скачать книгу бесплатно
– Почему?
– Потому что… Это нехорошо.
– Он с нами всегда нехорошо поступал! – крикнула Светка. – Ему на нас наплевать было! А теперь такой удобный случай! Это…
– Не надо орать, – оборвал я. – Бросать отца без сознания – подло.
– Он так сам всегда поступает…
– Подло, – с твёрдостью повторил я. – И мы так поступать не будем.
Светка фыркнула и замолчала, отодвинулась от меня и шагала теперь в метре справа, демонстративно отвернувшись в сторону. Надо за ней приглядывать. А то ещё рванёт к Некиту, с неё станется. Конечно, Некит фанфарон, но дурак не законченный – он Светку пинком отправит восвояси, а мне её потом ищи.
– Надеюсь, ты удирать не собираешься? – спросил я.
Светка не ответила, опять плюнула под ноги уже замысловато, кольцевой слюной.
Ладно, я могу полгода молчать.
Так прошли, наверное, с километр. Я свистел, Светка плевала.
– Тебе странным не кажется? – остановилась вдруг Светка, первой не выдержала.
– Что?
– Никого нет. День вовсю, а на дороге никого. Интересно почему?
– Да мало ли? Бензин не завезли. Плевать.
– А придём, что делать будем? Куда вообще придём?
– В полицию, куда ещё.
Только я сказал про полицию, как со стороны Холмов показалась бело-синяя полицейская машина.
– Не торопятся они здесь, – заметила Светка. – Почти три часа прошло…
Завидев нас, патрульная машина включила маячки. Но скорости не прибавила, подвеску сберегала.
Дальше было долго. Вернулись к нашей машине. Полицейские оформляли ДТП, опрашивали нас и осматривали место, фотографировали, не очень усердно искали в лесу кабана, но почему-то не нашли, снова опрашивали нас и спрашивали – точно ли кабан? Я говорил, что кабан, там на дороге шерсть, а там в деревьях он лежит, можно проверить. Проверили, но в лесу кабана не нашли, только следы. Странно. Странно, но второй раз я в лес не полез, а ну его.
Потом полисмены нудно звонили в город, ругались и выясняли – куда именно нас следует отвезти. Потом вызывали эвакуатор, и ругались, что эвакуатора нет, и снова вызывали его, но уже из каких-то Сорочьих Низов. Потом ругались уже, кажется, просто так. Потом расспрашивали – есть ли у нашего отца права, он же однорукий. Я говорила, что права есть, что комиссию он проходит каждый год, так что всё в порядке.
Потом мы со Светкой сидели в полицейской машине и тосковали. Губа у Светки наконец-то засохла, но, засохнув, распухла, от чего Светка стала похожа на клоуна.
Когда с машиной и с формальностями всё было закончено, нас повезли в Холмы. Полицейский сказал, что решено нас пока оставить в Холмах. Врачи «Скорой помощи» сообщили им, что наш отец пролежит в больнице дня два-три, в этих самых Сорочьих Низах, потом его выпишут, вряд ли дольше задержат. А мы это время поживём… в больнице.
– Почему в больнице? – спросила Светка.
– Это временно, – ответил старший полисмен. – Центр по работе с несовершеннолетними у нас только в Знобищеве, да и то на ремонте пока. Лучше вам пару дней в Холмах пожить.
– Но почему в больнице?
– Больше негде. Больных никого нет, а палаты недавно отремонтированы. У нас все там останавливаются, даже музыканты, когда приезжают. А отец ваш… Кстати, а мама ваша где?
– Она умерла, – мрачно ответила Светка.
– Умерла… – водитель обернулся. – Очень жаль…
– Да, – согласилась Светка. – Жаль.
– Не переживайте, – сказал полицейский. – Всё будет хорошо. Я в прошлом году сам попадал в такую аварию, и тоже подушки не сработали. Три месяца на лбу синяк от руля, а потом рассосалось. Ну, сотрясение мозга, само собой. Но это ерунда, да?
Полицейский оглянулся, а я подумал, что сотрясение мозга – это не ерунда.
Через полчаса были уже в Холмах.
Нас отвезли сразу наверх, в больницу, которая раньше была пеньковым техникумом, ну, там, где поваленный забор по пути к сосне.
Пеньковый техникум не разочаровал интерьером, хотя нам было несколько не до осмотра местных культурных достижений, Светка вообще в запоздалый шок впала, молчала, пришлось взять её за руку. Нас проводили в приёмный покой и велели ждать, ждали и на потолки смотрели, там ещё лепнина сохранилась.
– И что ты думаешь? – спросила Светка.
– Думаю, что реставрировали, – ответил я. – Лет сто назад делали серьёзный ремонт…
– Нет, я про отца.
– У нашего батюшки крепкая голова, – сказал я. – Думаю, у него и сотрясения-то нет. Немножечко оглушило, полежит и поправится. Так всегда бывает.
– А это разве по правилам? – Светка повертела пальцем вокруг. – Вот так брать детей, засовывать их в больницу, ни у кого не спросясь?
– По правилам нас должны поместить…
Я не знал, куда нас по правилам должны поместить в подобном случае. В органы опеки и попечительства. В приют. В центр временного содержания. В ЦВИНП. Точно, в ЦВИНП, где-то мне уже грозились заведением с этим угрожающим названием.
– Куда-то нас должны поместить, – закончил я. – Но у них всё закрыто, только здесь свободно…
– Это да, – согласилась Светка. – Всё закрыто. Странный городок, тебе не кажется?
– Так, немного странный, конечно. Больных нет… Генетика у народа хорошая, вот и не болеют. Целебные ключи, опять же, какие-нибудь. А потом, сейчас лето, кому летом охота болеть? Все на огородах.
– Ну, может, – согласилась Светка. – Летом, может, не болеют. А почему…
Из ближайшего кабинета вышла медсестра, вот как раз такая, какую я представлял, – сонная, в старомодном халате, белом и застиранном, причём из кармана халата торчала трубка деревянного стетоскопа. Медсестра растерянно оглядела коридор, увидела нас, удивилась и сказала:
– Это вы, что ли, в аварию попали?
– Мы.
– Пойдёмте, я вас осмотрю. – Медсестра указала на дверь кабинета.
– Да нас «Скорая» уже осмотрела.
– Мало ли чего они там осмотрели. – Медсестра достала стетоскоп, дунула в него. – В этой «Скорой помощи» одни студенты работают да пенсионеры. Пойдёмте, ребятки, я вас послушаю.
– А как всё-таки папа? – спросил я.
– Состояние стабильное, – сообщила медсестра. – Довезли вовремя, будут томографию делать завтра.
– В Сорочьих Ногах…
– Низах, – поправила медсестра.
– Низах, – согласилась Светка. – Там есть томограф?
– Передвижной, – ответила сестра. – Там месячник диспансеризации как раз, томограф привезли, рентген, ПЦР…
– Понятно.
– Ваш папа в сознание пока не пришёл, я как раз справлялась.
Медсестра улыбнулась.
– А мы что же? – спросил я. – Нам что делать? Может, нам поехать… Куда отца отправили? В Низы?
– Не знаю, – вздохнула медсестра. – Это ведь не ко мне. Сейчас Юлия Владимировна придёт, она в инспекции несовершеннолетней работает. А вас надо посмотреть.
– Да с нами в порядке всё. – Светка стала чесать руку, запястье.
– Это пока неизвестно, – настойчиво сказала медсестра. – Симптомы могут быть скрытыми. Мозговые кровотечения, полостные кровотечения… Пойдёмте в кабинет, хотя бы давление измерим.
Я кивнул Светке. Та пожала плечами, почесала руку.
– Не переживайте за отца, – успокоила медсестра. – Там хорошее отделение, врачи опытные. А вас всё-таки надо осмотреть.
Мы не стали противиться, медсестра была неотвязная.
Кабинет был старинный, но аккуратный, с бывалыми медицинскими вещами, с облупившимися плакатами на стенах, с коричневым толстым телефоном с дисковым набором. Медсестра усадила нас на основательно штопаную кушетку и стала проверять наше состояние. При проверке она использовала весьма проверенные методы – слушала грудь и спину через деревянную трубку, выстукивала пальцами, мяла живот, глядела в глаза и с удовольствием стучала молоточком. По мне стучала сильнее и бесцеремонно, по Светке деликатнее. Светке она уделила времени гораздо больше, особенно долго изучала глаза и запястье, которое Светка уже успела расчесать. Выворачивала рассечённую губу, кривилась и щёлкала языком.
– Губу можно зашить, – сказала медсестра. – Я могу…
Сестра сняла с полки железную коробочку, откинула крышку. Внутри находились ветеринарных размеров иглы и моток ниток.
– Нет, спасибо, – отказалась Светка. – Само зарастёт.
– Шрам останется, – сказала медсестра.
– Ничего, – вздохнула Светка. – Буду с этим как-то жить.
Я хихикнул. Не хочет перед Некитом с заштопанной губой появляться.
– Больше видимых повреждений нет, – объявила медсестра. – Хотя денёк за вами придётся посмотреть, у вас всё-таки нервное потрясение.
Медсестра указала мизинцем на руку Светки.
– Есть мазь Вишневского, – посоветовала медсестра. – Отличное средство!
– Её из лягушек делают, – поморщилась Светка.
– Зато от всего лечит!
В глазах медсестры полыхнул целительский восторг, видимо, мазь Вишневского сыграла в её судьбе значительную роль. Она не удержалась и сняла с полки коричневую банку.
– Спасибо, – я взял эту банку. – Воспользуемся.
– Лучше из мази компресс накладывать, – сладостно вздохнула медсестра. – Компресс – самое эффективное.
– Наложим компресс, – пообещал я. – А что нам сейчас делать? Ждать?
– Да, – кивнула медсестра. – Ждать. Вы посидите в коридоре, подождите, Юлия Владимировна скоро прибудет.
Медсестра улыбнулась, достала толстую медицинскую книгу и начала в неё что-то внимательно записывать. Мы немного посидели на кушетке, глядя, как медсестра украшает бумагу своим мелким почерком. Но медсестра всё писала и писала, стало понятно, что нам пора выйти и действительно подождать в коридоре.
Вот мы вышли в коридор, уселись на скамейке и стали ждать эту Юлию Владимировну, но как-то Юлия Владимировна не прибывала и не прибывала, время уже перевалило за полдень, а Юлии Владимировны так и не случалось. Светка утомилась, легла на скамейку и задремала, а я отправился побродить по больнице, бывшему пеньковому техникуму.
Тут было три этажа, широкие коридоры и высокие потолки, и такие же высокие окна, поэтому на больницу не походило, слишком светло. Зелёный линолеум с протёртыми тропками, батареи, крашенные в охру, какие-то рисунки, замазанные на стенах белой эмалью. Фонтанчики с водой, торчащие из стен.
Никого.
Безжизненно. Ни больных, ни здоровых, ни врачей, ни пациентов. Все выздоровели. Решил начать осмотр сверху, поднялся на третий по широкой лестнице, уткнулся в дверь. Хорошая, крепкая дверь, закрыто. Третий этаж недоступен.
Я наклонился и посмотрел в замочную скважину.
Неожиданно подумал, что никогда в жизни не смотрел в замочную скважину. Кажется, самая обычная штука, в фильмах и книгах герои смотрят в замочные скважины напропалую, а вот в реальности…
Первый раз.
Видно было неплохо, белый коридор, справа окна, слева палаты, плитка на полу выложена ромбами. Ничего необычного, больничное отделение, в котором нет пациентов. На подоконнике белый халат валялся. Я уже почти оторвался от этой скважины, но тут…
Я оторвался от замочной скважины.
Ну и что? Ну, подумаешь, халат белый. Ну, заляпан ржавчиной. И что? Больница ведь. На третьем этаже хирургическое отделение, так что ничего необычного в перепачканном халате. Подумаешь. Надо ещё посмотреть.
Я вдруг понял, что боюсь. Посмотрю – а халата там нет больше. Вот и думай – утащил его кто или причудился мне этот халат, и то и другое плохо.
Всё-таки глянул. Халат продолжал лежать на подоконнике. Халат как халат, нечего себя накручивать.
Спустился на второй.
