скачать книгу бесплатно
– Наш лагерь настолько же хорошо охраняется, как и остальные.
– Я об этом знаю, господин лейтенант. Будь иначе, ваши люди в полной выкладке как раз бежали бы сотню кругов вокруг замка, а сами вы сидели бы в подвале. – Генерал выпрямился и стряхнул соринку со стола. – Я послал нескольких доверенных разведчиков, чтобы те вас проверили. И не стройте такого лица, лейтенант, вы не могли их заметить, это ведь наша территория. Полагаю, что в Новом Ревендате вы сумели бы подойти к моим парням, но здесь все тропки и кочки известны именно нам. В любом случае, они весьма удивились. Другие роты отпугивают опасность, вы – подманиваете ее. И что бы вы сделали, когда б убийцы ухватили приманку?
– Мы бы их убили.
Кеннет все еще таращился в стену, но чувствовал, как взгляд командующего изучает его лицо.
– Да. Быстрый и решительный ответ, достойный офицера Стражи.
Кавер Монель встал и подошел к окну за столом. Развернулся и присел на узкий подоконник.
– Собственно, я должен бы вас похвалить, когда б не ваши запавшие глаза и вид смертельно уставшего человека. А уставший офицер не в состоянии командовать во время боя. Не сумеет быстро думать и принимать решения. Это плохо. Я уже видел отряды, которые необдуманный или поздно отданный приказ обрекал на резню.
Лейтенант отвел глаза от стены и поглядел на Черного Капитана, у которого было такое выражение лица, словно он над кем-то удачно подшутил. Не смотрел Кеннету в глаза, что заставляло нервничать еще сильнее. Если кто-то вроде Кавера Монеля не смотрит тебе в глаза, значит, дело плохо.
– Стоять на страже вместе со своими людьми или ходить с ними в патрули – хорошее дело в спокойных, цивилизованных провинциях, как на западе. Но не здесь и не сейчас. У меня недостаток хороших офицеров.
Лейтенант, видимо, и вправду был уставшим, поскольку беспокойство его после этих слов только возросло. Велергорф вспоминал Монеля как хладнокровного, твердого, что твой кремень, сукина сына, который орет и ругается на своих людей – когда все в порядке. Зато когда он начинает их хвалить, то все принимаются ходить на цыпочках, словно кто сунул им в портки осиное гнездо. А он, Кеннет-лив-Даравит, только что услышал нечто вроде комплимента. Похоже, Черный Капитан готовится протянуть ему руку, скрыв в ладони отравленную иглу.
– Я как раз снова перечитывал рапорт полковника Геванра о вашей службе – вас самого и вашей роты. И когда б я не слышал о полковнике по-настоящему хорошего, решил бы, что он меня дурит. Вы знаете, почему так?
– Нет, господин генерал.
– Потому что, согласно рапорту, он отослал мне лучший из своих отрядов.
Проклятие, второй комплимент.
– Я все еще не понимаю, господин генерал. В Шестом полку есть еще несколько не менее заслуженных рот, а мы в нем – самый молодой отряд.
– И самый известный. По крайней мере в окрестностях Белендена. Рейды на территорию ахеров, ликвидация группы проклятых чародеев, несколько уничтоженных крупных банд, поимка шпиона, удачный поиск затерявшегося зимой графа Хендера-сед-Фалера – и это во время метели, – полное уничтожение трехсот людей из банды Навера Та’Клав – даже мы здесь об этом слышали. К тому же – похвальные слова о многих из солдат, право ношения собственного знака и всякое такое. В рапорте ваш командир описывает роту так, словно она – девица на выданье. Такая, не слишком красивая и с маленьким приданым.
Кеннету потребовалось некоторое время, чтобы понять аллюзию.
– Господин генерал думает, что он соврал?
– Офицер Стражи другому офицеру Стражи? – Усмешка, бродившая по бледным губам командира, стала резче. – Ни за что. Скажем так: я полагаю, что он несколько приукрашивает.
Вид генерала вполне соответствовал представлениям о хладнокровных сукиных сынах высшей пробы. Бледная кожа, короткостриженые волосы, гладковыбритое лицо, светло-голубые прищуренные глаза. Потому, когда он улыбался, любому казалось, что он вот-вот получит ножом в живот.
– Осенью я послал пару человек на запад, чтобы те о вас порасспросили и задали несколько вопросов полковнику Геванру. Ничего особенного: идя вдоль гор, они старались добыть информацию обо всех ротах, которые я получил. В случае шестой они вроде бы подтвердили все, что было в рапорте. Местные все еще вспоминают о вас очень лестно.
Если эта улыбка была добродушной, то Кеннету и знать не хотелось, какова тогда злобная.
– Полковник несколько расширил данные, что содержались в официальном рапорте. Выходит, вы вступили в схватку с отрядом из Крысиной Норы.
– По ошибке, господин генерал. Они нам не открылись. А потом был ночной бой…
– …в котором всякий, на ком нет плаща, – враг. Знаю. Но это с их стороны оказалось несколько убитых и раненых. И кто-то в Норе решил на вас отыграться?
– Так я слышал.
– Значит, полковник отослал вас сюда, чтобы сохранить роту? Вы знаете эту пословицу: из ручья в реку? Местную. Впрочем, неважно. – Монель отмахнулся. – Жаль, что дорогу Крысам не перешло побольше рот.
– Не понимаю, – вырвалось у лейтенанта.
– В минувшее лето по горам прошел приказ: для усиления Восточного Соединения каждый полк должен отослать сюда одну роту. Впрочем, примерно так возникла в свое время и шестая, верно? Клочок бумаги, несколько десяток из разных мест, молодой офицер без своего отряда, печать – и вот у нас уже новая рота. Каких людей вы получили?
– Лучших.
О, теперь стало ясно, как выглядит злобная улыбка Черного Капитана. Казалось, даже стены комнаты покрылись инеем.
– Андан-кейр-Треффер – трижды представлен к званию десятника, два раза разжалован, в том числе за оскорбление офицера. Берф Мавс – подозрение в злоупотреблениях или в краже с полковой кухни. Кейв Кальн – выговор за легкомысленное отношение к подчиненным. Тенх-кеа-Динсах – подозрения в контактах с местными бандами. Малаве Гринцель – выговор за уничтожение имущества в крупных размерах… – Генерал сделал паузу. – Мне продолжать? Кроме того, всего на пальцах двух рук можно перечислить тех, у кого за спиной больше десятка лет службы. Вы получили скверный материал и отковали из него прекрасный отряд.
Еще один комплимент. Похоже, Черный Капитан намеревался отослать шестую на самое дно ада.
У Андана и вправду был скверный характер, а его прошлый командир оказался просто занудным мудаком. Берф слишком любил своих собак, чтобы позволить им голодать, особенно когда квартирмейстер в его полку экономил на их рационах. Факт, что квартирмейстер позже попал в тюрьму, не повлиял на выговор десятнику. У Тенха было несколько кузенов, чьи другие кузены где-то там разбойничали. Ничего особенного, почти в каждой семье стражника, если покопаться в узах родства, нашелся бы кто-то подобный, однако у парня оказался еще и длинный язык – слишком уж он этим хвастался. Малаве по пьяни упал в колодец, а то, что он там оставил, потребовало его тщательной очистки. И так далее. Если рассматривать каждый случай отдельно, то люди Кеннета выглядели не хуже прочих стражников. Но если собрать все вместе, то Красные Шестерки имели наибольшее число проступков и выговоров в западной части Ансар Киррех. Генерал смотрел на него уже без улыбки.
– Вы, лейтенант, получили отбросы от остальных рот. Худшие, наиболее вздорные десятки. А теперь скажите, какой материал, по-вашему, получил я?
Кеннет снова перевел взгляд на стену.
– Не знаю, господин генерал.
– Хороший. – Кеннету не нужно было смотреть, чтобы знать: Кавер Монель снова мерзко ухмыляется. – Сказать по правде, куда лучший, чем я мог предполагать. Из двадцати трех полков Горной Стражи мне прислали двадцать три роты. В большинстве своем – неполного состава, а потому вместо двух с лишним тысяч человек я получил тысячу пятьсот. Но для Стражи это все равно изрядная сила. Только вот – как в случае с шестой ротой – командиры отрядов, которым приказывали поделиться людьми, выбирали тех, кто почти ничего не стоил. Вздорных, меньше умеющих, свеженабранных и всякое такое. Восьмой полк прислал мне роту, целиком состоящую из одних рекрутов, восьмидесяти трех молокососов, которым, если по уму, еще бы год-другой тренироваться в схватках и стрельбе, прежде чем позволить им выходить в патрули. А командир Восьмого просто собрал всех молокососов из полка, создал из них роту и отправил на восток. Надо бы поговорить с ним при ближайшей возможности.
Лейтенант услышал шелест бумаг.
– И все же, несмотря ни на что, и в такой толпе нашлось несколько… и что делать с ними, не понимаю даже я. – В голосе Черного Капитана невозможно было услышать ничего, кроме настоящей обеспокоенности. – То есть, лейтенант лив-Даравит, имей я больше времени, мои Ублюдки превратили бы их в солдат высшей пробы, но теперь, когда в горах гибнут люди, к тому же еще и с гостями у меня на шее… Прошу сказать, отчего вы несете стражу вместе с собственным отрядом? – спросил он внезапно.
«Прошу». В их разговоре впервые раздалось «прошу». Впервые со времени, как Кеннет попал под командование Черного. Сперва серия комплиментов, а теперь – «прошу». «Похоже, мы покойники», – мелькнуло у лейтенанта в голове.
– Нас всего-то сорок, – ответил он, осторожно подбирая слова, лишь частично соответствующие правде. – Когда каждый человек на счету, командир не может занимать привилегированной позиции.
– Кроме того, командир не засыпает, пока его солдаты не найдут ночлега, первым встает, последним идет спать, не ест, пока его люди голодны, – и все такое прочее. Я знаю эти правила, лейтенант. Они не приняты в регулярной армии, но ни один офицер Стражи не станет их забывать, если хочет выйти со своими людьми в патруль и вернуться. – Бумаги зашелестели снова. – Однако вы расширили эти обычаи, вы стоите на страже, ходите в разведку, идете вперед, когда до?лжно оставаться сзади. С той поры, как вы приняли командование, Шестерки потеряли лишь несколько человек, и мне кажется, что вы стараетесь удержать это положение любой ценой. Даже рискуя собственной жизнью, когда следует рисковать жизнью солдат. Я прав?
Говоря честно, Кеннет никогда не думал об этом таким вот образом. Он выходил на разведку, лез в опасные места, становился в первых рядах, поскольку ему и в голову не приходило, что все может быть иначе. Считал себя стражником – и только-то.
– Я не слышу ответа.
Лейтенант наконец-то взглянул на командира, лишь в последний момент удержавшись, чтобы не дернуть плечами.
– Потому что я не знаю, что отвечать.
– Понимаю. И еще: у вас все же слишком мало людей, лейтенант. Честно говоря, я тоже полагаю, что четыре десятка – это не рота. Именно потому я решил дать вам новых людей. Приказ – здесь. – Кавер Монель помахал листком, который держал в руках. – Вы, лейтенант, принимаете командование над Конюхами. Тридцать четыре стражника. Удачи вам.
* * *
Утренние потягушки – очень личностный ритуал, словно, выполняя все эти движения, человек на миг становится жрецом, отдающим уважение Опекунше Снов. Проблема с Дагеной заключалась в том, что в такие моменты она была исключительно верующая и погруженная в ритуал жрица.
Кайлеан сперва чуть не вылетела из кровати, потом получила локтем в ребра, наконец что-то ударило ее в лицо. И все это под речитатив протяжного «у-у-у-у-у-ух».
– Погоди, – пробормотала она, пытаясь завернуться в одеяло. – Сейчас я найду саблю – тогда и поговорим.
– Ох, да ладно тебе, – донеслось из полумрака. – Мы начинаем еще один чудесный день. Сейчас заявится сюда тот проклятущий Крыс и станет нас учить. И поправлять, и заставлять запоминать множество ненужных вещей. Позволь своей княгине минутку слабости. У-у-у-ух, ну и сон у меня был!
В последней фразе таилась озорная, чуть мечтательная усмешка. Кайлеан, несмотря ни на что, ощутила любопытство.
– О нашем Крысе?
– Ну что ты? О… Впрочем, нет, не скажу.
– Погоди-ка, ты… проклятие, о, вон она. И вчера я ее хорошенько наточила, точно. Так о ком?
– Не скажу. А чтобы меня зарубить, тебе пришлось бы выползти из постели. Я себе это представляю.
И она была права, проклятущее проклятие. Каждое утро вылезать из-под одеяла становилось вызовом. Кайлеан привыкла к ночлегам в самых разных местах: в сараях, конюшнях, на голой земле – и полагала, что знает, как оно – высасывающий любую каплю тепла холод. Однако замок Кехлорен обучил ее новым вещам. Эти стены были стары, стояли без малого четыреста лет, и, пожалуй, ни разу за всю историю их не грели надлежащим образом.
Для девушек выбрали комнату в одной из внешних приземистых башен, где две стены столетиями ласкали ветер и дождь, и, вероятно, поэтому те переняли часть свойств обоих. Были стены почти все время ледяными и мокрыми, а в одном из углов влага, выступающая ночью, создавала маленькую лужу. Пол на ощупь напоминал замерзший пруд, а с потолка все норовила упасть за шиворот коварная капля. К тому же узкое окно выходило на север, и солнце никогда сюда не заглядывало, а единственным источником света служили несколько свечей и малая лампадка. Никакого камина, никакой печи, даже нет корзины с углями. «Плохая вентиляция», – пояснил Эккенхард, когда они попросили его о чем-то таком.
Через пару дней они всерьез прикидывали, не лучше ли им поселиться в подвале.
Дагена потянулась снова, опять заехав Кайлеан локтем под ребра. В комнате стояли две узкие кровати, но после первой же ночи девушки сдвинули их и спали вместе, делясь крохами тепла. Стало лучше, только вот утра из-за толчков и борьбы за оба одеяла неизменно раздражали.
– Так кто встает и зажигает лампу? – Кайлеан даже голову из-под покрывала не высовывала.
– Инра-лон-Верис, конечно же, – раздался из-под стены чужой голос. – Неприемлемо, чтобы княжна Гее’нера из рода Френвельсов вставала первой, в то время как ее дама-наперсница валяется в постели.
Одеяла взлетели вверх, прежде чем раздалось слово «княжна», а при слове «наперсница» обе были уже на ногах, одна с саблей, вторая с ножом и браслетом из нескольких связанных камешков в руках. Женщина, сидевшая под стеною, закончила фразу, глядя на два клинка и странно посверкивающий талисман. И даже ухом не повела.
– Эккенхард предупредил меня, что нечто подобное может произойти, но должна сказать, что вы меня все равно удивили. Ночлеги под голым небом и враги, что могут таиться где-то во тьме, верно, мои дорогие? Несение стражи во вражеских землях, где от вас зависит жизнь товарищей. Оружие всегда под рукою и постоянная готовность, я права?
Чужачка сидела в кресле с таким достоинством, словно это был трон. Прямая, с седеющими волосами, зачесанными в крохотную гульку, в черном платье, из монотонности которого выбивались лишь белизна воротника и манжет. Ладони она сплела под подбородком. На бледном лице сияли пронзительные черные глаза.
Кайлеан опустила саблю.
– И все же ты вошла сюда так, что мы тебя не услышали. Кто ты? Профессиональная наемная убийца?
Женщина встряхнула головою:
– Нет, моя дорогая. Я кое-кто более опасный, кое-кто, кто может приблизиться к тебе в любую пору дня и ночи. Кое-кто, кто может тебя одевать и раздевать, дотрагиваться до тебя обнаженной, копаться в белье, проверять письма, дать яд в пище или напитке, выкрасть любой документ, выявить любой секрет. Кое-кто, кого ты не замечаешь, кто движется, словно тень, на самом краю зрения, но всегда под рукою. – Она улыбнулась неожиданно тепло и открыто. – Я профессиональная служанка вот уже тридцать лет.
Она взмахнула рукою в сторону Дагены.
– Твой нож, сокровище. Не будешь ли столь мила? И то, что держишь в другой руке, – тоже.
Дагена поколебалась, но опустила оружие.
– Хорошо. Придется мне сказать Эккенхарду, что условия, в которые он вас поместил, совершенно неприемлемы: холодно, темно и влажно. Полагаю, именно потому ваша одежда – такова, верно?
Они переглянулись. Толстые рубахи, шерстяные порты и носки. Что она имеет в виду?
Одетая в черное женщина сделала движение, словно намереваясь встать, – и замерла с острием сабли у груди.
– Ты не представилась… моя дорогая. – Кайлеан позволила себе иронию, однако для того, чтобы подчеркнуть всю серьезность, чуть шевельнула ладонью. – Бросаться именем Крысы – маловато. Слишком многие его знают. Ты вошла без приглашения, а у нас, на Востоке, за такое можно получить саблей по лбу. Скажи нам чуть больше, иначе мы свяжем тебя и дождемся нашего опекуна.
Женщина опустилась в кресло, снова сплела пальцы под подбородком и улыбнулась одними глазами.
– Полагаю, Эккенхард вас недооценивает. – Она склонила голову набок, внимательно меряя Кайлеан взглядом. – Он что-то говорил о двух клушах из провинции, которые отправляются на смерть, но полагаю, что вы не настолько наивны. Я права?
Сабля легонько уперлась ей в подвздошье.
– Хорошо. – Улыбка исчезла из ее глаз. – Ты – Кайлеан-анн-Алеван, приемная дочь Фургонщиков-верданно, а она – Дагена Оанитер из рода Вегейн, из племени Хеарисов. У обеих вас задание перевоплотиться в княжну Фургонщиков и ее подругу и проникнуть в замок графа Цивраса-дер-Малега. Вашим заданием будет проверить, отчего бо?льшая часть исчезновений и убийств в Олекадах случается подле его земель. Ты, дорогое дитя, – она взглянула на Дагену, – должна стать варварской княжной, поскольку твоя красота, вполне интересная кстати, подходит к тому, как местные представляют себе такую персону. Кайлеан должна отыгрывать Инру-лон-Верис, меекханку чистой крови, которую княжна наняла как приятельницу и учителя языка. Поскольку последний большой караван должен прибыть лишь через несколько дней, а Фургонщики не согласись бы, чтоб их княжна покинула обоз прежде, чем все будет должным образом приготовлено, у нас есть еще немного времени, чтобы вы выучили свою роль. Я вас убедила?
– Да. – Кайлеан убрала саблю. – Что теперь?
– Теперь вы вернетесь в постель, пока не озябли окончательно.
Они уселись на кровати, спрятав замерзшие ноги под одеялами, но все еще держа оружие на виду. Женщина, казалось, не обращала на это внимания.
– Меня зовут Бесара, и, полагаю, этого вам должно хватить. Можешь называть меня госпожой Бесарой, и с этого момента я буду вашей учительницей этикета. Вы должны узнать его в той степени, чтобы ваша… миссия не завершилась сразу за воротами замка.
– Но…
– Тихо! Я говорю – вы слушаете. Это урок первый, и он, собственно, касается тебя, девица Инра. Ты дама, нанятая для сопровождения за деньги. Такие персоны не грубят, не говорят, пока их не спросят, и не бросают мрачных взглядов исподлобья. Так, как сейчас. Сядь прямо!
Кайлеан подняла голову.
– Хорошо. Ты должна понять, что это подозрительно, если подруга княжны не будет обладать хотя бы толикой благоразумия. Никто не поверит, что представительнице королевского рода наняли в учителя девицу, взятую прямиком с пастбища. Я не совершу чуда и не превращу тебя в профессиональную даму для сопровождения, говорящую на нескольких языках, играющую на десятке инструментов, цитирующую поэтов и философов. Но я могу приготовить тебя к отыгрышу твоей роли: Инры-лон-Верис, третьей дочери купца, который утратил бо?льшую часть богатства, потому что плохо вложил деньги. Оставшихся хватило лишь на приданое старших сестер, у которых уже есть дети. Неожиданно в прошлом году ваш отец умер, и ты осталась одна. Сестры не слишком-то стремились принять тебя под свою крышу, да и ты не торопилась. Вместо этого ты работала как гувернантка, учила детей бывшего соратника отца. Эккенхард вспоминал, что ты умеешь читать и писать. Был прав?
– Да.
– Превосходно. Это мелкая подробность, но важная: как дама сопровождения ты должна это уметь. Когда твой работодатель стал уделять тебе больше внимания, чем следовало, ты сбежала и приняла предложение княжны. Фургонщиков ты знаешь достаточно хорошо, поскольку росла поблизости от Манделлена, а отец твой торговал с ними долгие годы. Оттого, когда княжна Гее’нера начала искать новую даму для эскорта, поскольку предыдущая не решилась на путешествие на север, ты согласилась на эту работу. Как сироте без денег тебе нечего терять, а княжна платит достаточно много, чтобы за несколько месяцев ты накопила на приданое. Ты успеваешь или я говорю слишком быстро?
– Успеваю. – Кайлеан поерзала на кровати. – Но зачем это мне?
– Потому что в замке графа у тебя будет не слишком-то ясный статус. Что-то между служанкой и дамой эскорта. Не исключено, что достаточно много времени ты проведешь вдали от княжны. Я бы предпочла этого избежать, но есть встречи, на которые просто не приглашается никто, кроме аристократии. Тогда у тебя будет оказия покрутиться по замку, а слуги всегда любят сплетни и разговоры. Потому на самом деле, – взгляд черных глаз сделался предельно серьезен, – твоя роль сложнее, чем у нее. Фургонщики для здешнего люда абсолютная загадка, банда варваров из восточных степей. Даже во времена, когда караваны верданно еще ездили по Лиферанской возвышенности, с ними не поддерживали близких контактов. Олекады – это истинная пограничная стена. Если Гее’нера внезапно начнет есть, держа ложку пальцами ног, они даже не скривятся, поскольку известно же: все варвары так едят. Но девушка из меекханской семьи – другое дело. Это тебя станут расспрашивать о княжне, причем как слуги, так и благородные. Ты наверняка будешь представлена графу, и не исключено, что он захочет поговорить с тобой лично. Твоя история должна быть простой, короткой, почти банальной. Но ты должна ее запомнить в самых мельчайших подробностях, поскольку тебе придется повторить ее несколько раз. Каждая ошибка может стать для тебя последней. Вопросы?
– Почему окрестности Манделлена?
– Потому что оттуда ты, как я слышала, и происходишь. Это облегчает дело, тебе не придется учить названия всех тех городков и поселков, не придется запоминать новых подробностей. Кроме того, здешние, несмотря ни на что, порой спускаются с гор. Граф посылает людей, чтобы те покупали для него конскую упряжь, кожи или скот, потому что так дешевле, чем пользоваться посредничеством купцов. Племянник графа охотно ездит на юг, чтобы поохотиться в Степи на дрофу, волка и прочих животинок. Существует тень шанса, что он – или кто-то из свиты – видел тебя когда-нибудь в других обстоятельствах. Человеческая память действует избирательно, кто-то может запомнить лицо, но не сообразит, откуда оно ему знакомо. Если ты вспомнишь, что жила в окрестностях Манделлена, сознание этого кого-то, – Бесара постучала пальцем в висок, – само подскажет ему остальное. Вспомнит внезапно, что видел тебя на какой-то там улице, где ты ходила с отцом. Так это и работает.
– А как мы объясним это?
Кайлеан подняла правую руку, показывая мозоли от тетивы на ладонях.
– Лук – нисколько не проблема. Даже среди местных девиц это популярное развлечение, а некоторые здесь полагают, что на Востоке любой должен убить как минимум трех се-кохландийцев еще до того, как сядет обедать. Ты училась стрелять смолоду, как и твои сестры, поскольку именно такова жизнь в пограничье. Хуже со шрамами.
– Шрамами?
