скачать книгу бесплатно
– Ничего. Нашла свой телефон, вот, заряжаю, чтобы вернуть тот, что ты дал в больнице.
– Не стоит. Оставь себе, мало ли что. Есть какая-нибудь информация?
– Ты о чем? – Я стараюсь, чтобы голос звучал спокойно.
– О взрыве. Ничего подозрительного не нашла? Сообщения, угрозы, просьбы о встрече?
Я натянуто улыбаюсь.
– Прости, ничего. Только селфи, фотки закатов и еды.
– Вечером Олег посмотрит. Бросай свой телефон, идем, пока не грохнула жара. Хочу успеть поплавать.
С сожалением я оставляю телефон на зарядке. Почему-то есть ощущение, что по возвращении я его не найду, хотя поводов для паники нет. В памяти нет ничего, что связало бы меня со взрывом. Только информация о Долгих наталкивает на мысли, что не все так просто в наших совсем не романтических отношениях.
Вряд ли я просто искала информацию о любовнике. Ее обычно читают, принимают к сведению, но не записывают. С другой стороны, ничего провокационного там нет. Жил-был хороший хирург, задолбался бороться с системой, стал хорошим бизнесменом, заработал состояние. Рассказ Никольского о том, что Долгих все заработал своим трудом и с нуля тоже выглядит как сказочка. Но что мне могло понадобиться от него?
Бред какой-то. Кажется, я схожу с ума.
Очень сложно заставить себя не думать, не прокручивать в голове раз за разом одни и те же мысли. Я заставляю себя любоваться природой, вдыхать морской воздух и восстанавливать силы, но все равно ощущаю внутри тревогу.
Природа прекрасна. Бирюзовая вода с белой пеной, золотой песок, яркая зелень вокруг. Мы бредем вдоль берега, направляясь к небольшой скале вдали – и это все территория отеля. Какой же он огромный!
Ощущать набегающие на ноги прохладные волны безумно приятно, и постепенно я расслабляюсь. Никольский без умолку болтает, рассказывая всякую ерунду. Я даже жалею, что не могу всецело отдаться флирту с ним. Хорош, чертовски хорош. Озорной мальчишка, превратившийся в богатого молодого мужчину. Совсем иной типаж, нежели Долгих. Я даже не знаю, кто интригует больше. Наверняка у каждого свои тайны.
– Ты меня совсем не слушаешь, да? – улыбается Данил.
– Прости. Задумалась.
– О том, какие мы ужасные и жестокие?
– Нет. О том, что было бы здорово хоть что-то вспомнить.
– Нужно время, Алин. Только время.
– Да, но… внутри пустота. Кто я? Чего хочу? Я выяснила, что не люблю яичницу и коктейль, который раньше обожала. Почему? Я притворялась? Или просто изменились вкусы?
– Но дело ведь не в коктейле, да? Еще и в нас.
– Скажи, я согласилась на все это под давлением? Превозмогала себя или… не знаю, жертвовала свободой ради чего-то важного?
Никольский смотрит с сочувствием.
– Прости. Тебе просто нравилось. Ну или ты гениальная актриса. Не знаю. Я бы дал тебе время и ждал столько, сколько нужно. Но не все зависит от меня.
– Вы ведь купили игрушку на двоих.
– Не в этом дело. Олег считает, чем быстрее ты окунешься в привычную жизнь, тем быстрее вспомнишь. Это важно для расследования. Мы оба занимаемся бизнесом, он – серьезно, я управляю частью семейных капиталов. Мой отец поднялся в девяностые, а брат был связан с криминалом – в хорошем смысле…
Он осекается.
– В смысле, у Вовки были терки с криминалом, из которых он вышел победителем, буквально несколько лет назад. Основная проблема в том, что взрыв может быть не акцией экоактивистов, а реальным покушением. Надо выяснить, на кого именно.
– Бо-оже! – Я закрываю глаза. – Зачем я с вами связалась?
Данил смеется и осторожно, почти не касаясь, проводит кончиком пальца вдоль лямки купальника, выглядывающей из выреза платья. Кожа мгновенно покрывается мурашками, но к счастью именно в этот момент набегает очередная волна. Она бьется о камни, рассыпается брызгами, и я со смехом отшатываюсь.
– Не бойся. Ты в безопасности. Территорию отеля охраняют так, словно это военный объект. Главное не выходи на ее пределы… без нас.
– Птичка в клетке, – хмыкаю я.
– Надо сказать, весьма в комфортабельной.
Никольский приводит меня в действительно невероятной красоты бухту. Здесь лазурная прозрачная вода, чистейший песок, никаких лежаков и зонтиков – только первозданная природа. Лишь в небольшом гроте у самой кромки воды стоит небольшая беседка с навесом. Идеально белая, огромная, сошедшая с рекламы кокосовых конфет.
Да, клетка роскошная.
Я бросаю на матрас в беседке сумку, собираю на затылке волосы и стягиваю платье, оставаясь в купальнике.
– Помочь с кремом? – не скрывая возбужденного блеска в глазах, спрашивает Данил.
Мой первый порыв – отказаться, но он не скрывает, к чему все идет, а я не готова вступать в полноценную войну. И еще, возможно, любуюсь идеальным рельефным торсом, покрытым ровным загаром. Бросаю Никольскому тюбик и поворачиваюсь спиной. Горячие пальцы неторопливо расстегивают купальник.
Это не так уж противно, как казалось.
Хорошо, я лгу, это совсем не противно. Невероятно умиротворяющее сочетание шума моря, слегка припекающего солнца и волнующие прикосновения ладоней. Никольский смелеет, не встречая сопротивления, а я вдруг понимаю, как до этого момента была напряжена. Мышцы расслабляются, и в голове наступает приятная легкость.
– Что-нибудь вспоминается?
– Нет.
– Становится хуже?
– Я здорова. Всего лишь удар по голове и шишка.
– И амнезия.
– Зато я наверняка мечтала стереть себе память и пересмотреть любимые фильмы. Теперь могу… правда, я не помню, какие у меня любимые фильмы.
Руки сменяются губами, и это уже более личное и более пугающее касание. Я вслушиваюсь в ощущения, но не могу найти панического желания сбежать или возмущения. Как, впрочем, не могу найти и страсть. Тело отзывается на умелые ласки Данила, но это не более, чем физический отклик.
Но кто сказал, что он плох? Не все связи должны заканчиваться свадьбой. Иногда их прелесть в том, что вы оба не чувствуете ничего, кроме желания.
Еще одна монетка в копилку знаний о себе: я кто угодно, но не хорошая девочка с жесткими моральными принципами.
Разворачиваюсь, отодвигаясь к центру лежака, на нагретые солнцем простыни. Верх от купальника соскальзывает, и соски моментально твердеют. Или от возбуждения или от освещающего ветерка с моря.
Когда Никольский размазывает крем по моей груди и плечам, его глаза опасно блестят. Низ живота охватывает приятный спазм, а когда Данил переходит к ногам, я чувствую, как учащается дыхание. К огромному сожалению он проходится кремом невыносимо близко к краю трусиков, но не спешит форсировать события.
Я далека от того, чтобы его умолять. Поэтому просто откидываюсь на подушки и расслабляюсь.
Мне бы очень хотелось абстрагироваться и насладиться запретным удовольствием, но я не могу заставить себя остановиться и перестать прислушиваться к ощущениям в контексте потери памяти. Каждый раз, когда Никольский прикасается, я пытаюсь понять, ощущала ли нечто подобное и если да, то как к этому относилась?
Насчет себя не знаю, но тело охотно откликается на любые, даже самые простые, ласки.
По телу проходит дрожь. Данил рисует контуры талии, просовывает руки мне под поясницу и спускается, обхватывая ягодицы. Движения одновременно уверенные и осторожные. Он разводит мне ноги в стороны, не отводя горящего взгляда.
– Если что… – медленно говорит Никольский. – Я – не Олег. Мне можно отказать…
Он опускается сверху, приближаясь к моим губам своими.
– По крайней мере, пока.
– Если что, – я с любопытством рассматриваю его вблизи, – я – не шлюха. Если я захочу отказать, то пошлю тебя раньше, чем ты останешься без штанов.
– Откуда ты знаешь? – усмехается он. – Ты же ничего не помнишь.
– У меня хорошая интуиция.
На несколько секунд наши губы соприкасаются, но поцелуя не получается. Это так странно: я определенно хочу секса здесь и сейчас, но совершенно не хочу близости. И это тоже многое обо мне говорит. Неужели я была с ними ради денег? Пользовалась вниманием богатых и красивых мужчин, выгодно продавала молодость и красоту в постели?
А вот это уже отзывается неприятно.
В отличие от череды неторопливых поцелуев на шее, ключице и груди. Горячий язык обводит напрягшуюся горошинку соска, пока пальцами Никольский сжимает другую грудь. У меня вырывается слабый стон, а руки сами собой поднимаются к волосам, путаются в растрепавшихся локонах, отчего грудь соблазнительно приподнимается – и на нее обрушиваются новые ласки.
Я чувствую его возбуждение, и через несколько секунд чувствую напряженный член, готовый в меня войти.
– Один вопрос… – Голос с трудом слушается, но, хочется верить, я выгляжу достаточно уверенной в себе.
– Ты пьешь таблетки, это точно. Мы сдали все анализы, все совершенно здоровы и кроме тебя у нас никого нет.
– Не этот вопрос.
Никольский хмурился и удивленно поднимает брови.
– Долгих в курсе, что ты тут делаешь?
Некоторое время Данил словно оценивает меня и решает, как ответить на вопрос, но это уже не имеет никакого смысла. Я знаю ответ, вот только не знаю, нравится ли он мне.
– Он знает, что я имею на тебя ровно столько же прав, сколько и он сам. Вечером послушает рассказ…
С этими словами он медленно входит, вжимая меня в лежак. Я чувствую его внутри, и это ощущение мне явно знакомо. Мы уже занимались сексом, тело с готовностью вспоминает удовольствие и отзывается на резкие толчки. Я обнимаю Никольского за шею, полностью позволяя ему входить так, как ему хочется – и это восхитительная добровольная беспомощность. Она заводит даже больше, чем сам факт проникновения.
У меня нет выбора, кроме как дать ему все, что Данил захочет. И можно не брать ответственность за свои желания и удовольствия. Можно легко сделать вид, что я лишь притворяюсь послушной, что мои стоны и впившиеся в его спину ногти – отличная актерская игра.
Через несколько минут без каких-либо усилий Никольский заставляет меня повернуться и опереться на локти. Он входит сзади, собирает мои волосы в кулак и толкается снова и снова, проникая невыносимо глубоко.
Закрываю глаза.
Рука сама тянется к клитору, привычными движениями помогая телу дойти до наивысшей точки. Я чувствую его твердый член внутри себя, нажимаю пальцами на набухший влажный клитор – и сладкая судорога проходит по телу. Мышцы влагалища вжимаются, доставляя нам обоим нереальное удовольствие. У Никольского в разы больше выдержки, чем у меня. Он продолжает движения даже когда я со стоном кончаю, и толчки, совпадающие с волнами наслаждения, отзываются внутри сладкой болью.
Руки дрожат, когда я немного прихожу в себя, и еще несколько минут, пока финиширует Данил, у меня есть, чтобы вернуть себе невозмутимость. Хотя довольно короткая разрядка не снимает и десятой части возбуждения, которым вдруг накрывает.
С коротким стоном Никольский вытаскивает член, и я переворачиваюсь на спину, тяжело дыша. Жаль, нельзя выпить. От бокала вина я бы сейчас не отказалась, и плевать, что утро.