Жизнь всегда в объятиях смерти

скачать книгу бесплатно


Взял отгул, поехал в похоронное бюро. Точнее, объездил их все. Наткнувшись на одно из самых дешевых в городе, поднял документы погребения и отыскал Придиту. Могила была скромненько украшена небольшим камнем. Видимо, кто-то посчитал, что захоронить девушку будет дешевле, чем кремировать.

– Привет, Придита, – заговорил я, обращаясь не знаю к кому. К духу, к камню, к земле, к себе самому? – Прости меня. Я не хотел, чтобы так все получилось. Не хотел…

Чего греха таить, я тогда разрыдался. Ревел, стоя на коленях, посреди старого гнилого кладбища. Залегшие на октябрьском небе серые тучи, надавили на газ и с небес полился холодный душ, смывший все мои слезы, но так и не отмывший от души, налипшую на нее грязь.

Глава третья

Придита была моей первой стадией, первой работой, первым «клиентом», как таковым. До нее я проводил свои практические занятия на умалишенных. Говоря по чести, психические основы таковы, что любой человек, стоящий на пороге самоубийства, считается сумасшедшим. Если это ему не говорят прямо, то за глаза скажут все, кому не лень. Думаю, не последнее слово будет принадлежать психологам и психиатрам.

Мало кто думает (мне кажется, никто вообще не думает…), что завтра на месте этого самоубийцы может оказаться он сам. Вы уверены, что не думали НИ РАЗУ В ЖИЗНИ о самоубийстве? По статистике, все люди хотя бы раз в жизни думали покончить с собой. Это не зависит ни от веры, ни от благосостояния, ни от состояния здоровья. Интересно, не правда ли? Статистические данные могут разнится, но в основе своей близки к истинному значению. И что же, выходит, мы все тронутые?

Ладно, оставим все эти бредни психиатрии и психологии на потом. У меня эта психиатрия сидела в одном месте и мешала дышать, до такой степени надоела. Я любил работу и люблю сейчас (даже, когда лбом ощущаю дыхание смерти от дула пистолета в руке Марка), но иногда хочется поговорить о жизни… И вот тут-то и натыкаешься на то, что называют трудоголизмом. Страшная болезнь, надо признать.

Вторым моим серьезным «клиентом» был банковский служащий. Не то, чтобы за год, с тех пор, как покончила с собой Придита, у меня не было дел. Нет. Дела были. Но эти дела были настолько не серьезными – теща пообещала пристрелить зятя, если он с ней не переспит, например – что говорить о них в такой большой записке, как эта, не имеет смысла. Все эти дела мало что во мне изменили и никак не повлияли на мировоззрение. К тому же, старикан, сидевший надо мной, увольняться за год не надумал, так что мне доставалось только дерьмо. Да. И это в то время, как мой начальник продолжал косить жизни с жадностью мясника, скидывая самоубийц с крыш и мостов…

За год взгляды на профессию, как я уже говорил, благодаря Придите, изменились. Теперь я поставил пред собой цель определять, когда смерть подходит больше жизни. Да, звучит это дико, но это так. Если самоубийце удавалось меня убедить в том, что у него действительно безвыходная ситуация, тогда я давал ему умереть. Вы можете обозвать меня убийцей, можете быть уверены в том, что правы. Я спорить не буду. Моя задача состояла в спасении людей от чего-то плохого, но кто сказал, что смерть плохое всегда?

На дворе стоял конец октября. Тучи неслись по небу, портя настроение своей серостью. Я сидел за рабочим столом и писал отчеты моего боса.

– Ник, там тебе приказали срочно спуститься, – сказал длинноногий Мартин.

Он был новеньким в отделе и все шестерили его, как могли. Не шестерил его только я. Не видел смысла. Я сам был шестеркой боса, так что понимал молодого паренька прекрасно. Видимо и он меня, потому что мы с ним неплохо ладили и иногда пили пиво после работы. Он «Хайникен», я «Стелла Артуа» без алкоголя. Мы были в чем-то неплохими знакомцами, наверняка нас больше всего объединяло то, что на наших горбах ездили те, кто сидел выше нас по служебной лестнице.

Можно еще кое-что о работе? Когда я только устроился в отдел, надеялся на то, что буду помогать людям. Буду бросать веревку спасения тем, кто тонет в трясине проблем, невзгод или просто заблудился. Не тут-то было. Я не учел того, что передо мной на иерархической лестнице к небесам славы будет сидеть жирная самоуверенная малодушная и глупая свинья по имени Бос. Через этого ублюдка не переступить. Никак. Так что энтузиазм, изначально горевший с жаром водородной бомбы, едва теплился год спустя. Рутина убивает все что угодно, в том числе и любые сильные рвения…

Вернемся к банковскому работнику.

Марти сказал, что меня ждут внизу. Что ж, рассуждал я, это, видимо, что-то серьезное, иначе меня бы не стали вызывать через Марти – мальчика на побегушках.

У входа в участок стояла белая патрульная машина. За рулем, что странно, сидела женщина. (К слову, эта МИЛАЯ женщина вскоре стала моей НЕ МИЛОЙ женой; видимо я и вправду что-то не так делаю, раз мои жены превращаются в стерв и, по – совместительству, сук.). Я поздоровался и сел на пассажирское сидение. Женщина заговорила.

– Ваш клиент – банковский служащий.

– Место?

– Мост.

– Кто с ним говорил?

– До вас?

– Да.

– Никто. Кроме нас, конечно.

– Нас – это кого?

– Меня и еще одного копа.

– Ясно.

– Что-то еще?

– Нет. То есть, да. Сколько по времени нам ехать?

– Десять минут, – ответила женщина.

– Меня Ник зовут, кстати, – я достал из кармана шикарную улыбку и усадил на губы. Сами понимаете, я не был с женщиной, к тому дню, несколько месяцев, так что из ушей пар шел, вот я и решил, а почему бы и нет…

Патрульная ответила мне хмурым взглядом.

– Присцилла, – отозвалась она, крутя баранку.

– Рад знакомству, – сказал я без энтузиазма.

Скажу пару слов о Присцилле, можно? Ну, чтобы потом не отвлекаться. Итак, с Присциллой мы переспали в тот же день. Трахались всю ночь до изнеможения. Она оказалась крепким орешком и ее удовлетворить было не так легко. Но мне это удалось. Через пару недель мы поженились. Не было ни пышного платья, ни всего присущего молодоженам. Была только страсть. Увы, на одной страсти далеко не уедешь. Уже через несколько дней Присцилла начала меня пилить за задержки на работе, за то, что у меня мало рвения к саморазвитию, к развитию наших отношений, к укреплению брака. Мы развелись по-доброму (если можно синяк, который она мне поставила перед разводом, считать добротой) и недели через две забыли о существовании друг друга. Наша светлая любовь продлилась шесть недель. До хрена!

После двух красоток – Присциллы и Клариссы – захотелось уйти в монахи. Хотя, где-то там, на краю сознания мне хотелось всего того, что делает человека полноценным – жену, кредит, детей… Все.