скачать книгу бесплатно
– Да нет, хлопцы. С социалистами свободным людям не по пути. Они все шеи в один хомут всунуть хотят. Свободному человеку только с анархистами по пути.
– Это куда?
– Это туда, где все свободно трудятся, и все вопросы между собой решают сами по справедливости. А власти над ними нет никакой.
Задумываются и следят за колечками дыма, которые пускает Антони из-под усиков, изящно куря папироску.
– А если кто поспорит?
– Общество соберется и рассудит.
– А если украл?
– Или убил?
– Общество соберется и накажет.
– Как? В тюрьму посадит?
– Э, нет. Лишение свободы анархия отрицает. Измываться над человеком и лишать его воли нельзя. Или простить на первый раз – или убить, раз не исправляется. Дурную траву с поля вон. Ты что делаешь, малец?
Нестор положил опустевшую бутылочку из-под ситро на плоский камень, разбил ее другим камнем и стал толочь стекло.
Стекло хрустит. Нестор сопит. Камень дробит искристую крошку.
8.
На скотобойне колют и свежуют свиней.
– Дядь, дайте немного требухи…
– Да ты как сюда забрался? – скотобоец в окровавленном фартуке, с ножом в руке, оборачивается к Нестору. – Тебе что, есть дома нечего? Так хоть бы в хлебную лавку шел, а что сюда…
Отхватывает кусок кишок и протягивает мальчику.
Маленькая рука, преодолевая брезгливость, сжимает кусок окровавленной плоти.
9.
В хате мать пересчитывает на столе медную мелочь и выходит на рынок. Отец спит на животе, рубцы подсохли корками, остатки горилки в шкалике рядом с кроватью.
Нестор закрепляет за край стола мясорубку, разворачивает бурый сверток и прокручивает мясо в фарш.
Поспешно моет за собой мясорубку. Фарш на куске ржавой жести уносит.
В бурьяне за хатой лепит котлетки. Вытаскивает из-под камня спрятанный пакетик и сыплет в котлетки толченое стекло.
В хате (мать уже вернулась) он, улучив момент, берет с запечка один из двух коробков спичек.
10.
Ночью у ограды помещичьей усадьбы Нестор тихо свищет. Два огромных сторожевых пса выскакивают из темноты, рыча в щели меж досок. «Хорошие песики…» – котлетки по одной летят к псам, хватающим их на лету.
Нестор то спит в траве, прикрывшись курточкой, то пробуждается и лежит, глядя в небо: звезды отражаются в глазах, рот сжат.
Тихо скуля, испускают дух в усадьбе псы.
Мальчик лезет через ограду.
Крадучись, из тени в тень, бесшумно скользит по неясному пространству. Достигает хозяйственных построек. Спотыкается!
Отчаянный куриный вопль! заполошное кудахтанье.
Замирает!
Вдали под навесом сонный сторож с берданкой на коленях разлепляет глаза, прислушивается и – звуки затихают – опять впадает в забытье.
Достигнув стены конюшни, Нестор медленно обследует постройку вокруг, трогает замок на воротах. Конский всхрап изнутри.
Очень осторожно мальчик опускает на бок пустой бочонок, подкатывает к стене и влезает в узкое горизонтальное оконце под крышей.
Пережидая стук сердца, пытается разглядеть окружающее внутри конюшни. Чиркает спичку.
Кони в денниках. Кипа сена в конце прохода у стены.
На ощупь доходит до сена и поливает его керосином из припасенной заранее бутылочки. «Не помешает. Лучше пойдет!»
Чиркает спичкой – и спокойно смотрит, как пламя охватывает сено, доски, дверцы ближних денников. Подпрыгивает, хватается за край окошка и ловко проскальзывает наружу.
11.
Суетится народ, расплескивая воду из ведер и плеща в огонь: не подойти к пылающей постройке. Со звоном и топотом мчат четверкой пожарные звери-кони красную бочку с насосом. Далеко играет зарево в улетающем вверх сине-черном небе.
Не оглядываясь, спокойно и деловито шагает в темноте мальчик.
12.
– Ты чего в запечке шаришься?
– Ничего, мамо.
– А где был?
– Объявления срочные относил.
– Ночью?
– Ну говорю же – срочные. Поздно печатали.
– А ж это не от тебя керосином так пахнет?
– Нет. Чего это от меня.
– А почему лампа пустая оказалась?
– Кака лампа? Я почем знаю.
– Ой, донюшко, чует мое сердце… тревожно мне… Есть хочешь?
13.
Мать порет Нестора:
– Говори, где ночью был! Говори, где ночью был!
– Ну хватит бить, – спокойно просит он.
– Ты знаешь, кто Шабельского конюшню сжег? Знаешь?!
– А если знаю, то что? – рассудительно говорит мальчик. – Пускай лучше не знаю.
Отец выливает остатки из штофа в стакан, выпивает, крякает, пророчит одобрительно:
– Ох, найдешь ты себе бед на свою голову!
Мать, подхватившись, бьет сына снова, и вдруг, обняв его и баюкая, заливается слезами и тихо, безнадежно воет.
– Ничего, мамо, – тихо и серьезно утешает Нестор. – Я от вас все стерплю. – Сжимает рот и белеет; обещает кому-то: – А больше ни от кого не стерплю. – И добавляет не совсем понятно:
– И никто не должен!
14.
Овцы щиплют траву, луг, пастух, заросли кустов.
Пятеро братьев сидят в кустах.
Вдруг один куст начинает медленно передвигаться, близясь к крайней овце! Пастух дремлет, пригревшись на солнце.
Пара маленьких рук, высунувшись из куста, зажимает овце морду, чтоб не заблеяла. Другая пара рук ловко опрокидывает ее набок.
В балке жарят мясо на костре. Срезают, пробуют, обжигаясь.
– Надо лопату принести, – говорит Нестор.
– Зачем лопату?..
– Што, уси дурные? Шкуру да кости прикопать. Да поглубже.
– А поглубже-то зачем?
– Точно, дурные. Шоб собаки не разрыли! Савка, сбегай по-быстрому.
– Домой бы снести, старикам, – говорит Карп.
– А спросят – откуда? – вздыхает Гришка.
– Отец убьет, – сомневается Емелька.
И тут на краю балки возникает вихрастая голова:
– Эй, Махно! Там отец ваш…
И сразу делается нехорошо и тревожно.
15.
Кладбище, и крышка некрашеного гроба накрывает лицо и скрещенные руки отца. Стук забиваемых гвоздей; на истертых вожжах опускается гроб в яму. Падают комья земли, и песня возникает тихо, словно из пространства над людьми:
…Прощайте же, братья, вы честно прошли свой доблестный путь благородный…
И стоят у могилы пятеро братьев Махно, по ранжиру мал-мала младше, и с меньшего края Нестор. Рыдает на свежем холмике полуседая мать – и вдруг странная гримаса, как страшная улыбка, искажает лицо мальчика и застывает.
И бешеное пламя пляшет и бьется в его глазах.
16.
Это бьется белый огонь за дверцей вагранки. Расплавленный металл, как огненная патока, тягучей дугой струится в формы и застывает, теряя цвет от оранжевого к багровому.
Остывшие чугунные заготовки подручный клещами подхватывает из хрупкой глины и кидает рядком на тележку.
Эту тележку Нестор везет в дальний край цеха. Там надевает асбестовые рукавицы и дополняет аккуратный штабель.
Утирает пот рукавом прожженной брезентовой куртки. Жадно глотает воду из жестяной кружки, прикованной цепочкой к баку.
Подзатыльник:
– Опять отлыниваешь? – рявкает мастер. – Только бы прохлаждаться!
…Теперь Нестор говорит подручному формовщика:
– Больше клади, а то мастер ругается.
– Куда тебе больше?
– Давай. Вон те давай.
– Да они еще горячие!