скачать книгу бесплатно
Кроме человеческого фактора флот раздражал меня и сам по себе. Не пожалев несколько вечеров, я оценил ущерб, нанесенный в двадцатом веке российским флотом его противникам. Сразу выяснилась интересная вещь – он оказался обратно пропорционален водоизмещению! То есть эффективность линкоров и броненосцев можно было отличить от нуля только под микроскопом. Крейсера вроде иногда что-то такое делали… А топили супостатов минзаги, миноносцы и торпедные катера. Зато каждый утюг-броненосец тянул на пятнадцать миллионов! Эх, если бы можно было продать их хотя бы за полцены и на вырученные деньги укрепить границу с Кореей до состояния линии Маннергейма! А так ведь все равно они все окажутся или на дне, или у японцев, но при этом еще сожрут дикую прорву денег на поддержание себя в якобы боеготовности… Да просто утопить их сразу и то дешевле было бы. А если чуть серьезнее – то никак нельзя сдавать Артур японцам, иначе после войны и на металлолом сдать будет нечего!
В полном соответствии с моей, извиняюсь за выражение, военно-морской доктриной и были сделаны две яхты-катамарана, одна мне, другая Гоше. Это были двухсоттонные суденышки с двухтактными дизелями – такие моторы здесь назывались тринклерами. Каждое имело по четыре движка общей мощностью в шесть тысяч лошадей. На спокойной воде посудинка разгонялась до сорока узлов, но реально можно было рассчитывать на тридцать пять. Заявлены они были как личные ВИП-яхты, но могли нести под брюхом два торпедных аппарата, на поплавках – по трехдюймовке и катапульту для самолета-снаряда на крыше.
Такие кораблики, на мой взгляд, нуждались в соответствующих именах, и я полез в энтомологические справочники – познакомиться с миром мелких водоплавающих насекомых. Но наследник престола почему-то наотрез отказался плавать на личинке всякой водяной мошки и, применив административный ресурс, назвал свою яхту «Мария». Тогда я решил назвать свою в честь какого-нибудь знаменитого утописта и ради интереса спросил нескольких знакомых офицеров, кто такие Мор и Кампанелла. Увы, эти имена им были незнакомы. Кончилось тем, что моя посудина обрела имя «Герасим» – а что, тоже утопист, причем отечественный, Муму вон у него и не булькнула лишний раз.
Так что вскоре мне предстоял вояж на Черное море, где уже переделанный в авианесущий крейсер «Мономах» должен был сплаваться со своей эскадрой, то есть «Машкой» и «Герой». И заодно хотелось посмотреть, как там дела у Налетова с его подводными лодками «Краб» и «Рак». А еще нужно было организовать официальный отряд морской авиации в Севастополе, восемь «Пересветов» были уже переставлены на поплавки. Но до отпуска в Крыму оставался еще почти месяц…
Кстати, подумалось вдруг мне, а не вспомнить ли молодость и не махнуть ли в Крым на мотоцикле? Правда, тут бензина в дороге не найдешь, придется «Оку» с цистерной гнать в качестве сопровождения. А почему только одну «Оку»? Пусть едут штуки три, и грузовичок на ее базе, «Нара», в качестве бензовоза. Действительно, и как это я до сих пор не удосужился ударить автопробегом по бездорожью и разгильдяйству? Технику надо испытывать не только на полигоне.
Так что отпуск обещает быть насыщенным, а пока…
Вздохнув, я сел разбирать бумаги. Чего там такого интересного пишет его младшее высочество? Хм, что-то тут есть, надо подумать…
Начальник второй летной школы капитан Михаил Романов предлагал летать не только парами «ведущий – ведомый», но и тройками. Мотивировал он это тем, что опытных летчиков у нас очень мало, а новичков, наоборот, много. И что лучше пусть один хоть как-то умеющий летать пилот таскает за собой двоих совсем зеленых, чем они будут летать вдвоем вообще без присмотра. А в случае необходимости «старики» образуют эскадрилью асов, и там тактической единицей будет двойка.
Я сообразил, что в этом предложении есть и еще один резон. Производство радиостанций хронически отставало от производства самолетов, но если ставить на машины ведомых только приемники, то, похоже, мы выкрутимся. Так что я нацарапал под письмом резолюцию «согласен» и взял следующую бумагу.
Она оказалась весьма своеобразной, я бы даже сказал, зовущей к немедленным действиям. Какой-то аспирант из Московского университета предлагал вместо брони использовать мощное магнитное поле, чтобы оно, значит, тяжелые снаряды просто отклоняло, а легкие вообще запузыривало обратно к противнику. Далее шли полторы страницы какой-то абракадабры, непонятно почему обозванные расчетами. В конце автор скромно сообщал, что для реализации данного изобретения ему хватит двухсот тысяч рублей.
Я сразу пододвинул папку «в шестой отдел», но с резолюцией на письме слегка замешкался. Сначала, повинуясь душевному порыву, написал было «начистить рыло», но потом чуть подумал, зачеркнул и резюмировал несколько мягче: «разобраться, что за гусь».
Письмо в простом конверте, без адресов и вообще каких-либо надписей, оказалось от моей ненаглядной, то есть вдовствующей императрицы Марии Федоровны. Там она сообщала мне, что скучает (по условленному с ней набору кодовых фраз это означало «есть новости»), выражала соболезнование моей бесконечной занятости, только благодаря которой я никак не могу выбраться в Питер. Собираюсь по дороге в Ливадию навестить сына, писала дальше Мари.
Хрен с ним, подумал я, что два дня насмарку, нельзя же быть такой свиньей, действительно ведь уже почти два месяца не виделись. Надо с ней как-нибудь помягче, поромантичней, или как там это называется… Книжку, что ли, типа дамского романа прочитать на ночь для расширения кругозора? Может, и не стошнит. Хотя на фиг, она уже достаточно на меня насмотрелась, наверняка понимает, что я за сокровище. Так что раз ее такое устраивает – нечего суетиться, лучше схожу-ка я завтра в цех, где для нее делают бронированную «Оку». Глядишь, и получится успеть к ее приезду, будет чем порадовать даму сердца. А то ведь просто позор – любовница самого инженера Найденова разъезжает в какой-то допотопной карете! И китайский зонтик обязательно надо подарить, а то такой пока есть только у другой императрицы, не вдовствующей.
Глава 2
Если мы с высочеством были не в отъездах, то, как правило, обедали вдвоем – я у него, потом он у меня, потом обратно… Второго августа 1902 года принимающей стороной был Гоша. За обедом он почти не ел, а только с еле заметным нетерпением ждал, пока я покончу хотя бы со вторым, чтобы подсластить мне десерт какой-то явно назревшей проблемой. Деликатный, однако… Я начал демонстративно быстро жрать, стараясь чавкать погромче. Гоша обреченно вздохнул и закатил глаза к потолку.
Наконец я залпом выпил стакан компота, вытер рот салфеткой (рукавом – это был бы уже перебор) и вопросил:
– Так что у нас там опять пошло раком? Приятные новости на тебя вроде бы эффекта шила в заднице не производят. Впрочем, давай сам догадаюсь… Наверняка ты жаждешь откомментировать последние инициативы Сергея Юльевича.
– Уже знаешь?
– Он меня с ними еще на прошлой неделе ознакомил, когда ты в Москве очередной миллион зарабатывал. В целях получения дополнительной поддержки.
– И что ты ему сказал?
– Что в таком виде это поддерживать мы не будем. Именно «мы», тут уж я взял на себя смелость говорить и от твоего лица тоже.
– Какая поддержка, – возмутился Гоша, – он хочет урезать ассигнования флоту почти на двадцать процентов! Если бы не маман, пожалуй, у нас хватило бы влияния его прижать. Может, ты с ней поговоришь на эту тему?
– Конечно, но сначала хотелось бы с тобой. Тебя что возмущает – сама цифра или направление перераспределения средств?
– Все!
– Как в подобной ситуации сказал Василий Иванович, «да, Петька, и меня тоже». То есть мне цифра тоже не нравится, тридцать процентов смотрелось бы гораздо лучше. При условии, что экономию направить в нужное русло, вот тут мы с Витте расходимся.
– Я считал, – помрачнел Гоша. – Если проводить боевую подготовку имеющихся кораблей в полном объеме, придется заморозить практически всю судостроительную программу.
Я встал и, закурив, начал ходить по комнате. Привыкший к моей манере вести беседы Гоша ждал ответа.
– Два вопроса – риторических. Зачем морозить всю программу? И зачем тратить деньги на поддержание боеготовности всех кораблей? Вот ты много читал про русско-японскую войну, про флот… Скажи мне, летающей сухопутной крысе, какой из имеющихся у нас сейчас броненосцев самый лучший?
– «Цесаревич», – уверенно сказал Гоша. – «Ретвизан» чуть хуже. Предлагаешь все средства направить только на их нужды?
– А вот меня гложут сомнения. Если посмотреть, как все эти утюги воевали, то доброго слова заслуживает только один. «Севастополь».
– Это просто пример, что может хороший командир даже на корабле-недоделке, – возразило высочество.
– А хотя бы. Но мне кажется, что он и конструктивно больше подходит под конкретные условия. Да, медленный, с мореходностью не ах, зато лучше всех бронирован. Этакий монитор-переросток. Прикрывать минные поля вполне пригоден. Вот на него денег можно выделить. А остальные… Они же все равно разные, для нормального эскадренного боя малопригодны. А главное – где ты на них моряков наберешь? Был бы твой «Цесаревич» с неисправной из-за недофинансирования машиной, глядишь, и не смог бы удрать в Циндао, от безысходности принял бы бой… хотя, наверное, просто сдался бы.
– И что ты предлагаешь?
– Много чего, – вздохнул я, – но все равно не пройдет. Так что предложу я это только тебе. Значит, выбрать из всего флота несколько кораблей. Главные усилия и главные расходы – на подготовку личного состава в духе наших летчиков. То есть придется похерить ценз, если двадцатилетний мичман окажется способным, ставить его хоть старпомом или главным артиллеристом! Матросам платить больше, чем сейчас получают лейтенанты, отбор по жесточайшему конкурсу. Офицеры – отдельная песня. Ты в авиации можешь себе представить, чтобы летчик получил приказ и спокойно забил на него болт? А про флот ты лучше меня знаешь. Далее. Боевая подготовка. Корабль может стоять у стенки только для заправки, профилактики и ремонта. Все остальное время он плавает и стреляет. Хоть что-нибудь из этого возможно?
– Нет, – вынужден был согласиться Гоша.
– И зачем, скажи на милость, тогда вкладывать деньги в технику?
– Так что, пусть ржавеют у стенки?
– Броненосцы – да, у них железо толстое, до дыр не проржавеют. А вот владивостокский отряд крейсеров можно и усилить. Если бы Витте предлагал нечто подобное, я бы был всеми четырьмя руками за. А ему неймется в Дальнем гешефты крутить… Слушай, давай свою программу составим. Кого заморозить, кого поставить в вооруженный резерв, кому все высвободившиеся деньги… Мало ли, вдруг и удастся продавить. Вот тут и Марию Федоровну можно будет подключить, а то сейчас что я ей скажу? Витте предлагает не дело, а как надо? Как-то примерно так…
По Гоше было хорошо видно, что он расстроен. Ругаться со мной ему не хотелось, но и принять мою точку зрения он тоже не мог. Тут меня осенило.
– Ваше высочество, – вкрадчиво предложил я, – а на кой хрен нам ломать свои неокрепшие мозги в поисках решения, кому дать денег, а кому фигу? Пусть сами разберутся!
– Учения? – с ходу просек Гоша.
– Да, причем максимально приближенные к реальности. Делим флот на две группировки. Внезапно ставим задачу – и вперед, за славой! В смысле, за ее материальным выражением. Проигравшая сторона вместо денег получает красиво оформленные соболезнования. Причем делать это надо быстро, не позже ноября. Как, удастся сподвигнуть Николая на такое действо? Вроде ему нравились игры в войнушку… И Витте на финансирование этой заварухи растрясти будет проще.
– Командовать «нашими» будет Макаров, – начал рассуждать Гоша, – а «не нашими» кто?
– То есть как кто? Гордость российского флота и самый крупный в нем по званию. По весу, кажется, тоже, но это не страшно, корабль не самолет, выдержит. Главой посредников быть тебе, это ясно.
– А ты что будешь делать?
– А я буду вокруг дяди Алексея отираться в качестве технического советника, отношения у нас с ним нормальные. Ну как?
– Согласен, – кивнул Гоша, – пожалуй, чтоб не откладывать, я завтра лечу в Питер, уговаривать брата. Только получается нечестно – у не наших флотской авиацией будешь командовать ты, а у наших кто?
– Мишель, естественно, – пожал плечами я, – у него не хуже выйдет. Да и было бы там чем командовать – по десятку «Пересветов» с каждой стороны… Безобразить, похоже, придется на Балтике, больше негде. Например, наши базируются в Кронштадте, а не наши в Хельсинках. Заранее, ничего никому, кроме нашего и ихнего адмиралов, не говоря, разводим их по командам… А потом одним прекрасным утром объявляем – сегодня в полдень начинается серьезная игра в войну. Можете сразу плыть на битву, можете готовиться – время пошло! Вот бардак-то начнется… Надо только заранее продумать, как засчитывать результативность стрельбы. Например, никто не имеет права начинать боевые действия, не расстреляв расположенные там-то мишени. Ну и по проценту реальных попаданий потом считать условные.
Гоша поежился. Дело было в том, что с нашей подачи генерал-адмирал уже почти полгода гонял экипаж своей «Светланы» – его артиллеристы стреляли чуть ли не ежедневно. Вкупе с доработанными орудийными станками это привело к совершенно невиданной в российском флоте цифре – четыре процента попаданий с пяти миль. Если за флот не наших будет отстреливаться «Света» – дела у наших будут тухлые. То есть как русско-японской войне моего мира, где стрелять-то они стреляли, а вот с попаданиями было весьма не очень…
– Ладно, – тряхнул головой Гоша, – быть по сему, должны же и у Макарова найтись несколько приличных артиллеристов. Вот только делить стороны на наших и ихних… пусть наши будут синие. А твои – красные?
– Ну я же тебе не дедушка Ленин! Мои по определению будут зеленые, как крокодил Гена. А еще лучше – пусть они будут северные и южные.
После обеда я отправился к себе. Как всегда в такой (послеобеденной) ситуации, преобладающим чувством была лень – и кто меня за язык тянул, мало мне штатных дел, еще поплавать решил в ноябрьской водичке… Даже если в октябрьской, все равно дурак. Но все-таки возраст имеет свои преимущества – за почти шестьдесят лет жизни я успел изучить свой организм и знал, что если сейчас дать ему вздремнуть пару часиков, то проснется он вполне конструктивно настроенным. Так что я закрыл свой кабинет, предупредил секретаря, что в ближайшие два часа меня можно беспокоить только в случае войны или визита императрицы, и принял горизонтальное положение. Зря я все-таки у Гоши так обожрался в спешке, мелькнула сонная мысль.
На следующий день Гоша улетел, а я занялся испытаниями бронированной «Оки» – ее наконец сделали. Так как она предназначалась не неизвестно кому и даже не Николаю, а его матери, то там стоял нормальный мотор от «Фольксвагена Жука». Конечно, для двухтонной машины он был откровенно слабоват, но только по современным меркам. Для начала века получился просто суперлимузин. Подвеска с гидравликой создавала достаточный комфорт. О такой мелочи, как отделка салона натуральной кожей и красным деревом, я и не говорю. В общем, теперь я мог спокойно ждать визита императрицы – она собиралась на днях посетить Георгиевск, официально – повидать сына, который улетел как раз в Питер. Разумеется, любой интересующийся уже знал, к кому она ездит на самом деле, и думал, что знал – зачем. Нет, не буду отнекиваться – этот мотив в наших встречах тоже присутствовал, но ведь нельзя же в моем и ее возрасте двое суток не вылезать из койки! Просто пора было в очередной раз обсудить наши дела по грядущей смене российских императоров.
Императрица приехала в своем вагоне – проездом в Ливадию. Я встретил ее на только что изготовленном лимузине, для прислуги подогнали «Нару». На сей раз я был не за рулем и пригласил даму в задний отсек лимузина. Выдернув затычку из перегородки между салоном и водительским местом, я сказал «домой» и сунул ее обратно.
Императрица с интересом оглядывалась.
– Дорогой, ты не заболел? – наконец спросила она. – Я даже выразить не могу, насколько тебе не подходит этот автомобиль! Комфорт, роскошь… это что, золото?! Я понимаю, если бы он предназначался императору…
– Император пока перебьется, это авто для императрицы, – сообщил я и уточнил: – Естественно, для тебя, дорогая.
Или она отличная артистка, или поражена в самое сердце, подумал я, глядя на ее реакцию. Скорее всего, имеет место быть понемножку и то и другое…
Императрица решительным жестом задернула шторы на окнах и прильнула ко мне в поцелуе. У меня мелькнула мысль – хорошо хоть, что здесь еще до секса в машине не додумались… Впрочем, должным образом ответить на поцелуй она мне не помешала.
По приезде я отправился по делам, а Мари – приводить себя в порядок с дороги (как будто что-то не давало сделать это в персональном вагоне!). Встретились мы за ужином – естественно, тет-а-тет.
– Очень хорошо, что ты стал вхож к Алексею Александровичу, – без всяких предисловий начала императрица, – я понимаю, он тебя заинтересовал в силу должности, но и в политическом плане это к месту. Однако придется тебе еще раз мобилизовать всю свою обаятельность…
– Дорогая, – удивился я, – с каких это пор Николай Николаичу-младшему нужна какая-то там моя обаятельность? Если она у меня и есть, она вся принадлежит исключительно тебе. А для него эту обаятельность копят совсем другие особы!
– Ирина или Анна? – осведомилась дама.
– Обе.
Мы улыбнулись, довольные друг другом.
– Но все равно ты должен с ним познакомиться, – продолжила Мари.
– Разумеется. Мотив знакомства – грядет русско-японская война. Я делаю что могу, но могу очень мало… Попытки раскрыть глаза тому, этому и прочим, ты уж мне подскажи, дорогая, кому именно, ни к чему не привели… У меня и у России осталась одна надежда – вы, вот примерно в таком духе я собираюсь действовать… Сойдет?
– Только в самых общих чертах. Так что допивай, Джордж, свое пиво – и начинаем вместе уточнять акценты.
На это ушло около часа. Действительно, великий князь Николай Николаевич-младший в смысле влияния на просто Николая был очень важной фигурой, строить игру без него – не дело…
– А как ты поступишь с этой актрисочкой, его подругой? – поинтересовалась Мари.
– Я – никак. Зачем она мне? Ее судьба поручена профессионалам. Им сказано – силовое решение вопроса нежелательно. Без меня все сделают. Если интересно – потом расскажу подробности, а сейчас не могу, я их просто не знаю.
– Только… – императрица слегка запнулась, – я не знаю, дорогой, нужно ли тебя предупреждать… но после нашей победы излишняя… э-э-э… прямолинейность Николая Николаевича и…
– Не нужно, – кивнул я. – И не потому, что я хорошо знаю именно его, а просто часть наших соратников останутся таковыми и после победы, а часть – не останутся, в силу различных причин и со всеми вытекающими последствиями… Так что не волнуйся. Кстати, насчет вот таких соратников – нам с Гошей тут понадобилось слегка на Витте надавить, с целью финансирования одного довольно полезного мероприятия. Поможешь?
– Рассказывай, – деловито предложила императрица.
Мне вспомнилось «и Шахерезада продолжила дозволенные речи»… Я тоже продолжил, но не успел дойти и до середины, как был прерван:
– Ну, дорогой, я-то думала, тут действительно что-то важное… разумеется, в такой мелочи я вам помогу. Но не кажется ли тебе, что за окном давно стемнело?
Глава 3
Я проводил глазами удаляющуюся автоколонну и вздохнул. Ну никак не получалось у меня выкроить неделю и поучаствовать в первом российском автопробеге Георгиевск – Севастополь. А какая была мысль, можно сказать мечта! Выкрасить свою «Оку» в зеленый цвет, написать на борту «Антилопа-гну», надеть белый костюм с фуражкой… Увы мне, увы. Я развернулся и поехал на аэродром, распорядиться насчет подготовки борта номер один к завтрашнему полету в Михайловку. Тот самый Михаил, именем которого она и была названа, прислал мне очередную цидулю. Пора учить летчиков воздушному бою, писал он, а как? Желательно, чтобы господин генерал-майор лично провел несколько занятий с лучшими пилотами, поделился с ними своим многократно превосходящим боевым опытом, а уж они потом будут гонять всю остальную ораву…
Я три раза перечитал депешу, пытаясь понять – он что, издевается? Вроде это совершенно не в его стиле. Похоже, он просто не принял в расчет арифметику – опыт пилотов равен нулю, мой его во много раз превосходит – то есть равен тому же нулю, умноженному на любую цифру! Что, между прочим, полностью соответствовало истине… Михаил же искренне считал, что если что-то не получается – достаточно просто надавить на инженера Найденова, чтобы тот прилетел и показал как надо. Ладно, что уж тут делать, заодно и сам подучусь, только не помешает еще разок Покрышкина перечитать. Не получилось бы, однако, неудобно – я-то на «Бобике» летал только при его испытаниях, это всего восемь часов, а Полозов уже имеет налет под сотню, да и остальная шестерка пилотов первого выпуска от него почти не отстает. Правда, козырь у меня все же был – «Бобик» и по техническим характеристикам, и по поведению в воздухе был очень близок к «Як-18», а уж с этой машиной я был давно на «ты». Однако они все молодые, им и семикратные перегрузки не предел, а я от пяти «же» так и норовлю сознание потерять… Ладно, как-нибудь выкрутимся.
Выкручиваться я начал с организации занятий. Первой темой были атаки «Пересвета» – в одиночку, двойкой, в одиночку против двух, двойкой против двух… Подлетая с разных ракурсов к этим неповоротливым машинам, я за два дня полностью слился с «Бобиком». Ну и методику я принял обычную для случая, когда педагог рубит в предмете ненамного лучше ученика. Сначала – а покажите, как вы это собираетесь делать. Потом – разбор, что не так, а уж потом я, учитывая неудачный опыт курсантов, подлетал и делал более или менее как надо. Азы ситуации «истребитель против истребителя» я показывал курсантам на основе постулата Покрышкина «хозяин высоты – хозяин боя». Забравшись повыше, я пикировал оттуда на противника и в результате к моменту выхода на дистанцию огня имел почти двойное преимущество в скорости. В этой ситуации попытки уйти от меня на вертикаль были обречены – я легко догонял теряющего остатки скорости противника. Уход виражом у курсантов тоже не получался – они сворачивали слишком рано, давая мне возможность две, а то и три секунды держать их в прицеле. Наконец Полозов догадался переворотом через крыло делать полупетлю вниз.
– Вот это уже ничего, – похвалил я его на земле, – разве что полубочку надо было оформить как начало виража, а то ты все-таки полсекунды у меня на линии огня вертелся, в принципе могло хватить. И в вираж от имеющего преимущество в скорости противника тоже можно уходить, но только в самый последний момент. А вы записывайте, записывайте (это я уже Мишелю). Руководство по тактике воздушного боя – это должен быть ваш документ, я его потом только подкорректирую и дополню. Ну а завтра будем разбирать варианты атаки двойкой…
В общем – зря боялся, уроки получились неплохие, да и сам подучился фигурять на «Бобике». Так что через три дня я с чувством выполненного долга вылетел в Ростов, а далее в Севастопополь. Там за день утряс бюрократические препятствия к созданию Черноморского авиаотряда и упорхал в Николаев, на предмет познакомиться с ракообразными.
Подводные минные заградители «Краб» и «Рак» были уже практически достроены. Почти по всем своим характеристикам они повторяли «Краб» нашего мира образца 1915 года – кроме двигателей. В качестве ходовых лодки имели два электромотора по четыреста киловатт каждый, питающихся либо от аккумуляторов, либо от двух тринклер-генераторов общей мощностью девятьсот киловатт. Строились они под видом эсминцев, и я уже начинал подумывать, как их потом прогонять через Босфор – то ли разоружить (точнее – не вооружать) и в открытую, но тогда турки могут захотеть проинспектировать суденышки… Либо просто нырнуть и всплыть уже по ту сторону пролива.
Налетов все же настоял на том, чтобы его лодки имели по два торпедных аппарата, но сделать их легкосъемными у него не получилось. Можно, конечно, тонкими листами заварить снаружи их выходы, а изнутри обмотать проводами, обвешать приборами и объявить какими-нибудь индуктивными накопителями… В общем, я и прилетел в основном по этому вопросу.
Налетов был настроен решительно. Это подводные лодки? Да, подводные. Так вот пусть и плавают, где надо, под водой! А надо в Босфоре, Дарданеллах и Гибралтаре. Он, Налетов, готов лично провести свои суда по такому маршруту.
– Да? – заинтересовался я. Действительно, кто же может знать возможности техники лучше ее создателя. – А экипажи набрать сможете? Совсем не обязательно из военных моряков, но просто они должны быть готовы с началом войны записаться добровольцами.
– То есть как, – не понял Налетов, – лодки же войдут в состав флота, а им командует морвед…
– Не войдут они в состав никакого флота, – хмыкнул я, – они как сейчас есть кораблики, построенные на личные деньги его высочества для охраны его же личной яхты, так ими и останутся. Просто во время войны безопасности яхты может угрожать любое японское судно, находящееся в любом месте, соответственно задачи охраны несколько расширяются, вот и все.
Я немного задумался. Если мы хотим сохранить ракообразных в тайне, никаких легальных заплывов через проливы быть не может – только под водой. И, кроме того, Суэц отпадает, надо вокруг Африки. Но одни лодки пускать в такой поход нельзя, нужно судно сопровождения, то есть танкер. Однако тогда и «Гере» с «Машей» надо плыть в этой компании, им тоже танкер нужен. А «Мономах» пусть проходит проливы легально, с каким-нибудь высочеством на борту, их у нас теперь много, а потом идет через Суэцкий канал.
– Ну что же, – закончил раздумья я, – пожалуй, сделаем по-вашему. Тогда и пулеметы можно сразу устанавливать, чтоб потом не маяться. И сплавайте на «Гере»… ну я не знаю, в Италию, что ли. Опера там, Верди, Пазолини всякие… или лучше на их верфи, гляньте, вдруг там чего полезного можно прикупить или подсмотреть. Чтобы народ привык – «Гера» часто через проливы туда-сюда шастает. Да и сами посмотрите, где потом на «Раке» плыть придется.
После прояснения подводных вопросов Налетов поднял еще один, почти противоположный.
– У меня тут возникла мысль по поводу катера для его величества, – сообщил он.
Этот «катер», а по сути поплавки от гидросамолета с двумя самолетными же моторами, я обещал Николаю еще полтора года назад, но все как-то было не до того. Но, когда завод «Наваль» стал нашим, пришлось вспомнить-таки обещание и по-быстрому сваять такую хреновину. Геометрию поплавков мне рассчитали в нашем времени, а уж стальную ферму между ними с креплениями для двух моторов от «Бобика» я сочинил сам. В результате этот огрызок самолета при водоизмещении чуть больше четырех тонн разгонялся по спокойной воде почти до пятидесяти узлов. Правда, плавать по неспокойной он вообще не мог, три балла были его пределом. Интересно, что из него собирается сделать Налетов, торпедный катер? Как выяснилось, да.
– Столь быстро перемещающаяся цель недоступна даже для трехдюймового калибра, – с энтузиазмом объяснял он мне, – существующие механизмы наведения не позволят поворачивать орудия с нужной скоростью. И, значит, для ночных атак вблизи берегов или корабля-носителя и в хорошую погоду это будет достаточно эффективное средство, во всяком случае не хуже миноносцев. Но дешевле их в десятки раз!
– А вы на этом изделии уже плавали?
– Я ходил на нем в Одессу, три часа туда, три обратно.
Вот ведь как обстановка-то на людей влияет, подумал я. Был нормальный сухопутный человек, год поработал корабелом – уже по воде он ходит, аки по суху…
– А до Ялты своим ходом оно доплыть сможет? И экипаж для него есть?
– По такой погоде, как сейчас – без проблем, только запас бензина придется взять, одной заправки ему не хватит. Экипаж – рулевой и моторист, ваш Беня прислал двоих довольно способных молодых людей, сейчас им спокойно можно доверять это судно.
– Ну тогда пусть кто-нибудь разбирающийся в роскоши оценит отделку кабины, и в Ливадию. А насчет такого торпедного катера… Вещь дешевая, вреда от попробовать не будет. Сделайте еще пару, моторы я пришлю, поставьте торпедные аппараты, испытайте в реальных условиях. Кстати, можно попробовать учинить бой такой лоханки с обычным миноносцем. Попасть в нее из пушки трудно, от торпеды она запросто увернется, и никакому эсминцу от нее не убежать… А окажутся ни к чему не пригодными – подарим кому-нибудь, султану, например.
