились на окраине Альгамы-3. Ориентируясь по маяку, они направились в сторону образования, постепенно сбрасывая скорость. Черные громады кораблей излучали мощь и непоколебимую силу. Приблизившись к неведомому объекту на расстояние в пятьдесят миллионов километров, гипертрассовики перешли на стационарную орбиту. Руководитель экспедиции барон Тайрес провел совещание, на котором были определены первостепенные задачи: изменить конфигурацию кораблей для наиболее полной защиты от излучений артефакта, выставить дополнительные защитные экраны на расстоянии ста метров от внешней оболочки для пресечения потерь энергии. «Снежному вихрю» поручалось исследовать протяженность сооружения.
На разведчиках закипела работа: из недр гитов появлялись защитные секции, разворачивались системы антенн и поисковых комплексов. Корабли на глазах превращались в гигантских, утыканных разнокалиберными иголками морских ежей. «Снежный вихрь» ушел проводить измерительные работы. «Тень грядущего» направил несколько автоматов-разведчиков к артефакту, а системы дальновидения транслировали внешний вид куполообразного образования.
Исследуемый объект имел внешнюю оболочку густого черно-фиолетового цвета. Огромные многокилометровые решетки чернильного цвета соединялись между собой невидимыми цепочками или полосами, впаянными друг в друга. Внутри каждой решетки различались громадные шестиугольные, как пчелиные соты, ячейки серого цвета. Исследователям казалось, что они дышат, выпуская из себя струи каких-то излучений или полей. Вся конструкция, которую назвали Куполом, была на первый взгляд хрупкой и тонкой, прикоснись к ней – и она рассыплется мелкими осколками. Иногда по всей исполинской конфигурации на стыках решеток проносились километровые вспышки разрядов, и на какое-то мгновение она теряла четкие очертания, смазывалась, истончалась, становилась невидимой, а потом снова протаивала монолитной и незыблемой структурой, как будто какое-то поле удерживало ее от распада. Колоссальный артефакт жил своей неведомой жизнью и на все потуги исследователей не обращал внимания. Автоматические разведчики с разных направлений пытались подойти поближе к Куполу, но, перейдя незримую черту, оказывались развернутыми на сто восемьдесят градусов и отдалялись от исследуемого объекта невидимой силой. Проводились разные попытки преодоления точки возврата: использовались режимы «тень», «мираж», «мимикрия» и «стрела». Результатов не было.
Барон Тайрес устало оглядел собравшихся в исследовательской секции «голокожих»:
– Итак, коллеги, все наши попытки проникнуть в тайну Купола тщетны. Перепробованы различные варианты и направления движения, использованы все имеющиеся у нас режимы для проникновения. Кстати, исследовательские комплексы корабля определили, что за поле окружает Купол, из какого материала он состоит, когда сооружен, для чего и кем?
– На данные вопросы ответов нет, – виновато ответил физик Делл. – Защитное поле, мы назвали его «сгущенным», не имеет никакой структуры, невидимо и неосязаемо. Наши приборы его не улавливают, как будто его нет. Но стоит любому материальному объекту подойти к его границе, и оно проявляется. Происходит утолщение, сгущение его физических величин, и любой предмет, попавший в его сети, обволакивается и выталкивается, при этом разворачиваясь в противоположную сторону. Физическая константа поля даже в это время равна нулю, что в принципе невозможно. Это противоречит всем законам физики, но это так. С такой физикой поля мы никогда не сталкивались. Может быть, это физика не нашей Вселенной, или это реликтовое поле, которому может быть миллионы или миллиарды лет. Из какого материала сделан Купол – неясно: нет образцов для исследования, а гадать на кофейной гуще бесполезно. По всем нашим исследованиям, перед нами ноль, помноженный на ноль. Аналогов этому в нашем мире нет. Кстати, очень интересен эффект высасывания энергии полем. Все наши разведчики потеряли до половины своей энерговооруженности. Еще один их полет к Куполу, и энергии не будет вообще. И это несмотря на нашу двойную защиту.
– Да, тайна сия есть огромная, – ответил барон, – и тем не менее, может, есть у кого какие идеи, как пройти поле и сохранить запас энергии для автоматов? Думайте. Собираемся здесь в девять утра, а сейчас отдыхать.
Секция опустела, все разошлись по каютам. Осталась только дежурная смена, внимательно наблюдавшая за автоматикой корабля. Вошел Орест, главный механик корабля, и под вопросительными взглядами бодрствующих уселся в кресло возле вычислительного центра.
– Поработаю немного, нужно кое-что проверить, – ответил он на немой вопрос начальника смены. Надев шлем мыслесвязи, он вошел в контакт с главным мозгом корабля. Пальцы Ореста с поразительной быстротой забегали по клавиатуре принимающего устройства, как у пианиста, исполняющего сонату модного композитора Рейда. Диалог машины и человека проходил то в медленном, то в ураганном темпе. Иногда мозг замирал, как будто впадал в спячку, потом просыпался, осматривался вокруг и выдавал на экран ответы. Иногда замирал Орест, обдумывая ответ и формируя новый запрос машине. На экране дисплея ползли схемы, чертежи, линии, понятные только главному механику. Дежурная смена иногда с интересом косилась в сторону механика, но вопросов не задавала, подавляя свою любознательность.
Наконец, через несколько часов Орест тяжело откинулся на спинку кресла, снял мыслешлем и, пригладив короткие волосы, пошатываясь от усталости, пошел к выходу из секции, бросив на ходу кратко:
– Думаю, получилось.
На корабле воцарилась тишина, только на экранах приборов весело перемещались разноцветные огоньки и тихо щелкали реле.
За тысячи километров «Снежный вихрь» уходил все дальше по незримой дуге Купола.
Утром, после завтрака, исследовательская группа собралась в полном составе. За прошедшую ночь никаких изменений за стенами гита не произошло. Все собравшиеся задумчиво поглядывали то друг на друга, то на экраны визоров.
– Ну, что, есть какие идеи на свежую голову? – Тайрес обратился к исследователям.
Главный механик встал, подошел к терминалу центра:
– Есть, – коротко бросил он.
– О, родила царица в ночь, то ли сына, то ли дочь, – сразу выдал тираду весельчак Лисс, невысокий крепыш, навигатор второго класса. – Орест, наверное, целую ночь пил сок алкола и размышлял, как погладить Купол своей широкой дланью.
– Остынь, Лисс, – бросил Орест, – сам, небось, ничего не придумал. Голову, наполненную опилками, мысли не посещают.
– Да я навигатор, – обиженно отозвался тот, – пусть «голокожие» свои мозги напрягают, а я с машинами справляюсь.
– Вот-вот, а что касается машин, то мысли есть, – Орест говорил размеренно и неторопливо. – Разведчики не могут преодолеть поле Купола поодиночке. Я тут с мозгом корабля пообщался и пришел к выводу, что сто?ит попробовать пробить защиту артефакта «тоннельным просачиванием». Все три разведчика летят друг за другом лесенкой на расстоянии двести – двести пятьдесят метров. Первый идет на полной мощности двигателей, второй – на половине, а третий – привязанный к ним, как в сцепке, без включенных двигателей, по инерции. Когда первый войдет в соприкосновение со «сгущенным» полем и его начнет разворачивать, второй проходит дальше по проложенному туннелю. Думаю, его тоже начнет разворачивать, а третий, закапсулированный в саван защиты, по инерции проскочит в образовавшуюся щель. То есть просочится сквозь врезанный туннель за границы поля. Считаю, что глубина поля небольшая, и третий разведчик успеет пройти зону отталкивания. Как его вернуть назад – не знаю. Но зато он даст хоть какую-то информацию о Куполе.
– Да, мысль интересная, – проронил барон, – и это может сработать. Так сказать – эффект неожиданности. Другие идеи или предложения? Нет? Тогда так и поступим. Только на третьем разведчике дополнительно усилить защиту.
Закипела работа по подготовке пробоя защитного поля артефакта. В трюме «Тени грядущего» тестировались «муравьи», проверялась работа автоматики и резервных систем, устанавливались для них дополнительные системы защиты.
Через три часа операционные системы разведчиков доложили о готовности, и вскоре три капли «муравьев» в режиме «мираж» отчалили от материнского корабля, набирая крейсерскую скорость. За их полетом внимательно следили десятки глаз. Первый разведчик приблизился к «сгущенному» полю, за ним, в десяти метрах ниже и на расстоянии в двести метров – второй, еще дальше невидимой тенью скользил третий. Поле начало разворачивать первого «муравья», второй проскочил дальше, но ненадолго. В это время в защите сооружения образовалась щель, в которую как нож в масло вошел третий аппарат. Его обшивка нагрелась до четырех тысяч градусов, казалось, еще немного, и он развалится на куски, но в последний момент с корабля был дан импульс на движение, и «муравей» выскользнул из горячих объятий по другую сторону поля.
Первых двух разведчиков развернуло в сторону гита, и они, маленькие песчинки космоса, покатились прочь от сооружения. В это время со стен ближайшей решетки сорвалась неширокая сеточка разрядов, и, мгновенно преодолев расстояние до туранских аппаратов, стерла их в пыль.
На корабле раздались крики удивления, недоумения и сожаления.
– Зело осерчала стража Купола, – задумчиво бросил Орест. – Вон как поприветствовала наше вторжение в святая святых.
– Самое интересное, что аппаратура гита не засекла всплеска излучения. По всем параметрам в разведчиков ударил вакуум с теми характеристиками, которые окружают нас. Такого не может быть, но произошло в действительности, – ответил Делл.
– «Снежный вихрь» на связи, они возвращаются к нам. Почти закончили картографирование артефакта. Ничего нового не сообщают. Везде все, как у нас: решетки, поле и разряды с нулевым значением, – проговорил быстро связист Дарио.
А на экранах визоров разворачивалась следующая картина. Третий «муравей», потеряв один слой защиты и два сканера с правого борта, тихонько дрейфовал в сторону исполинских решеток. Прямо на глазах решетчатая структура теряла свою целостность, размазывалась, зато укрупнялись шестиугольные ячейки, которые теперь набирали иную цветовую гамму, скатываясь в пластины серебристого цвета. Альтиметр показывал расстояние до ближайшей решетки – пятьсот километров. Кто-то из исследователей присвистнул от такого положения дел. Выходило, что «сгущенное» поле окружало Купол на расстоянии семисот километров от решеток по всему периметру. Это была еще одна загадка – какой сверхмощный генератор поддерживал стационарное поле на таком расстоянии от стенок сооружения.
Разведчик преодолел еще двести километров до артефакта, его скорость непонятным образом возросла до трехсот километров в час, и он вонзился в невидимую и неосязаемую приборами стену. Его буквально размазало в пространстве, словно гигантский молот опустился на консервную банку, расплющив ее по длине в миллиметровый слой железа. Не помогла ни защита, ни композитный материал, рассчитанный на многие катаклизмы. Туранцы лишь смотрели на гибель своего аппарата, осознавая, что столкнулись с невероятной силой и мощью неведомых сил. Купол не хотел открывать свои секреты.
?
День 15 июня 2270 года для экспедиции маркиза Сорено начинался буднично. В семь утра туранцы позавтракали и спустились в шестиугольную секцию исследований. Маркиз окинул всех быстрым взглядом:
– Ну что, господа, разведчики сделали свою работу. Индекс безопасности планеты пятнадцать сотых процента по шкале Стана. Приступаем к непосредственному изучению планеты. А кстати, как мы ее назовем? Впрочем, проведем первые исследования, потом и имя дадим. Итак, исследование проводим двумя группами. Первая – старший механик Кларк: изучение лесного массива и месторождения серебра, вторая – старший геолог Лато: выяснить количественные и качественные запасы асфиния. В каждой группе по пять человек. Идете на «черепахах». Все в скафах высшей защиты, даже в «черепахах».
Туранцы удивленно переглянулись.
– Маркиз, зачем такие меры предосторожности? Индекс безопасности пятнадцать сотых. А лишнее снаряжение только будет мешать, – влез, как всегда, неугомонный Джоковски.
– Вот именно, что индекс безопасности минимальный. – Сорено поморщился. – От таких планет и следует ждать неприятностей. Вспомните Ритану. Там тоже было пустынно, но экспедиция Грида потеряла все исследовательские аппараты и двадцать человек, а сами на гите еле-еле доползли до границ империи. Поэтому выход на планету по максимальной защите.
В следующие два часа всем нашлась работа. Были расконсервированы две «черепахи», которых медленно опустили на планету. Операторы проверили работу двигателей, погоняв их в разных режимах, включили генераторы защитного поля, протестировав их возможности. В холостом режиме проверили готовность излучателей. Обе группы надели скафы высшей защиты с небольшими генераторами поля, проверили герметичность и связь, и, самое главное, – функционирование системы регенерации воздуха, аптечки, НЗ и оружие. В каждом скафе были встроены плечевые автоматические излучатели, соединенные мысленной системой наведения. На правом бедре размещался компактный импульсатор Брема, который стирал любое материальное тело в порошок с помощью диссонирующих лучей.
Наконец подготовительные работы закончились. Обе группы заняли свои места в машинах. «Черепахи» окутались еле мерцающим фиолетовым полем, поднялись на пять метров над поверхностью на гравитонах и бесшумно скользнули по разным направлениям. Их сопровождали фокусирующие лучи «Пламени Турана».
На корабле внимательно следили за полетом первопроходцев. Машина Кларка, поравнявшись с лесным массивом, взяла направление на месторождение серебра. Аппарат Лато, преодолев сорок километров, приблизился к залежам асфиния. Обе группы почти одновременно вышли в расчетные точки.
Не долетая метров двести до нагромождения серебра, Кларк приказал остановить машину. Навигатор Махар мягко посадил ее на грунт. Все припали к сканерам. Перед туранцами открылась потрясающая картина. Под палящими лучами солнца, а температура перевалила за сорок градусов, как будто живое море, серебро пускало блики, словно огромное зеркало, занимая собой довольно большое пространство. Анализатор «черепахи» выдал химические характеристики лежащего богатства. На площади в двадцать квадратных километров находились тысячи тонн драгоценного металла, а какой уровень залегания под землей, сканеры не могли определить в силу неизвестных причин. Перед месторождением в беспорядке лежали непонятные глыбы камней разной высоты и диаметра. Ничто не нарушало дремлющую тишину.
– Так, Орнетт и Мидо идут со мной, – сказал старший группы – механик Кларк, – Махар и Дено, – обратился он к навигатору и наводчику излучателей, – остаетесь в машине. Внимательно следите за нами и местностью, коммуникаторы постоянно включены. Эфир своими байками не засорять. Двигаемся на расстоянии пяти метров при включенных генераторах защиты, – повернулся он к Орнетту и Мидо.
Трое туранцев впервые ступили на землю иной планеты, закуклились защитным полем и направились в сторону месторождения. Ноги исследователей сантиметров на пять погружались в почву планеты, хотя идти было легко, сила притяжения была на семь процентов меньше, чем на Туране. Анализаторы скафов обработали химический анализ воздуха: азот, кислород, немного метана и серы. Дышать без защитных средств таким составом атмосферы было невозможно.
Впереди тянулась равнинная местность с небольшими углублениями и возвышениями. Под ногами стелилась невысокая коричневатая трава, которая с еле слышным хрустом рассыпалась на мелкие частицы, когда ноги скафов опускались на поверхность. Кое-где росли невысокие кустарники, похожие на папоротники, с какими-то мясистыми утолщениями и кисточками наверху. Заинтересовавшийся Кларк подошел поближе к одной группе кустов. При его приближении кусты стали гнуться к земле, стремясь стать незаметными, меняя свою окраску под цвет травы. Анализатор показал наличие в папоротнике незнакомых живительных соков и даже зачатки нервной системы. Туранец протянул руку к кусту, а тот полностью расстелился по земле, уходя от соприкосновения. Хмыкнув, Кларк убрал руку и отошел на несколько шагов назад. Куст, секунду назад лежавший на земле, начал подниматься вверх, занимая первоначальное положение и меняя свой цвет на прежний красно-коричневый. Разведчики улыбнулись.
– Это вроде хамелеона с врожденной мимикрией, – сказал Мидо, – такое растение нам еще не встречалось. Очень интересная приспособляемость к изменяющимся условиям.
– Видели, как оно пыталось уйти от объятий Кларка, – пошутил Орнетт, – имело б ноги, наверное, убежало.
– Жаль, с нами нет Юри, она бы разобралась с этим кустарником. В следующий раз возьмем ее, и пускай она поэкспериментирует. Может, растение неравнодушно к женщинам. И потянется к ней навстречу, заключив в пылкие объятия, – пошутил Мидо.
– Ага, а то кустарник мужского рода, и от Кларка его воротит, беднягу, – подхватил шутку Орнетт.
Любопытный механик несколько раз подходил и отходил от кустарника, удивляясь его переменчивому состоянию – то расстиланию по земле, то выпрямлению.
– Ладно, Кларк, хватит мучить здешнюю флору, идем к месторождению, скоро будет темнеть, – поторопил товарища Мидо. И они быстро направились к уже недалеким бликам серебра.
Группа Лато в это время остановилась метрах в трехстах от месторождения асфиния. «Черепаха» мягко коснулась грунта и застыла, как большой каплевидный валун, только защитное поле еле заметно дрожало. Впереди простиралась покрытая валунами разных форм и размеров возвышенность с небольшим подъемом, тянувшаяся до предгорья. Лато вместе с сейсмографом Ведом и планетологом Баром направились к видневшимся сокровищам.
Пройдя несколько десятков метров, исследователи наткнулись на первый валун. Полуовальный, полметра в диаметре и в высоту достигавший трех метров, на верхушке с немного растрескавшимися боками, глубокого черного цвета, с небольшими вкраплениями звездочек, шаров, квадратов, он казался несокрушимой тяжелой глыбой. Лато, скользнув по нему взглядом, собрался идти дальше и вдруг боковым зрением увидел, что необычные вкрапления поползли по валуну каким-то хороводом танца. Он остановился и резко повернул голову к камню. Движения на глыбе мгновенно прекратилось, геолог даже не заметил когда, будто кто-то выключил рубильник. Шагавшие за ним два туранца с недоумением воззрились на его лицо.
– Ты что, Лато, привидение увидел? – воскликнул Вед.
– Нет, он хочет поиграть в кегли, только камешек не того размера попался, – пошутил Бар.
– Подождите паясничать, вы ничего не заметили необычного? – обратился Лато к друзьям. – Неужели у меня галлюцинации? Но я в здравом уме и памяти, и это не могло померещиться, или могло? – бормотал геолог.
– Лато! Ты в «черепахе» ничего не пил и не нюхал? А то вид у тебя, как у человека, принявшего дозу «ночных грез» или алграла! Что ты плетешь, амито? – захохотал Вед.
– Камень живой, – бросил Лато, – по нему бегут какие-то знаки и искорки.
– А шляпу каменную он не снимал и не кланялся тебе в ноги? – иронично бросил Бар, подмигивая Веду, и покрутил рукой у шлема скафа.
– Да посмотрите вы, олухи, на валун не прямо, а вскользь, мимо него, и периферийным зрением увидите то, что видел я! – воскликнул геолог.
Разведчики внимательно посмотрели сначала на камень, тоже зафиксировав на его поверхности какие-то вкрапления, а потом повернули головы немного в сторону. В то же время валун ожил – по нему снова побежали сверху вниз еле заметные искорки. Вед и Бар резко повернули головы к глыбе. Движение прекратилось, как будто ничего и не происходило. Ошеломленные исследователи тупо таращились то друг на друга, то на камень.
– Галюник! – воскликнул Вед.
– Что, у всех троих? – ввернул Бар. – Или это наведенная галлюцинация, или мы спим, или это правда.
Они обступили валун и внимательно, до рези в глазах всматривались в его поверхность, пытаясь взглядами проникнуть в его тайну. Им чудилось, что и камень со своей стороны старается заглянуть в их души, пытаясь выяснить что-то для себя. Наконец Лато не выдержал и протянул руку в перчатке скафа к вершине валуна. И тут случилось весьма неожиданное событие: камень отклонился в сторону. Он удалялся от протянутой руки, и не успели туранцы и слова сказать, как камень очутился в нескольких метрах от них. Все трое прямо ахнули и только беззвучно разевали рты, как рыбы, выброшенные на песчаный берег.
– Вот это да-а-а! – заикаясь, произнес планетолог. – Святой Ахар! Он действительно живой! А может, это и не камень вообще-то, а животное? А где у него ноги, как он передвигается, почему убегает от нас?
– Скажи кому, никто и не поверит, – произнес Лато. – Самое интересное, на сканерах скафов этого ничего нет. Ни движения искорок на камне, ни его убегания от нас. Аппаратура в рабочем состоянии, а ничего не зафиксировала. Это видели только наши глаза. Какой-то нонсенс. Не могут же у нас троих быть глюки. Вот и небольшая выемка от камня осталась, где он первоначально находился. И как он на три метра откатился, телепортировался, что ли? – «Что же ты такое?» – мысленно обратился он к камню.
Туранцы снова подошли к валуну, и снова он непостижимым образом перекатился от них подальше.
– Ладно, разбираться с ним будем позже, идем к асфинию, – произнес геолог, направляясь к месторождению.
Группа Кларка, миновав несколько кустарниковых зарослей, вплотную приблизилась к блестевшему нагромождению серебра. А где-то метров за двадцать до груды металла вынуждена была остановиться: исследователи с ходу налетели на невидимое препятствие, которое мягко притормозило их движение. Упругая среда не давала им ступить и шагу. Автоматика скафов ничего не определяла впереди, как будто препятствия и не было. Тем не менее разведчики топтались у невидимого поля, которое не пускало их вперед. Навигатор Орнетт протянул руку со сканером, уперся в поле, поводил прибором вправо-влево, вверх-вниз и хмыкнул: аппарат показывал одни нули, никаких характеристик по упругости, проницаемости, протяженности поля он не выдавал. Кларк направил прибор на скаф, и сразу в окошечке побежали цифры, указывающие на параметры защитного костюма. Направил руку со сканером в сторону поля – и ничего, словно его нет. Туранцы переглянулись.
– Интересное кино получается. Что это за поле, насколько тянется по протяженности, какая его глубина и высота? – спросил Орнетт.
– Какая-то планета-загадка, – сказал Кларк. – Ничего не поддается исследованию. Кустарники ускользают, к месторождению не можем подойти, сканеры ничего не видят и не фиксируют. Вот так задачки нам ставит планета.
– Зато интересно будет раскрывать эти тайны! – воскликнул восторженно Мидо. – Я был в пяти экспедициях, но ничего более удивительного и загадочного, чем на этой планете, не видел.
– А если попробовать импульсатором или излучателем просверлить защитное поле? – задумчиво отозвался Орнетт.
Кларк искоса посмотрел на него:
– Параграф двадцать пятый Устава даль-разведки не позволяет. Ты забыл об этом? С планетой действительно неясно. То защитная система не пускала нас к планете, то теперь неизвестное поле не дает пройти к обнаруженному металлу.
Он связался с «черепахой» и попросил Махара объяснить маркизу ту ситуацию, в которую попала его группа.
А на планете в это время тихонько сгущались сумерки. Солнце где-то спряталось в густых, темнеющих прямо на глазах облаках. Как-то незаметно крепчал ветер, стремясь сбить с ног людей. «Черепаха» включила бортовые огни, и лучи мощного прожектора осветили тьму, указывая дорогу разведчикам. Все три фигуры заспешили к аппарату.
Группа Лато приблизилась к асфинию, но, как и группа Кларка, вынуждена была остановиться метров за десять до скопления металла. Такое же поле, что притормозило первую группу, теперь не пускало вперед и группу геолога. Никакие попытки не помогли им продвинуться к цели. На планету опустилась тьма, и исследователи вынуждены были вернуться к «черепахе».
Через двадцать минут оба аппарата-разведчика стартовали к материнскому кораблю. Туранцы, глубоко задумавшись, осмысливали увиденное и даже не заметили, как двухсоттонные машины скользнули в недра гита. Исследователи покинули «черепахи», освободились от скафов и направились в сторону крем-каюты. После недавних переживаний есть хотелось особенно остро.
– Нам бы что-нибудь вкусненькое, – облизал пересохшие губы Мидо, – а то наши животы уже играют марш запеченного поросенка и кричат ура-ура-ура бифштексам и бутылке джин-гралла.
– Я бы сейчас съел омара или устрицы по-шаронски, – мечтательно произнес Бар. – И выпил, наверное, литр мальварии.
