скачать книгу бесплатно
Я имел удовольствие видеть, как олигарх Осинский, у которого в ухватистых руках «полцарства расейского», с удовольствием смаковал напиток, радовался как ребенок терпкому кислому вкусу и приговаривал при этом:
– Вот, сволочи, какой-то квас делают, а не шампанское. Вот у нас шампанское – так это шампанское. «Абрау-Дюрсо», «Новосветский сердолик», а, братцы? «Артемовское игристое» в солевых копях выдерживают – уникальный аромат!
– Митя, а когда собираешься с Западом разделываться? Что-то наглеют не по дням, а по часам. Какие-то они неотчетливые. Может, им финансовый крах устроишь, для начала? – завел неизбежный разговор о политике крупный издатель.
– Успеется, куда они от нас денутся, – меланхолично заметил Осинский и снова взялся за гитару. Песня была про «надежды маленький оркестрик».
Я пересилил себя и занялся таки закусками. Описание оных отняло бы слишком много времени, а между тем ситуация и без того ясна – это вам не ресторан «Пиккадили». Я жевал и совершенно определенно, можно сказать, вкусовыми пупырышками понимал, что все эти круто заряженные посетители ресторанов – сплошь лохи, мелкие обыватели да и только.
Естественно, увлекшись, я пропустил появление третьего спонсора. А когда увидел, – он присаживался напротив, – мне стало не по себе. Батюшки, да это же Витольд Шмаков, человек с глазами одновременно убийцы и вечного двоечника, что изо всех сил старается перейти в следующий класс. Впрочем, сейчас он выглядел совершенно иначе: благожелательность и интерес читались на его лице. А между тем этот человек из ниоткуда, из глухой провинциальной деревни сумел за пять лет подмять под себя всю цветную металлургию N-ской губернии. Это он перестрелял всех местных «воров в законе», пасшихся на этой изобильной делянке, нагнал страху и купил оптом и в розницу милицию, прокуратуру и народный суд, и стал недосягаем, как демиург местного значения.
Он как раз вклинился в диалог Сени с Юрием Долгоруковым-Самошацким. Они оба, на два голоса костили на чем свет стоит российские порядки. Все это стало мне сильно напоминать атмосферу шестидесятницкой кухни – те же безаппеляционные приговоры и блеск шашек. Хорошо быть великим в своей компании, особенно, когда не надо отвечать за свои слова, – тут тебе и радикальные планы спасения, и безупречные, никогда не сбывающиеся, футурологические прогнозы.
Но я отвлекся. Шмаков послушал сей задушевный треп и, разлив по стопочкам, произнес тост:
– За Великое Кольцо цивилизаций!
Я сразу не понял, что он имел в виду. И без того это «безумное чаепитие» вызывало во мне все нарастающее смятение. Как же так, думал я, ведь так не бывает, не может быть – Осинский, Шмаков вот так запросто, как школьники распевают романтические песни, пускают слезу. Какие, к черту, из них романтики? Издатель, который меня лишь раз удостоил высочайшей аудиенции, осчастливил пятью минутами, в течении которых еле слышно бубнил себе под нос, так, что приходилось ловить каждое слово – здесь совершенно свой парень, никак не заподозришь в нем сноба и холодного дельца. Про тех двух душегубов я вообще молчу. Но как же Сеня ничего не чует, с его-то чутьем? А впрочем, я понимаю – атмосфера затягивает, доверительная близость к сильным мира сего. Это почище денатурата натощак!
Не помню, когда меня шибануло – инопланетяне! Наверное, когда Сеня пошутил насчет желтого мрамора, мол, в каком руднике такой добывают – венерианском или на Церере? А Шмаков нимало не смущаясь ответил:
– Это не мрамор, Сеня. Это – янтарин. Тот самый.
Я глянул и чуть не охнул. Как я раньше не заметил? Стены испускают матовый блеск, исходящий словно из самой толщи густо-янтарного полупрозрачного минерала.
Сеня пошутил что-то насчет комиссии по контактам, не помню что именно. Я еще глянул на Игоря Мстиславовича, собственно, я его на этом банкете рассмотрел в первый раз. Он тихонько сидел в дальнем углу стола, на неудобном пуфике и методично поглощал закуски. Водки и прочего он не пил. Ни на кого не смотрел, смотрел исключительно себе в тарелку.
– А насчет контактов – это вот к нашему инспектору, – посоветовал Осинский.
Игорь Мстиславович поднял голову, отер салфеточкой губы – пришел его час.
– Если мне будет позволено, я несколько проясню ситуацию для господ писателей…
– Проще, проще надо быть, Игорек, – прорвалось что-то знакомое в интонации Шмакова. Нет, все-таки не прорвалось – вполне дружеский тон интеллигентного, но знающего себе цену человека.
Все же подмена типажей меня пугала. Я жаждал видеть в Шмакове бандита, того Шмакова, что мелькал в скандальных телерепортажах, а действительность мне подсовывала чуть ли не диссидента-правозащитника-шестидесятника. Но с другой стороны, положа руку на сердце, бандитской ипостаси я боялся. Я заглядывал в его глаза, пытаясь разглядеть в них волчьи искорки – тщетно.
– Итак, – приступил к делу инспектор комкона, – биомуляжи и биофантомы. Вот два феномена, с которыми нам постоянно приходится иметь дело. Почему-то инопланетяне избегают иметь с нами прямые контакты. Что такое биомуляж? Это, в собственном смысле, биологический объект, например, человек. Но при этом вовсе не человек. Видите ли, белки белкам – очень даже рознь. На молекулярном уровне – обычная картина. Но на субатомном – никаких вам электронов, никаких нейтрино, кварков и прочих известных науке частиц. Мы это называем «доквантовое желе». Совсем другое дело – биофантомы. Их от людей отличить нельзя, если бы не странная активность их мозга – нет альфа-ритмов, зато есть постоянные и мощные тета-ритмы, знаете, что бывают у человека в период глубокого транса, навроде медитации йогов и тибетских монахов.
– И это тоже – доквантовое желе? – спросил я.
– Нет. Обычные структуры. Здесь разница лишь в системном смысле. Кирпичики те же, что и у нас. В ресторане мы исследовали вас на предмет биофантомности. То, что вы не биомуляжи, я выяснил еще у вас на квартире. Когда я впервые вас увидел, решил, что вы типичные биомуляжи.
– Однако, что за чушь? – возмутился Сеня. – С чего это ты так решил?
– Если вы припоминаете, я вам тогда еще говорил, что к нам обращаются главным образом умалишенные, люди не вполне психически здоровые. Но если уж психическое здоровье налицо, – а вы выглядели нормально, умалишенные такими самодовольными не бывают, – то верно перед тобой биомуляж, реже – биофантом. Мы к этому уже привыкли…
– Извините, но откуда здесь, на Земле биофантомы и эти… биомуляжи?
– Наверное, из космоса, больше неоткуда. Только они о том, откуда они, молчат. Запрограммированы быть людьми. Утверждают, что вокруг сплошь братья по разуму, а как установить с ними контакт – не сообщают. И вообще несут такую чепуху, что и передать невозможно. Иногда запугивают. Вы тоже каким-то ультиматумом пугали. Само собою я должен был установить истину. Доквантовое желе, как оказалось, совершенно проницаемо излучению лазера в довольно широкой полосе видимого спектра. Поэтому у меня с собой всегда вот эта штука, – Игорь Мстиславович извлек из кармана лазерную указку, какую обычно используют на всяческих лекциях и конференциях. – Но вас лазер не просвечивал. Оставалась проверка на фантомность, а в случае отрицательного результата – на гипноз.
– Гипнотизеры, мать вашу, – незло высказался Сеня.
– Что поделаешь, старик, – дружески обронил Шмаков. – Ты вот послушай дальше, какие дела творятся под Луной.
– Кхм-хм. Продолжаю. По ходу проверки оказалось, что вашей рукой, Викула Селянинович, двигаете вы сами, без посторонних воздействий. А что это значит? А то это значит, что или вы сам – инопланетянин, что конечно было бы слишком просто, или вы – существо-посредник…
– Что-что-о? В каком это смысле – существо? – перебил Сеня.
– Э-э, человек, разумеется, человек, но уже подготовленный пришельцами к контакту. Именно это я имел в виду, когда сообщил вам, что вы еще более ценный подарок для нас, чем нам казалось раньше.
Теперь возмутиться захотелось и мне. Быть специально кем-то подготовленным карасем – увольте.
– Постойте, но зачем им кого-то специально готовить, когда есть эти ваши биомуляжи? Для чего-то же их ваши пришельцы засылают?
– Предположительно в качестве зондов, сборщиков информации. И потом – не все ли равно зачем? Они есть, действуют, но для нас абсолютно бесполезны.
– А тогда, как вы объясните, что сами имели контакт с цивилизацией Дефективных?
– Я же и говорю – так вас подготовили, что рядом с вами практически любой человек может контактировать. Понимаете, насколько это важно?
– Ага, значит это был все же контакт? – возрадовался Сеня и стал бросать беспокойные взгляды на спонсоров.
Те, между тем, сгруппировались между собой и беседовали о чем-то отвлеченном. Но они уловили взгляды Сени и отреагировали должным образом. Осинский разлил всем по фужерам и провозгласил:
– Поздравляю вас, Игорь Мстиславович, поздравляю. Давно бы так. За вас, господа!
– Ну вот, теперь вы, братцы, знаете все, почти столько же, сколько и мы, – вступил Шмаков. – И позвольте уж мне вас спросить – согласны ли вы, милостивые государи, вступить в Содружество Кольца?
– Это какого Кольца – это по Толкиену? – не совсем сориентировался Сеня.
– Э нет, старик. Не по Толкиену. По Ефремову, Ивану Антоновичу.
Я поперхнулся шампанским, оно шибануло мне в ноздри и потекло по рубашке.
– Ребята, – жалким голосом пролепетал я, – но ведь у Ивана Антоновича это происходит в далеком будущем, когда человечество слилось в одну семью…
– Где та семья, а где мы! Космос вот он, уже ждет нас. И что нам отвечать на его приглашение к братству? Подождите, ребята, пускай пройдет пара-тройка тысячелетий, мы сольемся, и вот тогда… А мы вот, здоровые и ко всему готовые.
– Но как же ультиматум? Я приглашения что-то не уловил, – вспомнил я о требованиях Дефективных. – Как-то они с нами уничижительно.
– Я в курсе, – сказал Осинский. – По поводу ультиматума примем меры. Наверное, с этой цивилизацией нам не по пути. Они ведь сами сказали, что отщепенцы и всех ненавидят.
– Не понимаю, – произнес я и не нашел, что к этому добавить.
– Это не важно. Подумай, старик, вообрази – Великое Кольцо цивилизаций!
– И для этого надо убивать людей?
Признаюсь, эту фразу я произнес чисто машинально, наверное, алкоголь и пережитые потрясения начисто снивелировали инстинкт самосохранения – такое бывает. Вопреки моим опасениям и на этот раз в глазах Шмакова не вспыхнули волчьи искры. Он улыбнулся:
– Позвольте, да кого же это я убивал? Вы были знакомы с Паяльником, то есть, с Евгением Петровичем Паяловым? Или с Колымой? С Титычем? С Васей Пестицидом? Или вот, например, с главным налоговым инспектором N-ской губернии Фомой Львовичем Светозаровым? А мне пришлось. Кому из них, скажите, нужно Великое Кольцо? Кому вообще, из шести миллиардов, нужно Великое Кольцо? Оно нужно нам – ему, мне, таким как мы. Вы посмотрите на это дело с космических позиций. Будущее людей где? Там. А нынешним обитателям Земли что надобно? Угодить своим чреву и чреслам. Понимаете? Но это ноль для космоса, круглый ноль! Подгрести под себя миллиарды и сидеть на них собакой, псом цепным? Позвольте, но так не пойдет.
– А бедной учительнице?.. – спросил я. Голова, признаюсь, шла кругом, я зацепился за одну фразу Шмакова, она вертелась в голове, ничего толком я не воспринимал. Я отказывался понимать и принимать действительность.
– Что бедной учительнице? Пусть учит, – сказал Долгоруков-Самошацкий.
– Учительнице ваше Великое Кольцо нужно?
– Еще как! – просиял Осинский. – А для кого это все мы затеяли? Для нее в первую очередь! Бедность – это малая жертва на пути человечества к Великому Кольцу цивилизаций!
– Да вы, батенька, «Туманность Андромеды» давно ли перечитывали? – спросил Долгоруков-Самошацкий. – Или уже кроме себя никого не читаете?
– Я и так хорошо помню.
– Тогда вы должны припомнить – кто созидал Великое Кольцо?
– Коммунары будущего, в натуре, – ответил за меня Сеня.
– Пассионарии! Более того – гиганты! Куда там до них Аттиле и Чингисхану! Единицы, единицы стоят у истоков великих дел! Мы откроем новую страницу, заложим тот камень, на котором созиждется новое человечество – дети сегодняшних учительниц и шахтеров! Да вы понимаете, на какое дело мы отважились?
А Шмаков, растроганный пафосом Долгорукого-Самошацкого, приблизил ко мне свое лицо и, проникновенно глядя мне в глаза, выдохнул:
– Дружище! Давай сделаем это!
Я непроизвольно отстранился от него и охватил взглядом всю янтариновую гостиную: Сеня сидел в восторженной прострации и кивал носом, Осинский с гитарой снова прохаживался вдоль окон и наигрывал «Возьмемся за руки, друзья…», Долгоруков-Самошацкий вытирал салфеткой пальцы, инспектор скромно улыбался и аккуратно подкладывал себе на тарелку креветок в кроваво-красном соусе с зелеными черешками бамбука.
В этот момент внизу, во дворе что-то хлопнуло, и события, в который уже раз за последние сутки, принялись развиваться непредсказуемо.
IV
Хозяин отложил гитару и вышел на балкон.
– Ого! Толя, ребята, айда сюда. По-моему, нас штурмом берут. Нетвердой походкой – не от опьянения, просто нервная система отказывается воспринять новое ЧП, – я достиг балкона, вдохнул слабой грудью лесного утреннего воздуха и только потом посмотрел вниз.
А во дворе творилось что-то непонятное. Сторожка, что при воротах, окутана клубами пара – не пара, тумана – не тумана, и лезут оттуда жуткие твари – серо-зеленые и лупоглазые. Меня как шибанет мысль – инопланетяне! зеленые человечки!
– Молодцы! Аккуратно работают. Слезогонка, противогазы, камуфляж, – одобрительно прогудел Осинский.
Шмаков закурил, спокойно произнес:
– Ставлю, что через три минуты будут здесь – больно хорошо идут.
– Э, нет, шиш. Через две мои их повяжут.
Я обернулся за поддержкой – но Сени рядом со мной не оказалось. Они с Долгоруковым-Самошацким как сидели за столом, так и сидят, видно как издатель тянется фужером к Сене; наверное, у них уже полный брудершафт.
А эти двое будто спектакль наблюдают, как невесть откуда взявшиеся чернокостюмные схватились врукопашную с атакующими камуфляжниками. Тех немного было, человек пять, но как начали они черных махать… Я, хоть и ничего не понимал, но мысленно отметил – какие-то эти черные вялые.
– Профессиональное исполнение, – еще одобрительнее заметил Осинский.
– Смотри, как моих дзержинцев валят. Да, не перевелись еще на Руси добры молодцы. С такими хоть сейчас Америку воевать.
– Америка – империя зла! – веско изрек Шмаков. – Пора нам, Митроша, заняться ею вплотную.
– Эй, орлы, – срывающимся голосом крикнул Осинский, – прекратить! Чернокостюмники, какие на ногах еще стояли, вмиг замерли и – раз-раз – как-то быстро рассосались. Один из нападавших сдернул противогаз и заорал голосом Эдика-авантюриста, адресуясь прямо ко мне:
– Викулыч! Ты в порядке?! Сеня где?
Я рот открыл, но ни слова, обомлевши, сказать не сумел, ограничился кивком. А на балкон выдвинулись, поддерживая друг друга Сеня с Долгоруковым-Самошацким, и оба орут Эдику что-то нечленораздельное.
– А-а, понятно. Наше вам, – Эдик махнул противогазом как шляпой и сделал какой-то знак своей бригаде. Камуфляжники сгрудились вокруг Эдика, поснимали противогазы, кто-то закурил.
– Надо понимать, это ваши друзья? – обратился ко мне олигарх Осинский. – Вы бы их пригласили к нам.
Меня снова хватило лишь на кивок, а Сеня что есть дури завопил:
– Дюся, блин, айда к нам, тут наливают!
– А может, в беседку, на воздух? – предложил Шмаков.
– Не-ет, – заупрямился Сеня, хотя Шмаков обращался не к нему, а к Осинскому, – пусть мужики тоже выпьют.
– Решено, – решил Осинский. – Пока наверху, а там видно будет.
– Татарчук, твою мать! – рявкнул Эдик. – Пошел на… Я за тебя жопу здесь рву! Я ребят поднял! А они тут водку жрут.
– Понятно, – вновь сориентировался Осинский. – Мужики, идем вниз, к народу!
Мы проследовали к лифту, размером с грузовик, и он опустил нас прямо в просторное фойе, к парадным дверям особняка.
Вид знаменитейшего олигарха настроил бригаду Эдика на миролюбивый лад. Камуфляжники загасили бычки и стали один за другим представляться, с военной отчетливостью. Впрочем, сообщали они одни лишь имена.
– Лихо, орлы, действовали! Сразу видна подготовка, – аттестовал их работу Осинский.
Было камуфляжников немного – пятеро, не считая Эдика, а чернокостюмников, с которыми они чуть не разобрались – не меньше двадцати штук. Правда, не считая снайперов на крыше и деревьях, как это любезно поведал Осинский, обосновывая невозможность успешного штурма, – но те не стреляли.
– Откуда же вы такие дерзкие выискались?
Один из друзей Эдика поправил ремень на комбезе и хрипло произнес:
– Ветераны подразделения «бета».
– «Бета»? Погодите-ка, – припомнил Осинский, – «бета» – это спецотряд глубокого внедрения на пусковые установки ракет шахтного базирования вероятного противника?
– А я о таком не слышал, – с быковатой простодушностью удивился Шмаков.
– Ты, Толя, о многом не слышал, – по-барски небрежно обронил Осинский. Вне пределов янтариновой комнаты спонсоры комкона стали как-то ощутимо меняться. Осинский все больше становился Осинским, а Шмаков – Шмаковым.
