скачать книгу бесплатно
– Пожалуйста. – Паляница полез в карман. – Его визитка.
– А домашний?
– У него дома нет телефона.
– С чего бы это у него не было домашнего? – вопросил Чичиков, обнюхивая визитку. – Ого! Интересно. Знаешь, полковник, чем пахнут визитки у директоров институтов?
– Чем? – хмуро и нехотя произнёс Паляница.
– Чем-чем! Завхозами, вот чем! Кстати, кто у вас там завхозом?
– Это важно?
Чичиков кивнул.
– Свисток Пётр Петрович, замдиректора по АХЧ.
– Славно, славно… – Чичиков потёр пухлые ладошки и вопросительно посмотрел на Паляницу.
– Чего ещё?
– Телефончик.
Паляница залез в справочную своего мобильного и продиктовал номер.
– Ну всё, поговорили, Вячеслав Тихонович и будет.
– А гарантии?
– Какие тебе гарантии? Тебе что, назвать казенные суммы, которые вы с Перетятько в карман положили?
– Это доказать невозможно.
– Пока подсудимый жив, всё доказать возможно. Закон юриспруденции! – Чичиков громко, душевно рассмеялся.
Паляница почернел лицом, но сдержался. Он угрюмо посмотрел на Чичикова, кивнул и стал уходить.
– А на посошок? – крикнул вслед ему Чичиков.
– Я и сам, Сергей Павлович, шутки юмора шутить умею, – отозвался от двери Паляница.
Спускаясь по лестнице, Паляница думал – звонить или не звонить Нестору Анатольевичу? И чем ниже спускался, тем больше выходило, что нужно звонить, тем больше Паляница боялся директора, и всё меньше – Чичикова.
Забравшись в свой опель, Паляница, наконец, созрел и взял в руки мобильник.
– Слушаю, Вячеслав Тихонович, – отозвался Перетятько бархатным негромким голосом. – Ты, как я понимаю, от Чичикова?
– Так точно, Нестор Анатольевич, от него. Собака этот Чичиков.
– Так ли уж собака? – рассмеялся директор. – Давай по порядку.
– Мысли читает, визитки на нюх пробует.
– На нюх, это как?
– Твою визитку нюхал. Сильно нюхал, а потом знаешь, что говорит? Говорит, завхозом пахнет. Как только про завхоза сказал, сразу весь интерес ко мне потерял.
– Завхоз, говоришь? Интересное дело. А про мёртвые души разговор был? – вкрадчиво поинтересовался Перетятько.
– Ни словом не обмолвился, – буркнул Паляница.
– А чего ж ты его не спросил, а, Тихонович?
«Спросишь его, как же», – подумал Паляница, а вслух сказал:
– Не было подходящего повода. Кто ж такие вопросы при первом знакомстве спрашивает?
– Так значит, он меня ищет?
– Да, ещё как! Телефоны требовал, говорит, почему домашний не говорю, а я говорю, что дома телефона нет. Не поверил, собака.
– Не волнуйся, дружище, не волнуйся, – промурлыкал совсем уже ласково директор. – Разберёмся.
И без предупреждения оборвал разговор.
«Знаю я, как вы разберётесь, – подумал Паляница. – Предупредить Чичикова?»
И решил не предупреждать: от этого Чичикова благодарности не дождёшься. Пускай работает сам, поглядим, какой он могучий.
В это время Перетятько уже набирал номер, известный очень немногим людям – телефон Хозяина.
Александр Владимирович Ибрагимов не зря считался негласным хозяином города Н. Был он умён, жесток и ухватист: умел ставить перед собой цели и умел их достигать. Многие ненавидели его, некоторые любили, но все без исключения – боялись. Улыбался он редко – только перед видеокамерами. Причём взгляд оставался холодным и жёстким, а если какой журналист задевал за живое неловким вопросом – делался злым.
В этой жизни Александр Владимирович любил три вещи: деньги, власть и футбол. Причём деньги ценил скорее как средство, как знак высокого жизненного статуса. Властвовать предпочитал не публично – политика и прочая суета – а закулисно. Дёргал за ниточки через расставленных на ключевые посты верных людей.
Но настоящей и всепоглощающей страстью Хозяина был футбол. Александр Владимирович мечтал презентовать городу Н. команду европейского уровня. Вот здесь ему и не везло.
Футбольный клуб города Н. – ФК «Забойщик», который жители Н. во дни поражений называли «Запойщиком» – командой европейского уровня становиться упорно не желал. Чем больше средств тратил Хозяин на любимое детище – тем хуже играл «Забойщик». И совершенно отвратительно – на европейской арене. Приглашённые из Европы тренеры терялись в догадках: вроде бы и по европейской футбольной науке учат, а команда проигрывает. И как проигрывает! Что не международный матч – то разгром. И не спишешь ведь на особенности национального характера: больше половины игроков – тоже приглашённые из разных стран. С этими игроками творилось что-то загадочное. Купят, или как говорят в футбольном мире – подпишут молодого перспективного, скажем, нигерийца или бразильца, или румына какого-нибудь, матч-другой побегает, попотеет, как у себя на родине, совершит немало футбольных чудес, окропит бальзамом сердца болельщиков, а потом куда что делось – непонятно, зачем такие деньжища были на него угроханы.
А чем только Хозяин не ублажал своих любимцев, что только не дарил: иномарки дорогие, квартиры в элитных домах, билеты на концерты поп-звёзд. Ничего не помогало.
Если бы только можно было заполучить настоящих звёзд мирового футбола! Но не хотели почему-то итальянские или английские знаменитости играть в городе Н. Да если бы захотели – кто поручится, что не произойдёт с ним той же загадочной метаморфозы.
Неизвестно, кто посоветовал Александру Владимировичу обратить внимание на проект «Поиск гения». Человек, посланный Хозяином на разведку в Институт Прогрессивной Кибернетики, доложил, что дело перспективное и надо бы взять «на карандаш». И после очередного евроразгрома Хозяин принял решение…
– Говори, Нестор Анатольевич, у тебя три минуты, – услышал Перетятько.
– Проблемы, Александр Владимирович, – торопливо проговорил он. – Объявился некий Чичиков. Интересуется институтом. Интересуется мертвыми душами.
– При чём тут души?
– Александр Владимирович, как вам сказать. Этот Чичиков что-то вроде сильного экстрасенса или мага. У него чрезвычайно недобрые намерения.
– Факты есть?
– В тот-то и дело, что есть. Паляница его проверял, так сказать досье… Очень нехорошие факты.
– Ладно, пока разбирайся сам, но держи в курсе. Что по нашей теме?
– Гуру Фёдор чувствует себя хорошо. Пророчествует понемногу.
– Когда моих начинать присылать?
– Можно с понедельника.
– Хорошо, Нестор Анатольевич.
Хозяин повесил трубку. «Моими» он назвал футболистов клуба «Н», которым следовало растормозить их футбольные сверхспособности.
Сверхспособности – самые разнообразные – в «больничке» растормаживали уже давно. Никто уже не помнит, откуда взялся большой электромагнит, может быть, по просьбе руководства ИПК был оставлен после экспериментов кафедры биофизики Н-ского университета. Первым же его чудесные свойства обнаружил студент ИПК, проходивший тогда практику. Будучи в нетрезвом состоянии и пользуясь отсутствием сотрудников, включил прибор и, когда магнит солидно загудел, сунул в него свою пьяную головушку. На следующий день у него открылась абсолютная память, исчезла алкозависимость и возник жесточайший сексуальный темперамент. Студент был настолько ошарашен, что тут же рассказал всё однокашникам. Те тоже пожелали испытать себя на приборе. Дождавшись обеденного перерыва, проникли в «больничку» и поочерёдно опробовали действие магнита. Половым гигантом не стал никто, как никто не приобрёл абсолютную память, зато у всех обнаружились разнообразные, ярко выраженные таланты.
Тайну магнита раскрыл тот самый первый из группы счастливцев. Дар абсолютной памяти замучил его абсолютно. И был студент настолько туп, что пошёл прямо к директору ИПК с конкретной жалобой на работников лечебно-методического центра. Претензия заключалась в том, что те «не запирают двери лабораторий, допуская свободный доступ к медицинским приборам, из-за чего страдают совершенно посторонние люди».
Нестор Анатольевич разобрался в ситуации быстро и решительно. Все студенты, побывавшие в магните, были отчислены и направлены на принудительную диспансеризацию, в ту же самую «больничку», в бокс с решётками на окнах, с надёжными запорами на бронированных дверях. Факты сверхспособностей подтвердились в полной мере. В результате полугодового наблюдения было установлено, что только у одного из девяти способности закрепились. У остальных, включая и первооткрывателя, они постепенно сошли на нет.
Сверхспособность этого одного была совершенно безобидного свойства: он слышал голоса далёких миров. Стоило ему увидеть сквозь зарешёченное окно палаты звёздное небо, стоило лишь внимательно присмотреться к какой-либо звёздочке, как перед ним открывались панорамы неведомого мира, слышались чуждые голоса и звуки. Досталось ему от врачей-исследователей больше всех. Три экспертизы на психическую вменяемость, перекрёстные допросы, детектор лжи. Дело успело дойти до применения спецпрепаратов, но тут к Юпитеру подлетела комета Шумейкера-Леви. Студент, глядя в окно, описал всю грандиозную картину разрушения кометы и падения её фрагментов на Юпитер. После чего попросил отпустить его домой. Через неделю по всем телеканалам прошли съёмки этого уникального явления, сделанные астрономами НАСА. Насчёт бывшего студента отпали все сомнения и его отпустили с миром, предварительно взяв подписку о неразглашении.
В тайну магнита директор посвятил лишь заведующего «больничкой», Аркадия Никифоровича Дятла. Тут уж деваться было некуда: чтобы «закатать» на полгода девять человек требовалось серьёзное обоснование, оформить которое мог только Аркадий Никифорович, имевший для этого и должность и связи.
Дятел был человек практического склада ума. Его совершенно не интересовало, как работает магнитный прибор, что он делает с мозгом подопытного. Главное – работает, и есть результат. Как-то сидели они с Нестором Анатольевичем тет-а-тет в кафешке и гадали – как порачительнее распорядиться удивительным прибором. Ясно же, что прибор этот – чистый клад, что можно работать «под заказ». Но есть две проблемы: невозможно предсказать, какой именно талант проснётся у заказчика, и неясно – закрепится или нет. Посидев-подумав, пришли они к выводу, что к тайне надо приобщить третьего, самого толкового сотрудника ИПК, по совместительству, кстати, работавшему в «больничке». И занимался этот сотрудник очень близкими вещами: тоже растормаживал сознание, с помощью химических препаратов. Звали его Евгений Петрович Миокард, впрочем, сотрудников он просил называть его просто Жекой.
Жека этот был тёмной личностью. Воспитанник детдома, ухитрился закончить Первый Медицинский в Москве, сходу защитил кандидатскую. Параллельно закончил и биофак МГУ. В Н. появился в девяностом, якобы по академическому направлению из Москвы. Но Паляница, придя в ИПК, разобрался, что Академия была прикрытием оборонных организаций.
Работал Жека всё больше с бомжами и наркоманами, такими, что если помрёт, никто выяснять, почему и как, не станет. Реакция его на тайну магнита весьма удивила Перетятько и Дятла: он запретил подпускать кого-либо к магниту, пока не испытает на себе растормаживание сверхспособностей. И, не откладывая дела в долгий ящик, испытал.
Какая именно способность раскрылась у него, Евгений Петрович никого информировать не стал. Сообщникам напустил тумана, сказав, что пока ничего не ясно. Но надо бы через месяц повторить. Дятлу ждать месяц не хотелось: он задыхался от мыслей о коммерческих возможностях прибора. Он возражал. Но Евгений Петрович как-то так глянул на него, что возражать Дятлу вдруг расхотелось, а, напротив, возникло желание поддержать коллегу, потому что тот совершенно прав.
Вечером того же дня, когда Перетятько и Дятел ужинали в ресторане, Нестор Анатольевич не без задней мысли обратил внимание коллеги на его странное поведение. Так и сказал:
– Что-то, Аркаша, ты стал слишком уступчив.
– Чего это? – удивился Дятел.
– А того, голубчик, что Жека наш тебя быстро уговорил.
– Чего? – не понял тот. – На что это он меня уговорил?
– Насчёт прибора. Отложить раскрутку дела на месяц.
Аркадий Никифорович задумался. Налил себе коньяку, хотел было выпить, но отставил фужер.
– Да я всегда хотел не спешить. У нас с Жекой на эту тему никакого разговора не было.
– Ну, не было, так не было, – легко согласился Нестор Анатольевич, а сам подумал: «Теперь от Жеки надо держаться подальше. Уговаривалка у него шибко убедительная стала».
Нестор Анатольевич был и раньше осведомлён, всё от того же Паляницы, о гипнотических способностях Миокарда. Он понял, что в магните эти способности обострились чрезвычайно. И тем же вечером не без некоторого душевного трепета Нестор Анатольевич принял решение самому забраться в магнит. Особых сложностей с его управлением не было: включаешь силовой щит, устанавливаешь таймер и суёшь голову в соленоид.
Поздним вечером Перетятько появился в «больничке». Успокоил дежурного, что никакого ЧП и спросил ключ от лаборатории. На что услышал:
– А там уже Аркадий Никифорович.
Перетятько лишь кивнул, мол, так и должно быть, я в курсе, и поспешил в лабораторию.
Дятел тоже был не дурак. Он хоть и не помнил, что изначально возражал Жеке, но раз директор говорит, значит, так оно и было. Он умел различать директорские интонации, поэтому сообразил, что тот крайне удивился его уступчивости. Значит, хитрый Миокард заполучил-таки свою сверхспособность, и теперь будет крутить-вертеть ими как ему вздумается. Поняв это, Аркадий Никифорович, сердечно распрощавшись с директором, прямым ходом направился в «больничку». К приходу Перетятько он уже успел слазить в магнит и теперь сидел на стуле, пытаясь осознать, какую именно сверхспособность обрёл. И вдруг ясно ощутил, что в дверь лечебно-методического центра входит Перетятько. Дятел ухмыльнулся и впервые в жизни почувствовал себя настоящим, большим человеком. Всю свою жизнь он стремился к этому манящему ощущению, предугадывал, что такое наверняка есть, для того и делал карьеру, взбирался на руководящие посты, но никогда не испытывал. Когда Перетятько взялся за ручку лабораторной двери, Дятел сладко улыбнулся и хотел уже громко и не без подковырки сказать: «Милости просим, Нестор Анатольевич», но спохватился. Козыря следовало придерживать.
Перетятько казался озабоченным. Он оценивающе окинул взглядом Дятла, посмотрел на магнит.
– Включал? – спросил он.
– Включал, – кивнул Дятел.
– Ну и как оно?
– Живой.
– Понятно.
Перетятько потоптался в нерешительности и переспросил:
– Так значит, включал?
– Давай, Нестор Анатольевич, залазь. В принципе, ничего страшного.
– Я понимаю, – ответил директор. – Ты, Аркадий Никифорович, на сколько ставил?
– Таймер выставлял Жека. Ты включай.
Директор включил магнит.
– Теперь головой туда, – кивнул на соленоид Дятел.
– Да я понимаю, – промямлил Нестор Анатольевич и, зажмурившись проделал эту операцию.
Магнит загудел и ровно через минуту выключился. Нестор Анатольевич высунул голову и, отирая пот с лица, спросил:
– И это всё?
– Осталось самое главное.
