скачать книгу бесплатно
– Когда мы их поймаем, я обязательно тебе сообщу, – пообещал Назаров. – Честно-честно.
Это было одно из его любимых выражений, которые он употреблял к месту и не к месту. И хотя Опалин понял, что Валя сказал это только для того, чтобы его успокоить, он был тронут.
– Спасибо, Валя, – пробормотал он, снова пожав руку Назарову. – Я… Понимаешь, мне это очень больно все.
Он поглядел на папку, которую переложил в левую руку, когда обменивался рукопожатием с Валей, и, не прощаясь, шагнул к двери.
– Если понадобится помощь, ты только скажи! – крикнул Логинов ему вслед. – Я про дело твое, – добавил он на всякий случай.
Когда дверь за Опалиным закрылась, агенты молча переглянулись.
– Эх, Бруно… – буркнул Назаров, доставая папиросу. – Зря он! Я бы в жисть на Ваню не подумал…
– А на кого? – внезапно спросил Логинов, который любил расставлять все точки над ё.
– Ты точно хочешь знать?
– Уж не сомневайся. Так на кого бы ты подумал?
– На Рязанова.
– Ты спятил? – вытаращил глаза Петрович.
– Нет. Вечер, туман, окраина. Он не сменялся, все время там сидел. Злой был, говорил: «Я его возьму, он от меня не уйдет», – Валя закурил, выпустил клуб дыма. – Ну и… Сам знаешь, как это бывает. Переутомился. Переоценил свои силы… Еще если эта вовремя патефон завела… Могли ничего не услышать. Повезло Опалину, – не совсем логично добавил он, пуская дым.
Петрович подошел к окну, засунул руки в карманы. Потом обернулся.
– Бандиты в Рязанова пять пуль всадили. Больше, чем в остальных.
– И что?
– Ничего. – Логинов нахмурился. – По-моему, они знали, кто в группе главный. И это наводит меня на мысль, что их осведомитель был в курсе всех деталей операции. А туман… Никто же не знал, что он будет…
– Повезло? – усмехнулся Назаров, докуривая папиросу и решительным жестом швыряя ее в пепельницу, доверху набитую окурками.
– Нет, – медленно ответил Петрович, – для везения это чересчур… Они увидели туман и сообразили, как его использовать. Но если Сонька завела патефон, чтобы отвлечь наших… – Он нахмурился. – Она сделала это не просто так, понимаешь? Кто-то должен был ее известить, что они явятся. Как? И почему Рязанов это допустил? Черт возьми…
Он прошелся по комнате, потирая подбородок.
– К чему гадать? – усмехнулся Валя. – Взять бы их за жабры да допросить… Все тогда узнаем!
– Золотые слова, – заметил Логинов. – Знаешь, что сказал Бруно? Если Опалин не соврал и действительно слышал, как Генрих перед смертью произнес что-то вроде арка… может, это было слово маркт? Рынок?
Назаров задумался.
– Сестра Лариона на рынке торгует, – сказал он наконец. – На Ново-Сухаревском. Но сколько раз ее ни допрашивали, она стояла на своем: с братом отношений не поддерживает, на него ей совершенно наплевать.
– А остальные члены банды с рынками никак не связаны?
– Вроде нет. Кажется, Сонька когда-то торговала, но это было давно.
– Проверь-ка сестру, – распорядился Логинов. – Только без напора. Мол, чистая формальность, ничего страшного, гражданочка. Понял? Потом с соседями поговори, с дворником, с управдомом, – Он дернул щекой. – А то она твердит, что брат давно ей чужой, а как его в Одессе схватили, денег дала тому, кто туда поехал и передачки Стрелку носил. Нет, Валя, родная кровь – не водица. Кто бы там чего ни говорил!
Глава 7
Свидетели
Выйдя из здания угрозыска, Опалин задумался, что ему делать.
С одной стороны, у него имелось совершенно определенное поручение – узнать, почему родители Галины Евлаховой считали, что происшедшее с ней не было несчастным случаем, и заняться расследованием. С другой стороны, Иван еще не расстался с мыслью найти Стрелка и надеялся, что Дымовицкий ему что-нибудь подскажет.
Он взялся за тесемки папки, которую ему дал Логинов. Серые сдобные тучи, которые ползли низко над Москвой, тотчас учуяли, что юноша внизу развернул папку с бумажками, часть из которых была исписана почему-то красными чернилами, обрадовались случаю и принялись сыпать на него и на документы крупный снег. Со стороны могло даже показаться, что кто-то наверху распорол подушки и из них летит пух. Опалин чертыхнулся, вернулся в желтоватое обшарпанное здание и там дочитал то, что его интересовало. Из бумаг следовало, что ввиду сопутствующих обстоятельств дело собирались признать несчастным случаем, но тут подоспело заявление от Евлахова Аристарха Николаевича, отца девушки, с требованием провести дознание по всей форме. Опалин поглядел на крупные, твердые буквы и подумал, что этот Аристарх Николаевич, должно быть, человек решительный и шутить не любит.
«К Евлаховым в Глинищевский переулок или к Дымовицкому на Красную площадь? – думал Ваня, завязывая папку. – Ладно, поеду к Евлаховым… Сначала дело, а все остальное потом».
Дом, в котором жил работник Моссовета, мало чем отличался от других домов в этой части города. Машинально Опалин отметил, что неподалеку располагается моссельпромовская пивная, которая наверняка была центром притяжения местных забулдыг, но ведь при советской власти пиво пить не возбраняется. «Зайти, что ли, в пивную, попробовать разузнать насчет Евлахова?» – мелькнуло у него в голове. Но он инстинктивно чурался подобных мест и решил начать расспросы с дворника или управдома – как получится.
Дворника Опалин поймал возле ворот дома Евлахова, и разговорить его удалось довольно легко – с помощью пары папирос.
– Аристарх-то? Ну, Аристарх человек известный… Ничего плохого про него сказать не могу. Здоровается! Иные мимо шмыг с портфелем и даже не глядят в твою сторону. А он ничего…
– А дочь его ты знал?
– Которую?
– А что, у него несколько дочерей?
– Ха-ха! Так три девки у него. Галка старшая была, под трамвай угодила. А зачем он тебе?
– Я как раз и буду расследовать, отчего она под трамвай угодила, – признался Опалин. Дворник скользнул глазами по его лицу.
– Вишь ты! А что она угодила, так ничего хитрого тут нет. Жених ее бросил, – Он произносил слово через «а»: жаних.
У Опалина заныло под ложечкой. Не зря он предчувствовал, что с этой историей что-то не так. Получается, что Галина бросилась под трамвай, поссорившись с женихом, и теперь рассерженный отец будет пытаться этого жениха притянуть к ответу или хотя бы как-то испортить ему жизнь. Да, в уголовном кодексе есть статья о доведении до самоубийства, но применяется она крайне редко, потому что в таких делах много спорных моментов, которые можно трактовать по-разному.
– А кто ее жених? – спросил Опалин мрачно.
– Ванька Катаринов. Он в этом же доме живет, только на верхнем этаже, – пояснил дворник, махнув рукой с папиросой куда-то в сторону окон под крышей.
– А Евлаховы?
– Евлаховы на втором.
– Квартира коммунальная?
– Райская, – хмыкнул словоохотливый дворник. – Шесть комнат, две семьи. Хоромы!
– А вторая семья кто?
– Прокудин, инженер. Его отец до леворюции этим домом владел.
– До революции, – машинально поправил Опалин.
– Ну а я что говорю? Буржуй, одно слово. Но человек хороший. И дочь его родителей уважает, не пойдет она под трамвай прыгать из-за того, что ее бросили. Галка-то – та с норовом была. Самосборная, – выдал дворник, имея в виду, очевидно, «сумасбродная».
– Сильно переживала?
– Чаво?
– Галина сильно переживала, что с женихом поссорилась?
– Так под трамвай же бросилась! Конечно, переживала…
– Я имею в виду: по ней в тот день или раньше было заметно, что что-то не так?
– А то! Раньше смеялась, только зубы сверкают, а потом и улыбаться перестала. Ванька от нее рожу воротил, а она от него. Это когда они тут во дворе встречались случайно, – пояснил дворник.
Поблагодарив своего собеседника, Иван двинулся к дому, но тут услышал:
– Если тебе Аристарх нужен, его дома нет! Вся семья на похоронах. В этом… как его… климатории…
– Крематории? – догадался Опалин. Дворник энергично закивал.
– Что, и домработницы тоже нет? – допытывался Иван.
– Нету, ее хозяйка выгнала, а новую взять не успела.
– Когда выгнала? За что?
– Ну, за что-то, – туманно отозвался дворник, почесывая щеку. Опалин понял, что он знает, но не хочет говорить представителю власти.
«Поговорю с Прокудиными, – решил он, карабкаясь по высокой и чрезвычайно широкой лестнице. – Живут в одной квартире… все должны друг о друге знать».
Он позвонил в дверь и стал ждать.
– Кто там? – спросил высокий чистый девичий голос.
– Уголовный розыск, агент Опалин, – степенно ответил Иван, хотя числился только помощником агента.
Дверь распахнулась. На пороге стояла девушка с толстой русой косой, довольно высокая – ростом почти с Ивана, который вовсе не был мелким.
– А нас никто не грабил, – строго сказала девушка. У нее был вздернутый носик, серые глаза и длинные ресницы; из одежды он заметил только темно-синюю юбку в складках и блузку с подобием галстучка. Девушка ему понравилась сразу же, с первого взгляда, но сыщик в нем не дремал, и Опалин решил, что это, должно быть, дочь Прокудиных.
– Я насчет Галины Евлаховой, – признался он, поспешно снимая шапку, которая вдруг ни с того ни с сего стала казаться ему ужасной.
– О! Проходите. Верхнюю одежду оставьте вот тут, – она указала на вешалку, на которой висело женское зимнее пальто с воротником из лисы. Внизу под вешалкой валялись детские ботиночки, живописно раскинув шнурки, и стояли несколько пар взрослой обуви, из которых Опалин сыщицким взглядом выделил модные светлые туфли на каблучке. «Галины? Или той, которая открыла мне дверь? А впрочем, какая разница…»
Опалин снял пальто, после чего, спохватившись, переложил браунинг оттуда в карман брюк. При этом он чуть не уронил папку, которую держал под мышкой. Девушка наблюдала за ним с любопытством, немного склонив голову к плечу. Опалин тоже наблюдал – и делал свои выводы. Огромный коридор, высокие потолки; квартира хорошо протоплена; у одной из дверей стоит детский трехколесный велосипед, рядом валяется большой игрушечный медведь – ростом, должно быть, с пятилетнего ребенка. Иван готов был поклясться, что люди тут жили хорошо – а для тех лет вообще, можно сказать, шикарно.
– Пойдемте, они должны скоро вернуться… я так думаю, – добавила девушка.
– Вы дочь инженера Прокудина? – не удержался Опалин.
– Да. Вам дворник сказал? Я видела в окно, как вы с ним говорили.
Иван не то чтобы насторожился, но ее признание ему не понравилось. Зачем она смотрела в окно и следила, кто беседует с дворником?
– Извините, как вас зовут?
– Надя. Слушайте, может, будем на ты? Или вы против? – протянула она.
– Нет, я не против.
– А тебя как зовут?
– Ваня.
– Надо же, я так и подумала.
– Что подумала? – Он даже приостановился на мгновение.
– Ну, что ты обязательно окажешься Ваней.
Весь этот разговор происходил в коридоре – и наконец-то они переступили порог гостиной. Шкафы с книгами, кожаный диван на вычурных ножках, строгие часы, отстукивающие время, обои – коричневые с золотыми геральдическими лилиями, а на одной стене более простые, и Опалин подумал, что эту комнату выгораживали как часть другой, куда более обширной. На видном месте висели портреты Ленина и Сталина.
– У нас с Евлаховыми общая гостиная, она же столовая, – пояснила девушка. – А книги из дедушкиной библиотеки, их пришлось перенести сюда, потому что… теперь там комната Аристарха Николаевича и Анны Андреевны.
Опалин ничего не сказал и поглядел на паркет, на котором были видны следы грязных сапог. Девушка покраснела.
– К Аристарху Николаевичу посетители являются, даже домой… А у нас домработница ушла. Новую ищем, но пока не нашли. У тебя никого нет на примете?
– Откуда? – буркнул Опалин.
– Ну, мало ли…
– Когда найдете домработницу, покажите ее мне, я сразу скажу, есть она у нас в картотеке или нет, – усмехнулся он.
– То есть воровка она или нет? – Девушка глядела на него во все глаза. – Но… Анна Андреевна всегда нанимает только проверенных людей…
– Они все проверенные, – хмыкнул Опалин, осторожно опустившись на широкий кожаный диван, который чем-то его особенно манил в этой загадочной и смешанной обстановке. – Надя, а ты хорошо знала Галю?
– Конечно.
– Что там у нее стряслось с женихом-то?
– Ах, нет, нет, – заговорила Надя, морщась, – Ваня не был ее женихом… Это глупости. То есть не то что глупости… он ей нравился, понимаешь? И она ему нравилась… одно время. Но он ничего не говорил о свадьбе и даже не намекал…
– Не намекал, а так?
