Экономика Третьего Рейха и оккупированных территорий. Часть 1

скачать книгу бесплатно


Совпадение интересов

Немецкие промышленники, в силу своей острой заинтересованности в защите угольных месторождений, которые в Германии находились в приграничных районах, еще до оккупации Рурского района поняли необходимость ремилитариации. Самым первым был Фридрих Крупп фон Болен унд Гальбах, глава одной из крупнейших промышленных фирм в Германии. Он еще в 1922 году предложил возобновить работы по модернизации легкой полевой гаубицы, прерванные при окончании Первой мировой войны.

Как только фон Сект выдвинул план создания «необходимой армии», он стал остро нуждаться в помощи промышленников. Дело в том, что Германия была разоружена, а огромные арсеналы после войны были уничтожены или вывезены. До 1926 года, как утвержалось в нацистской печати, было уничтожено или вывезено: 6 млн винтовок, 107 тысяч пулеметов, 83,3 тысячи орудий и минометов, 38,75 млн снаряженных артиллерийских снарядов, 332,5 тысяч тонн неснаряженных снарядов, 16,5 млн ручных и ружейных гранат, 437 млн патронов, 37,6 тысяч тонн пороха. Также было уничтожено или вывезено 17 цеппелинов, 14014 самолетов и 27,7 тысяч авиамоторов, 26 военных кораблей, 83 торпедных катера и 315 подводных лодок[57 - Nationalsozialistischer Wirtschaftsaufbau und seine Grundlagen. Berlin, „Zentralverlag GmbH“, 1934. S. 204]. Если бы победившие державы признали бы права Германии на «необходимую армию» и оставили бы часть этого арсенала для ее оснащения, то не было бы ни Гитлера, ни мировой войны.

Оружие и боеприпасы для «необходимой армии» надо было производить, а для этого требовалось привлечь промышленников. В годы Первой мировой войны на военные нужды работало 40 тысяч фабрик и заводов, из которых только 7 тысяч были известны союзникам именно как военные предприятия[58 - Hansen E.W. Reichswehr und Industrie. R?stungswirtschaftliche Zusammenarbeit und wirtschaftliche Mobilmachungsvorbereitungen 1923-1932. Boppard am Rhein, „Harald Boldt Verlag KG“, 1978. S. 28]. На эти последние фабрики и заводы распространялись меры по демилитаризации и союзнический контроль. Остальные 33 тысячи предприятий, производившие вооружение, в основном бездействовали, но их можно было пустить в ход. Их называли «черными фабриками»[59 - В немецком языке прилагательное schwarz значит не только «черный», но и имеет переносное значение «нелегальный», «теневой». Поэтому schwarze Fabrik означало «нелегальная фабрика».]. Некоторые из них секретно возобновили производство.

Причина для этого была очень веской. Мощности военных фабрик и заводов, которые были разрешены победителями и работали под союзническим контролем, были явно недостаточны, чтобы оснастить армию в составе 21 дивизии. Скажем, месячная потребность такой армии в патронах составляла 250 млн штук. При этом «разрешенная» фабрика Polte в Магдебурге могла производить в месяц только 10 млн. штук патронов. Потому нелегальное производство патронов было пущено на фабрике металлоизделий в Тройнбритцене и на фабрике Basse & Selve в Зальцведеле. Мощности были увеличены до 90 млн. штук в месяц, что покрывало 36% потребностей «необходимой армии»[60 - Hansen E.W. Reichswehr und Industrie. R?stungswirtschaftliche Zusammenarbeit und wirtschaftliche Mobilmachungsvorbereitungen 1923-1932. Boppard am Rhein, „Harald Boldt Verlag KG“, 1978. S. 98-99]. Ну и так во всем: надо было 140 тысяч винтовок, а производилось в месяц на «разрешенных» фабриках 4 тысячи штук; требовалось 8 тысяч пулеметов, а выпускалось 625 штук; требовалось 3,2 млн снарядов, а выпускалось 5,2 тысячи штук; требовалось 665 тонн пороха, 5194 тонн взрывчатки и 900 тысяч взрывателей, а выпускалось 90 тонн пороха[61 - Для сравнения, в июле 1916 – марте 1918 года Германия производила 10 тысяч тонн пороха в месяц – Wrisberg von E. Wehr und Waffen 1914-1918. Leipzig, „Verlag von R.F. Roehler“, 1922. S. 92-94], 1250 тонн взрывчатки и 9 тысяч взрывателей[62 - Hansen E.W. Reichswehr und Industrie. R?stungswirtschaftliche Zusammenarbeit und wirtschaftliche Mobilmachungsvorbereitungen 1923-1932. Boppard am Rhein, „Harald Boldt Verlag KG“, 1978. S. 98-102].

Необходимость тесного и часто секретного сотрудничества военных с промышленниками заставили их создать особый орган. 26 января 1926 года была создана особая структура под кодовым названием Statistische Gesellschaft («Статистическое общество»), также известное под сокращением Stega. Это была совместная организация Управления по вооружению войск и Имперского объединения немецкой промышленности (Reichsverband der Deutschen Industrie) под председательством одного из крупнейших и известных немецких промышленников Эрнста фон Борзига, главы и сына основателя берлинского машиностроительного концерна Borsig Werke AG. Ее задачи сводились к сбору сведений о возможности производства военной продукции на различных предприятиях, а также, в известной степени, и планированию этого производства.

В свете этого становится особенно интересно, что сам фон Борзиг лично знал Гитлера с 1919 года и оказывал его партии весьма ощутимую финансовую поддержку. Вероятнее всего , тогда крупнейшие немецкие промышленники налаживали контакты с разного рода радикалами «про запас», чтобы прибегнуть к их участию в том случае, если не получится обеспечить надежную оборону Германии с Веймарским правительством. Первоначально они поддерживали радикальные партии, тех же нацистов, весьма слабо. Но по мере того, как убеждение в том, что Веймарское правительство не заботится об обороне страны и потому их положение крайне неустойчиво, росло и крепло, промышленники увеличивали финансовую поддержку, вплоть до того момента, когда была сделана ставка на нацистов.

В литературе это сближение немецких промышленников с нацистами часто объяснялось стремлением промышленных кругов к захватнической войне. Объяснение это явно натянутое, лишенное доказательств и всякой логики, сделанное под влиянием послезнания и в условиях идеологической борьбы эпохи Холодной войны.

Здесь нужно вообще взглянуть на контакты столь непохожих людей без шаблонов. С одной стороны – маргинальный политик, иностранец с агрессивными речами, возглавлявший небольшую партию таких же маргиналов. С другой стороны – крупные немецкие капиталисты, знавшие ситуацию во всех деталях и нюансах. С одной стороны, Гитлер разглагольствовал о войне с Францией и даже называл ее печатно смертельным врагом. С другой стороны, немецкие промышленники прекрасно знали, насколько Германия слаба и не способна с кем-либо воевать, в особенности с Францией. Отсюда вопрос: что вообще могло быть между ними общего?

Это очень противоречивое положение. Непросто даже представить себе Гитлера и фон Борзига за одним столом, настолько это были разные, прежде всего в социальном смысле, люди. Однако же, они встречались, были знакомы и отношения подкреплялись деньгами, стало быть нечто общее у них было. Я долго думал над этим противоречием, пока не пришел к выводу, что этим общим моментом была эта самая «необходимая армия». Планы у промышленников и нацистов были разные, а инструмент для их реализации одинаков.

Дело в том, что армия, действительно способная защитить Германию от совместного нападения Франции, Польши и других французских сателлитов в Европе, в то же время подходит для нападения на Францию, Польшу и на других французских сателлитов. Чтобы защитить Германию, немецкая армия должна разбить Францию и всех ее союзников, а раз немецкая армия может разбить этих противников обороняясь, то она также может напасть на них, разгромить и поживиться трофеями.

Гитлер изначало вынашивал захватнические планы и на этой основе строил свою партию, обещая своим сторонником земельные наделы на захваченных территориях. Но для реализации этих планов ему требовалась армия, вооруженная и оснащенная, чего нельзя было добиться без участия немецких промышленников. По всей видимости, Гитлер довольно быстро понял, что создание «необходимой армии» представляет собой обширную сферу общих интересов с представителями промышленного капитала, и стал развивать на этой основе контакты с промышленниками. Становилась возможной интересная политическая комбинация: Гитлер получает помощь в приходе к власти в обмен на обещание создания оборонительной армии, а потом, создав ее, использует по своему усмотрению для захватов.

Ввиду этого замысла, первоначально, возможно, самого общего, Гитлер высказался в пользу планов ремилитаризации, и даже посвятил этому вопросу главу в «Майн кампф», названную более чем прозрачно: «Необходимые войска как право»[63 - Kapitel 15. Notwehr als Recht]. Название представляет собой прямую отсылку к плану фон Секта. Однако, в самой главе Гитлер выражается очень обтекаемо и лишь в одном месте, рассуждая о пассивном сопротивлении в Рурской области во время французской оккупации, довольно ясно говорит о том, чего бы ему хотелось. Гитлер говорит, что пассивное сопротивление в Руре было бы эффективным, если развернулось бы в тылу активного фронта, на котором Германия выставила бы против Франции 80 или 100 дивизий[64 - „Deshalb hatte auch ein passiver Wiederstand an der Ruhr unter Hinblick auf die letzten Konsequenzen, die er mit sich bringen konnte und mu?te, wenn er wirklich erfolgreich sein sollte, nur dann einen Sinn, wenn sich hinter ihm eine aktive Front aufbaute. Dann allerdings h?tte man Unerme?liches aus unserem Volke zu holen vermocht. W?rde jeder dieser Westfalen gewu?t haben, da? die Heimat eine Armee von achtzig oder hundert Division aufstellt, die Franzosen w?ren auf Dornen getreten“ – Hitler A. Mein Kampf. M?nchen, "Zentralverlag der NSDAP", 1943. S. 778]. Гитлер, как видим, поддерживал максимальные планы фон Секта. После серии сокращений военных программ, Гитлер оказался, пожалуй, самым крайним и радикальным милитаристом в Германии. Эим он привлекал к себе внимание.

Пока шли разговоры о программах вооружений и сохранялась надежда, что ремилитаризацию можно будет провести без радикализма, немецкие промышленные круги держались в целом в стороне от нацистов. Но в 1931 году, когда 2-я программа вооружений была резко сокращена и стало ясно, что никакой «необходимой армии» не будет, тут промышленники потянулись к Гитлеру, как единственному политику, стоявшему на милитаристских позициях. В июне 1931 года в нацистскую партию вступил Фриц Тиссен, старший сын основателя металлургического концерна Vereinigte Stahlwerke AG Августа Тиссена и глава наблюдательного совета этого концерна. Фриц Тиссен участвовал в пассивном сопротивлении в Руре под французской оккупации, был за это осужден; первоначально он состоял в монархической Германской национальной народной партии, но, как видим, поменял свою позицию. Второй крупный промышленник, присоединившийся к Гитлеру, был Альберт Фёглер, инженер, впоследствии вошедший в правление ряда концернов и крупных предприятий. Он был членом группы Ruhrlade – неформального и секретного объединения двенадцати крупнейших промышленников Рура, созданного в 1928 году Паулем Ройшем. Фёглер отличался от степенных наследственных магнатов крайним радикализмом в политических взглядах и стремлением к экспансии, в частности, к захвату железной руды Эльзаса и Лотарингии. Вот эти люди в конце 1931 года вошли в «кружок друзей» Гитлера, куда также вошел президент Рейхсбанка Яльмар Шахт.

Фёглер в начале 1932 года организовал выступление Гитлера в Дюссельдорфском индустриальном клубе, которое было своего рода знакомством вождя нацистов с промышленными кругами. Гитлер выступил 27 января 1932 года в Дюссельдорфе перед собранием 300 представителей крупнейших промышленников и банкиров Германии с тезисами о необходимости ремилитаризации и создания сильной армии. Его речь и предложения были встречены с полным одобрением[65 - Гинцберг Л.И. Путь в имперскую канцелярию. Германский фашизм рвется к власти. М., «Наука», 1972, с. 242].

Отмечу крайне немаловажное обстоятельство. В этот день промышленники и банкиры заслушали выступление лица без гражданства. Гитлер еще не получил германское гражданство. Им это было, несомненно, известно. Значение этого фактора очень велико. В нацистской партии соратники Гитлера, безусловно, знали о его политическом статусе. Это их устраивало потому, что делало Гитлера фактически заложником партии, без которой он был никем и ничем. У них была одна попытка дорваться до власти и до обещанных поместий на завоеванных территорий, и они не хотели, чтобы вождь в какой-то момент свернул с курса. Если бы у Гитлера было бы немецкое гражданство, собственность и какое-то положение в обществе, то у него были бы возможности свернуть и отказаться от цели, поскольку цель эта – война как минимум с Францией для тогдашней Германии в любом случае была очень опасным и рискованным предприятием. Гитлер же, как лицо без гражданства, собственности и общественного положения, свернуть не мог. Именно в силу этого фактора нацисты были радикальнее всех и были самыми последовательными в своей радикальности.

Промышленники тоже взвесили это обстоятельство, только с другой стороны. Гитлер – никто и ничто без партии, а партия его – ничто без финансирования, которое они выделяли сами. По этой простой причине у них и возникла мысль следующего рода: надо сделать Гитлера главой правительства, и в сложившихся условиях он будет от них полностью зависим. Потому он и сделает все, что они пожелают. Потом же Гитлера можно будет сбросить, просто прекратив финансировать его партию. Без денег нацисты не выиграют никаких выборов, а деньги можно будет дать другой партии, более респектабельной, провести ее в Рейхстаг, чтобы она сформировала правительство более цивилизованного облика. Фактически, в тот момент промышленники нанимали Гитлера на почетную роль исполнителя грязной работы, к тому же, исполнителя временного, как им казалось. Выступление в Дюссельдорфе было, таким образом, смотринами кандидата.

После войны это обстоятельство всеми силами затушевывалось по довольно банальным причинам. Во-первых, рассказывать в 1946 году о том, что они де намеревались использовать Гитлера, было бы очень смешно. Во-вторых, такие объяснения делали их прямыми соучастниками Гитлера и всех его дел. Потому промышленники и банкиры, например, Шахт, выбрали чисто адвокатскую линию защиты перед самой актуальной для них угрозой надолго попасть в тюрьму или даже угодить на эшафот. Они упирали на свое вынужденное положение, делали акцент на том, что Гитлер – воплощенное зло, пришедшее к власти неведомо как, а они подчинялись ему подневольно и имели с ним разногласия. Отчасти это было правдой, далеко не все промышленники разделяли гитлеровские планы, а часть из них даже покинула Германию в начале войны. Потому подобная защита сработала и вполне удовлетворила западных союзников.

По этой же причине отмалчивались и бывшие руководящие нацисты. Многие из них не знали всех обстоятельств прихода своего фюрера к власти, а те, кто знали, помалкивали о том, что держали Гитлера в качестве заложника. На их руках и так было порядочно крови, чтобы еще признаваться в том, что они имели возможность не допустить войны и огромных жертв, но этим сознательно не воспользовались. Отвертеться от суда для них было важнее, чем говорить правду. Сочетание уничтожения документов в конце войны и явно неверные объяснения событий со стороны тех, кто в них активно участвовал, породили широко распространенное в литературе представление о том, что Гитлер пришел к власти каким-то загадочным и необъяснимым образом.

Заговор

В начале 1932 года немецкие промышленники, обладавшие деньгами и политическим влиянием, вполне созрели для заговора с целью свержения Веймарской республики. Оставалось договориться с исполнителем, то есть с Гитлером.

Тут нужно сделать некоторое отступление и объяснить, почему я считаю приход к власти Гитлера именно следствием заговора. На заговор указывает тот немаловажный факт, что политическая система Веймарской республики была сломана всего за два месяца. Напомню лишь основные события.

30 января 1933 года Гитлер был назначен рейхсканцлером. Уже через два дня, 1 февраля 1933 года рейхспрезидент Пауль фон Гинденбург распустил Рейхстаг и назначил выборы на 5 марта 1933 года. 4 февраля 1933 года фон Гинденбург издал декрет о защите немецкого народа, с ограничениями свободы печати и собраний. В тот же день Герман Геринг, как министр внутренних дел Пруссии, распустил представительства общин (Gemeindevertretungen) и советы, сместил бургомистров. 6 февраля 1933 года фон Гинденбург распустил прусский ландтаг и назначил выборы на 5 марта 1933 года, в один день с выборами в Рейхстаг.

20 февраля 1933 года состоялось секретное совещание Гитлера с 25 крупнейшими промышленниками, которые выделили 3 млн. рейхсмарок в избирательный фонд нацистской партии. 22 февраля 50 тысяч членов СА и СС стали вооруженными «помощниками полиции». Ночью 27 февраля 1933 года произошел поджог Рейхстага, который стал катализатором дальнейших событий. На следующий день, 28 февраля 1933 года рейхспрезидент фон Гинденбург издал декрет о защите народа и государства, который отменил ряд положений Веймарской конституции, а также издал декрет против предательства немецкого народа и предательских происков.

5 марта 1933 года состоялись выборы в Рейхстаг, на которых нацисты вместе с консерваторами взяли незначительное большинство. 8 марта 1933 года была запрещена Компартия Германии, мандаты депутатов-коммунистов были отозваны, а их места в парламенте были объявлены ликвидированными.

12 марта 1933 года фон Гинденбург упразднил флаг Веймарской республики и ввел флаги бывшей Германской империи и нацистский флаг в качестве государственных. 21 марта 1933 года состоялось учредительное заседание Рейхстага в гарнизонной церкви в Потсдаме, без социалистов и коммунистов. В тот же день фон Гинденбург принял декрет о защите от вероломных нападок на правительство национального восстания. 23 марта 1933 года в Кролль-опере состоялось заседание Рейхстага, на котором был принят закон «О чрезвычайных полномочиях». На следующий день его подписали фон Гинденбург и Гитлер и он вступил в силу на четыре года.

31 марта 1933 года были распущены парламенты земель, а их новый состав был определен в соответствии с результатами состоявшихся выборов в Рейхстаг. 7 апреля 1933 года были введены должности имперских наместников для осуществления определенных рейхсканцлером основных направлений политики.

Наконец, 22 июня 1933 года была распущена социал-демократическая партия, а 14 июля 1933 года состоялся запрет или самороспуск всех партий, кроме нацистской.

Из этого краткого списка политических событий, произошедших в начале 1933 года, видно, что они происходили очень быстро, и на построение новой политической системы, в которой Гитлер имел чрезвычайные полномочия, потребовалось чуть менее, чем два месяца. В дальнейшем она несколько достраивалась и совершенствовалась, но в основном сложилась к апрелю 1933 года. Это был именно заговор и ничто больше. Мой главный аргумент состоит в том, что провести столь быстрый слом политической системы было бы нельзя, если не было бы предварительно составленного плана политического переворота. Отсутствие значимого сопротивления также говорит в пользу заговора. Рейхспрезидент фон Гинденбург, в частности, ни словом, ни делом, не воспротивился этим планам, а даже принял в них самое активное и даже ключевое участие, выступив инстанцией, которая все это узаконила. События говорят сами за себя, и по ним можно судить о том, о чем договаривались промышленники, лидеры правых и консервативных партий, различные другие влиятельные персоны с Гитлером в течение 1932 года.

На мой взгляд, Гитлер переиграл своих партнеров по складывающемуся заговору в тот момент, когда понял, что они зависят от него не в меньшей степени, чем он сам от них. Это обстоятельство вынужденного обращения промышленников к нему Гитлер использовал по максимуму. На многочисленных переговорах, которые проходили в 1932 году, он ставил свое условие: он выполнит все, что промышленники желают, но на условиях свободных рук, то есть неограниченной власти. В более конкретной формулировке это означало не только снятие всех конституционных и законодательных ограничений, но и переход контроля над административной и полицейской властью в руки нацистской партии. После некоторых совещаний, промышленники согласились.

Заговор был в основном составлен в феврале 1932 года. На это указывает дата, когда Гитлер получил немецкое гражданство – 13 марта 1932 года, а должность, которая давала право на гражданство, Гитлер получил 25 февраля 1932 года. Очевидно, первоначальный план предусматривал более прямой путь избрания Гитлера рейхпрезидентом, который был вправе принимать конституционные законы. Тогда Гитлер буквально несколькими декретами мог бы изменить политическую систему Германии. Однако, на выборах рейхспрезидентом стал фон Гинденбург. Это обстоятельство заставило заговорщиков вносить коррективы в планы и идти более сложным путем, который предусматривал такое влияние на фон Гинденбурга, чтобы тот поддержал Гитлера.

На рейхспрезидента сильно давили крупные промышленники, которые 19 ноября 1932 года отправили ему коллективную петицию с требованием назначить Гитлера рейхсканцлером и дать ему сформировать правительство[66 - Существование этого письма, а точнее нескольких идентичных писем, подписанных в общей сложности 40 крупнейшими промышленниками, долгое время отрицалось, пока Альберт Шрейнер не обнаружил оригиналы писем, хранившиеся в делах бюро рейхспрезидента в Центральном архиве ГДР. Начальник канцелярии рейхспрезидента, статс-секретарь Отто Майсснер в тот же день написал ответное письмо, в котором уведомил, что фон Гинденбург ознакомился с петицией и принял ее к сведению.]. 21 ноября 1932 года фон Гинденбург принял Гитлера. В конце 1932 – начале 1933 года в политических верхах шли интенсивные интриги, в которых столкнулись интересы Франца фон Папена (рейхсканцлер с 1 июня по 2 декабря 1932 года) и Курта фон Шлейхера (рейхсканцлер с 3 декабря 1932 года по 30 января 1933 года). Что заставило этих двух политиков, хорошо знакомых между собой и даже друживших, сойтись в схватке? В исследованиях, посвященных этому острому моменту, о причинах борьбы между ними говорится очень скупо. На мой взгляд, реальным приводом этой схватки была программа вооружений. Фон Шлейхер выступал за сильно сокращенную программу вооружений, за экономию средств и выражал довольно осторожную позицию генералитета Рейхсвера. Фон Папен же был членом Deutscher Herrenklub[67 - Название можно перевести как «Немецкий клуб господ»] – объединения, в которое входили 100 крупнейших промышленников, 62 крупных землевладельца и 94 бывших министра, и потому выступал на стороне промышленников, жаждавших в трудные времена депрессии военных заказов и ремилитаризации для защиты своего угля. Фон Папен выступил против своего старого друга, отому что их развели интересы тех кругов, к которым они принадлежали. Когда фон Шлейхер свалил фон Папена с поста рейхсканцлера, тот стал дрейфовать к Гитлеру, хотя до этого его отношения с нацистами были весьма напряженными. Он тоже рассчитывал использовать Гитлера для своего возвращения к власти. Переход фон Папена на сторону заговорщиков, пусть и временно и со своими собственными целями, стал решающим успехом и предопределил исход всего предприятия. Рейхспрезидент, конечно, не мог не считаться с настойчивыми требованиями клуба немецких господ. Вероятно, убежденный доводами, что Гитлера они берут как исполнителя грязной работы и потом уберут от власти, согласился утвердить его рейхсканцлером.

В рамках паркетных переговоров, может быть, все так и выглядело: милостиво принятый в германское подданство герр Гитлер учтиво выслушивает пожелания клуба немецких господ. Но был еще один фактор, который все поменял. В 1933 году у Гитлера в подчинении оказалась партийная армия: СА – около 420 тысяч человек и СС – 52 тысяч человек. Нацисты были в пять раз многочисленнее Рейхсвера и стали крупнейшей вооруженной силой в Германии, потому могли диктовать свою политику, подкрепляя ее насилием.

Штурмовики – почти готовая армия

Весь вопрос в том, как и откуда у Гитлера появилась эта партийная армия? Моя гипотеза состоит в том, что СА в том ее виде, в каком она возникла и развивалась в начале 1930-х годов, вплоть до «Ночи длинных ножей», предназначалась в качестве главного инструмента нацистской партии для подготовки к войне, и была, по существу, невооруженной армией. После прихода нацистов к власти, штурмовики должны были быть вооружены и оснащены по армейским стандартам и приобрести необходимую для войны боеготовность.

Несмотря на многочисленные публикации и работы, тем не менее, об СА довольно мало что известно по существу. Имеется широко распространенное представление, что штурмовые отряды были отрядами для уличных боев с полувоенными организациями политических противников нацистской партии. В 1920-х годах СА действительно много внимания уделяла уличным сражениям. Они бывали масштабными и кровопролитными,с ранеными и убитыми. При этом в тени оставались и отчасти еще остаются многие немаловажные черты, которые отличали СА до «путча Рема[68 - Правильнее было бы транскрибировать так: Эрнст Рём (Ernst R?hm). Однако, в русской литературе уже сложилась собственная традиция написания этой фамилии, и я буду следовать ей.]