Разведка и шпионаж. Вехи тайной войны

скачать книгу бесплатно

Разведка и шпионаж. Вехи тайной войны
Андрей Юрьевич Ведяев

Альфа и омега разведки
В новой книге историка спецслужб Андрея Ведяева рассказывается о роли советских органов госбезопасности, и особенно внешней разведки, в срыве планов Запада на установление мирового господства. Автор приводит подробные биографии руководителей НКВД и КГБ, легендарных советских разведчиков и их добровольных помощников в Европе и США, особенно из числа сотрудников различных силовых ведомств и государственных структур. Отдельные главы посвящены малоизвестным страницам разведывательной борьбы против иностранных спецслужб, в том числе в сфере использования методов парапсихологии и психолингвистики.

В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.

Андрей Ведяев

Разведка и шпионаж. Вехи тайной войны / Андрей Ведяев

Альфа и омега разведки

© Ведяев А.Ю., 2023

© ООО «Издательство «Вече», 2023

Кровь нибелунгов

Когда я напоминаю своей маленькой дочке,
Что немцы народ разбойников,
Мы оба радуемся, что их не любят,
И оба хохочем.

    Бертольт Брехт

Нацизм и культ силы кроются уже в самой природе западной цивилизации, которая сформировалась путём бесконечных разбоев, захвата чужих земель и морей и искоренения целых народов – будь то их физическое уничтожение, будь то обращение в рабство с целью получения дешёвых природных ресурсов и рабочей силы, в том числе и в наше время, чему мы были свидетелями на протяжении ХХ и ХХI веков. Чтобы как-то противостоять этому беспределу, многие народы, издревле проживающие на своей земле, объединились и создали уникальную цивилизацию, которую чаще именуют Русской по названию самого большого коренного народа и которая в разные периоды своей истории принимала различные государственные формы, будь то Русь, Российская империя, Советский Союз или Российская Федерация.

Отличие Русской цивилизации от западной хорошо прослеживается уже на уровне экономического базиса, представляющего собой совокупность отношений между людьми в процессе производства, распределения и обмена, главными из которых являются отношения собственности. Для западного общества основу этих отношений исторически составляет кровное родство, закрепленное в римском праве. Важность кровного родства была настолько велика, что в латинском языке даже существовали специальные названия для кровных родственников вплоть до шестого колена, что приводило к жёсткой сословной иерархии.

С течением времени, когда по мере развития производства кровные рамки становятся слишком узкими, на смену им приходит понятие расы как системы популяций человека, характеризующейся сходством по комплексу физических и социальных признаков. Начинается поиск её глубинных корней, вновь пробуждается «голос крови», который взывает к отмщению и возрождению древней расы господ, поскольку якобы именно в отдалённом прошлом их предки обладали первозданной культурной, биологической и – в трактовке современных «зелёных» – экологической чистотой. Так возникает идеология расизма, или нацизма, вооружившись которой, правые политические группировки объявляют себя выразителями интересов той или иной части населения и претендуют на исключительное положение в тех границах, до которых только могут дотянуться их «корни», обрекая проживающих здесь «недочеловеков» на тотальное уничтожение.

В противоположность этому на российских просторах издревле царили не разбой и торговля, а совместное возделывание земли. Поэтому основу производственных отношений здесь составляла территориальная община, ограждающая низшие слои общества от монополии частной собственности. Это, кстати, справедливо и в наше время. Например, правящая на Украине до вооружённого фашистского переворота 2014 года партия, ориентированная на возрождение нормальных, добрососедских, равноправных и взаимовыгодных отношений с Россией, называлась «Партией регионов», у которой даже в названии был зафиксирован территориальный принцип. Можно сказать, что форма общинного владения являлась для России по существу государственным институтом. Это коренным образом отличало её от западного мира, построенного на расовых приоритетах собственников и жёсткой сословной иерархии.

Эти социальные различия двух противоположных цивилизаций нашли своё отражение в общественном сознании, в том числе и на психолингвистическом уровне. Так, например, основу русского менталитета составляет триада РОД, НАРОД, РОДИНА. Иначе говоря, все родившиеся на данной земле, в данной общине воспринимаются родными, родственниками, но не столько по крови, сколько по общему отношению к Родине, любви к ней, готовности её защищать. Отсюда представители самых разных этносов могут породниться между собой, в том числе духовно, называя себя русскими, что нисколько не умаляет сохранения их национальных традиций.

И, напротив, в основных западноевропейских языках вообще нет понятия родины. Немецкое слово Heimat происходит от heim, то есть «дом» (англ. home), изначально неся в себе оттенок индивидуализма. Построил новую хату – вот тебе и новая родина. В немецком языке также присутствует слово «фатерлянд» (от нем. Vater – отец), то есть «отечество». В украинском, который во многом появился под влиянием австрийского варианта немецкого языка, – «батькiвщина» (от укр. батько). Любопытно, что в таком случае английское слово «motherland» (норв. moderlandet) следует переводить как «матершина» – что называется, посылать по матери. Тему отцовства активно эксплуатируют романские языки. Так, в испанском и итальянском «родина» переводится как patria (padre – отец), во французском – la patrie (p?re – отец).

Таким образом, связка родины и народа в европейском сознании отсутствует напрочь. Это и понятно: зачем кочевникам, наёмникам и ландскнехтам родина? Тем более что и понятие «народ» у них имеет тоже весьма специфическое выражение. В немецком языке слово народ – это Volk, в английском – folk. Принимая во внимание характер чередования начальной согласной vater – father – pater, для последовательности volk – folk – polk получаем слово «полк». Учитывая, что согласно этимологическим словарям термин polk (pulk) означает «толпа, отряд» (например, литовское pulkas), приходим к выводу, что «народ» европейцы понимают как некое воинское формирование, а свободу, о «необходимости которой всё время говорили либералы и демократы», – исключительно как принадлежность к вооруженной банде.

В отличие от «цивилизованных» вандалов в русском языке народ – это общность породнившихся людей, имеющих общую Родину. Они никому не угрожают, всегда открыты для соседей, но готовы защищать свою Родину до последней капли крови как родную мать.

Само слово «род» имеет чисто славянское происхождение от праславянской основы *rodъ, от которой в числе прочего происходит древнерусское, старославянское родъ. Советский и российский лингвист, специалист в области сравнительно-исторического языкознания, исследователь этимологии славянских языков член-корреспондент АН СССР академик РАН Олег Николаевич Трубачёв считает, что слово «род» восходит к праславянскому *оrdъ, которое не связано с индоиранскими, греческими и другими формами на v—. От той же праславянской основы происходят слова «рост», «расти». Поэтому «род» буквально – «то, что выросло, выращено» на земле.

Но свою землю необходимо защищать, особенно находясь во враждебном окружении. А для этого нужно ведать, то есть знать, что происходит вокруг. С давних пор эту деятельность называют «разведкой», причём, в отличие от славянского «род», праиндоевропейский корень «вед» (от индоевроп. vid, ved – знание, ведание, соотв. «веды») относится к числу наиболее древних. От него происходят, с учетом чередования корневой гласной, русские ведать, разведать, видеть, укр. вiдати, словенск. vеdeti, лат. video, videre, англ. wit, witness, wisdom, vision, нем. wissen (знать, знание), норв. viten (знание), швед. veta (знать), польск. wiedza (знание), чешск. v?m (я знаю) или vid?m (я вижу), лит. vеi?dmi (я вижу), голл. weten (знать).

Кстати, от того же глагола «ведать» происходят не только слова «разведка», «разведчик», но и «ведьма», «ведун», что подчеркивает ту мистическую атмосферу, которой окружена разведывательная деятельность. Ведь чтобы выведывать, узнавать, нередко требуется тайное, нелегальное (то есть под чужой личиной) проникновение на объект наблюдения для оценки исходящих от него угроз и принятия решения относительно его нейтрализации. Вот здесь возникает ещё одно понятие «шпионаж», относительно которого необходимо сделать некоторые пояснения.

Слово «шпионаж» восходит к праиндоевропейскому корню *spe- (*spek), который означает «наблюдать». Вначале от этого корня произошли древневерхненемецкий глагол *spehon и немецкий sp?hen (наблюдать, замечать), а уже от них через итальянское spione происходит французское слово espionnage и английское spy (шпион). Другие производные формы включают espionage, spectrum, despise, suspect, despicable, bishop и telescope. В русском языке, помимо слова «шпионаж», есть близкое по смыслу слово «шпик» (тайный агент полиции, сотрудник службы наружного наблюдения, соглядатай, филёр), которое происходит от польского szpieg – шпион. Последнее, по мнению Макса Фасмера (Max Julius Friedrich Vasmer), возможно, через чешское spehoun восходит опять же к итальянскому spione – шпион и древневерхненемецкому *spehоп. Однако не исключена связь и с нововерхненемецким Specht – полицейский.

Как видим, в самом слове «шпион», «шпионаж» изначально не заложено каких-либо отрицательных смыслов. Скорее, шпионаж означает практическую сторону, инструментарий разведывательной работы. Поэтому нет никаких оснований для противопоставления, как это нередко делается, понятий «разведчик» и «шпион»: будто бы разведчик – это только тот, кто работает на пользу своей родины, а шпион – наоборот, агент противника. Если бы это было так, то контрразведывательную деятельность мы должны были бы называть исключительно «контршпионажем», а мы чаще говорим о «контрразведке», признавая тем самым наличие разведчиков и у противника.

Отрицательная коннотация в слове «шпионаж» появляется под влиянием неких дополнительных обстоятельств, нередко привносимых в язык извне. Так, например, слово «вояж» происходит от французского voyage – поездка, путешествие, пришедшего из лат. viaticum «деньги на путевые расходы», субст. форма ср. р. от viaticus «устраиваемый на дорогу», далее от via «дорога, путь», восходит к праиндоевропейскому *wegh- «идти». Слово как слово, ничего особенного. Но если мы скажем, что министр иностранных дел России Сергей Викторович Лавров «совершил вояж по странам Ближнего Востока», сразу возникает отрицательная коннотация, тогда как тот же самый вояж применительно к любому западному лидеру звучит вполне обыденно. Здесь проходят неуловимые психолингвистические грани, которые порой просто необъяснимы. Например, почему «кровь с молоком» вызывает самые положительные эмоции, а «молоко с кровью» – резко отрицательные. Очевидно, это связано с употреблением слова в быту и в общественной жизни, но никак не с его содержанием.

Именно так и произошло со словом «шпионаж» в русском языке. Дело в том, что помимо базового значения – наблюдать, заниматься разведкой, слово «шпионаж» имеет ещё одно: подглядывать, следить явно с плохими намерениями. Именно поэтому агентов разведки своей страны, добывающих информацию о секретах враждебных государств, принято называть не шпионами, а разведчиками. Хотя во многих устойчивых сочетаниях, в которых в качестве агентов нашей разведки выступают иностранные граждане, использование понятия «шпионаж» вполне допустимо. Например, мы нередко говорим об атомном шпионаже с целью похищения секретов американской атомной бомбы, которые советская внешняя разведка получала от участников «Манхэттенского проекта» Клауса Фукса, Теда Холла и многих других симпатизирующих нашей стране честных людей, не желающих ядерного доминирования Запада в споре с Советским Союзом, вынесшим на себе основную тяжесть борьбы с немецким нацизмом.

Кстати, в обстановке возрождающегося нацизма в послевоенной Западной Германии для дружественной нам разведки ГДР особый интерес представляли небогатые секретарши не первой молодости, на которых Маркус Вольф выпустил целую армию «шпионов-Ромео», дав установку: «Ищите женщину». Всю эту эпопею со временем стали называть «шпионажем по любви». По словам Маркуса Вольфа, «с тех пор к моей службе прицепились сомнительные слова “взломщиков сердец”, которые таким способом выведывают тайны боннского правительства… Писали, что существует специальное отделение по подготовке “Ромео”». Так это или нет, мы попытаемся разобраться в дальнейшем. Во всяком случае, звучит очень романтично.

На Брюссельской конференции 1874 года о законах и обычаях войны предлагалось подвергать неприятельских шпионов смертной казни без суда и следствия. И хотя это предложение не прошло, были установлены признаки шпионажа, в числе которых собирание сведений о противнике и скрытность действий. В соответствии с нормами международного гуманитарного права любое лицо из состава вооружённых сил стороны, находящейся в конфликте, попадающее во власть противной стороны в то время, когда оно занимается шпионажем, не имеет права на статус военнопленного, и с ним могут обращаться как со шпионом, то есть его могут подвергнуть уголовному преследованию.

В отличие от шпиона, разведчик, то есть лицо из состава вооружённых сил стороны, находящейся в конфликте, которое от имени этой стороны собирает или пытается собирать информацию на территории, контролируемой противной стороной, не считается лицом, занимающимся шпионажем, если, действуя таким образом, он носит форменную одежду своих вооружённых сил. Таким образом, в случае пленения разведчик имеет право на статус военнопленного.

Отсюда следует, что разведчиками в полном смысле этого слова могут считаться только армейские разведчики, носящие форменную одежду своих вооружённых сил с соответствующими знаками различия. Все провалившиеся агентурные разведчики, чья работа на иностранную спецслужбу была доказана в судебном порядке по месту своего выявления и осуждённые по статье уголовного законодательства «шпионаж», юридически являются шпионами. Однако лица, осуществлявшие разведывательные мероприятия гласно и с соблюдением требований законодательства страны пребывания (атташе дипломатических учреждений, сотрудники торговых организаций, дипломаты), юридически шпионами не являются, только если с их стороны не предпринималось попыток осуществления каких-либо негласных мероприятий, выходящих за рамки местного законодательства.

В СССР шпионаж, предусмотренный ст. 65 УК РСФСР, трактовался как передача, а равно похищение или собирание с целью передачи иностранному государству, иностранной организации или их агентуре сведений, составляющих государственную или военную тайну, а также передача или собирание по заданию иностранной разведки иных сведений для использования их в ущерб интересам СССР. Субъектом преступления мог быть только иностранный гражданин или лицо без гражданства. Шпионаж, совершённый гражданином СССР, считался одной из форм измены Родине и подпадал под действие соответствующей статьи УК, предусматривавшей самое суровое наказание.

Согласно уголовному законодательству России различаются два вида шпионажа: а) как самостоятельное преступление (ст. 276 УК РФ), субъектом которого могут быть только иностранные граждане и лица без гражданства, и б) как одна из форм государственной измены, ответственность за которую несут граждане РФ по ст. 275 УК РФ «Государственная измена».

Определение шпионажа содержится в ст. 276 УК РФ: «Передача, собирание, похищение или хранение в целях передачи иностранному государству, международной либо иностранной организации или их представителям сведений, составляющих государственную тайну, а также передача или собирание по заданию иностранной разведки или лица, действующего в её интересах, иных сведений для использования их против безопасности Российской Федерации, если эти деяния совершены иностранным гражданином или лицом без гражданства». Это определение распространяется и на шпионаж как форму государственной измены. Таким образом, согласно российскому законодательству, предметом шпионажа могут быть не только сведения, составляющие государственную тайну, но и любая информация из открытых источников, если такая информация собирается по заданию иностранной спецслужбы и может быть использована в ущерб безопасности России.

В завершение этой главы следует сказать, что мы приветствуем всех наших друзей, РАЗВЕДЧИКОВ МИРА, то есть всех людей доброй воли, ищущих мира и стремящихся к миру, вставших на сторону России – великой страны, которая открыто бросила вызов правящей миром западной тирании. Вы безусловно настоящие Герои, бойцы незримого фронта. Независимо от терминологии, для нас вы прежде всего патриоты, поскольку патриотизм воплощается в преданности и верности Родине, с которой человека могут связывать не только кровные, но и духовные узы – с которой можно «породниться». Высшим проявлением патриотизма является готовность пожертвовать собой ради общего дела по защите завоеваний трудящихся и всех честных людей там, где им угрожает опасность. Величайшие разведчики, такие как Рихард Зорге и Ким Филби, Джон Уокер и Роберт Ханссен, отреклись от своего реакционного отечества, чтобы обрести подлинную Родину – и истинную Веру. Поэтому они не предатели, а патриоты, которые, говоря образно, «родились заново», породнились со страной, выражающей интересы угнетённого человечества и протягивающей руку помощи всем униженным и оскорблённым.

В своей бессильной злобе западные круги делают ставку на то, к чему они привыкли – на запугивание санкциями, предательство и продажность местных «элит» (пятая колонна), на дестабилизацию неугодных режимов изнутри методами тайных операций спецслужб, заканчивающуюся обычно уничтожением не правительств, а целых народов. И в этом Запад, лицемер и любитель нацизма, признанный чемпион. Решение Гаагского уголовного суда о выдаче ордера на арест Президента Российской Федерации Владимира Владимировича Путина является оскорблением чувств и умственных способностей миллионов людей на нашей планете. И мы вправе рассчитывать на то, что эти люди услышат призыв нашей Родины – единственной Родины на земле, и примкнут к Ордену Путина как носителю русской духовно-исторической традиции в борьбе за освобождение человечества от ига колониализма, империализма, фашизма и деспотии – таков наш ответ коллективному Чемберлену!

Лагерь жизни

Я люблю тебя, жизнь,
И хочу, чтобы лучше ты стала!

    Константин Ваншенкин

Одним из дьявольских изобретений западной цивилизации являются концентрационные лагеря, где всех противников правящего режима ломают не только физически, но и духовно. Первые лагеря такого рода появились уже во время Гражданской войны в США 1861–1865 годов, причём одновременно с появлением расовой доктрины. Во время англо-бурской войны 1899–1902 годов концлагеря стали широко использоваться англосаксами для подавления национально-освободительного движения буров, на земле которых были найдены крупнейшие в мире месторождения алмазов и золота. Именно тогда появился сам термин «лагерь концентрации». Целью создания концлагерей было лишить бурских партизан возможности снабжения и поддержки, сконцентрировав фермеров, в основном женщин и детей, в специально отведённых местах, снабжение которых было сведено к минимуму. По заявлению британского правительства, делалось это для их же «безопасности». Кстати, концепция «защитного» (превентивного) ареста (Schutzhaft) появилась ещё в 1850 году в Пруссии. В нацистской Германии такие категории лиц, как евреи, поляки, цыгане, русские и украинцы, вообще не находились под юрисдикцией государства, а переводились под прямую юрисдикцию гестапо (тайной государственной полиции, подчинявшейся рейхсфюреру СС), что означало, что эти категории лиц могли быть помещены в концлагеря СС (то есть не государственной, а партийной структуры) без решения суда. Та же практика применялась и англосаксами. Лидер буров генерал Христиан Де Вет (Christiaan Rudolf De Wet) так говорит о ней: «Женщины держали повозки наготове, чтобы в случае приближения врага успеть скрыться и не попасть в так называемые концентрационные лагеря, только что устроенные тогда англичанами за фортификационной линией почти во всех сёлах с приставленными к ним сильными гарнизонами». Всего в концлагерях англичане содержали 200 тыс. человек, что составляло примерно половину белого населения бурских республик. К весне 1901 года концлагеря существовали практически на всей оккупированной территории бурских республик. В течение только одного года – с января 1901 по январь 1902 года – в этих концлагерях от голода и болезней умерли около 17 тыс. человек: 2484 взрослых и 14 284 ребенка. Например, в концлагере «Мафекинг» осенью 1901 года погибло около 500 человек, а в лагере в Йоханнесбурге умерли почти 70 % детей в возрасте до восьми лет.

Ту же бесчеловечную практику продолжили немецкие нацисты. Ещё до нападения на Советский Союз власти Третьего рейха подготовили документ, регламентирующий содержание и обращение с советскими военнопленными. В нём подчеркивалась недопустимость проявления гуманности по отношению к попавшим в плен красноармейцам. А таковых было, прямо скажем, немало. По данным немецкой стороны, после первых трёх недель Великой Отечественной войны в плен попали 360 тыс. солдат и офицеров Красной армии. К концу 1941 года их насчитывалось уже более 3,3 млн человек. Для их содержания были созданы шталаги (нем. Stammlager) – лагеря вермахта, люфтваффе и кригсмарине. В наше время можно услышать байку, что мол военные преступления совершали только СС, а вермахт – это просто солдаты, честно выполнявшие свой долг. Одним из опровержений этого мифа являются шталаги, где военнопленные уничтожались с той же методичностью и жестокостью, что и в лагерях смерти СС. Особенно это касалось русских. Командование вермахта разработало целую систему разнообразных и чудовищных по своей жестокости издевательств. Самые изощрённые пытки, перед которыми бледнеют ужасы Средневековья, оголтелый террор, убийства, непосильный труд – всё это осуществлялось командованием вермахта с той же немецкой педантичностью и маниакальностью, что и в лагерях СС. А ведь Советский Союз выполнял требования Женевской конвенции о военнопленных 1929 года, хотя не счёл нужным её подписывать, главным образом, из-за несогласия с разделением военнопленных по национальному признаку. К тому же Женевская конвенция регламентировала отношения к военнопленным вне зависимости от того, подписала ли страна конвенцию или нет. Так, в ст. 82 конвенции говорится: «Положения настоящей конвенции должны соблюдаться высокими договаривающимися сторонами при всех обстоятельствах.

Если на случай войны одна из воюющих сторон окажется не участвующей в конвенции, тем не менее положения таковой остаются обязательными для всех воюющих, конвенцию подписавших».

25 августа 1931 года нарком по иностранным делам Максим Максимович Литвинов заявил, что СССР присоединяется к одной из принятых в Женеве конвенций от 27 июля 1929 года «Об улучшении участи раненых и больных военнопленных». 17 июля 1941 года Вячеслав Михайлович Молотов официальной нотой довёл до сведения Германии и её союзников согласие СССР выполнять требования Гаагской конвенции 1907 года «О законах и обычаях сухопутной войны». Однако руководство нацистской Германии оставило ноту советского правительства без внимания. Более того, в тот же день был подписан и вступил в силу приказ гестапо, предусматривавший уничтожение «всех советских военнопленных, которые были или могли быть опасны для национал-социализма». 8 августа 1941 года верховное командование вермахта (OKW) выпустило новые правила, ещё более ужесточавшие обращение с советскими военнопленными во всех лагерях. Началось целенаправленное садистское умерщвление советских заключённых.

По данным Министерства обороны Российской Федерации, опубликованным в 2005 году, всего за годы Великой Отечественной войны в плен попали 4559 млн красноармейцев. При этом только на территории Польши, по данным польских органов власти, захоронено 883 тыс. 485 человек. По некоторым сведениям, из 4,5 млн пленных красноармейцев немецкими нацистами и их подручными было уничтожено до 3 млн человек.

После поражения немецко-фашистских войск под Сталинградом обозначился коренной перелом не только в ходе военных действий, но и в отношении приёма военнопленных, которых теперь стало больше со стороны немцев и их союзников. 22 февраля 1943 года из Сталинграда в Красногорск прибыл первый эшелона с немецкими военнопленными во главе с генерал-фельдмаршалом Фридрихом Паулюсом (Friedrich Wilhelm Ernst Paulus). Дело в том, что ещё в марте 1942 года здесь под Москвой был создан лагерь Управления по делам военнопленных и интернированных НКВД СССР № 27. Ещё 1 июля 1941 года Советский Союз утвердил постановлением СНК СССР «Положение о военнопленных», основанное на Женевской конвенции и содержавшее документальное подтверждение заявления о соблюдении международно-правовых норм ведения войны. В дополнение к Положению были выпущены приказы НКВД СССР «О порядке содержания и учёта военнопленных в лагерях НКВД» от 7 августа 1941 года и «О состоянии лагерей военнопленных» от 15 августа 1941 года.

В Красногорском лагере содержались преимущественно немецкие офицеры, которым разрешалось носить форму и иметь при себе личные вещи. В частности, именно здесь проходил подготовку перед заброской в немецкий тыл легендарный разведчик Герой Советского Союза Николай Иванович Кузнецов (Paul Wilhelm Siebert). Сейчас на территории бывшего лагеря открыт уникальный музей, воссоздающий историю антифашистской борьбы, включая тему плена и спецпропаганды. По мнению руководителя музея Светланы Викторовны Любенковой, вся история лагеря является неоспоримым доказательством миролюбия и великодушия советского народа и его руководителей, которые никогда не рассматривали и не рассматривают другие народы в качестве врагов, стремясь лишь помочь им сбросить с себя ярмо захвативших власть нацистов и империалистов. И напротив, мы на каждом шагу слышим русофобские заявления со стороны западных политиков и представителей СМИ, которые вслед за Гитлером обвиняют русских и другие народы в неполноценности и отказывают им в государственности, а то и в самом праве на существование, примером чему служат созданные на территории Европы лагеря смерти, в которых методично и с бесчеловечной жестокостью были уничтожены миллионы советских граждан.

Совершенно иное отношение к военнопленным, как показывают архивные документы, было характерным для советских лагерей, которые в противоположность нацистским «лагерям смерти» можно назвать «лагерями жизни». 12 июля 1943 года в красногорском лагере был учреждён Национальный комитет «Свободная Германия» (Nationalkomitee Freies Deutschland), в который вошли известные немецкие коммунисты, а также целый ряд немецких солдат и офицеров из числа взятых в плен под Сталинградом. Комитет был создан как прообраз будущего демократического правительства Германии, его президентом был избран немецкий поэт-антифашист Эрих Вайнерт (Erich Bernhard Gustav Weinert). В руководство комитета вошли 38 человек, в том числе 13 находящихся в эмиграции коммунистов, среди которых Антон Аккерман (Anton Ackermann, настоящее имя Eugen Hanisch); соратник Карла Либкнехта и Розы Люксембург, один из основателей «Союза Спартака» Вильгельм Пик (Friedrich Wilhelm Reinhold Pieck) и член «Союза Спартака» Вальтер Ульбрихт (Walter Ernst Paul Ulbricht), а также 25 немецких офицеров из числа военнопленных, в частности, граф Генрих фон Эйнзидель (Heinrich von Einsiedel), внучатый племянник Бисмарка. В кинотеатрах Москвы кадры торжественной церемонии основания комитета демонстрировались в кинохронике «Союзкиножурнал» перед показом художественных фильмов. Позднее к комитету присоединился Союз немецких офицеров, который возглавлял генерал артиллерии Вальтер фон Зейдлиц-Курцбах (Walther Kurt von Seydlitz-Kurzbach), бывший командир 51?го армейского корпуса (LI. Armeekorps) 6?й армии Паулюса, взятый в плен под Сталинградом 31 января 1943 года, и другие высокопоставленные немецкие офицеры, включая самого фельдмаршала Паулюса.

Цели и задачи Национального комитета «Свободная Германия» (НКСГ) были сформулированы в манифесте, с которым комитет обратился к солдатам вермахта и народу Германии. Главными из них были: мобилизация на борьбу против Гитлера; полная ликвидация всех законов, основанных на расовой дискриминации и ненависти к другим народам; возврат всего награбленного нацистами имущества народу Германии; освобождение всех жертв нацистского режима и суд над нацистскими военными преступниками.

Комитет издавал еженедельную газету «Freies Deutschland» и вёл трансляции по радио с тем же названием. Звуковые передвижки с речами Вальтера фон Зейдлица, Вальтера Ульбрихта, Антона Аккермана и Эриха Вайнерта, многочисленные листовки с обращениями к немецким солдатам на фронте и военнопленным призывали немецких солдат и офицеров к добровольной сдаче в плен и борьбе против нацистского режима.

На территории красногорского лагеря была развернута Центральная антифашистская школа (ЦАШ), в здании которой сейчас находится основная часть экспозиции музея. Сюда направлялись прежде всего члены Компартии Германии (КПГ) или молодёжного коммунистического движения, перебежчики, добровольно перешедшие линию фронта и сдавшиеся Красной армии, а также военнопленные из семей коммунистов. После зачисления в ЦАШ курсанты подписывали обязательство «хранить в тайне всё, чему учились в школе». При распределении выпускников учитывались их успехи в учёбе, индивидуальные качества и организаторские способности. В зависимости от этого их направляли либо в трудовые лагеря, либо в лагеря-распределители, находившиеся в прифронтовой полосе, а особо отличившихся рекомендовали «для особых заданий», что означало нелегальную работу в Германии.

Курировал работу по «моральному разложению противника» 7?й отдел Главного политического управления (ГлавПУ) РККА, которому подчинялись 7?е отделения политуправлений фронтов и политотделов армий, а в политотделах дивизий – старшие инструкторы по работе среди войск и населения противника. В «Предписании об использовании уполномоченных НКСГ (военнопленных) и представителей Союза немецких офицеров для разложения вражеских войск на фронте», выпущенном ГлавПУ РККА в 1943 году, в одном из пунктов уполномоченным НКСГ разрешалось работать на фронте в форме немецкого вермахта со всеми знаками различия, погонами, галунами и наградами.

При этом пропаганда на войска противника велась не только из-за линии фронта, но и из тыловых районов вермахта. Чаще всего – с помощью листовок, распространявшихся партизанами. Практиковалось также освобождение из плена и обратная засылка через линию фронта, причём строго на добровольной основе. Отбор кандидатов вели уполномоченные НКСГ и сотрудники 7?х отделений политорганов. Отобранных военнопленных направляли на краткосрочные 12?дневные курсы. По их окончании курсанты, засылаемые за линию фронта, давали клятву.

Эрих Вайнерт приводит текст такой клятвы: «Я, сын немецкого народа, горячо люблю свой народ и свою Родину. Клянусь бороться вместе с Национальным комитетом “Свободная Германия” против Гитлера, его клики и всех его приспешников до тех пор, пока не будет уничтожен гитлеровский фашизм, пока мой народ не станет снова свободным и счастливым. Я буду бороться до тех пор, пока не будет смыт позор, в который Гитлер вверг Германию. Германия должна получить возможность вновь приобрести уважение всех народов. Я клянусь беспощадно выступать против каждого, кто нарушит эту клятву. Если я сам нарушу эту клятву и стану предателем этой священной и справедливой борьбы Национального комитета “Свободная Германия” за спасение моего народа и моей Родины, я потеряю всякое право на жизнь. Пусть тогда заклеймят меня мои товарищи, как врага народа, предателя, и уничтожат».

Группы антифашистов засылались в немецкий тыл не только в целях пропаганды и агитации, но и со спецзаданиями в составе отрядов особого назначения, в которые вместе с ними входили также сотрудники органов НКВД-НКГБ СССР. Базировались эти отряды в партизанских бригадах. Немецкие антифашисты в этом случае имели при себе полный комплект документов вермахта и выдавали себя за военнослужащих, якобы отставших от своих частей во время выхода из окружения или во время отступления. Главной их задачей был сбор разведданных и выполнение специальных заданий, чаще всего в отношении окружённых группировок противника.

В состав спецгрупп входили антифашисты, которые пользовались наивысшей степенью доверия НКСГ и советских политорганов. Одними из первых, ещё до создания НКСГ, в пропагандистской работе за линией фронта приняли участие выпускники ЦАШ в Красногорске. Это были члены бригады 7?го отдела ГлавПУ РККА, действовавшей на Калининском фронте в январе 1943 года в ходе Великолукской наступательной операции.

19 ноября 1942 года началось контрнаступление советских войск под Сталинградом – операция «Уран». Одновременно силами Западного и Калининского фронтов проводилась операция «Марс» против немецкой группы армий «Центр» с целью сковывания значительных сил противника и недопущения их переброски на юг, в район Сталинграда. При этом Великолукская наступательная операция должна была осуществляться на вспомогательном направлении силами 3?й ударной армии (командующий генерал-майор Кузьма Никитович Галицкий), располагавшейся на правом крыле Калининского фронта и в операции «Марс» не задействованной.

24 ноября ударная группировка советских войск под командованием Галицкого, насчитывавшая 95 608 человек, 743 орудия, 1346 миномётов, 46 установок гвардейских реактивных миномётов и 390 танков, перешла в наступление и к вечеру 28 ноября в районе станции Остриань замкнула кольцо окружения вокруг немецкого гарнизона Великих Лук, численность которого составляла, по немецким данным, 7,5 тыс. штыков, 100–120 артиллерийских орудий, 15–20 танков и самоходных установок. Главный рубеж обороны проходил по пригородным посёлкам, каждый из которых был приспособлен к ведению круговой обороны. Все каменные постройки города были превращены в мощные узлы сопротивления, чердаки высоких зданий оборудованы под наблюдательные пункты и пулемётные точки. Центром обороны стала Крепость во главе с комендантом гарнизона командиром 277?го пехотного полка 83?й пехотной дивизии подполковником бароном Эдуардом фон Зассом (Eduard Heinrich Hartwig Reinhold Freiherr von Sa?), представителем древнего прибалтийского дворянского рода баронов Засс.

Гарнизон Крепости состоял примерно из 600 немецких солдат, она была превосходно защищена по всем правилам инженерного искусства. За основным валом с траншеями находились контрэскарпы и противотанковые рвы, за ними проволочные заграждения и подвалы, превращённые в ДЗОТы. В опорные пункты были превращены тюрьма, церковь и две казармы. Все подступы к Крепости простреливались из пулемётов, установленных на угловых бастионах. С внешней стороны вал имел обледенелые скаты, которые каждую ночь поливали водой.

Штурм города начался 13 декабря. Весь следующий день в городе шли упорные бои, в результате которых штурмующие овладели почти всей левобережной частью города за исключением Крепости. 15 декабря окружённым через парламентариев было передано первое предложение о капитуляции. Барон фон Засс, получивший накануне категорический приказ Гитлера не сдавать город, ответил отказом и 19 декабря был награждён Рыцарским крестом Железного креста.

На протяжении последующих десяти дней советские войска шесть раз штурмовали Крепость, все здания в ней были полностью разрушены. В воздухе разыгрывались настоящие воздушные сражения. В отдельные часы 29 и 30 декабря в небе над городом находилось до 300 советских и немецких самолётов. К исходу 31 декабря весь город за исключением железнодорожного вокзала и Крепости находился в руках советских войск.

Ровно в полночь 1 января 1943 года советское командование по радио вновь обратилось к обороняющимся с предложением о капитуляции. Барон фон Засс ничего не ответил и в тот же день был произведён в полковники. Попытки штурма крепости, предпринятые 3–4 января подразделениями 357?й стрелковой дивизии, не увенчались успехом.

Чтобы склонить гарнизон к сдаче, руководство ГлавПУ РККА приняло решение усилить давление на противника с помощью спецпропаганды. По личному указанию Дмитрия Захаровича Мануильского полковой комиссар Израэли-Иосиф Самуилович Брагинский, заместитель начальника 7?го отдела ГлавПУ и начальник ЦАШ, сформировал агитационно-пропагандистскую бригаду. Его помощником был назначен сотрудник 7?го отдела ГлавПУ Альфред Курелла (Alfred Kurella). Он родился в Силезии в 1895 году, с 1910 года участвовал в молодёжном движении, в 1919 году как курьер КПГ встречался в Москве с Лениным. В 1926–1928 годах Курелла был заместителем заведующего агитпропом Исполкома Коминтерна, в 1928 году стал заведующим отделом изобразительного искусства Наркомпроса РСФСР и одновременно был назначен редактором «Комсомольской правды». В 1929 году он вернулся в Германию, в 1934–1935 годах работал в Москве секретарём Георгия Димитрова, который в 1935 году был избран Генеральным секретарём Исполкома Коминтерна. Именно Курелла стал фактическим руководителем всех пропагандистских мероприятий в Великих Луках. В 1943 году Курелла разработал проект манифеста НКСГ и стал заместителем главного редактора газеты «Freies Deutschland».

Бригада, в состав которой помимо Куреллы и Брагинского вошли четверо выпускников ЦАШ из числа военнопленных: Фриц Августин, Франц Гольд, Хайнц Кесслер и Рудольф Цвифельгофер, прибыла в район Великих Лук 6 января. В это время командующий группой армий «Центр» генерал-фельдмаршал фон Клюге (Hans G?nther Adolf Ferdinand von Kluge), получив приказ фюрера, предпринял отчаянную попытку деблокировать окружённые в городе части. Начиная с 8 января при поддержке крупных сил авиации и артиллерии к городу с юго-западного направления прорывались четыре пехотных и одна моторизованная дивизии вермахта. Не считаясь с потерями, немцы медленно продвигались вперёд. К 12 января им удалось приблизиться к городу на расстояние 3,5 км, пробив клин длиной 10 км и шириной 3 км. Однако цель их так и не была достигнута.

7 января Кесслер и Цвифельгофер, приняв накануне вместе со всеми присягу, приступили к устной агитации, обращённой к окружённому гарнизону Крепости. Находясь в непосредственной близости от позиций противника, рискуя жизнью, они через ручной рупор убеждали окружённых спасти свои жизни и прекратить сопротивление.

Хайнц Кесслер (Heinz Ke?ler) родился 26 января 1920 года в Силезии в семье коммунистов. В возрасте шести лет он был принят в Красную юную пионерию, молодёжную организацию КПГ. В 1940 году его призывают в вермахт. В составе 134?й пехотной дивизии группы армий «Центр» он участвовал во вторжении в Советский Союз и 15 июля 1941 года сдался в окрестностях Бобруйска в плен. В лагере для военнопленных он и его товарищ Франц Гольд становятся курсантами первого набора ЦАШ.

По данным фронтовой разведки и из показаний военнопленных было известно, что для поддержания связи с Берлином в окружённый гарнизон периодически прибывает самолётом небольшая десантная группа в составе офицера и нескольких солдат, которая доставляет барону фон Зассу, скрывающемуся в бункере, сообщения верховного командования вермахта, в том числе о предстоящем деблокировании гарнизона. Так возник дерзкий план проникновения к барону в бункер под видом эмиссаров из Берлина. В состав «десанта» вошёл немецкий офицер в чине капитана (Фриц Августин), ефрейтор (Франц Гольд) и отделение солдат (советские разведчики, одетые в немецкое обмундирование). Офицер должен был предъявить свои документы и заявить, что он командует десантом, сброшенным с самолёта на ничейной территории в лесу, и имеет при себе личное послание Гитлера барону фон Зассу с приказом о капитуляции в целях сохранения жизней немецких солдат. В бункере офицер должен был устно, как приказал фюрер, передать фон Зассу содержание послания. Далее предполагалось, что фон Засс либо отдаст приказ о капитуляции, либо будет нейтрализован, а приказ о капитуляции отдаст от его имени командир «десанта».

К сожалению, полностью осуществить план операции не удалось. В бункер провели только Фрица Августина, остальные члены «десанта» остались в расположении гарнизона. Завязалась перестрелка, и группа была дезавуирована. С боем ей удалось прорваться к своим, причём Франц Гольд, который вывел группу из расположения немецких войск, вынес на себе раненого русского разведчика.

Но на этом спецоперация не закончилась. На следующий день начались выступления Фрица Августина через мощную громкоговорящую установку. Интересно, что в своих выступлениях он рассказал историю о «десанте» из Берлина и обвинил фон Засса в том, что тот не исполнил приказ фюрера о капитуляции, не жалеет жизни своих солдат, стрелял в «своих» и вынудил десант сдаться Красной армии, «где его, кстати, хорошо приняли». Немецкий антифашист призвал немецких солдат сдаваться в плен и тем самым спасти свои жизни. Уже через час в расположении советских войск появились первые сдавшиеся. Вскоре они уже сами обращались через громкоговоритель к своим товарищам с призывом последовать их примеру. В результате в плен перешло более 2500 солдат и офицеров противника.

Об этом опыте совместных действий немецких антифашистов и советских политорганов нарком внутренних дел Лаврентий Павлович Берия доложил Председателю ГКО Иосифу Виссарионовичу Сталину. В докладе были особо отмечены Фриц Августин и Франц Гольд. Все участники операции были удостоены правительственных наград. Полковой комиссар Брагинский был награждён орденом Красной Звезды, советские участники «десанта» – медалью «За отвагу», Фриц Августин – медалью «За боевые заслуги». Франц Гольд получил орден Красной Звезды – это единственный военнопленный, награжденный в годы войны советским орденом.

15 января в 11.25, после нанесения по Крепости мощного артиллерийского и авиационного удара, штурмовые отряды 357?й стрелковой дивизии 3?й ударной армии перешли в атаку. Преодолев упорное сопротивление немцев, им удалось ворваться в Крепость на главном восточном направлении. Действуя при поддержке артиллерии и ампуломётов, штурмующие завязали бои, переходящие в рукопашные схватки, внутри Крепости. К 7 часам утра 16 января Крепость была полностью очищена от противника. В плен были взяты 3944 гитлеровца, из них 54 офицера. Узнав об этом, генерал-фельдмаршал фон Клюге в тот же день отказался от попыток деблокировать окружённую группировку и начал отвод войск. Общие потери советских войск в ходе Великолукской операции составили 104 022 человека, из них безвозвратные 31 674 человека.

31 января 1946 года барон фон Засс, его предшественник на посту военного коменданта Великих Лук, командир 7?й пехотной дивизии (с 1 ноября 1942 года), обладатель Рыцарского креста Железного креста с Дубовыми Листьями генерал-лейтенант Фриц-Георг фон Раппард (Fritz-Georg Hugo Karl von Rappard), а также ещё шесть военнослужащих 277?го полка были осуждены на Великолукском судебном процессе военным трибуналом Ленинградского военного округа за военные преступления и приговорены к высшей мере наказания. 1 февраля 1946 года все восемь были повешены на площади Ленина в Великих Луках.

Участник пропагандистской бригады Хайнц Кесслер (Heinz Ke?ler), с 1943 года член НКСГ, фронтовой уполномоченный НКСГ на Брянском фронте, с 1946 года был членом ЦК СЕПГ, с 1948 года – секретарём Центрального совета «Свободной немецкой молодёжи» (FDJ), с 1950 года – депутатом Народной палаты ГДР. 1 октября 1950 года Кесслера в ранге генерал-инспектора назначают на пост руководителя Главного управления воздушной полиции (Hauptverwaltung Luftpolizei), а 1 сентября 1952 года он становится начальником Воздушной народной полиции (Volkspolizei-Luft). С сентября 1955 года и по август 1956 года он проходил обучение в Военной академии ВВС в Москве, после чего Кесслер был назначен заместителем министра национальной обороны ГДР и командующим ВВС/ПВО Национальной Народной армии (ННА). С 1970 года как начальник Главного штаба ННА Кесслер одновременно был заместителем главнокомандующего объединёнными силами стран – участниц Организации Варшавского договора. 3 декабря 1985 года, после неожиданной смерти генерала армии Карла-Хайнца Гофмана (Karl-Heinz Hoffmann), Кесслер становится его преемником на посту министра национальной обороны ГДР с присвоением ему звания генерала армии. В этот момент начинается последний крутой взлёт его карьеры: в 1986 году Кесслер становится членом Политбюро ЦК СЕПГ, а в 1987 году – членом Национального совета обороны ГДР.

Участник «десанта» Франц Гольд (Franz Gold), награждённый орденом Красной Звезды, родился 10 октября 1913 года в Ботенвальде на территории Судетской области, которая входила в состав Австро-Венгрии, в семье кузнеца и коммуниста, и после окончания школы стал учеником мясника. В 1927 году его принимают в члены юношеской коммунистической организации, а в 1932 году – в члены Коммунистической партии Чехословакии. В 1935–1937 годах Гольд служил в Чехословацкой армии. После присоединения Судетской области к Германии он арестовывался гестапо, но был вскоре освобождён, работал мясником. В 1940 году Гольда призывают в вермахт. В сентябре 1941 года в районе Великих Лук он переходит на сторону Красной армии. По воспоминаниям Брагинского, во время Великолукской пропагандистской операции пропагандисты собрались в том самом доме, где в 1941 году квартировал Гольд. Хозяева его узнали: «Хороший немец, вежливый, скромный, нам помогал».

Вскоре его фотография появилась на листовках, которые тысячами разбрасывались над немецкими позициями. «Узнаёте повара Франца Гольда? Гольд в лагере военнопленных, но он и в лагере повар. Спросите Франца Гольда, и он вам скажет, что на обед сегодня – картофельный суп, свекольный салат, макароны. На ужин – пюре, салат, хлеб». В другой листовке рассказывалось, что повар Франц Гольд на обед приготовил фирменный «айнтопф» – излюбленное немецкое блюдо, густой суп в горшочке. И ещё, каждому – по 200 граммов хлеба.

Во второй половине июля 1943 года Гольд прибыл на Западный фронт в качестве фронтового уполномоченного НКСГ. В 1944 году он командовал партизанской бригадой во время Словацкого национального восстания. Победу Франц Гольд встретил в Чехословакии. В 1945–1946 годах он был секретарём Компартии в Фульнеке, маленьком городке в Моравскосилезском крае, затем переехал в Дрезден, вступил в СЕПГ, с 1949 года работал начальником отдела кадров берлинского радио в Западном Берлине. В феврале 1950 года Франц Гольд был назначен начальником отдела (с 1951 года – Главного отдела) личной охраны Министерства государственной безопасности ГДР и оставался в этой должности до выхода в отставку в январе 1974 года в звании генерал-лейтенанта.

10 июня 1943 года приказом Военного совета Северо-Западного фронта для действий в тыловых районах немецкой группы армий «Север» была сформирована специальная пропагандистская группа под командованием капитана Вильгельма Мартенса (Wilhelm Martens) – одного из соучредителей НКСГ.

Его отец – Людвиг Карлович Мартенс – родился в семье крупного немецкого промышленника в городе Бахмут. Во время учёбы в Петербурге старший Мартенс познакомился с Лениным и в 1895 году вместе с ним основал «Союз борьбы за освобождение рабочего класса», в 1919–1921 годах был первым представителем Советской России в США. Его сын Вилли родился в 1910 году в Лондоне, в 1921 году приехал с родителями из США в Москву и с 1927 года был сотрудником Особого технического бюро ОГПУ СССР. В 1930 году он перешёл в Отдел международной связи (ОМС) Исполкома Коминтерна – секретное оперативное подразделение, ведущее нелегальную работу за пределами СССР (в частности, до конца 1929 года в ОМС работал Рихард Зорге). В 1932 году Вилли Мартенс был переведён в ИНО (внешнюю разведку) ОГПУ-НКВД СССР сначала помощником оперуполномоченного, а затем оперуполномоченным. В 1937 году его уволили из органов по причине немецкой национальности. Но уже с началом войны многих бывших чекистов снова вернули на службу, и среди них – Вильгельма Генриховича Фишера (более известного под именем Абель), который стал сотрудником 4?го управления НКВД СССР Павла Анатольевича Судоплатова. Именно по рекомендации тов. Фишера и тов. Абеля сотрудника 7?го отделения политуправления Северо-Западного фронта Вильгельма Людвиговича Мартенса в 1942 году приняли в ВКП(б). В марте 1943 года капитан Мартенс возглавил антифашистскую школу при 7?м отделении политуправления Северо-Западного фронта, а в сентябре 1943 года был назначен командиром спецгруппы, подготовленной для заброски в тыл вермахта в районе действий 7?й Ленинградской партизанской бригады.

Помимо Мартенса в группу вошли: инструктор 7?го отделения политотдела 1?й Ударной армии гвардии капитан И.А. Бейдлин (заместитель командира), антифашисты из числа военнопленных: Ганс Шерхаг, Рудольф Блейль, Отто Брайг, Венцеслаус Лейсс, Вилли Голлубек, Лео Йоган, Герман Фейлинг и австриец Ганс Гундлах, причём первые четверо прибыли из ЦАШ, а трое последних окончили антифашистскую школу при 7?м отделении политуправления Северо-Западного фронта.

Перед заброской в тыл, находясь в деревне Борок Демянского района Новгородской области, члены группы принесли антифашистскую присягу вице-президенту НКСГ, президенту СНО генералу Вальтеру фон Зейдлицу и фронтовому уполномоченному НКСГ на Северо-Западном фронте Эмилю Круммелю. В ночь на 7 декабря 1943 года самолет Ли-2 пересёк линию фронта и выбросил группу с парашютами в зоне действий 7?й Ленинградской партизанской бригады в районе городов Псков и Порхов.

К сожалению, о появлении спецгруппы в тылу у вермахта стало известно спецслужбам противника, и перед немецкими гарнизонами была поставлена задача взять «советских агентов-парашютистов» живыми, о чём предлагалось «сразу же доложить в Главное управление имперской безопасности в Берлин». В этих условиях проникновение в окрестные гарнизоны стало невозможным, и члены группы были задействованы в боевых операциях партизанской бригады. Антифашисты участвовали в 30 разведывательных операциях, восьми засадах на шоссе и четырёх операциях по подрыву железной дороги. В феврале 1944 года группа Мартенса вместе с партизанами вела тяжёлые бои с карателями в районе железнодорожной линии Псков – Луга. В одном из боёв Блейль и Шерхаг вынесли с поля боя тяжело раненного гвардии капитана Бейдлина.

После снятия блокады Ленинграда 27 января 1944 года, что сказалось на моральном состоянии солдат вермахта, открылись некоторые возможности для проникновения в Псков в обход блокпостов. В своём отчёте «О работе пропагандистской группы в тылу противника» (Красногорский филиал Музея Победы, ОФ 822/146) капитан Мартенс сообщает о том, что в одном из гарнизонов было захвачено пятеро пленных, от имени которых были написаны письма-обращения в пять гарнизонов с призывом сдаваться в плен. Группа распространила 4 тыс. экземпляров листовок, составленных антифашистами и напечатанных на пишущих машинках, 11 листовок были написаны от руки. Листовки разбрасывались на дорогах, расклеивались на стенах домов и оставлялись после проведения разведывательно-диверсионных операций. В этой работе активное участие принимали разведчики партизанской бригады. После возвращения группы из-за линии фронта 22 марта 1944 года в Москве состоялся доклад капитана Мартенса начальнику 7?го отдела ГлавПУ РККА полковнику Михаилу Ивановичу Бурцеву.

В феврале 1944 года на базе ЦАШ были подготовлены две группы для отправки к белорусским партизанам. В предстоящих наступательных операциях Красной армии на центральном участке фронта они должны были вести работу по разложению немецких войск и побуждать солдат противника к прекращению бессмысленного сопротивления. В период с 23 февраля по 26 марта группы прошли подготовку в районе Гомеля и принесли антифашистскую присягу фронтовому уполномоченному НКСГ на 3?м Белорусском фронте Максу Эмендорферу. Одну из этих групп, получившую название «группа 117», возглавили старший инструктор 7?го отдела ГлавПУ капитан Алексей Козлов и старший лейтенант Галина Хромушина. В группу входили немецкие антифашисты Феликс Шеффлер, Гуго Барс, австриец Карл Ринагель и уполномоченный ЦК КПГ Герберт Хенчке.

«Группа 117» была выброшена в ночь на 27 марта за линией фронта в Барановической области в районе действий партизанской бригады им. В.П. Чкалова Барановичского партизанского соединения, которым командовал Герой Советского Союза генерал-майор Василий Ефимович Чернышёв (подпольная кличка «Батька Платон»), до войны первый секретарь Жлобинского райкома КП(б) Белоруссии. Позднее «группа 117» базировалась в бригаде им. И.В. Сталина. В группе имелись две типографии с немецким шрифтом. Одну из них антифашисты привезли с собой, а другую добыли партизаны. В начале апреля под руководством Хромушиной начался выпуск первых листовок. Они нумеровались по порядку и имели подпись: «Доверенные лица Национального комитета в тылу группы войск “Центр”, группа 117».

Галина Федотовна Хромушина родилась в 1918 году в казацкой семье станицы Каменской области войска Донского (ныне город Каменск-Шахтинский Ростовской области). Её отец пропал без вести в годы Гражданской войны, мать была учительницей. Галя уже с детства владела французским и немецким языками. 1 сентября 1937 года она поступила на исторический факультет Московского института философии, литературы и истории им. Н.Г. Чернышевского (МИФЛИ), где к французскому и немецкому добавила ещё английский и итальянский языки. С началом войны она добровольцем вступает в ряды Дивизии московских рабочих, созданной приказом МВО № 0021 от 28 октября 1941 года, переименованной 14 ноября 1941 года в 3?ю Московскую коммунистическую стрелковую дивизию и 19 января 1942 года – в 130?ю стрелковую дивизию. В феврале 1942 года дивизия была направлена на Северо-Западный фронт, где она вела боевые действия в южной части Демянского «котла» до его ликвидации. В июне и июле части дивизии после ожесточённых боев овладели населённым пунктом Малое Врагово, имевшим важное значение в системе обороны вермахта. С 10 августа 1942 года и до середины января 1943 года дивизия действовала в составе 1?го гвардейского корпуса 1?й ударной армии Северо-Западного фронта, закрыв наглухо коридор, соединявший окружённую 16?ю армию противника со старорусской группировкой фашистских войск.

Летом 1942 года Хромушина была вызвана в политотдел армии, где ей присваивают звание младшего политрука и переводят в 7?е отделение политотдела, а позже – в 7?е отделение политуправления Северо-Западного и 2?го Белорусского фронтов. Вплоть до освобождения Минска Галина Хромушина находилась в составе «группы 117», а затем участвовала в боях на побережье Балтийского моря за город Данциг. В мае 1945 года в качестве переводчика она принимала участие в освобождении советским десантом датского острова Борнхольм, в 1946 году работала корреспондентом ТАСС на Нюрнбергском процессе. После его окончания Галина Федотовна Хромушина продолжала работать в ТАСС, а затем – в журнале «Новая и новейшая история».

Всего «группой 117» было издано 33 выпуска листовок общим тиражом 55 650 экземпляров. Листовки разоблачали военные преступления нацистского режима, указывали на скорое наступление Красной армии, оспаривали правомочность нацистской присяги и разъясняли солдатам, как остаться в живых – перейти на сторону движения «Свободная Германия» путём сдачи в плен. В одной из листовок объяснялось, кто такие партизаны, которых так боятся немецкие войска. В ней говорилось, «что это советские граждане, которые ненавидят оккупантов и ушли в леса, чтобы им не служить». Листовка предупреждала, что «партизаны в глубоком тылу сражаются за свободу своей Родины, и будут причинять немецким войскам вред всеми доступными им средствами. Но тот, кто порвет с Гитлером, у партизан будет принят хорошо». Поэтому листовка предлагала «всем военнослужащим, кто не хочет быть уничтоженным в ходе наступления Красной армии в Белоруссии, переходить на сторону партизан» (Красногорский филиал Музея Победы, ОФ 1461).

Важнейшим направлением работы «группы 117» являлось проведение разведки в немецких гарнизонах. Командовал разведгруппой в партизанском отряде лейтенант Иван Колос. Это человек уникальной судьбы, и о нём следует рассказать подробнее.

Иван Андреевич Колос родился 5 июня 1923 года в деревне Картыничи (Картынiчы) Лельчицкого района Полесской (ныне Гомельской) области Белоруссии в крестьянской семье. Окончив среднюю школу и педагогический техникум, он работал сельским учителем. 26 июня 1941 года он добровольцем вступает в Красную армию. Благодаря знанию польского и украинского языков его назначают командиром спецгруппы при штабе Западного фронта. Как пишет Екатерина Петровна Зорина-Колос, «война застала восемнадцатилетнего школьного учителя на границе с Польшей, в местечке Грабовец. Вместе с воинскими частями он отходил в сторону Минска. Но высадившийся фашистский десант отрезал дорогу. Пришлось пробираться к Гомельской области. Шли лесными звериными тропами, в то время дорог почти не было. Только в июле Иван Колос смог добраться до Гомеля, оттуда армейской разведкой был отправлен в Воронеж».

В августе Иван Колос был направлен в Вольское пехотное училище, после окончания которого в мае 1942 года он был назначен начальником штаба стрелкового батальона 107?го стрелкового полка 38?й армии Юго-Западного фронта. В ходе неудачного наступления Красной армии под Харьковом («Харьковская катастрофа») в мае – июне 1942 года батальон попал в окружение и почти весь погиб.

Чудом выживший Иван Колос пробрался через оккупированную территорию в родное село, где 12 ноября 1942 года создал партизанский отряд им. М.И. Кутузова и стал его командиром, лично участвовал в боях против немецких оккупантов. За время его командования были подорваны один воинский эшелон, 32 автомашины противника с живой силой, на реке Припять были уничтожены четыре моторных лодки с немцами. 1 марта 1943 года Колос становится командиром Лельчицкой партизанской бригады, о чём имеется справка бывшего командира соединения партизанских отрядов Полесской области, секретаря Полесского подпольного обкома КП(б) Белоруссии Ивана Дмитриевича Ветрова, который перед войной был прокурором Белорусской ССР. Это же подтверждает и Зорина-Колос. «Уже в апреле 1943 года, – пишет она, – действовала Лельчицкая партизанская бригада», которая насчитывала 700 человек. В декабре 1943 года бригада соединилась с наступающими частями Красной армии.

Как говорится в справке от 26 февраля 1944 года, Иван Колос «по личной его просьбе был отпущен в Соединение Сабурова с 29.09.43 г. по 28.10.43 г. С 28.10.43 г. по 16 декабря 1943 г. по возвращении в бригаду был назначен командиром п/о им. Калинина Лельчицкой п/бригады. В списках не был учтён, так как на день составления списков отсутствовал и находился в Соединении Сабурова». Справка подписана начальником штаба партизанского соединения Южно-Припятской зоны (Полесская область) Григорием Степановичем Авдейчуком.

Однако Зорина-Колос указывает, что «с ноября 1943 года И. Колос выполняет задания советского командования в тылу врага: в районах Мозыря, Ельска, Пинска, Ивенецко-Налибокской пущи, Барановичи, Молодечно, Лида, Слоним». Отсюда следует заключить, что справка Авдейчука с резолюцией «В личное дело Колоса», как и справка Ветрова, являются легендой. В действительности же в мае 1943 года, после установления постоянной связи с Центральным штабом партизанского движения, Иван Колос был передан в подчинение Разведывательного управления Генштаба и переориентирован на разведывательно-диверсионную работу.

Осенью 1943 года Колос был отозван в Москву и после короткой подготовки заброшен во главе разведгруппы в немецкий тыл в район Мозыря – центр Полесской области Белоруссии. Там он добывал информацию о передвижении противника и его оборонительных укреплениях в интересах разведотдела штаба 1?го Белорусского фронта.

«В феврале 1944 года фронт приблизился к районам Полесья, с группой военных разведчиков меня срочно вызвали в Москву с отчетом о работе, – пишет сам Иван Андреевич Колос на страницах своей книги «За час до рассвета» (1979).

В партизанском штабе меня принял полковник Белов. С Александром Васильевичем нам приходилось встречаться не раз.

– Это Налибокская пуща, Барановичская область. Вот туда и отправишься со своей группой. Подробности потом. Вызову тебя еще раз. Подожди в приемной.

Из кабинета полковника я вышел довольный и немного взволнованный. В приемной совершенно неожиданно встретился с Галиной Хромушиной, давней моей знакомой. Она была в новеньком обмундировании. Шапка-ушанка делала ее круглое, румяное лицо похожим на мальчишеское. Только мягкий взгляд больших темно-серых глаз и длинные ресницы выдавали в ней девушку. Мы оба были удивлены и обрадованы. Еще бы, не виделись с 1942 года, а главное, никак не ожидали встретиться здесь, в Москве. После обоюдных расспросов Галина сообщила мне, что в партизанский штаб пришла с особым поручением.

– Видишь ли, – доверительно заговорила она, – последние полгода я работаю среди пленных немцев. Хорошие есть парни. Так вот, многие просятся в партизаны. Да, да, не удивляйся, именно в партизаны!.. Национальный комитет “Свободная Германия” решил пойти им навстречу. – Галина показала мне запечатанный пакет, попросила: – Подожди меня здесь, – и прошла в кабинет Белова.