скачать книгу бесплатно
Тропа тунеядцев – 1. В августе тридцать четвертого. Часть первая. Под знаком понедельника. Из жизни контрразведчиков
Михаил Вербицкий
Идущая своим, особым, эволюционным путем Белоруссия. В свое время, в ходе внедрения экспериментальных технологий в сельском хозяйстве, страна оказалась на грани катастрофы. Но бог миловал. Все обошлось. Однако не все так гладко, как видится из высоких кабинетов. Даже сотрудники КГБ не в курсе начавшихся в сельской глубинке своеобразных эволюционных отклонений.
Тропа тунеядцев – 1. В августе тридцать четвертого. Часть первая. Под знаком понедельника
Из жизни контрразведчиков
Михаил Вербицкий
© Михаил Вербицкий, 2021
ISBN 978-5-4493-9485-9 (т. 1)
ISBN 978-5-4493-9486-6
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Все герои этой книги являются вымышленными.
Любые совпадения с реально существующими
людьми – случайны.
Часть первая Под знаком понедельника
Глава первая
– Индепендент! Индепендент!
Это он зовет свою собаку. Только ее нигде нет. Видимость в парке хорошая – вокруг ни одного человека. Одни собаки. Понятно, почему – так. Собаки бесхозные, дикие со свалявшейся шерстью. У таких хозяев не бывает. Индепендента среди этих дворняг нет, но вот что интересно – все они следуют в одном направлении. Может и его пес – там?
За зарослями сирени притаилось полуразвалившееся строение. Прямо, как из компьютерной войны про войнушку. Собаки длинной чередой поднимаются по ступенькам крыльца и исчезают внутри. Там они разделяются. Одни поднимаются по лестнице на верхний этаж, другие спускаются в яму под лестницей. По каким-то неуловимым приметам, он понимает, что это собачье чистилище.
– Что с вами, тут делают. – Спрашивает он.
– А, ничего не делают.
– А, сами чего делаете?
– Ничего не делаем. Просто сидим.
– Где же мой Индепендент? – Подумал Рахметов и проснулся.
Не совсем, проснулся. Просто в голове загорелся свет, и стало ясно, что это был сон. Собаки у него сроду не было. По крайней мере, городской. Была одна попытка со стороны отца завести в квартире домашнее животное. Это было, когда тот в невменяемом состоянии привез из деревни цепную собачку. При этом он убеждал мать, что это породистая овчарка. Маленький Сергей был обладателем собаки не более десяти секунд. Мать действовала быстро, решительно и жестко, как белорусский ОМОН. Батя, получив несколько ощутимых пинков, укрылся в ванной, а песик с воем пометавшись между этажами, выскочил на улицу, где безвестно сгинул навсегда.
Приоткрыв глаза, Рахметов понял, что свет не у него в голове, а льется из окошка, слева от того места, где он лежит. Лежать было жестко. По всем ощущениям он лежал на голых досках. Было очень странно, что он вырубился прямо на полу, не добравшись до дивана. К тому же пол был какой то странный. Не ламинат, а дощатый, с непонятным высоко поднятым плинтусом, на котором покоилась голова Рахметова.
Нужно было оценить окружающую обстановку.
Для начала, он решился приоткрыть один глаз. Приоткрыв один, он приоткрыл и второй, а потом широко распахнул оба.
– Всё, приехали. – Сказал он вслух, и его голова отозвалась на звук собственного голоса тяжелым гулом.
Большую часть помещения, в котором он находился, занимал широкий дощатый лежак казенного образца, протянувшийся от стены с железной дверью, до стены с высоко поднятым зарешеченным оконным проемом.
– Не приехали, а приплыли. – Мысленно поправил себя, Рахметов, не решаясь больше говорить вслух.
Напротив нар, к стене сиротливо прилепился умывальник, а рядом с ним, на высоком постаменте гордо возвышался унитаз, судя по его виду, многое повидавший на своем веку.
Наличие в помещении санузла, говорило, что это не ГОМ.
– Главное, что это – не СИЗО. – Успокоил он самого себя. – Там кровати, а тут – нары. Это – содержатель! Ура! Впрочем, какое, здесь – «ура». Опять – чертовы, сутки…
На работе, бригадир, только крутил головой, когда Рахметов принес третью справку:
– Не пойму я тебя, Сергей! Мы тут все – не ангелы. Но мы – люди женатые. Нам, сам бог велел, время от времени, на принудительных работах, расшатанные семейной жизнью, нервы успокаивать. Но, как ты залетать умудряешься? Объясни?! У меня в голове не укладывается! Парень, ты – малопьющий. Больше – по бабам! Скажи – как?!
– Стечение обстоятельств. – Уклонился тогда Рахметов.
Что произошло сейчас, он не мог объяснить даже самому себе.
Напрасно ломая гудящую голову, Рахметов стал расхаживать по камере.
Когда за дверью в коридоре раздался гул голосов, кашель и шарканье ног, он уже почти смирился с ситуацией, но все равно не мог взять в толк за что его упаковали.
В замке заскрежетал ключ. Дверь с грозным скрежетом приоткрылась, и в «хату», с веселым гомоном, протиснулась череда давно не бритых, нетвердо стоящих на ногах мужчин.
– Шевелитесь! – Подгонял их, поигрывая ключами, невидимый конвоир в коридоре.
Когда дверь закрылась, один из вошедших, прищурив глаз, вгляделся в Рахметова и радостно заорал:
– Рахмет!
– Тихо, там! – Незлобно прикрикнул конвоир за дверью и, судя по звону ключей, отправился восвояси.
– Мужики, это – Рахмет! Светский парень! Мы с ним не один срок мотали! – Снизив тон, тряс руку Рахметову бойкий мужичонка, в заскорузлом от фруктового сока джинсовом костюме.
Мужичонку Рахметов знал. При рождении, того нарекли Валерой, а по жизни величали Румыном, за цыганскую чернявость и неунывающий характер.
– Что опять на тусовке замели? – Спросил Румын подмигивая.
Рахметова прошибло, потом. В голове, на миг, наступило небольшое просветление:
– Точно, он ведь был на тусовке! Там и влип. Но во, что – неясно.
Румын, тем временем, знакомил Рахметова с присутствующими, тыкая в них пальцем и называя имена.
Рахметов рассеянно кивал и, занятый своими мыслями, из присутствующих запомнил только двоих – Пашку и Валерьяныча. Пашку, потому что он помнил его еще по предыдущему залету, а Валерьяныча, потому что его единственного Валера представил по отчеству, видимо из уважения к его сединам.
Он даже помнил Пашкину фамилию – Морозов. Точно, Морозов! В предыдущем залете, когда Рахметова определили вторично, этот Морозов в голове которого, еще не выветрились хмельные пары, надоел всем, рассказывая, как он засветил милиционеру и тот кубарем катился по прихожей.
Бахвалился он до той поры, пока кто-то не сказал, что они все сидят по семейным обстоятельствам, а его, Морозова, видимо поместили сюда случайно, потому что он – птица высокого полета и, судя по всему, срок будет мотать немалый.
Тогда все стали дружно поддакивать говорившему и высказывать собственные соображения, по поводу дальнейшей Пашкиной судьбы.
– Не печалься парень! – Говорили ему. – Не все еще потеряно. Раз ты по первому разу, то может до суда и не закроют.
– Так суд ведь завтра. – Озадачено, крутил головой Морозов.
– Так, это нам – суд и сутки, а тебе будут выбирать меру пресечения, а сам суд, когда еще будет…
– Когда твоя дурра-жена утром к начальнику прибегала, я сам слышал, как он говорил ей, что тебя три наряда скручивали. Так, ведь!
– Так! – Кивал головой Морозов.
– Ну, вот видишь! Тебе прямая дорога – на «химию». Лет на пять.
– А, еще начальник говорил, что ты давно под подозрением. У тебя ведь папаша – тунеядец…
– Я от отца отказался!
– От родного отца отказался! Вот это я понимаю! Герой! Одно слово – герой! Не каждый такое сможет. Это тебе, на суде зачтется.
– Раз, от отца отказался, то по первой ходке, пять не дадут. Три, от силы.
– Это по какой статье пойдет. Если за сопротивление, то три годочка. А если припишут нападение, то все семь, как минимум…
Доведенный всеми этими разговорами до одури, Морозов всю ночь не спал, размышляя о своей дальнейшей судьбе. Мало того, что он мешал спать, тусуясь на маленьком пятачке, между парашей и дверью, так он еще и выкурил единственную пачку сигарет, оставив товарищей по несчастью без курева.
К утру он совершенно сдал, и спящих разбудило уже не шарканье ног, а тонкое заунывное поскуливание. Здоровенный могучий парень, горюя о своей загубленной жизни, горько плакал, скорчившись в уголке, у самого края нар.
Теперь Морозов выглядел солидно и уверенно. Видимо, после того случая, он уже стал опытным сидельцем. Протягивая Рахметову руку, он надулся, как озабоченный голубь и высокомерно сказал:
– Здорово! У тебя – какой субботник? У меня – пятый. Тебе сколько дали? Мне пятнадцать.
– У меня – четвертый. А сколько дали, не знаю. Суда еще не было.
– А, чего тебя, до суда, к нам кинули? – Почесал в затылке Румын. – Тебе до суда надо в другую камеру. И, вообще – сегодня же воскресенье. Тебя должны были в ГОМе оставить до утра. А, утром – в суд, а потом – к нам.
– Сам никак не пойму.
– А может там у них дезинфекция, какая?
– Могут в суд и не возить… – Сказал Валерьяныч.
– Не имеют права без суда. – Воскликнул вислогубый очкарик. – У нас – правововое государство.
– Оформят задним числом и все. – Уверенно гнул свою линию Валерьяныч. – Вы на его голову посмотрите! У него за ухом – гуля, размером с яйцо Скидельской птицефабрики.
– А, что Скидельскую отстояли? – Спросил низенький мужчина, с редкой бородкой попа-расстриги.
– Вроде отстояли. – Сказал Валерьяныч и махнул рукой. – Да дело не в этом. Куда его в суд везти с такой головой? А, если он там заявит, что у него голова кружиться, мол, в обморок постоянно падаю. Его сразу на освидетельствование. А врачи они тоже люди. Не захотят рисковать, отмажут. К тому же он не политический.
– Да, с такой шишкой, могут отмазать! – Согласились все, по очереди оглядев голову Рахметова.
– А, так оформят втихаря, и дело с концом. Скажут, что все проходило в закрытом режиме. А, если возбухать начнет, убеждать будут. Аэрозольными средствами.
– Тут, ведь, как? Права качает один, а отвечают все! – Зареготал Румын.
– Тут, сиди смирно, если залетел! – Сказал молодой парень, которого все звали Колей, но откликался он и на кликуху – «Колхозник». – Дадут понюхать «Новичка», народ сразу разучит права качать…
– А, Рахмет права качать и не собирается! – Уверенно сказал Румын. – Правда, Рахмет? Раз к нам кинули, значит с нами завтра поедет, а мы не на «дизеле», а на Пищеблоке. У нас лафа! Поедешь с нами?
В ответ тот кивнул головой, отчего перед глазами, мыльными пузырями, сначала поплыли радужные круги, потом потемнело, как в кинотеатре и замелькали люди в черных масках.
– Вспомнил. – Простонал Рахметов. – Нас же «ОМОН» паковал.
– Да, с «ОМОНом» шутки плохи. Здоровые бугаи. – Сказал Морозов.
– Главное бьют, куда попало. Не смотрят. – Сказал задумчивый, интеллигентного вида Сергей.
– А, человек, должен испытывать сострадание к себе подобному. – Сказал мужичок с бородкой.
– Извините, как вас зовут? – Вежливо, спросил Рахметов.
– Алексей.
– Алексей, вы случайно не священник?
– Нет. С, чего вы взяли?
– Просто, вы с этой бородой, ну, прямо – Алеша Попович!
Камера взорвалась хохотом.
Громче всех ржал Морозов. От смеха, у него выступили слезы. Он хлопал себя по ляжкам и без конца повторял:
– Алеша Попович! Алеша Попович!
Рахметов даже пожалел, что ляпнул не подумав, чем доставил удовольствие этому придурку.
– Извините, как-то само вырвалось. – Сказал он.
– Ничего. – Махнул рукой Алексей, в одно мгновение превратившийся в Алешу Поповича.
– Вижу, Рахмет, ты трохи оклемался. Сейчас мы тебя еще подлечим. У тебя наверно еще и с похмелья голова трещит. – Подмигнул ему Румын. – Толик разувайся.
Молодой, мордатый парень, который после прихода остался стоять посреди камеры, в отличие от остальной публики, которая сразу же разувшись полезла на нары, скромно улыбаясь, развел руками.
