скачать книгу бесплатно
– Ну, как прошел визит, Илья?
Белозерский отмахнулся:
– Да нормально все прошло. Переговоры, приемы, то, се… Обычная кутерьма. Неинтересная, в общем. Меня подарками завалили, словно девицу. А все равно – вспоминаю амбриан. Странно, – Белозерский вдруг рассмеялся – негромко, но искренне, и Император удивленно посмотрел на него. – Знаешь, что меня больше всего тогда удивило? Кристаллы, – пояснил полковник. – Амбриане в знак дружбы послали самые первые свои кристаллы кварца… Ну, ты знаешь – памятные кристаллы, мнемозаписи… Они еще не умели делать их сами, не то что искусственные, даже обтачивать природные не умели из-за их твердости. И искали в реках «хрустальные яблоки».
Лицо Императора сделалось изумленным:
– «Хрустальные яблоки?» – эхом откликнулся он и вдруг улыбнулся.
Белозерский кивнул:
– «Хрустальные яблоки». Ты помнишь?
Император задумчиво кивнул. Его глаза сделались мечтательными, улыбка не сходила с губ…
…Когда-то давно два мальчика – Славка и Илюшка – учились в Вишерском Императорском лицее. И дружили. Дружили так крепко, что все им искренне завидовали.
В тамошних речках нет-нет да и попадались «хрустальные яблоки» – окатанные водой и песком до идеального шара разноцветные куски горного хрусталя. Заиметь такое «яблоко» было мечтой любого лицейского мальчишки. Но они встречались редко и попадались чаще всего на перекатах, где вода легко могла унести даже опытного пловца.
И вот однажды утром Илюшка вошел в комнату к Славке. Он был в одних трусах, с пристегнутым к ноге ножом, мокрый – и с правого плеча, глубоко распоротого, из рваной раны, текла кровь. Но глаза Илюшки сияли как две звезды. И также в свете лампы – синим и золотым – сверкали на протянутых к другу мокрых ладонях два тяжелых шара величиной с мужской кулак. Славка, севший в кровати, изумленно смотрел на друга. А тот сказал: «Вот, выбирай!»
Илюшка нырял за «хрустальными яблоками» в Ермаков котел. Куда не мог нырнуть никто. И на дне ему под обе руки попались сразу два кристалла. Но об этом Славка узнал потом. А тогда он соскочил с кровати, подбежал к другу и, не глядя на яблоки, тревожно спросил: «Ты же ранен! Больно?! Погоди, я сейчас, я быстро помогу!»
А Илюшка замотал головой. Он был счастлив. И вовсе не потому, что удалось сделать дорогой подарок Вячеславу Романову, Его Высочеству, Цесаревичу. Он знал, как будет рад его друг Славка, лучший в мире друг…
…Потом, сидя на кровати, они разыграли «яблоки». Чтобы не было обидно. И Славке досталось синее – синее, как его глаза. А Илюшке – золотистое, как веселые искры в его карих…
Им было тогда по двенадцать лет. А через два года Славка подарил то «яблоко» на балу одной девчонке. И признался в этом Илюшке, мучаясь от стыда, не смея поднять глаз и тяжело глотая слюну отвращения к самому себе. И добавил: «Я сказал… что я сам… нырял…»
Илюшка пошатнулся. Посмотрел неверяще. И молча пошел прочь, разодрав высокий ворот парадного мундира – так, что со стуком полетели по полу орленые золотые пуговицы…
…Они не разговаривали полгода. Пока девчонка, которую тогда еще не титуловали Ее Величество, не свела их вместе буквально за руки и не рассказала Илюшке, что Славка признался в обмане на следующий же день. И что «яблоко» все равно останется и его тоже, потому что они уже решили…
– Хватит ходить кругами, Илья, – сказал Император. – Выкладывай, как у нас дела.
Белозерский повернулся к нему. Лицо у него было холодное, как полная луна.
– Плохо, Вячеслав. Очень плохо. Нет, нет, – торопливо пояснил он, заметив, что Император встревожился. – Сейчас нам совершенно ничего не угрожает. Но потенциально… потенциально это катастрофа.
Император кивнул. Он понял это уже тогда, когда чрезвычайный посланник сторков потребовал личной встречи с Его Величеством, категорически отказавшись назвать суть дела. Это было против всех правил, но Император согласился его принять, он уже чувствовал, что причина была очень серьезной. Нет, не «очень серьезной». Из ряда вон выходящей.
И он не ошибся. До сих пор перед глазами стояло мертвое, словно промороженное, лицо сторка, его деревянный, неживой голос – Сторкад никогда и никого не просил о помощи, сама мысль об этом казалась невозможной. Сторкад до сих пор считал себя победителем в Первой Галактической – вопреки истине, вопреки рассудку; там учили детей, что лишь трусость и некомпетентность «предателей-союзников» не позволили одолеть землян. И вот… Император сразу понял, что новости будут скверными. Но все оказалось еще хуже, чем он мог представить.
…По глупости… а точнее – по надменности своих суровых владык Сторкад оказался втянут в войну с могущественной, технически развитой расой, доселе очень слабо известной землянам – ее владения располагались там, куда упрямо расширял свою зону влияния Сторкад, вдали от земных колоний и трасс земных звездолетов. Инопланетяне-мьюри еще в годы Первой Галактической нарочито-неактивно, но все же интересовались делами воюющих сторон, продавая и тем и другим то одно, то другое, по мелочи, но ни с кем даже не пытаясь вступить в союз. Хладнокровное уничтожение флота вторжения сторков не впечатлило Императора – сторки напали первыми… но их противник не потрудился подобрать спасшихся с подбитых кораблей. Теперь все шло к большой войне, а у Сторкада уже просто не осталось сил, чтобы противостоять нападению. Само их обращение за помощью – конечно, вслух не говорилось ничего такого, речь шла лишь о помощи в расследовании инцидента, не больше, – выглядело не более чем изощренной провокацией, попыткой столкнуть лбами старых и новых врагов. Так ее и восприняли все… кроме Вячеслава Романова. Мотив Его Величества был сугубо личным, но он принял просьбу, изрядно, надо сказать, удивив этим посланника. Но лишь теперь он начал понимать, насколько ему повезло. Повезло всей Империи. Ведь если бы…
Император нахмурился. Да. Мьюри… Торговцы. Точнее – торгаши.
В первые годы Галактической Эры к Земле прибывали в немалых количествах посланцы самых разных цивилизаций. Порой очень странных и по внешности, и по взглядам на жизнь. Но, увы, почти всех в конечном счете интересовало, что тут плохо лежит и нельзя ли тут чем-то поживиться (землян буквально поразила мелочность большинства визитеров, дико не сочетавшаяся с их звездолетами). Убедившись, что все лежит хорошо, кое-что на всякий случай привинчено шурупами, а на концессии с грабительскими условиями земляне не соглашаются (хотите разрабатывать луну N? Мы не против – но на равных и без какой-либо самостоятельной политики с вашей стороны, только деловые отношения!), незваные гости убирались так же быстро, как и появлялись. Мьюри тут в целом не составляли исключения.
Первоначально. Разве что они вызвали всплеск интереса тем же, чем сторки – внешним видом.
Но в самые черные, самые страшные годы Первой Галактической они появились вновь. С отличным, казалось бы, предложением: Земле нужны боевые корабли? Мы можем продать – лучше, чем есть у Чужих. Даже лучше ваших, мы их знаем (откуда они их знали, черт побери – не иначе как выменивали у тех же Чужих трофеи…). Сколько? За сколько заплатите, у нас их много. Да, конечно же, недешево, хотя сторков мы не любим, да и остальные – наши старые конкуренты. Чем платить? Нет, золото нам не подойдет, у нас самих, знаете, хватает лун. Что нам нужно? Да сущий пустяк. Дети – по пять тысяч за крейсер. За линкор – больше, за эсминец – соответственно, меньше. Зачем они нам нужны? Ну вы же все взрослые люди, вы же понимаете… Мы даем вам шанс спасти миллиарды, всю планету, всех ее детей, пожертвовав частью.
Самым поганым было то, что дети нашлись бы. Добровольцы, согласные даже на это, – лишь бы жил их мир и их родители. Вот только воевать тогда было бы не за что. Сразу не за что. И все тут.
Все не могут быть больше, чем часть. Верней, людей просто не делят так. Или мы вместе единое целое – или нас просто нет, и зачем тогда линкоры и крейсера?..
…Гости, кажется, очень удивились, когда им предложили убираться из системы на максимально возможной скорости и выделили в конвой целую эскадру – «чтобы никуда не завернули по пути, мать их!» (именно так сказал тогдашний Председатель Большого Круга). И, видимо, так и не поняли – почему, искренне не поняли. С тех пор въезд мьюри в Империю был запрещен под страхом смерти, про них почти не писали в школьном курсе ксенологии, да и вообще, старались не упоминать без крайней на то нужды – слишком уж все это было мерзко. Так, наверное, в давние времена старались не упоминать имя дьявола, чтобы не призывать его.
Да, больше расы землян и мьюри не встречались – территория мьюри лежала далеко за враждебной обоим Империей Сторкад, потом – за «ничейными» системами… да и расстояние было слишком уж большим, чтобы пересечь его без промежуточных баз. Но теперь…
– …Они хотя бы извинились? – спросил Император.
Белозерский покачал головой. Он понял, о чем идет речь, сразу понял.
– Нет. За что – с их точки зрения? Они и не помнят про ту историю. Все участники этого дела и так давным-давно мертвы, их компания – обанкротилась и ликвидирована. Это их обычный трюк – если какую-то из их фирм уличают в бесчестности, она просто исчезает, и ее заменяет новая, их корпорации меняют «дочек» так же легко, как мы меняем носки… и вони от них куда больше. Зато если сами мьюри решают, что с ними играют нечестно, они возвращаются с войсками и заставляют обидчиков горько пожалеть. Даже фоморы для них – не враги, а просто помеха бизнесу. Не будь те такими иррациональными ксенофобами, мьюри бы торговали и с ними.
Император глубоко вздохнул.
– Жить только ради денег… нет, я просто не могу понять этого. Неужели там никому не знакомо понятие «честь»? Такого просто быть не может, иначе Йэнно Мьюри развалилась бы еще давным-давно.
– В том-то и беда, Вячеслав, что есть и такие – и даже довольно много. Есть даже те, кто призывает к возрождению их древней Империи. Просто они не представляют, что можно жить как-то по-другому.
Император вдруг усмехнулся.
– Ну вот как раз это мы вполне можем им показать!.. В ногах правды нет, – сказал он Белозерскому. – Пошли в кабинет. Доложишь по всей форме.
Сторкад:
Сторки произошли от полулегендарной этнической группы данвэ. Высокомерные и надменные, очень преданные своим традициям, они чтят культ предков. Сторки – рьяные ксенофобы и националисты. Даже Безродные сторки ощущают себя выше любого инопланетянина и всячески это показывают при малейшей возможности…
Общество:
Сторкад – самая большая Империя среди соседей Земли. Это ритуалистическое, авторитарное государство, фактически империя, но Император носит звание Главы Совета Родов, из числа которых он избирается. Он объединяет в своем лице законодательную и исполнительную власть, но она сильно ограничена бюрократической системой сторкадского правительства, через которую проходят все издаваемые им законы. Сторки – глубоко религиозные люди, всегда серьезно относящиеся ко злу и добру (в их понимании, конечно), религия очень много значит для них. После первого конфликта с мьюри они быстро оправились и начали расширять свою Империю за счет соседних государств. Нации, которые они побеждали, порабощались – практика, оправданная их религией, замешанной на мессианстве и чувстве собственного превосходства. Сейчас большая часть сторкадского общества состоит из рабов когда-то порабощенных наций и рас. Это, конечно, испортило их отношения с другими расами, особенно со свободолюбивыми землянами…
Сторки были первый расой в Местной Зоне, которая открыла технологию гипердрайва. Еще более двух тысяч… лет назад они начали полеты к ближайшим солнечным системам, медленно создавая свою Империю. На своем пути они встретили двенадцать инопланетных рас, которые были порабощены намного превосходящей их численно, мощной и хорошо организованной империей Сторкад. Однако еще в самом начале сторки получили и отпор. Им встретилась Федерация Йэнно Мьюри. Хотя она была тогда намного меньше Империи Сторкад, но превосходила сторков в экономическом и военном плане. Сторки же, строящие свои боевые действия на жестком и тщательном планировании, оказались не готовы к «быстрой войне»…
Намного позже сторкам встретились земляне, и все попытки Империи поработить их или хотя бы вытеснить из освоенных районов (Первая Галактическая война) закончились еще одним поражением – на этот раз поражением оскорбительным, так как сторки сражались в составе большого союза, а земляне явно уступали им по уровню развития. Положение сторков добавочно ухудшили столетиями притеснявшиеся скиутты, не упустившие возможность начать войну против своих старых врагов. Начиная с этих роковых событий два столетия назад сторки повсюду постоянно получают отпор. Это отрицательно сказалось на расширении их владений и отношениях с другими расами, но они все еще считают себя самой мощной расой в Местной Зоне, ссылаясь на большие размеры своей Империи, хотя сейчас она включает всего 40% планетных систем, входивших в нее когда-то…
Мужчины: смелы, надменны, жестоки и непреклонны. Это придает им решительности и целеустремленности, но порой с ними сложно общаться…
Женщины: ведут себя официально в отношениях с другими. У сторков сильны семейные узы. По этой причине их женщины могут быть очень мстительны, если кто-то причиняет зло их близким, – их злопамятность может не угасать на протяжении многих поколений. В прежние времена именно женщины чаще всего были вдохновительницами многочисленных межродовых войн…
Выдержка из электронного издания «Расы Местной Зоны. Справочник для учебных заведений не-людей».
Издание 200 г. Галактической Эры.
Луна. Русская Империя. Звездный Порт.
С голоэкрана на Его Величество смотрело полдюжины парней и девушек в довольно легкомысленной, надо сказать, одежде – должно быть, фотография из какого-то журнала. Внешне мьюри почти ничем не отличались от землян – рослые, отлично сложенные, с широко расставленными синими глазами. Вьющиеся крупными кольцами черные волосы и золотистый цвет кожи издали придавали им вид давно вымерших на Земле ближневосточных племен, но черты лиц были совсем другими, не похожими ни на одну земную расу.
– Я уже и забыл, какие они, давно не интересовался… – Император с интересом рассматривал экран. – Очень похожая на нас раса, еще одна после сторков… Согласись, пожалуй, тут поневоле станешь апологетом Кирьякова и Ванагаса с их теориями…[2 - Кирьяков Эдуард Федорович и Ванагас Марюс Сябринас – известные ксенологи Русской Империи. Еще в годы, предшествовавшие Первой Галактической Войне, они предположили и подкрепили множеством доказательств разной степени достоверности (мощнейшим доводом была находка известным космонавтом эпохи Промежутка Петром Владиславовичем Крапивиным первого города расы Рейнджеров на Плутоне), что Homo Sapiens Galaktis и Stork Sapiens Galaktis – ветви одной древней прарасы. В годы войны по понятным причинам эта теория подверглась не всегда научной обструкции, но во времена Галактической Эры вновь начала набирать силу, причем, что интересно, не только на Земле, но и на Сторкаде. Неизвестно, насколько достоверна теория, но фактом остается то, что города Рейнджеров найдены на многих планетах, сами Рейнджеры внешне были неотличимы от людей, а люди – единственная раса, имеющая «двойников»: на данный момент – строков и йэннимурцев, а позже – джангри, данвэ и аниу.] Тебе не кажется, что мьюри похожи на потомков Рейнджеров, хотя и сильно измененных?
– Я тоже читал про это, – усмехнулся Белозерский. – Мы еще не разобрались с фоморами, и, кстати, конца этой истории не видно. А тут новый сюрприз.
– Планета Йэнно Мьюри, – Император переключил изображение. – Восемь миллиардов населения на ней самой, столько же – в колониях. Технократическая цивилизация с тупиковым социальным строем… Но при этом – техника мощнейшая, мощней, чем у нас или фоморов.
– А значит – самая мощная в известной нам части Галактики, – дополнил Белозерский.
Император наклонил голову:
– Семнадцать колоний с собственной разумной жизнью, тридцать две – с пригодными для нее биосферами, но без автохтонов… Больше шестисот лун. Восемь рас-союзников. Да… Впечатляет…
– Социальный тупик, – задумчиво повторил Белозерский. – По образцу Сторкада?
– Нет. Сторки не в тупике, они просто остановились. В феодализме. И развили его в космическую систему. А тут все гораздо хуже. Это не остановка, это извращение развития… Они живут, чтобы потреблять. И открывают, чтобы потреблять. И в нас будут видеть конкурентов не во власти, не в науке, не в культуре, а именно в потреблении… Странно, – в голосе Императора послышалось искреннее недоумение. – Мы думали, что навсегда покончили со всем этим. Ладно. Что тебе удалось выяснить?
Белозерский вздохнул.
– Их экономика на порядок мощней нашей – я имею в виду всю Землю. Очень высокий жизненный уровень – конечно, не для всех… Высокоразвитая наука – их экономикой заправляют восемь крупнейших корпораций, и каждая лезет из кожи вон, чтобы обогнать конкурентов. Флот… До трехсот линейных кораблей, до пяти тысяч крейсеров, около пятидесяти тысяч фрегатов и другой мелочи. Впрочем, это все неважно… Мьюри начали строительство супердредноутов, сторки их называют – Имид Хубрау, или «Чудовище Небес», есть в их мифологии такой персонаж. Длина каждого из этих монстров достигает восьми километров, они являются самыми большими из когда-либо построенных кораблей, нам на такие не хватит ни техники, ни ресурсов… ни знаний, Вячеслав. Сейчас в их флот входят всего три, но их заложено двадцать, а мьюри – отличные кораблестроители. Пожалуй, лучшие, чем англосаксы… Их опасность невозможно переоценить. Одним своим появлением супердредноуты ломают весь баланс сил. Кроме огромного количества оружия и многометровой брони они имеют еще один козырь – гравитационное защитное поле. Генераторы супердредноута настолько сильно искажают вокруг него пространство, что никакие материальные снаряды не могут его поразить. Конечно, такая защита не спасает от лазеров и излучения близких ядерных взрывов, но от них супердредноут и так отлично защищен броней.
– Понятно, – ответил Император. – Каковы же тогда наши шансы, если..?
Белозерский прямо посмотрел на него.
– Никаких. Если дело дойдет до войны – по расчетам аналитиков, мы выбьем у них тридцать процентов флота, а они нас просто уничтожат. Их главный козырь – это лазерное оружие. Оно с легкостью режет броню, а силовые поля просто не замечает. Если мы сможем добыть у них или у сторков эту технологию, то сможем хотя бы побороться за свое будущее – и с неплохими шансами на победу…
– Я поручу ООСЕИВК[3 - Особый Отдел Собственной Его Императорского Величества Канцелярии – спецслужба, подчиненная лично Императору. Другое название – неофициальное – Черная Сотня.] заняться этим, – тихо сказал Император. – Но тут придется действовать крайне осторожно – провал сразу приведет к войне, а ее мы пока должны избегать любой ценой. На перевооружение флота нужны годы. А некоторые типы кораблей просто невозможно перевооружить. Ну так как все же прошли переговоры? Они предъявили нам какие-то претензии? Хотя бы что-то формальное?
Белозерский сухо засмеялся.
– Нет, Вячеслав, что ты! Они были само дружелюбие. Дипломатические отношения, торговый обмен, тары-бары… Это тебе не фоморы, которые тупо убивают всех, кто непохож на них, и надеются, что когда-нибудь в светлом будущем смогут убить всех. Эти – нет. Они говорили интересные вещи… Да, конечно, у нас ужасно отсталый общественный строй, они рады бы помочь нам в становлении демократии и все такое… тебе это ничего не напоминает?
– Америку до Серых Войн. – Лицо Императора стало брезгливым. – Воистину, история любит повторяться…
– Я думаю, теперь ты понял, зачем они нацелились на сторков, – сказал Белозерский. – Рабовладельческий строй для них – как красная тряпка для быка. Конечно, и для нас тоже – но если сторков сомнут, мы просто станем следующими. А если они сомнут Землю – это будет уже неостановимо, ты понимаешь меня? Остальных они задавят поодиночке или запугают до одури. Или просто купят. А потом… сожрут.
– Сожрут? – как эхо переспросил Император.
– Ты не видел их заводов, – ответил Белозерский. – Один мьюри потребляет на два порядка больше ресурсов, чем такой же средний землянин, – но боги, на что они тратятся! Флаеры, отделанные палладием и никому не нужным золотом. Космические яхты, обшитые чистым серебром! Ты знаешь, что происходит, когда мьюри удается открыть или захватить луну, богатую ресурсами? Используя многотысячный флот кораблей… англосаксы видели их в деле и окрестили харвестерами… так вот, они за несколько десятилетий полностью истощают ее и уходят, оставляя за собой тектонический ад, бушующий на поверхности. И они не остановятся, пока черт знает на сколько световых лет вокруг не останется ничего. А потом, когда все это наконец развалится, уже никто и никогда не будет летать между звезд. Разве что фоморы, если они окажутся достаточно умны и терпеливы. В чем я сомневаюсь. И что останется тогда? Пустыня?
– Не пугай, и без того тошно, – угрюмо сказал Император. Ситуация до странного напоминала сложившуюся перед самыми Серыми Войнами – и это совсем ему не нравилось. – Я же вижу, что у тебя уже готов план действий.
Белозерский помолчал, барабаня пальцами по столешнице.
– План… Да, Вячеслав, у меня есть план. Остановить мьюри силой мы не сможем – не стоит даже и пробовать. Но я видел, как живут они, и знаю, как живем мы. И я думаю, мы сумеем доказать им, что жизнь людей лучше жизни стаи обезумевших от жадности крыс. Даже если крысы живут на забитом продуктами складе.
Император помолчал.
– Неужели ты веришь, что у нас получится? – наконец сказал он. – Это невозможно!
Белозерский вдруг усмехнулся.
– Вячеслав, помнишь лицейский лозунг? «Если делать – то невозможное!» До Третьей мировой тоже твердили, что капитализм – это высшее достижение человечества, что он на века и что человек навсегда останется алчным скотом. Они все ошибались, как ты видишь. Ты живешь в этой невозможности – зачем же отрицать другую?
– И что же ты предлагаешь? – спросил Император. – Устроить там социальную революцию, как красноармеец Гусев на Марсе? Помнишь эту книжку? Смешная, интересная… Но ведь ты не хуже меня знаешь, куда идут и куда зачастую ведут все навязанные высокоразвитым цивилизациям извне рецепты. Заставить мьюри измениться мы не сможем. У них не тот уровень техники.
– Не сможем, – легко согласился Белозерский. – Измениться мьюри могут только сами. Но вот заставить их захотеть этого – вполне в наших силах.
– Как? – Император уже ухватил суть и теперь желал понять детали. – Да, образ жизни землян прельщает очень многих – взять тех же амбриан! – но кто нам позволит демонстрировать его?
– Уже позволили, – засмеялся Белозерский. – Нас, в смысле Землю, пригласили на Большую Ярмарку. Ты знаешь, что это такое?
– Что-то вроде Олимпийских Игр в Древней Греции, – пробормотал Император. – Ты же знаешь, что Земля никогда не участвовала в них – сразу после Войны познакомились с условиями и решили не принимать участия.
– А вот они собираются принять, как я понял. В будущем году Ярмарка пройдет на Йэнно Мьюри. Приглашены все, даже сторки. И каждый – каждый, Вячеслав! – постарается доказать там, что он – самый лучший. Не особенно стесняясь в средствах. Ты знаешь, что на Ярмарках разрешены гладиаторские бои? Рукопашные схватки? Формально – это просто развлечение, неформально… проигравшая раса теряет престиж, влияние, на нее могут просто напасть соседи, потому что слабых не принято уважать. У нас есть очень хороший шанс показать йэннимурцам и их союзникам, что с нами стоит считаться. Я уже не говорю о том, что Ярмарка – это просто рай для сбора информации, для переговоров, для торговли…
– Ну так в чем же дело? – удивился Император. – Собирай делегацию, подбери бойцов, если надо, – и вперед, как мы говорили в свое время!
Белозерский помолчал.
– Вячеслав, не все так просто. Делегацию – ученых, плановиков, экономистов, техников – я могу подобрать какую угодно, но вот в боях – в показательных рукопашных боях – могут участвовать только военные.
– А что, могло быть иначе? – Император не понимал, о чем беспокоится старый друг. – Прошерсти пластунов, вообще все силовые службы, англосаксы дадут своих рейдеров, вот и наберется группа, которую не стыдно будет показать. Ты же сам знаешь, что рукопашная подготовка у нас на Земле – на высоте, это признают все.
– Вячеслав… – Белозерский помедлил, вздохнул. – Мьюри выставят очень юных бойцов. Подростков. «Наше будущее», как они выразились. И нам придется взять с собой таких же – тридцать человек не старше четырнадцати лет.
Впервые за много лет Император Всероссийский выругался – длинно и грубо.
2. Кадет Его Величества
Лестница из черного диабаза, украшенная на площадках между пролетами фигурами распростерших крылья орлов (разинутые клювы грозных голов на вытянутых и угрожающе опущенных шеях, казалось, издают воинственный клекот), спускалась прямо в озерную воду. В прохладном утреннем безветрии над водой плавал длинными рваными полосами голубоватый туман, и звуки идущего на пастбище за озером и полосой леса стада казались близкими, словно коровы шли под балконом. Левее – там, где из озера вытекала прячущаяся в тростниках и уходившая в лесные топи речушка, – туман превращался в сплошную пелену, и над нею, и над верхушками деревьев, поднимались словно бы из ниоткуда решетчатые мачты линии струнника. По ним – жик! – размытой тенью проскочил каплеобразный рейсовый вагончик.
Слева от последних ступенек лестницы – как у причала – стояло несколько лодок, обычных весельных плоскодонок, даже без уключин – такими правят, стоя в рост и «ерша» по бортам единственным веслом, иначе не пройти по многочисленным лесным протокам. Лодки казались архаичными рядом с черным обтекаемым гидроциклом и золотисто-серо-жемчужной дельта-амфибией. В одной из лодок, на белом носу которой алыми буквами было написано «ПРОЙДОХА», сидел мальчик.
Поставив на носовую скамейку ноги, он склонился над книгой – обычной бумажной книгой – так, что видно было только коротко подстриженную светло-русую пушистую макушку, на которой задумчиво колыхалась мягкая метелка вставших торчком волос. Кроме белых спортивных трусов с красными полосками-лампасами на мальчишке была только небрежно накинутая на плечи куртка той же расцветки – из тонкой кожи. Новенький комбрас торчал из кармана куртки. К правому бедру мальчишки – точно под опущенную руку – был пристегнут полевой нож с простой коричневой рукоятью, в дереве которой серебром мерцали врезанные тройные молнии.
В тишине с ее ненавязчивыми утренними звуками вдруг осатанело грохнул по воде жерех. Мальчишка быстро закрыл книгу, поднял голову и встал – все это за долю секунды: вот – сидел и читал, вот – стоит на ногах и смотрит на воду, никаких промежуточных движений.
Звук не повторился, и мальчик, вздохнув, улыбнулся чему-то. Высокий, узкобедрый, плечистый (только неистребимо выпирающие ключицы указывали, что лет мальчишке маловато), оснащенный (именно это слово и лезло на язык при первом взгляде) длинными сильными ногами и стройной крепкой шеей, мальчишка выглядел совершенно беспечным. Большие серо-зеленые глаза смотрели на мир из-под высоко распахнутых длинных ресниц весело и немного наивно, с хорошим ожиданием – и даже на искристом их донце не было ни опаски, ни хмурости. Чуточку курносый нос, чуточку широкий рот, чуточку пухлые губы – и уже заметная на округлом, мягком пока еще подбородке ямочка.
– Ох достану я тебя, – сказал мальчишка в пространство и, снова вздохнув, медленно сел, продолжая разглядывать воду. Свернул и сложил на скамейку куртку, поднял книгу, раскрыл, обложкой вверх положил на колено. На обложке – простой, темно-коричневой – желтело: «Алексей Николаев. Аварийный отсек». Мальчик побарабанил пальцами по обложке, с сомнением посмотрел на надпись, вздохнул, перевернул, полистал книгу. Но, как видно, настроение читать было сбито полностью, он решительно закрыл ее, положил на куртку, вылез из трусов и, бесшумно перевалившись за борт, тут же ушел на глубину.
Его не было на поверхности минуты три. Собственно, беспокоиться особо было некому, засекать время – тоже, да ныряльщика это интересовало меньше всего. Ныряние в число его талантов никогда не входило, он мог пробыть под водой не больше пяти минут при лицейском рекорде в двенадцать сорок две. Если бы кто-то спросил тринадцатилетнего Игоря Сурядова, что в жизни его интересует, – он ответил бы, что вообще-то все, но если брать по шкале приоритетов со снижением, то это рукопашный бой, сверхпроводимость материалов, ксенопсихология, педагогика, аквастрой и вождение универсальной бронетехники.
Впрочем, отсутствие особых успехов в нырянии не помешало ему всплыть посередине озера через эти самые три минуты. Он выпустил из кулака ошалелую плотвичку, перевернулся на спину и, пошевеливая ногами, лениво поплыл к берегу, но потом не выдержал, крутнулся на грудь и перешел на брасс, каким в полном снаряжении подбираются к врагам боевые пловцы. Лицо плывущего мальчишки стало внимательным и суровым – конечно, он играл в атаку на вражеский берег и сейчас стремился только к тому, чтобы его не заметили часовые или не засекли сенсоры. Со стороны и правда могло показаться, что к ступеням приближается что-то вроде плавучей кочки. Но кочки редко – почти никогда – улыбаются. А Игорь вдруг заулыбался, глядя куда-то вверх.
Там, где лестница выходила – двумя ответвлениями – на полукруглый балкон, на укрепленном на перилах белом с алой окантовкой французском щите пикировал за добычей все тот же орел. Дворянский герб Сурядовых в Империи был хорошо известен. А выше лестница продолжалась – уже легкая, ажурная, из серебристого металла, с широкими ступенями и плавно изгибающимися перилами, она легко взбегала наискось и вверх по стене, словно бы сложенной из непрозрачных кубиков матового-черного и темно-синего оргалитового стекла.
