скачать книгу бесплатно
– Надо заткнуть ей рот, чтобы не мешала, – заметил один из них.
И они поспешили засунуть ей в рот шелковый платок. Жюли задыхалась от отчаяния.
День клонился к вечеру. Автоматически зажегся уличный фонарь – сработал встроенный фотоэлемент, который среагировал на меркнущий дневной свет. Но яркая вспышка не смутила мучителей Жюли. Они продолжали стоять в конусе электрического света, посверкивая ножиком. Лезвие добралось до ее колен – Гонзаго горизонтально надрезал тонкую кожу Жюли.
– Это тебе за нос.
– Вот так, с помощью вертикального надреза, мы изобразим крест.
– Это тебе за пах.
Третий надрез на коленке – в том же направлении.
– А это тебе за то, что ты укусила меня в щеку. И это только начало.
Ножик снова медленно пополз к верхнему краю юбки.
– Я разделаю тебя, как лягушку на биологии, – сказал ей Гонзаго. – У меня это неплохо получается. Мне даже «отлично» поставили – помнишь? Нет. Не помнишь. Ведь нерадивые ученики сбегают из класса до окончания урока.
Он снова щелкнул лезвием ножа, чтобы оно вышло полностью.
Жюли задыхалась от страха и уже была на грани обморока. И тут она вспомнила, как прочла в «Энциклопедии», что в случае если не можешь убежать от опасности, нужно представить у себя над головой шар и постепенно забраться в него с ногами – целиком, так, чтобы тело превратилось в пустую, лишенную разума оболочку.
Прекрасная идея – такое легко представить себе, спокойно посиживая в кресле, и куда тяжелее, когда ты стоишь, привязанная к железному столбу, и над тобой издеваются подонки!
Радуясь, что Жюли обезврежена, самый здоровый из троицы обдал лицо юной красавицы своим тяжелым дыханием и провел рукой по ее длинным черным и мягким, как шелк, волосам. Вслед за тем дрожащими пальцами он прикоснулся к ее белой, полупрозрачной шее – в том месте, где под кожей билась яремная вена.
Жюли, хотя ее сковывали путы, задергалась. Она могла стерпеть, когда к ней прикасались любым предметом, даже лезвием ножа, но прикосновение человеческой кожи было для нее нестерпимо. Глаза у девушки расширились. Она вдруг зарделась. По ее телу пробежала дрожь – казалось, оно вот-вот лопнет. Жюли шумно вдохнула носом. Здоровяк отпрянул. Нож повис в воздухе.
Здоровяку было знакомо такое состояние.
– У нее приступ астмы, – заметил он.
Мальчишки попятились, испугавшись, что их жертва мучается вовсе не от боли, которую они ей причинили. Девушка стала пунцовая как мак. Она так дергалась, что путы врезались ей в кожу.
– Оставьте ее! – послышался чей-то голос.
В начале тупика появилась длинная трехногая тень. Обидчики Жюли оглянулись – и узнали Давида; третьей ногой ему служила палка, с помощью которой он передвигался, потому что страдал юношеским спондилоартритом.
– Что, Давид, возомнил себя Голиафом? – усмехнулся Гонзаго. – Очень сожалею, старина, но нас трое, а ты, коротышка и слабак, совсем один.
Троица расхохоталась. Но очень скоро попритихла.
Рядом с трехногой фигурой возникли еще три силуэта. Широко раскрытыми глазами Жюли разглядела Семерых Гномов, своих одноклассников с последнего ряда.
Перворядники тут же набросились на них, но Семеро Гномов не дрогнули. Самый здоровый из семерки раздавал удары под дых направо и налево. Азиат занимался одним из сложнейших видов боевых искусств, похожим на тхэквондо. Скелет что было силы бил напавших по роже. Стриженая Крепышка орудовала локтями. Светловолосая Худышка пустила в ход все десять своих ногтей, которыми она пользовалась как лезвиями. Неженка ловко работал ногами. Похоже, в таких делах он был мастер, благо у него это здорово получалось. В довершение Давид размахивал палкой, награждая троицу противников короткими и резкими ударами по рукам.
Гонзаго с товарищами не желали сдаваться так просто. Перегруппировавшись, они тоже махали кулаками и рассекали воздух лезвием ножа. Но их было трое против семерых – большинство быстро одержало верх, и мучители Жюли предпочли ретироваться, сделав победителям на прощание неприличный жест.
– Мы еще встретимся! – убегая, крикнул Гонзаго.
Жюли все еще задыхалась. Эта победа не принесла ей облегчения: приступ астмы у нее не унимался. Давид мигом оказался возле фонарного столба. Он осторожно вынул кляп у девушки изо рта и кончиками пальцев распутал узлы на путах, которые стягивали ей запястья и щиколотки и которые она, дергаясь, затянула еще крепче.
Едва освободившись, Жюли кинулась к рюкзаку и достала вентолиновый пульверизатор. Несмотря на сильную слабость, ей все же удалось собраться с духом и, вставив наконечник баллончика в рот, надавить на него из последних сил. Она жадно вдохнула. С каждым вдохом ее лицо обретало все более естественный цвет, и она мало-помалу успокаивалась.
Вслед за тем она подобрала «Энциклопедию Относительного и Абсолютного Знания» и быстро запихала ее обратно в рюкзак.
– Хорошо, что мы проходили мимо, – заметил Цзи-вонг, пока Жюли растирала себе запястья, стараясь восстановить кровообращение.
– За вожака у них Гонзаго Дюпейрон, – сказала Франсина.
– Да, это шайка Дюпейрона, – подтвердила Зое. – Они из группировки Черных крыс. И уже успели много чего натворить, но полиция закрывает на все глаза, ведь дядюшка у Гонзаго префект.
Жюли молчала: ей нужно было отдышаться, потому что она не могла вымолвить ни слова. Она обвела взглядом Семерых. И узнала мелкорослого брюнета с палкой – Давида. Это он пытался подсказывать ей на уроке математики. Остальных она знала только по кличкам: азиата Цзи-вонга, молчуна Леопольда, женоподобного весельчака Нарцисса, мечтательную стройную блондинку Франсину, ворчливую крепышку Зое и благодушного толстяка Поля.
Семь Гномов с задних парт.
– Мне не нужна ничья помощь. Я и одна умею со всем справляться, – с трудом проговорила Жюли, не успев отдышаться.
– Уж конечно, мы все слышали! – воскликнула Зое. – Какая неблагодарность! Пошли, ребята, пусть эта воображала впредь сама выпутывается из своих передряг.
Шесть фигур повернули обратно. Давид с неохотой поплелся вслед за ними. Не успев отойти слишком далеко, он повернулся и доверительно крикнул Жюли:
– Завтра у нашей рок-группы репетиция. Хочешь – приходи. Мы репетируем в каморке прямо под кафетерием.
Ничего не сказав в ответ, Жюли засунула «Энциклопедию» на самое дно рюкзака, покрепче затянула ремешок и скрылась в узких извилистых улочках.
40. Пустыня
Горизонт простирается до бесконечности, его прямизну не нарушает ни единая вертикальная метка.
103-й продвигается вперед, гонимый надеждой превратиться в половую особь. Его суставы хрустят, усики то и дело высыхают, и у него уходит много сил на то, чтобы смазывать их своими дрожащими губами.
С каждым мгновением он все острее ощущает силу времени над собой. 103-й чувствует, как смерть кружит над ним, подобно неотступной хищной птице. До чего же коротка жизнь у простых муравьев! Он понимает: если ему не удастся превратиться в половую особь, весь обретенный им опыт пойдет насмарку, его одолеет самый безжалостный враг – время.
За ним следуют двенадцать разведчиков, решивших сопровождать его в этом нелегком странствии.
Муравьи останавливаются, только когда у них под лапками раскаляется мелкий песок. И с первым же облаком, закрывающим солнце, они двигаются дальше. Но облака им неподвластны.
Ландшафт попеременно меняется: то это мелкий песок или галечник, то булыжники, или обломки скал, или кристаллическая пыль. Здесь полно самых разных минералов – и ни одной растительной или животной формы. Если путь им преграждает огромный камень, они перелезают через него. А если возникают пятна тончайшего песка, похожие на лужи, они обходят их, чтобы не утонуть. Вдалеке простираются розовые горные кряжи или светло-серые равнины.
Даже когда им приходится время от времени делать большой крюк, чтобы обойти очередное озеро тончайшего песка, они не сбиваются с пути. Чтобы ориентироваться в пространстве, муравьи пользуются двумя особыми способами: они выделяют так называемые следовые феромоны и угадывают угол горизонта по отношению к солнечному лучу. Но, оказавшись в пустыне, они используют дополнительное средство – джонстонов орган, который состоит из маленьких черепных канальцев, заполненных частицами, чувствительными к земным магнитным полям. В какой бы части нашей планеты ни находились муравьи, они прекрасно ориентируются по отношению к таким невидимым магнитным полям. Они умеют даже отыскивать подземные реки, поскольку солоноватая вода изменяет эти поля.
Пока что джонстоновы органы подсказывают им, что воды нигде нет. Ни вверху, ни внизу, ни вокруг. Но уж коль они вознамерились добраться до великого дуба, идти им придется все время прямо через неоглядное голое пространство.
Разведчики все больше страдают от голода и жажды. В этой белой сухой пустыне почти нечем поживиться. К счастью, они вдруг чуют неподалеку животных, которые могут им пригодиться. А вот и они – парочка скорпионов, застигнутых в разгар любовных утех. Эти крупные паукообразные бывают опасны, поэтому муравьи предпочитают подождать в сторонке, пока скорпионы не натешатся и не обессилеют: тогда их будет легче прикончить.
Брачные ухаживания у скорпионов происходят так. Самка, которую легко узнать по выпуклому брюшку, хватает партнера за клещи и прижимает его к себе, словно собираясь танцевать с ним танго. Потом она отталкивает его. И самец – он светлее и помельче, – повинуясь партнерше, пятится. Танец у скорпионов продолжается долго – муравьи наблюдают за ними, не смея их прервать. Затем самец останавливается, подхватывает засохшую муху, которую он перед тем убил, и приносит в дар скорпионше. Поскольку у скорпионов нет зубов, она хватает добычу клешнями и прижимает к острым краям своего тазика. Нарезав таким образом из мухи стружку, она обсасывает ее. После этого скорпионы снова хватаются друг за дружку клешнями и продолжают танец. Наконец, поддерживая партнершу одной клешней, другой клешней самец выкапывает пещерку. Помогая себе лапками и хвостом, он очищает ее и углубляет.
Когда пещерка становится достаточно глубокой, чтобы в нее могла поместиться парочка скорпионов, самец приглашает избранницу в их новое жилище. Они вдвоем забираются внутрь и засыпают вход в пещерку землей. Любопытные муравьи роют землю рядышком, чтобы поглядеть, что же будет дальше. А между тем под землей происходит не менее увлекательное зрелище. Прижимаясь друг к другу брюшками и сцепившись жалами, скорпионы спариваются. После этого проголодавшаяся самка убивает изможденного самца и тут же пожирает его. Из пещерки она выбирается уже одна, сытая и довольная.
Муравьи решают, что напасть на нее удобнее как раз сейчас. Однако скорпионша, у которой с одного боку свисают ошметки плоти самца, не желает вступать в схватку с муравьями, потому как чувствует, что они настроены враждебно. Она предпочитает спасаться бегством. Благо бегает она быстрее муравьев.
Тринадцать воинов жалеют, что не прикончили ее во время совокупления. Они выстреливают ей вдогонку кислотой, но панцирь у скорпионши довольно прочный, и смертоносная жидкость не причиняет ей никакого вреда. Муравьям ничего не остается, как довольствоваться останками самца-оплодотворителя.
Впредь это отучит их ротозейничать. Плоть скорпиона не очень приятна на вкус, но изголодавшимся муравьям выбирать не приходится.
И снова в путь – долгий-долгий путь через бескрайнюю пустыню. Через песок, булыжники, галечник и снова песок. Вдалеке они замечают странную штуковину шарообразной формы.
Яйцо.
Но кто бросил яйцо посреди пустыни? Неужели оно им привиделось? Нет, яйцо самое что ни на есть настоящее. Насекомые обступают его со всех сторон, точно священный монолит, который возник перед ними для того, чтобы заставить их кое над чем задуматься. Они принюхиваются. 5-й узнает запах. Яйцо отложила птица с юга – да, это яйцо гигиссы.
Гигисса похожа на белую ласточку с черным клювом и черными же глазками. У этой птицы есть одна особенность: самка гигиссы откладывает только одно яйцо, хотя гнезда она не вьет. Таким образом, она откладывает яйцо где придется. Чаще всего на раскачивающейся ветке или на листике, прилипшем к верхушке утеса, где нет ни выемки, ни другого защищенного прибежища. И неудивительно, что, когда на это яйцо потом натыкаются хищники: ящерицы, другие птицы или змеи, – они с охотой набрасываются на него. Если же беспечно брошенное яйцо гигиссы не становится добычей хищников, его, случается, сдувает даже слабым порывом ветра. Ну а если птенцу повезет и он вылупится самостоятельно, не опрокинув яйцо, ему придется быть настороже, чтобы не свалиться с ветки или со скалы. Впрочем, зачастую, стараясь вылупиться из яйца, птенец сам опрокидывает его и разбивается вместе с ним. Так что остается только изумляться, как этой неловкой птице удалось дожить до наших дней.
Муравьи обходят кругом странную штуковину.
На сей раз яйцо принесла самая беспечная из всех гигисс. Она бросила своего единственного дорогого отпрыска посреди пустыни. На верную погибель.
Хотя… Не так уж это и глупо, думает 103-й. Ведь если и есть место, откуда яйцо точно не свалится вниз, так это посреди пустыни.
5-й кидается вперед и таранит лбом твердую скорлупу. Яйцо не поддается. Примеру товарища следуют остальные муравьи. Глухие удары, точно от падающих градин, – все без толку. Как тут не прийти в отчаяние, когда у тебя под боком огромные запасы пищи и жидкости, а тебе до них никак не добраться!
И тут 103-й вспоминает один документальный научно-популярный фильм. Речь в нем шла о принципе рычага, который служит для того, чтобы поднимать тяжести. Пришла пора применить этот опыт на деле. 103-й предлагает найти сухую ветку и засунуть ее под яйцо. Следом за тем двенадцать муравьев навалятся на нее всем скопом, образовав таким образом гроздь, которая послужит противовесом.
Отряд подчиняется, муравьи повисают в воздухе и шевелят лапками, усиливая давление на ветку. 8-й, воспрянув духом, старается пуще всех. Он аж подпрыгивает, чтобы придать себе веса. И дело сдвигается с мертвой точки: огромное яйцо раскачивается, наклоняется все ниже, словно Пизанская башня, – кажется, оно вот-вот упадет.
Но вот загвоздка: вяло качнувшись на рыхлом песке, яйцо перекатывается набок и, целое и невредимое, снова замирает на месте, только уже в горизонтальном положении. 5-й начинает сомневаться в надежности приемов, перенятых у Пальцев, и решает вернуться к муравьиному опыту. Он плотно сжимает верхние челюсти, так, что они образуют остроугольный треугольник, и, вонзившись ими в скорлупу, начинает мотать головой слева направо, подобно бураву бурильной машины. Скорлупа и впрямь крепкая: после сотни ударов на ней остается лишь легкая царапинка. Столько усилий – и такой ничтожный результат! Живя среди Пальцев, 103-й привык видеть результаты любой работы незамедлительно – теперь же он потерял терпение и выдержку, в отличие от своих товарищей.
5-й истощен. На смену ему приходит 13-й, потом 12-й, а затем и другие. И каждый поочередно использует свою голову как бурав. Проходит не один десяток минут, прежде чем на скорлупе образуется трещинка, из которой фонтаном выплескивается прозрачная желеобразная жидкость. Муравьи тут же кидаются под эту животворную струю.
5-й довольно покачивает усиками. Хотя Пальцы и пользуются весьма оригинальными средствами, муравьиные приемы на поверку оказались куда более продуктивными. 103-й откладывает споры на потом. Сейчас у него есть дела поважнее. Он просовывает голову в дырку и тоже всасывает питательное желтое вещество.
Сухой песок до того раскаляется, что гигиссово яйцо начинает превращаться в белый омлет. Но муравьи слишком оголодали и не обращают внимания на столь чудесное превращение.
Они насыщаются и упиваются, кружа внутри яйца, словно в танце.
41. Энциклопедия
ЯЙЦО. Птичье яйцо – истинное чудо природы. Прежде всего достойна восхищения структура яичной скорлупы. Она состоит из треугольных кристаллов минеральных солей. Их заостренные концы обращены к центру яйца. Так что, когда на кристаллы оказывается давление извне, они вклиниваются друг в друга и сжимаются, отчего яичная оболочка становится крепче. Как и в случае с малыми арками римских соборов: чем сильнее давление, тем крепче становится все строение. И наоборот: если давление оказывается изнутри, треугольники расцепляются, и вся структура легко разрушается.
Таким образом, снаружи яйцо достаточно крепкое и вполне способно выдержать вес наседки, но изнутри оно достаточно хрупкое, что позволяет птенцу пробить скорлупу и выбраться наружу.
Скорлупа обладает и другими свойствами. Чтобы птичий эмбрион мог правильно развиваться, он должен всегда помещаться сверху желтка. Но бывает, что яйцо переворачивается. Ничего страшного: желток опоясан парой упругих канатиков, скрепленных по бокам с мембраной и служащих подвесками. Упругость канатиков компенсирует движения яйца и восстанавливает положение эмбриона наподобие поплавка.
Свежеснесенное яйцо подвергается резкому охлаждению, отчего две внутренние его мембраны разделяются, образуя воздушный мешок. Благодаря такому мешку птенец может сделать несколько коротких вдохов и набраться сил, чтобы разбить скорлупу и запищать, призывая свою мать на помощь в случае каких-либо осложнений.
Эдмонд Уэллс, Энциклопедия Относительного и Абсолютного Знания, том III
42. Игра «Эволюция»
На кухне в институте судебно-медицинской экспертизы судебный врач жарил себе омлет со специями, как вдруг его отвлек звонок в дверь. Звонил комиссар Максимилиан Линар – он зашел уточнить причины смерти Гастона Пенсона.
– Будете омлет? – предложил врач.
– Нет, спасибо, я уже завтракал. Так вы закончили вскрытие трупа Гастона?
Врач мигом проглотил свою стряпню, запил ее пивом, после чего нацепил белый халат и проводил полицейского в лабораторию.
И достал папку.
Судмедэксперт уже успел провести анализ кое-каких компонентов крови покойного и обнаружил у него признаки сильнейшей аллергической реакции. На шее трупа он заметил красное пятно и пришел к заключению, что смерть произошла вследствие… укуса осы. Смертельные случаи от осиных укусов не редкость.
– Бывает достаточно укуса в вену, соединенную непосредственно с сердцем, и тогда осиный яд становится смертельным, – пояснил судебный врач.
Такое объяснение озадачило полицейского. Выходит, происшествие, которое он считал убийством, на самом деле оказалось простым несчастным случаем в лесу. Всему виной – обыкновенный укус осы.
Однако оставалась еще пирамида. Даже если это было не более чем простым совпадением, смерть от укуса осы у подножия пирамиды, построенной без разрешения в охраняемом лесу, – происшествие ненормальное.
Полицейский поблагодарил судебного врача за старания и, сморщив в раздумьях лоб, отправился бродить по городу.
– Здравствуйте, месье!
К нему подошла троица молодых людей. Среди них Максимилиан узнал Гонзаго, племянника префекта. Лицо у него было в синяках и кровоподтеках, на щеке виднелся след от укуса.
– Что, подрался? – полюбопытствовал полицейский.
– Было дело! – воскликнул Гонзаго. – Набили рожу анархистам, целой шайке.
– Все еще интересуешься политикой?
– Мы из Черных крыс, передового молодежного отряда новых крайне правых, – пояснил другой парень, протягивая ему листовку.
«Долой чужаков!» – прочел полицейский и прошептал:
– Вижу-вижу.
– Жаль, у нас нет оружия, – признался третий молодчик. – Будь у нас хромированный револьвер, как у вас, месье, решать «политические» дела нам было бы проще.
Максимилиан Линар заметил, что у него из-под пиджака торчит открытая кобура на перевязи, и спешно ее застегнул.
– Видишь ли, револьвер – ерунда, – заметил он. – Всего лишь инструмент. Главное – разум, он контролирует нерв на кончике пальца, который лежит на спусковом крючке. Это очень длинный нерв…
– Не такой уж и длинный, – рассмеялся один из троицы.
– Ладно, доброго вам вечера! – сказал в заключение полицейский, решив, что молодежь, должно быть, так шутит.
Но Гонзаго его удержал.
