скачать книгу бесплатно
– Немец-перец-колбаса… бэбэбэ… – и показал язык. Но, видимо, тут же забыл про неприятную проверку, потому что обида помешала бы вертеть головой.
Людей на берегу было не очень-то и много, разве что возле большой палатки с надписью «КУХНЯ» шла работа да на том же причале. Видимо, работы в воскресный день были в разгаре. На самом озере виднелись несколько больших платформ – плавающих – на которых тоже что-то делали; к одной уходила над самой водой гирлянда из полупрозрачных катушек, нанизанных на толстый металлический трос. Катушки двигались – короткими рывками. Мальчишки с собакой невольно, притянутые этим движением и его непонятностью и важностью, подошли к берегу, почти к самой воде, где была выложена гранитная отмостка с пешеходной тропинкой, ограждённой лёгкими перилами поверху. Здесь ближайшая колонна казалась и вовсе чудовищной, как великанская мишень для городков.
– А это что?! – жадно спросил Володька, садясь на корточки и обнимая Презика. Денис смутился – он не знал, – но признаться в своём невежестве не успел. Из-за спин мальчишек весёлый мужской голос пояснил:
– Изоляционные катушки. Как на обычных проводах, только сам видишь, чуть побольше.
Мальчишки быстро оглянулись, и Презик тоже повернулся. Володька встал.
Подошедшему мужчине было лет 30—40 – и то, что возраст точно не определялся, а также подтянутая, спортивная фигура – позволяло сказать наверняка, что это имперец. На его куртке были видны знаки различия подполковника гражданских инженеров и сварщика высшей квалификации, а ещё – значок, заставивший Дениса восхищённо перестать дышать: «За отличную службу в Поясе Астероидов». Прочно расставив ноги в высоких жёстких ботинках и положив руки на широкий рабочий пояс, имперец наблюдал чуть прищуренными светлыми глазами за тем, как работает на ближайшей ферме – пока что соединённой с берегом только двумя несущими балками – группа сварщиков-подростков, явно практикантов из училища.
– Что, интересно смотреть? – подмигнул мужчина Володьке, который, приоткрыв рот, подобрался совсем близко. Мальчишка попятился, но тут же неистово закивал. – Это, брат, работа. Руками потрогать можно! – Он с удовольствием произнёс последние слова, так вкусно, что у Дениса зачесались ладони, как всегда бывало, если он видел такие вещи. – А вы откуда, кадеты?
– Мы не кадеты, – Денис отсалютовал. Володька, вдруг смутившись – чего с ним не бывало почти никогда, – потихоньку боком спрятался за Дениса. А подполковник, ответив на салют, протянул:
– Пионееееееры?! Это здорово! А насчёт кадетов – не удивляйтесь, присловье такое… от одного хорошего человека. – Он погрустнел на миг, но тут же встряхнул русыми – с лёгкой полузаметной проседью – волосами – и протянул мальчишкам руку: – Бородин. Можно – дядя Юра. Можно – товарищ подполковник. Откуда вы?
– Да мы тут смотрели… – неопределённо ответил Денис. Бородин усмехнулся – но не свысока:
– Ясно… Ну что, и тут посмотрите? Э, э, э, вот так не надо. – И он с размаху нахлобучил на голову совсем уже влезшего на балку Володьки дымчатые очки на эластичном креплении. – А то зайчика поймаешь. Теперь смотри, сколько душа пожелает, только дальше не лезь.
– Подумаешь, – оскорбился Володька, с удовольствием поправляя очки. – Я по таким балкам могу вообще бегать. Сколько угодно. И высоты я не боюсь. Ничуточки!
– Я верю, – серьёзно кивнул Бородин. – Только не в этом дело. Не положено. И всё. Приказ.
– Приказ? – Володька посмотрел вверх, потом оглянулся на Дениса, даже на Презика посмотрел. И отступил чуть-чуть, подчиняясь магии этого слова, которой подчинялись даже эти сильные люди из Империи. Володька очень понимал это. Ведь сильные могут делать всё, что хотят! Но Денис не делал, хотя даже он, мальчишка, был сильный. А взрослые почему?!
Так ничего и не решив, он снова с жадным интересом уставился на деловитое кипение работы. Бородин кивнул Денису:
– Из Седьмого Горного?
– Да, – ответил тот. И добавил: – Мой отец – штабс-капитан ОБХСС Третьяков. У нас скоро приём новичков в пионеры, мы хотели сюда заглянуть – ну, познакомиться с вашей работой… С кем мне нужно поговорить об этом?
– Считай, что уже поговорил. Со мной, – усмехнулся подполковник. – Как-то так получилось, что всем этим заведую я… И я ничего против не имею, только часов за десять до визита сообщи…
– Юрий Михайлович! – окликнул его жалобно коренастый паренёк, возившийся со сварочным аппаратом – из-под матового шлема-маски выбивались рыжие пряди, похожие на медную проволоку. – Не получается!
– Что у тебя не получается, несчастье человечества?! – вздохнул Бородин и легко перебежал по балке к своему подопечному, на ходу зацепив карабин пояса безопасности за страховочный трос. Володька с восхищением смотрел ему вслед и только вздыхал, когда в ловких руках подполковника – раз, два, три – сверкнули стальные вспышки, и он, отдав аппарат смущённому рыжему, перебежал обратно.
– Вот… спасибо… – Володька с последним вздохом протянул Бородину очки. Подполковник секунду помедлил, потом усмехнулся и, положив ладонь на голову мальчика, качнул её и ворчливо произнёс:
– Бери, дарю. У меня младший такие же выпросил, а вы с ним похожи, только он поздоровей. Но ты, я вижу, тоже любитель в опасные места соваться, вот тебе очки пригодятся.
– Правда?! – Володька просиял. – Спасибо!!! А хотите… хотите я вам спою?!
Странно, но Бородин не удивился. Он только кивнул и оперся ладонью на ограждение. Володька вдруг растерялся от своего собственного предложения.
– А… что вам спеть? – почти беспомощно спросил он. И тут же просиял: – А! Знаю! Вот! – Он улыбнулся Бородину и взмахнул рукой…
– Я увидел недавно в английской книге
Загадочное слово «Pacific ocean»,
И понял, что мир ещё неплох,
хотя он мог бы быть и лучше.
Лучше и лучше!
Где целый океан пацификом назван,
Нам есть ещё место, нам есть ещё дело,
Нам есть, что сделать, сказать, пусть малость неумело!
Да и просто несмело…
Денис заметил, что во многих местах прекратили работу и прислушивались – звонкий голос Володьки летел не только над берегом – над всем озером, пожалуй. Но он, только что смущавшийся Бородина, уж когда начинал петь – то больше ни о чём не думал, кроме песни…
– И пускай нам будут смеяться в лицо,
Нам скажут, что мы безумны,
Но если услышат хоть двое, то не время рвать струны.
Рвать в отчаянье струны.
Ни на атласах, ни на картах
Не найти нам дороги туда,
Лучше так по старинке наобум, и с криком: «Айда!
За мною – айда!»
Ни на атласах, ни на картах
Не найти нам дороги туда,
Где плещет Пацифик-океан
И живая вода![8 - Стихи «Ленты».]
Допев, он тут же потупился. И вскинул голову снова, изумлённо, когда дружные аплодисменты раздались отовсюду – с ферм стройки, с озера, с мола и даже от кухни. Но Володька всё-таки был Володькой – и важно раскланялся на четыре стороны.
– Юрий Михайлович, связь! – крикнули между тем от одной из палаток. Бородин вскинул руку:
– Иду! – И, помедлив, протянул руку сперва Презику (который дал лапу тут же), потом Денису, а потом Володьке: – Ну, давай! Всего тебе самого-самого, может, ещё и увидимся! – И, тряхнув руку мальчишки, широко зашагал к палатке.
Какое-то время Володька смотрел ему вслед странными глазами – тоскливыми, восхищёнными и жадными. Потом вздохнул и повернулся к Денису:
– Пошли ещё тут посмотрим, а?
Денис кивнул, и мальчишки зашагали по тропинке вдоль перил.
Слышно было, как наверху кто-то из сварщиков распевает – не очень мелодично, но с энтузиазмом:
– Лучше так по старинке наобум, и с криком: «Айда!
За мною – айда!»…
…В сумке у Дениса обнаружилась прихваченная в последний момент пачка пресных галет. Устроившись около крана, из которого можно было брать воду, судя по табличке «Питевая вода» (с припиской «Заворачивайте плотней, черти!»), мальчишки принялись завтракать. Отсюда были видно всю стройку. Володька хрустел галетами, вертел головой, но ничего больше не спрашивал – видимо, здорово переел впечатлений.
Хрустнув галетой последний раз, он слизнул крошки с губ, поболтал ногами, вздохнул и чуть печально произнёс:
– Хороший мужик этот Бородин… Может, мой отец был такой же?
– Ты родителей совсем-совсем не помнишь? – осторожно спросил Денис, глядя на озеро. Володька покачал головой:
– Нет. Я же был совсем маленький. И я не верю, что они меня бросили. Наверное, с ними что-то случилось. А меня оставили, чтобы спасти.
Денис не стал возражать, хотя понимал, что эта версия, мягко говоря, слабенькая. Даже и не версия никакая, а так – смутные мечты одинокого мальчишки… Но зачем плевать в открытую навстречу душу? Вместо этого он встал (он сидел на люке около крана) и, перебравшись на перила рядом с Володькой, устроился прочней, просунув ноги за нижнюю перекладину, и свернул из обёрточной бумаги самолётик. Плавным движением запустил его над озером. Володька через плечо посмотрел на ровный долгий полёт – самолётик так и парил, пока не скрылся из глаз. Снова вздохнул, опустил голову…
Денис тоже вздохнул. Положил руку на плечо младшего и стал негромко напевать пришедшее ему на ум, как раз пока летел бумажный самолётик…
– Горбатый карлик рыдал в ночлежке, мешая прочим уснуть,
Внезапно вспомнив, скрипя зубами, в дыму и мраке
Те дни, когда капитаном был он и в дальний трогался путь,
Грыз мундштук и помнил девушку из Нагасаки.
И был его китель белее снега, и рука, смугла и тверда,
Держала крепко всё то, что в жизни необходимо.
Встречали ласковые, как гейши, портовые города,
Все было в кайф, но чужие крылья свистели мимо…
И полёт журавлика так же прям, как тысячу лет назад!
(Мирозданью плевать – кто в небесный сад, кто на нары…
Всё равно – полёт журавлика прям, как тысячу лет назад!)
Так улетай, журавушка, улетай –
саё нара…[9 - Стихи О. Медведева.]
Володька начал прислушиваться с первых строк – замерев, широко раскрыв глаза, с какой-то непонятной тревогой…
– А что такое саё нара, на каком это языке? – спросил он, поняв, что Денис закончил петь.
– Это на японском, – сказал Денис. – Всего хорошего или что-то вроде того… В общем, пожелание счастья. Была такая страна, где сейчас Курильская Коса, знаешь? – Володька помотал головой. – Ну, неважно, это далеко на востоке… Там были острова, где жили японцы, нация воинов и поэтов, наши враги. Острова погибли, а вот – кое-что осталось. Журавлики бумажные, например. Вот самолётик, который я сделал – он и есть такой журавлик, если по-правильному.
– И всё? – тихо спросил Володька.
– От многих и этого не осталось…[10 - Денис то ли не знал, то ли забыл, что довольно большие группы японцев – подданных Русской Империи – живут на островах Камчатка и Сахалин. Это потомки тех, кто успел спастись с архипелага.] – Денис напряг память. – Вот, например, ещё. Это мы по литературе немного читали…
Старый пруд.
Прыгнула в воду лягушка.
Всплеск в тишине.
– Ну и чт… – начал Володька разочарованно. И вдруг приоткрыл рот и повторил зачарованно:
– Старый пруд.
Прыгнула в воду лягушка.
Всплеск в тишине… всплеск… в тишине… Здорово! – и тут же огорчился: – Только петь это нельзя…
– Тебе бы всё петь, – усмехнулся Денис. Володька пожал плечами:
– А чего? Если бы все люди пели – было бы меньше плохого.
– Думаешь? – заинтересовался Денис.
– Точно тебе говорю. – Володька встал коленками на нижнюю перекладину, нагнулся над водой, и Денис тут же стащил его на тропинку за подол куртки.
– Плюхнешься и будешь петь у хозяина бездонных озёр. Булькать, вернее, будешь… Что ты – то на балку лезешь, то за борт?!
– А мне просто всё на свете интересно, – лукаво и немного обиженно ответил Володька, лихо поправляя на лбу подаренные очки. С первого взгляда видно было, что настроение у него исправилось совсем, он спросил весело: – Пойдём обратно?
– Пошли, – согласился Денис. И резко свистнул псу, гонявшемуся неподалёку за какими-то насекомыми: – Презик, домой!..
…Двое мальчишек подходили через лес к повороту на посёлок. Оба шагали босиком, только старший в такт ходьбе взмахивал ботинками в левой руке…
– Ой, Денис, смотри, там!!! – Володька резко вскинул руку в направлении открывшегося впереди Седьмого Горного.
– Что, где?! – Денис напрягся. Володька сердито ткнул рукой:
– Да вон же, ты что, слепой?! На хребте!
Да. Денис не сразу понял, что изменилось в привычном ему пейзаже хребта. А когда понял – то почувствовал, как сами собой разъезжаются в улыбке губы. Когда он убегал утром – сердитый и почти злой – он не поглядел кругом, как это делал обычно. И вот наказание за дурную обиду. Неизбежное. Наверное, уже весь посёлок знает, а он видит только теперь…
…Над перевалом, над зелёной шкурой густого леса, над вечно текущими туманами поднялась выше самого хребта мачта струнника. Словно добрый великан заглядывал в долину через горы – с интересом спрашивая: помочь не надо?
– Ура… – шёпотом проронил Денис. И вспомнил, как не так уж давно они, когда ехали сюда, – ночевали на стройке, вспомнил инженера Максима… Значит, струнник дошёл до них!
Дошёл!
– Ты понимаешь – дошёёёёёл! – заорал Денис, тряся за плечи смеющегося Володьку. – Дошёл! Ура! Ура! Ураааа!!!
– Банзай! – вопил в ответ выученное новое слово, очень ему понравившееся, Володька. Он не совсем понимал, почему радуется Денис, но был счастлив, что тот радуется и что можно порадоваться и попрыгать по лужам вместе с ним. – Банзай!
Гавкающий Презик весело скакал вокруг мальчишек.
Глава 4
Мой брат
В ночь на восьмое ноября Денис остался ночевать в отряде. Можно сказать, что «так получилось». Дел было полно, сразу после уроков он верхом съездил в Лихобабью и даже выкроил время, чтобы заглянуть – естественно, по делам – к Мелеховым. Затем они с Олегом сходили посмотреть на то, как идут дела в фельдшерской школе и новой поселковой больнице. Ну а потом из отряда отлучиться уже просто не удавалось – завтра должен был состояться приём в пионеры пополнения, и Денис, позвонив домой, сказал, что останется ночевать. Выяснилось, что его родители домой тоже не являлись…
Это был уже не первый раз, когда кому-то надо было заночевать «на месте», и в отряде даже выделили под такое дело комнатку, в которой поставили стол, два стула и две двухъярусные кровати, а на стену повесили простенький ручной умывальник со сливом. Правда, добраться до одной из кроватей удалось лишь под утро, потому что, казалось, в отряде в преддверии праздника собрались ночевать поголовно все пионеры, и у каждого и каждой срочное и важное дело персонально к Денису. Кроме того, ежечасно и тоже с делами заглядывали разные взрослые – от Балаганова до Полянцева и собственной матери Дениса, которая сухим тоном осведомилась, почему четверть учеников не прошла диспансеризацию, хотя на носу уже осенние каникулы? Был уже первый час ночи, время для разговоров о диспансеризации не очень-то нормальное, поэтому Денис возмутился и ответил, что пионеры прошли все. Третьякова смерила сына взглядом ироничной кобры с ног до головы, хмыкнула очень обидно, сказала: «Нннну-ну…» – и ушла.
– А мы тут при чём?! – сердито осведомилась Танька Васюнина, которая сбоку на столе писала какой-то план. При Валерии Вадимовне она возмутиться, естественно, не посмела, но Денис её возмущение не поддержал и печально произнёс:
– Выходит, что при чём… Десятую заповедь помнишь, Васюнь?
Васюнина ответила вздохом:
– «Я не буду ожидать, что кто-то сделает за меня любое важное дело, которое я могу сделать сам». Ясно. После праздника займёмся агитацией за диспансеризацию.
Денис покосился на неё:
