скачать книгу бесплатно
– Доброго вечера, ма! – Джула с разбегу повисла на шее Докторши, чмокнула в щеку.
– Здравствуй, доченька. А, и бродяг с собой привела. – Энн насмешливо улыбнулась, разглядывая сыновей. – Проходите, проходите!
– Да мы так, по делу… – Марик застрял у дверей, елозя пальцем ноги по полу.
– Спасибо, хоть по делу зашли. Нечего мне там полы ковырять, к печке ступайте. Я как раз сегодня затопила, мы с Рикки орешки жарим. И ещё кое-что вкусное для вас найдётся.
Она оглянулась на младшего, с усердным видом нанизывающего грибы на длинную бечёвку, распорядилась:
– Сына, неси, что мы с тобой вчера приготовили.
Крис опустился на плетённую из мальки подстилку у очага. Кажется, за последние три года здесь ничего не изменилось, просто отвык от родного дома. Язычки пламени, потрескивая, прыгали по сухим щепкам мелко нарубленного чернолиста. Когда-то они, ещё малышня, сидели долгими зимними вечерами, сбившись в тесную кучу, слушали бесконечные мамины истории о Сотворении Мира, о Войне Стихий и великом воине Вике-Освободителе. А за мутным окошком таинственно и зловеще клубился туман.
– Двигайся. – Марик опустился рядом.
Джула по-хозяйски рылась на полочках, уточняла то и дело:
– Ма, я любника возьму побольше. А то мало ли, для чего понадобится. И где у тебя кровостоп? А, нашла…
– Я там листьев гульчика приготовила…
– Да у меня есть! Что, маленькая, не понимаю?
– Хорошо, хорошо! Ты, главное, не забывай, как я учила.
– Ма, а ты напомни ей. И мы с Крисом послушаем, – хихикнув, предложил Марик. Гульчик помогал девушкам не затяжелеть преждевременно.
– Толстяк, щас в нос получишь! – Джула оглянулась, пригрозила кулачком.
– Ма, скажи, чтобы не обзывалась!
– Ага, и меня дразнит! – поддакнул Рикки, вытащивший из кладовки пузатый глиняный горшок.
Марик мигом забыл об обидном прозвище, подался к младшему брату.
– Что у тебя там, малой? Ма, ты медовок наготовила?!
Вываривать терпкие плоды кислицы в соке камышника умели все женщины посёлка, но мама Энн и в этом знала особый секрет. У неё лакомство получалось не приторно-сладким и вязким, а словно таяло во рту.
– Надо же вас побаловать напоследок. Вот и вы взрослыми стали. Жён приведёте, мама не нужна будет. А Джулу, наверное, и не увижу больше никогда.
Неожиданно по щеке Докторши пробежала слезинка. Крис, Рик, Джула, даже Марик растеряно замерли.
– Ма, ты что? Ну не плачь! – Джула подошла, обняла её. – Конечно мы с тобой увидимся, обещаю!
– Ладно, ладно, садись, а то мальчишки уже пальцы в горшок суют.
Энн вытерла тыльной стороной руки слёзы, вынула из корзинки свежие гороховые лепёшки, опустилась у очага рядом с детьми.
– Ма, ты жус обещала… – как бы мимоходом напомнил Марик, облизывая перемазанные густым сиропом пальцы. Кто-кто, а он и впрямь успел зачерпнуть пару медовок.
– Раз обещала, значит дам.
– А попробовать можно?
– Я тебе попробую! До Длинного Озера доберётесь, там и пробовать будете. – Мама Энн строго поджала губы, приказала: – Крис, флягу тебе отдам. В дороге брата к ней и близко не подпускай!
Лепёшки, как любая вкуснятина, имели обыкновение заканчиваться быстрее, чем их по-настоящему распробуешь. Марик с сожалением проводил взглядом последнюю, исчезнувшую во рту Рикки, на всякий случай облизнул палец, покосился на сидящих рядом Криса и Джулу. Потом перевёл взгляд на окно. Снаружи начинало темнеть.
– Медовки, ма, у тебя – объедение! Так мы пойдём? – предложил. – Сумки нужно проверить. И спать ложиться пораньше, а то Староста обещал разбудить до рассвета.
– Выспишься! – перебила сестра. – Ма, расскажи какую-нибудь историю.
– Да вы все мои истории знаете. – Энн улыбнулась, обвела взглядом детей.
– Всё равно интересно! О Древних!
Джула посмотрела на Криса. До чего же она сейчас была хороша! Щёки раскраснелись от близкого жара, в глазах – отражение огненных искр, розовый язычок быстро облизнул сладкие от сиропа губы. Крис мысленно примерил к девушке непривычное ещё слово – «жена». Пройдёт несколько дней, и Джула станет его женой! Улыбнулся в ответ.
Когда-то в незапамятные времена жили две сестры-Стихии, старшая – Земля и младшая – Вода. В наследство от родителей достался им дом-Мир, и хозяйничали они в нём по своему разумению. Старшая была умелица-рукодельница, младшая ей во всём помогала. Земля сотворила горы и долины, травы и деревья, зверей и рыб. Вода – реки и озёра, чтобы рыбам было, где плавать; ручьи и родники, чтобы поить зверей; тучи и дождь, чтобы поливать деревья и травы. Стал Мир пригожим, а сёстры любовались делом рук своих и радовались.
Шло время, Вода взрослела, и начало ей казаться, что несправедливо устроен их дом, что всё в нём придумала Земля. Решила тогда младшая сестра сама сотворить что-нибудь. Но придумать ничего не смогла – ни фантазии, ни дара рукодельницы у неё не было. Один туман без формы, без цвета, без вкуса и запаха получился у Стихии-Воды. Увидела Земля это безобразие, засмеялась. Попросила убрать его, чтобы не портил он красу Мира. И родилась от этого в сердце младшей сестры Обида. Отказалась она выполнить просьбу старшей.
Зато туман понравился самым злобным и отвратительным тварям: ленточникам, пузырям, шлейфокрылам. Начали они прятаться в нём и охотиться на других зверей. Возмутилась Земля такой подлостью, хотела изничтожить их, но отыскать не смогла. И во второй раз попросила тогда Воду убрать туман. А та радовалась, что сестра не может без неё справиться. И родилось от этого в её сердце Злость-Злорадство. Опять отказалась она выполнить просьбу старшей.
Опечалилась Земля, но ничего не поделаешь – на двоих был завещан дом-Мир. С того дня стали сёстры жить порознь. Чтобы не мешать друг другу, создали времена года, Земля – Лето, а Вода – Зиму. И каждая правила Миром в своё время.
Скучно было Земле одной любоваться творением рук своих. Придумала она людей. Хотелось Земле, чтобы они во всём на неё походили, были такими же выдумщиками и рукодельниками. Научила их строить дома из камня, шить одежды, зажигать огонь, ковать железо. Потому что были они самыми любимыми из детей её. Построили люди Город, стали жить в нём счастливо, любуясь Миром и прославляя Землю. Одно не по душе им было – туман. Боялись они его и ненавидели. Начали просить мать-Стихию избавить их от этой напасти.
Очень любила Земля детей своих, угодить им хотела. Отправилась она к сестре, поклонилась и в третий раз попыталась уговорить, чтобы очистила та Мир от белой пакости. Удивилась Вода, что так дороги Земле её дети, и Зависть родилась в её сердце. Снова отказалась она выполнить просьбу старшей сестры.
Ушла Земля ни с чем, а Вода тоже захотела иметь детей, подобных людям. Взяла она туман, добавила в него Обиду, Злость, Зависть и вылепила из всего этого хок. Одному научила мать-Стихия свои создания: высасывать из людей всю влагу, до капельки.
Дождалась Вода, когда придёт её время править Миром, напустила туман на Город. Вышли из него хоки, разрушили дома, убили всех взрослых, а детей увели с собой на далёкие Запретные Озёра, где стоит Стеклянный Дворец, и туман не тает даже летом. Стали хоки выращивать детей человеческих, как люди выращивали репчатку и горох – себе на корм.
Увидела Земля, что натворила сестра её, заплакала горько. А Вода только злорадствовала и кричала: «Убирайся вон, старуха! Я молодая и сильная, я теперь сама буду править Миром!» И верно, источились силы Земли, слабее сестры стала она. Но умения не растеряла.
В сухих Восточных Лесах, в пещере, подальше от злых завистливых глаз Воды, вылепила она Великого воина – Вика. Остаток сил вложила в него Земля. Ростом Вик был на три головы выше самого высокого из мужчин, в плечах шире, чем ствол самого старого чернолиста. Сила в его руках была такая, что играючи мог он разорвать шлейфокрыла. А в жилах вместо крови тёк огонь. Потому бессильны против него были хоки и сама Стихия-Вода.
Пришёл Вик к детям, увёл их с Запретных Озёр. Научил охотиться, ловить рыбу, собирать ягоды и грибы, строить хижины, выделывать шкуры и шить одежду. Возмутилась Стихия-Вода, наслала на Вика-Освободителя хок. Но не испугался Вик. Сел на своего железного крыла, взял огненный лук и повёл за собой людей.
Не знала Вода, что из капельки своей огненной крови сделал Вик волшебное зелье – багрец, и роздал его охотникам. Достаточно багрецом облить хоку, как теряет она дарованную Водой власть. Не может улизнуть от стрел, стать туманом – затвердевает, превращается в скину. Всю свою силу и могущество скина вынуждена отдавать человеку. Она лечит болезни и заживляет раны, надевший её может не спать, не есть, не пить, не знает усталости, лесные твари для него не опасны, и даже хока не сможет выпить его влагу. Лишь об одном должен он помнить всегда: если носить скину долго, она прирастёт к тебе, и сам превратишься в хоку.
Вик с охотниками убили много хок, а уцелевшие в страхе бежали на Запретные Озёра. Вновь установилось равновесие Зимы и Лета, Воды и Земли. Но мать-Земля постарела, не было у неё сил учить заново своих детей. Тогда Вик отправился в странствие, чтобы по крупицам собрать растерянные Знания Древних. И когда соберёт их – принесёт людям. Вернут люди своё могущество и заживут спокойно и счастливо, лучше прежнего.
Крис проснулся, открыл глаза. По ту сторону затянутого плёнкой окошка было ещё темно. Но мочевой пузырь давил немилосердно – слишком много воды было выпито вечером после маминых медовок. Осторожно поднялся, переступил через сладко посапывающего Марика, завязал на бёдрах килт, тихо, стараясь не скрипнуть, отворил дверь.
Утро едва намечалось светлой полосой на востоке. Большая Луна ушла, но Малая светила по-осеннему ярко. Вторая половина лютайра давала о себе знать – утром без пончо было зябко. Поёживаясь, Крис забежал за угол, брызнул звонкой струёй. Уф, сразу полегчало! Следовало и Марика разбудить, а то обпудится, выпил же не меньше…
– Доброго утра!
Крис вздрогнул от неожиданности, оглянулся. На порожке соседнего дома сидела женщина, и волосы её поблёскивали в лунном свете. Наверное, из-за этих песочно-жёлтых волос Мила получила прозвище Солнышко.
– Здравствуй, – ответил. – До утра ещё о-го-го как долго! Ты чего в такую рань поднялась?
– Не спится почему-то.
Миле было двадцать, год назад она овдовела. Молодая здоровая женщина долго оставаться без мужа не могла. Весной Мила взялась выхаживать потрёпанного шлейфокрылом Ореста, но что-то у них не заладилось – в конце лета тот убрался восвояси. Приятелям объяснял – мол, Солнышко с виду смазлива, но в постели не слишком горяча. Верили ему мало, скорее «не слишком горяч» оказался сам Орест. Как бы там ни было, сейчас Мила жила без мужа, с двумя малолетними сыновьями.
– Не спится? – удивился Крис. – У мамы сонная настойка должна быть, попроси.
– Да не стоит забот! Душно в доме, вот и всё. Хочу к ручью сходить, умыться. Только темно, боязно одной.
– Чего там бояться? Ещё не зима, пузыри из болот не выползли, крылы спят. А ленточников мы за лето извели вокруг посёлка.
– Конечно тебе не страшно, ты же охотник. Взрослый совсем, сегодня на Длинное Озеро идёшь, подружку выбирать.
Обычные слова женщина произнесла так, что Крис смутился. В самом деле, вернётся-то он в посёлок настоящим мужчиной!
– Так что, проводишь вниз? – спросила Мила.
Крис пожал плечами.
– Пошли. Только нож захвачу на всякий случай.
К тропинке они вышли по гребню склона за домами, чтобы не делать круг через посёлок. Мила обошла родничок, перешагнула журчащую в темноте струйку воды и направилась вдоль огородов к лесу.
– Ты куда? – окликнул её Крис.
– Раз уж есть у меня провожатый, пойду к заводи, искупаюсь.
– В темноте? Не боишься?
– Купаться? Так не весна, волосянок нет. И ты же сам сказал, что опасные твари вокруг посёлка не водятся.
– Э-э-э… ладно, пошли.
Каменец огибал Зелёный Холм с юга, затем убегал в лес и делал здесь петлю, образуя неглубокую тихую заводь. С середины лета и до поздней осени в ней купались все поселковые. Крис любил порезвиться в тёплой воде с ребятами из общего дома. А иногда они с Мариком, засев в кустах орешника на противоположном берегу, подсматривали за девчонками, обсуждали их прелести. Заметив это, те начинали визжать, не спеша, впрочем, натягивать юбки и лифы. Взрослые отвешивали излишне любопытным подзатыльники, но сильно не ругали. Смотреть на голых девушек Правила не запрещали. Купаться ночью, в одиночку, Крису никогда в голову не приходило. Понимал, что опасности нет, но всё же…
Мила попробовала ногой воду.
– Тёплая.
Сбросила на траву пончо, развязала лиф. Крис быстро отвернулся. Услышал, как женщина засмеялась.
– Как же ты меня охранять собираешься? – спросила. – Выползет что-нибудь из орешника, а ты и не увидишь!
Он повернулся. Юбка уже лежала рядом с остальной одеждой, и Солнышко не спеша заходила в воду. Тело её, подсвеченное луной, белело на тёмной поверхности заводи.
В самом глубоком месте у противоположного обрывистого берега взрослому было почти по грудь. Но Мила туда не пошла. На середине, где вода едва доходила до пояса, присела, с наслаждением раскинула руки.
– Хорошо! Сразу полегчало.
Какое-то время они молчали. Похоже, женщина рассматривала стоящего на берегу Криса. Потом встала во весь рост, пошла обратно.
– Спасибо, что проводил. Люблю, когда никто не мешает.
Чем ближе она подходила, тем яснее Крис мог разглядеть её тело. Груди у Милы были большие, округлые, с тёмными кружочками сосков. Бёдра широкие, круто переходящие в полные длинные ноги. Живот кругленький с ямкой пупка посередине. А ниже… Он потупил глаза.
– А ты искупаться не хочешь?
Солнышко уже была на берегу. Близко, только руку протяни. Тряхнула волосами, обдав Криса фонтаном брызг. Спросила со смехом:
– Ты что, стыдишься меня? Почему? У меня всё то же самое, что у Джулы, разве что размером побольше. На неё ты ведь не боишься смотреть. И даже трогать, «по-детскому».
У Криса перехватило дыхание от изумления.
– Откуда ты знаешь?!
– От Джулы. Да не пугайся – она мне по секрету сказала. Мы же с ней подруги, ты разве не знаешь?
Нет, Крис не знал. Он замечал, что летом Джула часто помогла Миле возиться на огороде. Но сводная сестра об этом никогда не заговаривала, а он не расспрашивал.
Солнышко подошла ещё ближе, положила руки ему на плечи. Её круглые, большие груди были тёплыми и мягкими.
– Крис, послушай, Правила разрешают мужчине брать двух жён. А ты будешь самым смелым, самым ловким, лучшим мужчиной в посёлке. У тебя должно быть две жены. Мы с Джулой обо всём договорились. Во время Праздника ты выберешь её, а когда вернётесь, возьмёшь меня второй женой. Будем жить в моём доме, он совсем новый, прочный, большой. Запасов на зиму мы с Джулой сделали достаточно, мальчики у меня послушные. А после я тебе ещё нарожаю, сколько захочешь. Представляешь, как счастливо жить будем? Я и хозяйка хорошая, всё умею делать. В доме, на огороде. И в постели. Хочешь попробовать? Сейчас?
У Криса голова закружилась от неожиданного предложения. Или от тёплого дыханья Милы, касающегося его щеки, от прикосновений больших влажных грудей, вздрагивающих при каждом движении? Если бы он и сказал «не хочу!», это ничего не меняло. Потому как килт его бесстыдно оттопырился и упёрся в бедро женщины.
Мила расправила ногой лежащее на траве пончо, потянула Криса к себе: «Иди же!»
Их с Джулой детские ласки не шли ни в какое сравнение со «взрослым». Крис потерял счёт времени, забыл, где он и что с ним. Лишь когда Мила замерла, вытянувшись на плотной кудлатой шкуре ворчуна, он поднял голову и огляделся. Должно быть, они долго любились. Малая Луна казалась тусклым пятнышком на синеющем небе, кроны обступавших поляну деревьев выглядели не чёрными – тёмно-зелёными, кусты орешника за ручьём проступали сквозь белёсую дымку.
Крис рывком сел. Затем вскочил, схватил нож.
– Что случилось? – Мила испуганно приподнялась.
– Туман! Туман идёт по реке!
– Откуда?! Ведь рано ещё?
На ходу одеваясь, они побежали к посёлку. Под холмом висело белое облако. Клубясь, окутало кусты камышника вокруг родника, проглотило огороды на склонах, потянулось к нижним домам.
Крис бежал впереди, то и дело оглядываясь, проверяя, не отстала ли Мила. Теперь они сделали круг, стараясь не забираться далеко в туман. И едва самая густота его осталась позади, Солнышко, не разбирая дороги, прямиком по огородам метнулась к дому. Крису не оставалось ничего другого, как рвануть следом.
В посёлке пелена не успела сгуститься. Вслед за женщиной Крис заскочил внутрь дома, захлопнул дверь, набросил щеколду. Только тогда оба перевели дыхание.
– Ма! – позвал детский голос.
