скачать книгу бесплатно
– Не бойся, сейчас не застукают. Харрис-пистолет пьяный спит, его пушкой не разбудить. А бабке и дела нет до бани, она туда никогда не ходит, это его вотчина. Да и вы там долго не будете, до утра баня остынет, и вы разойдётесь. Не тяните там сами, как начнёт рассветать – уходите.
– А родители? – спросил я.
– Родители вчера вечером уехали. Так что тебе подфартило, Вадька! – Андерс-финн радостно похлопал меня по плечу.
Мы рассмеялись, но на сердце всё же было тревожно, меня крепко держал в своих лапах мандраж.
– Вот и пришли, – Андерс-финн стал заглядывать в окна предбанника – там было темно. За плотными занавесками еле-еле виднелись мерцающие огоньки двух свечей.
– Она там, ждёт тебя, – сказал он, – можешь стучать, сейчас тебе дверь откроет. – Ну, лады, я пошёл. Если что, подожду ещё тебя у нас на веранде минут пятнадцать-двадцать. Если не придёшь, пойду спать.
Он на миг заглянул мне в глаза, улыбнулся и ударил меня в плечо:
– Ну, ни пуха тебе, ни пера! – развернулся и побежал домой.
Как будто что-то оборвалось… Я так привязался к нему, и вдруг остался один.
В доме моей девочки, напротив, чуть поодаль, было тихо и темно, и только порывистый ветер завывал в трубах.
В эту ночь моя жизнь изменится – на-все-гда!
Глава 5. Атанор
Немного постояв и собравшись с духом, я осторожно постучал в окно. Внутри всё колотилось. Через мгновенье раздался знакомый голос:
– Кто там?
– Это я, открывай!
Тихо отворилась дверь, и я прошмыгнул внутрь. В предбаннике было сухо, жарко и темно, дверь в парилку открыта. Морёная обшивка деревянного интерьера поглощала и гасила свет от двух толстых свечей, горевших в углу на низких табуретах. Между ними на полу лежал солдатский матрас, застеленный синей простынёй, и парочка декоративных подушек. С другой стороны стоял длинный стол, вокруг него – стулья, скамейки. Небольшой шкафчик и две тумбочки разместились рядом с дверью. На стене, прямо у входа, на крючках, висели несколько полотенец, халат и пальто моей девочки. Казалось бы – небольшое пространство, но места хватало всему и ещё оставалось. Внутри было прибрано и душисто пахло берёзовыми и дубовыми вениками.
– Привет! – сказал я с улыбкой, снимая пальто и ставя бутылку водки на стол.
Из окружающей обстановки я понял, что моя девочка ждала встречи со мной в этом укромном уголке, уютно устроившись на матрасе с подушками, между двух толстых мерцающих свечей, и читала книгу. Книга лежала на табурете обложкой вверх. Подойдя ближе, я прочёл: «Жорж Санд. Графиня Рудольштадт».
– Ты что, будешь пить? – удивлённо спросила она. – Тебе же так плохо было вчера!
– Ну, не знаю, – расплывшись, я продолжил, – как пойдёт, по обстоятельствам…
– Что пойдёт? – оборвав меня на полуслове, с интересом спросила она.
Несмотря на то, что мы знали друг друга уже давно, нам всё же предстояло заново познакомиться. Мы выросли и изменились, но интереса взаимного не потеряли. Необходимо было что-то прощупать, лучше понять, кто мы есть.
– Послушай, я и сам не знаю, просто так сказал. Ты вроде хотела со мной о чём-то поговорить, – не теряя ласкового настроя, оправдывался я, – вот и пришёл.
Моя девочка внимательно, с любопытством всматривалась в меня. В полумраке лицо её приобрело резкие контрастные очертания. Я не мог хорошо разглядеть её глаз, но чувствовал внутренний стержень. Сердце билось, я был взволнован, но терять самообладание просто не мог. Меня проверяли.
– Да, я хочу поговорить с тобой, – спокойно сказала она, – раздевайся, здесь жарко. Снимай свитер.
Я снял свитер и бросил его на скамью. В помещении действительно было жарко, и на лбу у меня проступил пот. Она подошла к шкафчику, открыла дверцу и достала две стопочки.
– А чем закусывать будем? – спросила с улыбкой, ставя стопки на стол.
Я слегка изумился. Такого поворота событий не ожидал. Обстоятельства, похоже, складываются в мою пользу!
– У меня есть яблоки. Будешь? – засуетился я, доставая из карманов пальто антоновку.
– Яблоки? Давай, это так здорово! Водка и яблоки, что может быть лучше в такую жаркую романтичную ночь, – мягко улыбнулась она.
Моя нежданная радость потихоньку начала растворяться. Испытав двойственность чувств, я был уже в крепких когтях!
Мы сели за стол, моя девочка налила водку в стопки.
– Здесь темно… Может, в уголок на пол, на матрас, у свечей? – предложил я.
– Давай!
Мы быстро перебрались на матрас. Я положил яблоки возле свечки на табурете, а бутылку поставил на пол. Она принесла стопочки с водкой. Уютно устроившись поперёк матраса, я вытянул ноги. Моя девочка села на матрас вдоль, в самом углу, возле подушек, облокотилась о стену и, согнув ноги в коленях, натянула на них зимнее тёмное платьице. Решив вернуть лёгкость и непринуждённость в наш разговор, я спросил, намекая на книгу:
– Что, инструкциями загружаешься?
Она засмеялась, я подхватил. Теперь, при свечах, я мог хорошенько её разглядеть. Как же в ней всё прекрасно! Такая свежая, естественная, живая девочка! Пластичные движения вызывали во мне восторг, мне нравилось всё: как она говорит, как смеётся, как двигается… Я втюрился в неё по уши, с головой! Но пялиться на неё не мог позволить себе – это было бы грубо, вызывающе. Опустив голову, я смеялся в себя, в свой живот.
– У тебя кто-то есть? – неожиданно спросила она, отпивая глоточек из стопки.
Я не был готов к такому резкому старту, но вопрос меня не удивил. Тоже сделав глоток, ответил, продолжая выдерживать ласковую мягкость:
– Только плюшевый мишка, а у тебя?
– Значит, ты всё еще мальчик?
Я не ответил, замялся. Допив стопку водки, поставил её на табурет. Меня расщепляли, и мне не хотелось предстать пред ней мальчиком во всём.
– А ты – девочка? – сделал я встречный ход.
Она протянула мне руку и показала запястье, где был слабо виден шрам – след моего имени.
– И что? – спросил я, пополняя свою стопку.
– Ничего. Мне тоже налей, – допив свою, попросила она.
– Послушай, мы что, выясняем какие-то отношения, которых у нас нет? Подливая ей в стопочку водки, я взглянул на неё. Мне понравилось, что моя девочка включилась в игру. Легче будет на своём настоять, думал я.
– Не отношения, а связи, – спокойно продолжала она.
– Связи? С кем связи?! – я не хотел быть юнцом, но и опыта у меня никакого.
– Ты так пылко вчера развлекался с моей подругой…
– Ну и что?
– Вот я и думаю, каковы же твои связи с разными девушками… Расскажи.
Она сделала большой глоток водки и взяла яблоко с табурета. Надкусив его, приготовилась слушать и внимательно смотрела прямо в меня.
– Знаешь, ты вроде тоже на месте не стояла! – парировал я.
Тема нашей беседы была выгодна мне, мы всё же не о книжках с нею болтаем. Но её тихий настрой, ровный тон не сулили мне ничего хорошего. Я был тёртый калач, имел опыт вот как раз таких разговоров, и знал, к чему они приведут. Нужно что-то менять, но что? Иначе сведёт всё к банальной любви, и никакой связи!
– Она же сама меня вырвала в танец, и потом уже всё началось, – продолжал я, оправдываясь.
– И как часто тебя так вырывают? – улыбнулась она.
– Нечасто. – Отстранённо, спокойно, прищурив глаза, я смотрел перед собой в темноту.
Мне не хотелось разоблачаться. Подняв стопку, я залпом выпил водку и закусил яблоком. Её пристальный взгляд всё ещё держался на мне, я ощущал это и решил подыграть, необходим был отвлекающий манёвр. Пусть предстану в её глазах суперменом, пусть почувствует разницу, ощутит напряжение!
В полутьме жаркой бани, в тихом сиянии свечей, на стенах и потолке нависала моя огромная тень. Пауза делала меня значимым, а мерцающий свет превращал в доблестного воина Валгаллы.[2 - Валгалла – в скандинавской мифологии – небесный чертог для павших в бою, рай для доблестных воинов.] Представляя себя сильным опытным мужем, я почувствовал, что захмелел. Моя девочка подняла стопку водки:
– За тебя! – и, выпив залпом, поставила её на табурет.
Интересно как, может что-то и выйдет, думал я, продолжая играть отстранённого романтичного мужа. Я молча потянулся за бутылкой и налил нам по новой. Похоже, этот мой образ повлиял на неё.
– Ты, возможно, забылся, к кому пришёл в гости? – продолжила она разговор.
– Почему забылся? – спускаясь с Валгаллы, переспросил я.
– Как почему? Ты разве не понимаешь?
Разговор перестал нравиться мне. На лице появилась испарина. В предбаннике было душно и жарко, почти как в парилке.
– Тебя же дедушка пригласил для общения со мной! – недоумение вырвалось из неё.
– А что же ты с композитором своим флиртовала? Целовалась с ним на Новый год, а ко мне даже не подошла! – пошёл я в атаку.
– Я целовалась!? Он мой друг, однокурсник, мы все просто по-дружески обнимались и целовались, а ты даже не соизволил познакомиться толком ни с кем! Ты же видел, я смотрела на тебя и подошла потом, прося твоего участия. Ты что, ждал, что я полезу к тебе лобызаться? А подругу мою, у меня на глазах, кто слюнявил взасос после танца? Я-то знаю своего композитора, а ты первый раз видел её и так по-хамски при мне поступил!
Я почувствовал себя уязвлённым. Градус повышался, напряжение нарастало. Я встал, снял рубашку. Харрис-пистолет на славу печку сложил! Из открытой двери парилки шёл жар от камней. Баня не остывала.
– А теперь ты оправдываешься, мол, виновата подруга?! – поддала она жару. – Ты всегда так оправдываешь свои поступки действиями других людей?
– Знаешь, что?! – я прищурил глаза и зло процедил сквозь зубы, – ты же видела, как мне было непросто, могла бы и подмахнуть…
– Ты грубиян!
– Иди в жопу, принцесса! – вырвалось у меня.
Моя девочка замолкла, и я замолчал. Тишину нарушали лишь редкие звуки: скрип брёвен и половиц, порывистый ветер снаружи и треск двух свечей в углу. Мне стало понятно, что цели своей уже не достичь. Не насиловать же её! Походив взад-вперед, я присел, потом встал и распахнул входную дверь бани. На улице было темно, пришло потепление, свежий воздух медленно проникал внутрь. Хотелось хоть как-то, хоть чуток оклематься. Я накинул пальто и вышел наружу. Вроде, не гонит, беспокоился я, наблюдая за ней через щель в косяке. Значит, есть ещё шанс! Крадясь и остужая нас, воздух с улицы заполнял помещение. Появлялась надежда…
* * *
– Не уходи, – послышался голос моей девочки из предбанника. – Слышишь, Вадим, не уходи! – испуганно повторила она.
Я и не собирался никуда уходить, но и строить из себя и разыгрывать что-то мне уже не хотелось. «Что ж я делаю, зачем я так поступаю?!» – разглядывая плывущие ночные облака и дыша полной грудью, мучился я. Она любит меня, это я понимал, и решил ей открыться. Постояв так ещё немного, зашёл внутрь.
– Дверь закрой, нас могут заметить, – раздалось из угла.
Закрыв дверь на замок, я снял пальто и повесил его на крючок. В предбаннике стало немножко прохладней, но жар из парилки возвращался.
– Тебе жарко? Разденься хоть совсем, мне всё равно, – опустив голову, предложила она.
Я не стал ерепениться, тем более что это и входило в мои планы. Расстегнув ремень, стянул джинсы и, оставшись в трусах и носках, вернулся на место.
– Почему тебе всё равно? – посмотрел на неё с интересом.
– Ты пить ещё будешь? – спросила она.
– Да, буду!
– Тогда наливай. И мне тоже.
На улице, на ветру, хмель мой прошёл, я не чувствовал себя выпившим, пьяным. Разлив по стопочкам водку, взял яблоко.
– Ты закусывай, просто так не пей.
– Хорошо, – сказала она. Я протянул антоновку и ей.
Вроде как моя девочка не хмелела, по крайней мере, этого я не заметил, но беспокоился, чтобы не напилась. Мне не хотелось развлекаться и играть с пьяной девушкой. Она же пила со мной за компанию, разделяя поровну всё то, что у нас было. Выпив по стопочке, мы закусили.
– Так почему тебе всё равно? – возвращал я её к своему вопросу.
А она подняла голову и обратилась ко мне:
– Вадим, как твои раны?
Моя девочка была единственным ровесником, кто называл меня полным именем – Вадим. Другие звали меня так очень редко, в основном, Вадька или Вадик, мама – Вадинька. Для слуха моего из её уст это звучало необычно торжественно и приятно.
– Всё нормально, – ответил я, – мне кто-то хорошо обработал раны. Губа лишь слегка припухла, а бровь – я и не замечаю. И всё же, почему ты сказала, что тебе всё равно?
– Потому что я и так всё видела, – спокойно ответила она, – меня тебе нечем уже удивить.
– Что всё? – заволновался я.
– Всё, значит всё и ещё больше. Ну, может, не совсем уже всё, но очень много.
Хорошо-о-о, думал я, значит, она знает больше, чем все остальные. Меня это заинтриговало, хотелось узнать все детали новогодней вечеринки.
– Расскажи, пожалуйста, поподробней, – настаивал я.
