скачать книгу бесплатно
– Мы поможем, – заторопилась словно очнувшаяся Кира, с отсветом грустного восхищения в глазах. Грусть, вероятно, шла от осознания, что Александра Витальевна вряд ли задержится в школе, а если задержится, то неизвестно, будет ли это для нее хорошо. Ведь школьный мир вполне может обломать эту иву над водой.
Между тем Вещий Олег, как назвала его языкастая Фаина, неподвижно простоял несколько минут на ораторском месте, с ласковой, чуть насмешливой улыбкой ожидая внимания к себе. Крупная фигура, распирающая рубашку грудь, волосы с рыжеватым отливом, прищуренные серые глаза – всё это отнюдь не вязалось с обстановкой школьного педсовета.
– Вещего Олега забыли! – всплеснула руками Фаина Львовна. – Он, бедный, стоит себе на холме, пока девицы лезут вперед. А что ему делать – рыцарь!
– Почему на холме? – поинтересовался кто-то из зала.
– Потому что на возвышении! Возвышен! У него вид, как на холме средь чистого поля, и море недалеко…
– Да уж, викинг, – согласились в зале.
– Начинайте, Олег Ильич, – предложила Кира. – Только я обозначу тему вашего выступления. – Она подошла к компьютеру, и на экране вместе «ОГЭ» – «ЕГЭ» возникла другая надпись: «Творческие разработки, инновации». – Это второе, что может спасти нашу школу как самостоятельную единицу, – подчеркнула Кира. – Пожалуйста, Олег Ильич…
Голос Вещего Олега оказался не гулкий, как можно было предположить, а скорее приглушенный. И еще он слегка шепелявил, что тоже воспринималось как неотъемлемая часть древнего викинга, осваивающего языки побежденных стран. Ленка подумала, что почти все женщины в зале – побежденные им страны, так или иначе, тайно или явно. Сама она тоже чуть не попала в их число. Ее спас шок, вызванный подначкой Фаины, а потом – страх разоблачения.
Викинг говорил о том, что детям для правильного развития не хватает культурологических кружков. В школе восемь спортивных секций, четыре коллектива ручного труда: всякие там макраме, икебаны и прочее. («Мы не прочее!» – выкрикнул из зала женский голос.) Вещий Олег с обаятельной улыбкой заметил, что не хотел никого обидеть. Однако, продолжал он, юная личность должна развивать не только моторику пальцев да еще, может, голову в кружках информатики, но также чувства, эмоции. Необходима связь с предками, с родной природой… Проникновение в глубину… Корневая система ценностей… Утомленная Ленка не стала вслушиваться досконально, она лишь отметила для себя – такое выступление наверняка понравилось бы Елене. Ведь это как раз ее внутреннее пространство: связь с предками, нравственные ценности…
Инновацией, способной, по мнению Киры, спасти самостоятельность школы, оратор предлагал считать свою культурологическую программу под названием «Дерево. Река. Человек». Он обещал оформить ее как авторскую, для чего нужно немало хлопотать, регистрируя данный труд в различных инстанциях. Однако, как здесь сегодня уже звучало, дорогу осилит идущий. Никто в зале не сомневался, что такому идущему, как Олег, дорога покорится безропотно. Пока же он хотел получить одобрение педсовета, что было первым шагом по этой дороге.
– Мы одобряем и поддерживаем, да, коллеги? – заторопилась Кира.
На этот раз она не оговорилась, правильно обратилась к залу. Коллеги шумно и равнодушно выразили свое согласие.
Красавец викинг, блестящий, как оказалось, не только внешностью, но и умом, сходил со сцены, ловко лавируя своим богатырским телом между попадавшимися на пути креслами. Верхняя пуговка его рубашки в самом деле отскочила…
Потом долго (Ленке показалось – целую вечность) обсуждали линейку, которая будет первого сентября: какой класс где встанет и как потом уводить детей в школьное здание. Всё это время Ленка гадала про себя, зачем ей надо подходить после педсовета к Кире. Особого страха она не чувствовала: старушка настолько доброжелательна, что не станет придираться, к тому же ее легко обвести вокруг пальца. Нехорошо, конечно, пользоваться возрастным преимуществом, тем более доверием хорошего человека, – но теперь ничего уже не изменишь. Назвался груздем, полезай в кузов. Наконец педсовет закончился. Учительницы вылезали из глубоких поскрипывающих кресел, одергивали подолы и, переговариваясь на ходу, вытекали в коридор. В отличие от Ленки, им сейчас предстояло разойтись по кабинетам и сидеть в школе до вечера. Возле Киры столпилось несколько человек, задающих вопросы:
– А когда будет расписание?
– Кира Кузьминична, мне нужен свободный день посреди недели…
– Скажите, а кабинеты занимаем по-прежнему, как в прошлом году?
Кира отвечала кратко и толково, вследствие чего окружавший ее народ вскоре рассосался. И тут медленно, словно боясь приблизиться, подошла Ленка.
– Елена Ивановна, – оживленно заговорила Кира. – Давайте обсудим. У вас один час в неделю: получать будете такие копейки, что сказать стыдно. И общения с детьми мало: забудут то, о чем шла речь в прошлый раз.
Не понимая, к чему она ведет, Ленка ждала продолжения. Помнится, Елена тоже сетовала, что Православная культура занимает всего лишь час в неделю. Понятно, это мало для любого предмета, тем более такого необычного. Но ведь учебная программа формируется в министерстве – разве можно ее менять?
– Поэтому у меня к вам предложение: не хотите взять еще девять часов продленного дня? Тогда вы и детишек будете чаще видеть, и заработаете побольше… Еще и нас выручите! У нас сейчас нет человека на продленку.
Первым движением Ленкиной души было крикнуть: «Нет!» Вторым – сказать то же самое тихо и вежливо, однако твердо. А в третий момент она вспомнила о Елене, безнадежно мечтавшей иметь эти самые продленные часы. Подруга на них почти не надеялась, считая, что, когда встанет с больничной койки, они уже будут заняты. И если Ленка сейчас откажется, их действительно отдадут кому-то еще, найдут в конце концов человека…
– Что тут думать, Елена Ивановна! Соглашайтесь. Детки у нас хорошие, а мы, если что, поддержим…
Она всегда хотела всех поддержать!
– Хорошо, – с усилием выдавила из себя Ленка.
– Вот и славно! Ваш предмет будет по средам пятым уроком, а продленка – в понедельник, среду и пятницу с часу до семи.
Так что через день сможете общаться с классом, а следующий день – свободны. Вы молодая, вам иногда и отвлечься надо от нашей школьной мороки.
Ленка благодарно кивнула. Вот нежданный подарок Иоанновне – лишние девять часов для ее бесценной Православной культуры! А сама Ленка безумно рада тому, что сейчас спустится по лестнице, откроет входную дверь и вырвется на свежий воздух. Будет захлебываться им, наслаждаться; кинется в привычный уличный мир, где можно, наконец, стать самой собой. А еще там деревья, едва начинающие желтеть, трава под ногами – природа… И золотые потоки света, так похожие на что-то приятно волнующее, что Ленка узнала совсем недавно… на солнечный облик Вещего Олега.
– Зайдите сейчас в административную часть к секретарю, – продолжала между тем Кира. – Она у нас кадровик по совместительству. Скажите ей, что мы с вами договорились на девять часов продленки.
Дополнительно. Елена Ивановна, что с вами?!
Оказывается, снова еще не конец! Природа, воля – всё это отодвинулось за опасный визит к человеку, заведующему кадрами. А кадры – дело серьезное: там паспортные данные, дата рождения, фотография… А Ленка так и не надела темные очки…
Стол, возле которого они с Кирой стояли, поехал куда-то вбок, в то время как потолок начал снижаться. Кира схватила стакан воды, приготовленный для ораторов, и плеснула из него Ленке в лицо.
– Садитесь, садитесь!
Кто-то из еще остававшихся в зале учительниц, проходя мимо, подвинул кресло, и Ленка рухнула в его прохладно-упругую кожаную глубину. Опять она, дура, делает всё не так. Не может держаться, не привлекать к себе внимания. Но отдел кадров после того, как всего минута отделяла ее от радости и свободы! И потом, она ведь беременная. Ее и на сохранение клали потому, что был обморок, а теперь вот, значит, опять…
– Дышите глубже, – хлопотала над нею Кира. – Дышите, дышите… Вижу по лицу, что вам уже лучше! Скорее всего, вы просто переутомились.
– С чего это она переутомилась? – вполголоса спросила выходившая из зала учительница свою подругу – ту, которая подвинула кресло. – Учебный год еще и не начинался!
– Мне тоже от педсоветов скоро плохо будет, – в дверях ответила подруга.
Они говорили непринужденно, совсем не заботясь о том, что их может слышать представитель школьной администрации. Киру здесь не принимали всерьез, и до назначения нового директора никто себя ни в чем не стеснял.
– Простите меня, – сказала Ленка, вытирая ладонью мокрое лицо. – Я что-то так, с непривычки…
К этому времени они уже остались в зале совсем одни.
– С непривычки, – повторила Ленка. Ей не хотелось обманывать душевного человека, но в этих словах обмана как раз и не было. Ленка действительно не привыкла к школьной обстановке, тем более не привыкла притворяться, выдавать себя за другую. К тому же беременность…
– Да ладно тебе дергаться! – вдруг сказала Кира, неожиданно переходя на «ты». – Извивается, словно уж на сковороде, а я и так уже всё поняла.
– Да? – хрипло переспросила Ленка. – Вы поняли?
– А то! Я стреляный воробей, меня на мякине не проведешь!
Единственное, что держало Ленку на поверхности, не давая рухнуть в новую дурноту, – это опять же Кирино веселое настроение. Не могла, ну не могла она радоваться перед тем, как вызвать полицию. Не тот человек. Значит, сейчас предложит убираться подобру-поздорову. Идеальный вариант для Ленки, вот только Елену он глубоко огорчит. Но что поделаешь, если их так сразу раскусили…
– Я пойду, – просительным голосом протянула Ленка, вылезая из кресла.
– Погоди. Ишь какая нетерпеливая!
– Но ведь вы же не станете… – вырвалось у Ленки совсем уж жалко. А если Кира всё-таки станет – позовет охранника, чтобы задержал авантюристку, а сама позвонит в полицию? Тогда дело закончится в отделении, и, может быть, даже в обезьяннике. Вот уж этого допускать никак нельзя: ведь все ее переживания отражаются на малюсеньком пацанчике внутри. И кто их потом вытащит на волю? Тетка не станет хлопотать, Елена прикована к койке… Значит, надо просить сейчас Киру, умолять…
– Да что ты так напугалась? Мы пока никому не скажем.
– Пока? – обреченно переспросила Ленка.
– Конечно, пока. Потом-то ведь и не скроешь, животик вылезет. Но ты уже будешь оформлена и в свое время получишь декретные – поняла? Другой-то ведь никакой работы на примете?
– Никакой, – чуть слышно подтвердила Ленка.
– Ну вот. Откуда тебе в декрет уходить, как не от нас? Ты не волнуйся, мы тебя возьмем. Какой у тебя сейчас месяц?
– Четвертый. – Ленка начала понимать, что «стреляный воробей» стал клевать другую мякину, а о подмене личности по-прежнему не подозревает.
– Значит, отработаешь первое полугодие, а там мы еще кого-нибудь подыщем. Охо-хо, беда с вами, с молодушками: не успеете прийти – в декрет…
– Простите… – пробормотала Ленка.
– Да не извиняйся, я к слову. На самом деле это хорошо: если б не вы, и учить было бы некого. Школы пришлось бы позакрывать. А так приведешь сюда через шесть-семь лет нового гражданина школьной республики. Меня-то уж, конечно, не будет…
«Будьте вечно, Кира Кузьминична»! – хотелось крикнуть Ленке.
И еще ее тянуло рассказать всё начистоту. Но она подавила в себе это опасное желание: ведь с Еленой они такой вариант не обсуждали.
– Ну так дуй сейчас к секретарше и ничего лишнего там не говори, – распорядилась Кира. – Документы твои у нее. Оформишься – иди домой отдыхать. Он тоже устает. – Кирин взгляд многозначительно скользнул по Ленкиному животу.
Скрытый свободным жакетом, живот пока выглядел нормально: нельзя было заподозрить, что через полгода из него выйдет «новый гражданин школьной республики». Кира, скорее всего, разгадала это по обмороку, который сама невольно спровоцировала и сама же остановила.
– А можно никуда пока не ходить? – с детской интонацией попросила Ленка.
– Да чего ты боишься, дурочка? Иди, пока кто-нибудь не надумал прибрать твои часы. А то у нас как бывает: сперва откажутся, а потом посчитают в уме свою будущую зарплату и начнут подбирать нагрузки, от которых прежде нос воротили.
Ленка беспомощно вздохнула: не отвертеться…
– Иди уж, – напутствовала Кира. – Иди, раз мы договорились. А потом сразу домой, и до сентября можешь не являться.
6
В директорской приемной, по совместительству отделе кадров, было просторно и оживленно. Женщина средних лет сидела за столом с компьютером, за ее спиной поблескивали стеклянные шкафы картотеки. Вокруг крутилось человек пять учительниц. Витал какой-то особенный, должно быть, школьный запах бумаги и всякого канцелярского товара. На столе лежал раскрытый тюбик с клеем – секретарша подклеивала в личные дела какие-то дополнительные справки.
С другой стороны зеленели на подставке примулы и журчал не сразу заметный фонтанчик, вытекающий из стены и через полметра снова в нее втекающий. Но эти полметра он бежал по стене, словно по отвесной скале. Размеренный шумок падающей воды напоминал о том, что где-то на вольном воздухе сейчас струятся ручьи и катят свои волны реки. Не об этом ли упоительном чувстве природы говорил сегодня Вещий Олег?..
Учительницы, как поняла через минуту Ленка, общались с секретаршей не столько по делу, сколько ради так называемой дружбы. Иногда звучало слово «нагрузка», но наряду с этим болтали о чем придется: о прошедшем отпуске, о модах, о всяких происшествиях в своей семье. Кто-то, может быть, просто от души, а кто-то, вероятно, стремился установить панибратские отношения с секретаршей, будущей правой рукой начальства. Того самого директора, который вскоре сделает эту школу современной – жесткой и безликой.
Такое общение могло длиться сколько угодно. Это не то что с Кирой: прямой вопрос и толковый краткий ответ. Тем не менее Ленка не решалась лезть со своим делом, пока секретарша сама к ней не обратится.
Страшно раздражить эту женщину лишним шагом либо лишним словом, каким-нибудь неловким движением. Даже минимальный негатив со стороны секретарши может послужить катализатором взрыва, который их с Еленой уничтожит. Хотя и при доброжелательном отношении рассчитывать не на что: ведь в документах есть номер паспорта, дата рождения и фотография. А как без документов, если Ленку надо оформлять?
Она скромненько остановилась у входа, словно ученица, вызванная в административную часть для внушения. Стоять пришлось порядочно – может быть, на самом деле это было не так, но Ленке показалось, около часа. Она стояла и стояла, и в нее волей-неволей просачивалась здешняя атмосфера: чуть уловимый запах клея, щебет учительниц, однообразное журчание фонтанчика… Всё это не спрашиваясь входило в нее, пропитывало изнутри и – странное дело! – в какой-то момент вдруг перестало вызывать отторжение. То ли она слишком устала, чтобы отторгать, то ли смирилась со всеми реалиями сегодняшнего дня, но ей уже не было больше не по себе. Как ни странно, теперь атмосфера приемной даже успокаивала, как могла бы душевно баюкать какого-нибудь давно привыкшего к ней школьного учителя, проработавшего много лет. Вот хотя бы Киру или Елену. Но почему Ленка?..
Вообще, с ней стали твориться странные вещи: вдруг представилось, как она, уже в учительском статусе, входит в класс на урок. Статус, конечно, липовый, но ведь дети-то этого не знают. Для них она настоящий учитель, они ждут от нее важных сообщений, так что, хочешь не хочешь, надо соответствовать. Просто спрашивать, как кого зовут, не очень содержательно. Стихи про осень рассказывают на уроках чтения. А впустую проводить время – преступное расточительство. Ей надо как-нибудь зацепить внимание класса, чтобы ее стали слушать… что именно слушать, что она может сказать? Но ведь можно заранее подготовиться, Елена прошла бы с ней весь материал…
Конечно, такие мысли были в лучшем случае преждевременны: сейчас главная Ленкина задача заключалась в том, чтобы не попасть в обезьянник. Может быть, взять да улизнуть потихоньку, пока не поздно? Конечно, Елена огорчится, но ведь шансов на благополучный исход всё равно нет…
Но тут, как часто бывает в снах и иногда в реальности, секретарша взглянула на нее:
– Вы ко мне? Проходите ближе. Как ваша фамилия?
– Кузнецова Елена Ивановна.
– Вы новый учитель ОРКСЭ?
Ленка кивнула, на ватных ногах двигаясь к столу. Во рту было сухо от волнения. На всякий случай она оглянулась вокруг, прикидывая, есть ли поблизости кресло или хоть какая танкетка. Может, опять придется падать в обморок…
– Молодая, – приветливо сказала секретарша. – Я, наверное, перепутала, что вам за сорок. Сейчас откроем ваши документы…
Ленка сжала ладонь в кулак. Вокруг стояла тишина: это учительницы, видя, что секретарша занята с новым человеком, перестали стрекотать и слегка отступили от стола.
– Сейчас… что-то мышь заело… Ну вот, всё в порядке, пара секунд, и откроется…
«Елена, Кира! – мысленно взмолилась Ленка. – Помогите же мне, Елена, Кира! Елена, ты в Бога веришь, устрой так, чтобы документы не открывались! Пусть Бог устроит!»
– Паспорт у вас с собой?
– Н-нет… – Паспорт лежал во внутреннем кармане, но показывать его было ни в коем случае нельзя: стоит сличить серию и номер с тем, что в компьютере, и всё станет ясно.
– В следующий раз принесете. Вы будете преподавать ОРКСЭ четвертому классу, один час в неделю, правильно?
– Правильно, – еле ворочая языком, подтвердила Ленка. – А еще Кира Кузьминична просила оформить меня на девять часов продленки. Тоже в четвертый класс…
– Ничего себе! – воскликнула одна из притихших рядом учительниц, молодая женщина из компании Фаины Львовны. Самой эпатажной дамы тут, к счастью, не было.
– Что это значит: «ничего себе»? – не отрываясь от зависшего компьютера, поинтересовалась секретарша.
– То, что я думала сама взять эти часы!
– Тебе же предлагали, Маринка, ты отказалась, – заметила стоявшая возле нее учительница.
– Ну и что же, что отказалась, а теперь вот надумала!
– А теперь уже поздно…
– Лучше поздно, чем никогда. Я в этой школе пять лет работаю, а тут пришла новенькая, и сразу пожалуйста! Инна, погодите-ка оформлять…
– С чего это мне не оформлять? – сухо заметила секретарша, вероятно, не очень жаловавшая Маринку.
– С того, что я сама хочу взять эту продленку!
– Одного вашего желания мало.
– Не надо было отказываться, – поддержала учительница, стоявшая рядом с Маринкой. – Вот когда я тебя просила заменить меня на ЕГЭ, ты тоже сначала не захотела. А потом узнала, что будут оплачивать, и сразу…
– Кому ж охота бесплатно!
– Вот-вот, и когда ты это узнала…
