Душа

скачать книгу бесплатно

Душа
Анна Веди

В чём смысл жизни? Есть ли душа? Что происходит по ту сторону смерти? Герои научно-фантастического романа «Душа» поставили эксперимент с целью научно доказать само существование души и проследить за её передвижениями после смерти человека. Сюжет охватывает период более тысячи лет. Вы окунётесь в захватывающие путешествия по другим мирам Вселенной и приблизитесь к разгадке секрета Мироздания. Эта книга поможет вам преодолеть экзистенциальную данность – страх смерти, научит жить с ним и развиваться. Автор предлагает взглянуть по-другому на смерть и на жизнь.

Анна Веди

Душа

© Анна Веди, 2017

* * *

Глава 1

Утро

Сегодня я умру. Я это точно знаю. Я жду этого. Вам грустно, страшно? Вы считаете меня сумасшедшей? Ненормальной? Или, есть популярное слово, неадекватной. Мне – нет, не страшно, не грустно, и уверяю вас, что я в здравом уме и, как говорится, твёрдой памяти. Мне чрезвычайно любопытно и интересно, что там… Когда моё земное тело сделает последний выдох…

Я прожила отличную долгую жизнь. Сто двадцать один год – это прилично. Не самый долгожитель. Известны случаи, когда даже до ста пятидесяти лет доживали. С сегодняшней медициной и поддержкой внутренних органов это возможно. И я, думаю, смогла бы ещё дольше продержаться. Но, во-первых, мне, как я уже говорила, любопытно. Я всегда была интересующейся особой. А во-вторых, мой эксперимент готов к проведению. Вот уже месяц, как я устранила ошибку. Да, я не была готова. Спасибо Патрику, моему мужу, который умер год назад, предварительно согласившись участвовать в эксперименте. И не без интереса. Он всегда разделял мои, а я его интересы. Да, вы же не в курсе, что за эксперимент… На мой взгляд, он грандиозен! Я решилась приоткрыть тайну небытия. Мы нашли способ считать информацию с души, узнать, что же там, за чертой… Так вот, благодаря Патрику я обнаружила ошибку в системе инкубации тела. Чтобы считывать послания души, в теле должен быть максимально замедлен процесс разложения. Без глубокой заморозки его невозможно остановить полностью, как мы всей командой ученых ни ломали голову. Около года – это максимальный срок, которого мы добились. Ох, мурашки по коже. По моей ещё тёплой коже. Я ещё ощущаю это. Я в предвкушении чуда. Наконец-то! Нет причин, чтобы я передумала. Да это и невозможно. Здесь мысли ни при чём. Я чувствую свой конец, я его ощущаю. И это усилилось со дня смерти Патрика. Не потому что мне одиноко и непривычно без него. Я осознаю это максимально. Нет. Пришла пора. Всё совпало. Сложились пазлы. Есть ряд посылов от вселенной.

Пока что раннее утро, и все ещё спят. Тихо кругом, лишь птички поют, и слышен плеск океана. Я все дела сделала, всё сказала. Кажется, ничего не забыла. Сегодня проведу последний день с близкими, схожу на океан, погрею тело на солнышке. Хотя я всегда так жила. Ох-хо-хо, как же приятно осознавать впереди перемены! Я их люблю. Страсть как люблю. А эта – самая мощная за всю жизнь, собственно прекращение жизни тела. Что-то я почти счастливая. Не является ли это защитной реакцией? Всё же мне жаль оставлять моих любимых детей. Это привязанность. Может, мне страшно? Ну и что с того? Я всегда любила страх. Если чуть-чуть, это приятные ощущения. Как всегда, мне хочется всё ускорить, поэтому осаживаю себя. Как будто мне нет дела до окружающих. Они меня любят. А я люблю их. Но всё же я чуточку эгоистка. Эту свою материальную приземлённую сущность я приняла и тоже люблю. Без этого никак.

Я сижу на кровати, подложив под спину подушки, и смотрю в окно. Светает. Тёплый воздух струится в пространстве. Я вижу верхушки деревьев и кустарников, образующих зелёно-красный ковёр, а вдали бирюзовые воды океана, сливающиеся с небом. Скоро зайдёт Кристен. Она просыпается рано и всегда в первую очередь приветствует меня. Я её удочерила, как и остальных одиннадцать детей в период с пятидесяти до ста лет. Самому младшему сейчас двадцать пять. А Кристен сорок. Я решила не рожать, да и поздно было. Хотя, скорее, это моё осознанное решение. Возможно, я боялась и ленилась, но всё же в большей степени меня сподвигло на усыновление и удочерение сопротивление системе и общепринятым догмам, когда детдома переполнены, планета перенаселена. Куда ещё плодиться? А дети, они все одинаковые, и мне всегда было жаль брошенных. Как это? Даже сейчас мурашки по коже. Не вижу прелести в дремучем стремлении к продолжению рода или наполнении жизни смыслом за счёт рождения детей. В общем, мы с Патриком подарили любовь и родительское тепло двенадцати детям. И всеми я могу быть горда. Жизнь я прожила отлично, созидательно, с удовольствием. Много творила и создавала. И много любила. Что это у меня за мысли, как будто я подвожу итог своей жизни? Так и есть, всё же последний день. Хочу поймать внутри себя страх, которым наполнена жизнь большинства людей. Страх смерти. Прислушиваюсь к себе. Есть чувство неизвестности и неопределённости, рождающее лёгкий страх. Пока что это более или менее приятно. Хотя я всегда стремилась помочь людям избавиться от этих экзистенциальных привязок, и раскрыть природу страха смерти явилось для меня первоочередной задачей. Если не будет этого страха, который зашит в подсознании на глубоком уровне, человек сможет жить легко и расслабленно, реализуя весь свой потенциал, не сковывая свои действия страхами. Это только так говорят, что «у меня нет страха смерти» или «я не боюсь смерти». На самом деле человек жутко боится умирать. Кажется, исчезни этот страх, пройдут и другие. Бессмысленность, одиночество и свобода. Всё же взаимосвязанно и циклично. На этой цикличности у меня и родилась гипотеза, ради которой задуман мой эксперимент.

Бульканье системы считывания мыслей на миг останавливает их поток. Мой взгляд перемещается на небольшой генератор. Он люминесцирует синим, дополнительно освещая комнату. Впрочем, его синева постепенно бледнеет по мере того, как дневной свет становится ярче и заполняет пространство вокруг. Да. Так начинается мой последний день.

Я нахожусь в своём институте. Хоть он и рядом с домом, но в последний год я поселилась здесь. Оборудовала комнату с видом на свой дом. Мне здесь хорошо. Я сама решила отделиться, чтобы мои близкие привыкли жить без меня. Конечно, они то и дело приходят и вмешиваются в рабочий процесс. Но не вижу в этом ничего страшного. Я их люблю. И понимаю, что некоторые из них, возможно, испытывают беспокойство, чувствуют, что я скоро уйду от них, и это рождает в них внутренний бессознательный страх смерти. Пусть переживут этот страх, потом станет легче. Уж я-то знаю эту истину. Ах, какой приятный аромат орхидей! Они высажены прямо возле моего окна. Я их вижу и чувствую их благоухание. Пришла Кристен, поцеловала меня и опять убежала. Скоро придёт Мила и принесёт мне завтрак. Точно, уже слышу её шаги. Мы удочерили её, когда путешествовали по Африке и Новой Зеландии. Она у меня мулаточка. Красивая и очень энергичная. Она уже родила троих детей. Честно, я запуталась во внуках и правнуках и порой путаю имена. Они обижаются иногда, но я всё списываю на свою плохую память, хотя она у меня хорошая, просто их много, да и некоторые очень похожи между собой.

– Доброе утро, дорогая! – Мила заходит в комнату плавно, как баржа плывёт по реке, раскачивая широкими бёдрами, источая аромат ванильного пудинга, брусничного желе и бисквита с маракуйей, папайей и бананами. Поднос с завтраком она картинно несет одной рукой на высоте плеча, словно он невесомый и приклеен к её пальчикам. Моя Милочка любит покрасоваться. – Сегодня твои любимые лакомства.

– О, да! – мои глаза сверкают, потянув носом воздух, я расплываюсь в блаженной улыбке, предвкушая удовольствие. Я всю жизнь любила сладкое, всегда питала слабость к десертам. – Спасибо, дорогая.

Свободной рукой Мила вытягивает встроенную в стену подставку, которая повисает в воздухе, удерживаемая энергетическими лучами, направленными от стен. Дочь ставит на неё поднос и подвигает ко мне. Я подвожу к себе поближе и с упоением вдыхаю аромат, струящийся от блюд.

– И правда, праздник! Как день рождения. Только дни рождения отмечают каждый год. А день смерти я смогу отметить один раз. Причём сам день рождения я не могу отмечать, так как на момент рождения у меня нет сознания. Видимо, эту ущербность я могу компенсировать днём умирания.

– Это ты, так как знаешь, что умрёшь сегодня. Хотя я немного сомневаюсь и надеюсь, что это не произойдёт. Однако, глядя на твою уверенность, эти сомнения и надежды слабые. Другие люди не могут отметить свой день смерти. Для большинства это абсурд и нелепость.

– Тут я с тобой не соглашусь, Милочка. Например, у балийцев день смерти отмечается великим шествием и торжеством. У всех существует ритуал прощания с покойным, и похороны – тоже праздник. Но надо признать, что редко, когда сам умирающий может это отметить, так как немногие ожидают смерть и тем более её предчувствуют так явно, как я. Далеко не у всех настолько сильно развита интуиция. Я же очень ей доверяю.

– Да, здесь ты никогда не ошибаешься, – Мила тепло и нежно смотрит на меня, а я не могу оторваться от лакомств, медленно и с наслаждением ем пудинг.

– Очень вкусно! Спасибо тебе, дорогая. Я никогда не забуду твои кулинарные шедевры. И ведь никто не учил тебя. Откуда ты всё это знаешь?

– Ты же сама мне говорила, что я вспоминаю из прошлых жизней, – улыбаясь и играя ямочками на щеках, говорит Мила.

– Да, есть память поколений, так же, как и роевой интеллект. И я докажу это! Я чувствую, что в этот раз всё пройдёт как надо. И к тебе просьба, дорогая, так как ты наиболее информирована об эксперименте. Пожалуйста, не говори никому ничего, пока я сама это не сделаю.

– Хорошо.

Я поворачиваю голову к окну в парк, погружаясь в поле сиреневых орхидей и красных маков. С наслаждением смакую десерт и запиваю чаем. Улыбка блаженства озаряет моё лицо, и внутреннее ощущение предстоящего чуда прокатывает волнами по телу. Сегодня мне предстоит написать прощальные письма близким и родственникам. Всё остальное готово. Приборы тщательно проверены, инструменты, индикаторы, дополнительные материалы в полном объёме и даже с избытком. В последние два дня мы старались не говорить о том, к чему готовились порядка десяти лет. Ведь идея провести эксперимент зародилась именно тогда. И вот, все эти годы она вынашивалась, проверялась. Было допущено множество ошибок. Порой я готова была отчаяться, но благодаря Патрику приободрялась и, доверяясь интуиции, этому внутреннему чутью, снова принималась за исследования. Теперь всё с большей ясностью я вижу весь процесс. И когда я сама буду испытуемым, это усилит результат. Я поняла, что человек должен быть сильным интуитом. Просто так чувства не передашь, если не подготовлен. Поэтому надо уметь чувствовать всю жизнь или хотя бы бол? ьшую её часть, только тогда формируется интуиция. Остальные чувства для неё база, основа, фундамент.

– Спасибо, дорогая, за наивкуснейший завтрак! Займусь делами, пожалуй, – улыбаюсь я Миле, счастливая и довольная.

– На здоровье, мамочка, – Мила чмокает меня в щёку и забирает поднос с посудой, а подставку отправляет обратно в стену легким и точным жестом.

Я встаю. Отсоединяю себя от аппарата, сканирующего мысли, – ментафона, – проведя рукой за левым ухом и деактивируя чип, ставлю его в режим фильтрации. Теперь он сам распознает мусор и важные и полезные мысли. Таким же образом поступаю с чипом эмоций – астрафоном, – вживленным в область солнечного сплетения. Слегка надавливаю пальцами на верхнюю часть живота. Я всегда проделываю это после пробуждения, чтобы перезагрузить систему, отфильтровать и очистить информацию.

В институте тишина. Немногочисленный персонал ещё не пришёл, кроме двух дежурных медработников, которые наблюдают за шестью пациентами. Наши пациенты умерли не так давно и находятся в барокамерах, подключенных к аппаратам, считывающим энергетический поток. Это добровольцы, интересующиеся жизнью после смерти и верящие в науку. Скоро среди пациентов буду и я. С каждым разом мы приближаемся к истине, но что-то ускользает, чего-то не хватает. Тела лежат три месяца, а потом мы их отдаём родственникам. С самими телами мы ничего не делаем, никаких опытов. Нам важен энергетический поток, который отделяется от тела после последнего выдоха. Этот поток и есть душа. Мы создали условия, чтобы можно было наблюдать за ней. Однако, как бы мы ни готовили человека к окончанию жизни, он напуган, и кажется, душа его напугана. Даже если внешне он и выражает радость и смел, бессознательный страх остаётся. Пару раз удалось войти в контакт с душами, а потом они исчезали. Вот мы и модернизируем аппараты, постоянно работаем над повышением чувствительности аппаратуры, чистотой сигнала.

Я выхожу в парк возле дома и спускаюсь к океану, он совсем рядом. Там я люблю медитировать. Снимаю сандалии и иду по мягкому песку. Слегка прохладные волны накатывают на мои ноги и омывают свежестью утра. Так я иду вдоль берега, касаясь земли и ощущая её. Останавливаюсь. Выгибаюсь, запрокинув голову, чтобы лицо и грудь были обращены к солнцу и небу, и стою так несколько минут, сложив руки перед солнечным сплетением ладонями друг к другу. Стараюсь ни о чём не думать, просто наслаждаться. Сейчас это у меня получается легко. А первое время, когда я только ввела в свою жизнь практику медитации, было сложно уходить от мыслей и бытовухи.

С криками пролетают чайки. Волны с шумом разбиваются, оставляя пену на ногах. Я возвращаюсь к институту. Пахнет утром и первозданной свежестью. Лёгкий ветерок касается моего тела. Восходящее солнце греет своими лучами.

– Бабушка, бабушка! – слышу я крик, поворачиваю голову и вижу, как со стороны парка ко мне бежит один из внуков. – Бабушка, смотри, что я нашёл!

– Доброе утро! И ты рано проснулся? Молодец! Что там у тебя? – расплываюсь я в улыбке.

– Смотри, – запыхавшись, говорит он и раскрывает сжатый кулачок, в котором оказался огромный жук. – Он умер, видимо, потому что не двигается, или спит.

– Спит, наверное. Дай я посмотрю, – я беру ладонь внука и приближаю её к себе. – А может, и умер. Он какой-то сухой уже.

– Бабушка, а почему умирают?

– Таков закон природы. Она циклична. Чтобы родилось что-то новое, надо умереть. И наоборот.

– А он снова родится потом?

– Он уже вряд ли. Родится что-то другое на Земле.

– А умирать страшно?

– Нет, не страшно. Это переход на другой уровень, в другой мир. Вот ты растёшь, развиваешься и постепенно переходишь на новый уровень своего развития. Сначала ты был младенцем, потом начал ходить, потом школа, образование, рядом с тобой родители. А потом ты выйдешь в самостоятельную жизнь, научишься принимать решения, брать ответственность. И всегда будешь развиваться.

Мы сворачиваем в парк и к дому.

– А если я не хочу учиться и развиваться? Или у меня не получится?

– Пока это ответственность родителей – вызвать у тебя интерес к знаниям и развитию, а потом сам будешь интересоваться новым и неизведанным. Ты сын природы, такой же, как и вот этот цветок, – я наклоняюсь и показываю рукой на одну из орхидей, которые растут вдоль тропинки. С удовольствием вдыхаю их аромат. – Он стремится к свету и теплу. Для человека свет – это знания, тепло – любовь. Когда этого в достатке, человек и цветок развиваются и растут.

– Бабушка, смотри! – внук присаживается возле мака. – Этот ещё не проснулся, он закрыт. Обычно, я помню, у него раскрытый бутон.

– Да, сейчас раннее утро, природа только-только просыпается. Вот мы с тобой встали рано, а мак еще не проснулся, ждёт больше солнышка.

– Я бы вообще не ложился спать, иногда так не хочется, и я лежу и не могу уснуть.

– Сон необходим всем, для восстановления жизненной энергии, отдыха. Сон – это тоже переход в другое состояние. Тело отдыхает, а мозг работает. Тебе снятся сны?

– О, да! Ещё какие, бывает, снятся, – смеётся он. – Недавно приснилось ужасное чудище. Оно гналось за мной, и мне было страшно. Я сначала плакал, но потом папа объяснил, что это не по-настоящему, а потому что я накануне смотрел страшилку по сети и думал о чудовищах. Это осталось у меня в памяти и поэтому приснилось.

– Да, так и есть, – я улыбаюсь и останавливаюсь. – Всё, дорогой. Спасибо тебе за утреннюю прогулку.

Я немного наклоняюсь, и ребёнок чмокает меня в щёку. Мы расходимся по разным тропинкам. Он домой, а я в институт.

Я иду медленно, то и дело останавливаюсь, оглядываюсь, пытаюсь вобрать глазами окружающий мир, полностью насытиться красотой земной природы. Бабочка садится на моё плечо, и я улыбаюсь. Датчик показателей моего здоровья, подкожный микрочип, вшитый в руку, пропиликал утреннюю сводку. Я машинально смотрю, ничего нового. Моё тело функционирует стабильно, а душа просит перемен и полёта. Считаю, свою миссию я выполнила. Последние штрихи, и сегодня предстоит завершающий этап. Думаю, основной в этой моей жизни.

Хотя к последнему эксперименту мы шли лет десять, наш исследовательский процесс длится уже более пятидесяти лет, с 2045 года. Началось всё с идеи создания института сновидений, выглядевшей как развлечение и просто каприз. Что ещё можно узнать из снов? Всё давно изучено, описано, ведь исследования начались ещё в конце девятнадцатого века родоначальником психоанализа Зигмундом Фрейдом. Он тоже изучал сновидения и толковал их. Мы с моим мужем Патриком создали сперва лабораторию, потом аппарат, который считывал сновидения, регистрировал и визуализировал, так что можно было выводить их на экран. Патрик был гением в разных областях науки, имел феноменальную память и жажду знаний всего. Поначалу мы забавлялись, когда смотрели на экране наши сны. Очень много смеялись и подшучивали. Так мы открыли завесу бессознательного. У нас были очень близкие отношения, мы чувствовали тесную связь. В буквальном смысле слова, потому что мы доверяли друг другу тайны очень интимного характера, в которых самому себе бывает страшно признаться. Я улыбаюсь, погрузившись в приятные воспоминания и наслаждаясь прошедшей жизнью. И тут же мой мысленный поток переносит меня далеко в будущее. Оно не сформировано и проявляется лишь короткими фрагментами. Обычный человек скинул бы это всё на полёт фантазии и мечты. Но я-то уже знаю, в силу своих высоко развитых интуитивных способностей и обострённого восприятия, что это не просто полёт фантазии. Это нечто большее, во что я верю беспредельно. Я твёрдо убеждена в своей божественной сути и в том, что я здесь ради выполнения миссии. Каждый человек имеет божественную суть, и прибыл на Землю для выполнения особой миссии, но это осознание настолько глубоко закрыто мусором бытовой жизни, эмоциональных травм, деструктивных отношений и излишеств, что человек постоянно возвращается в одно и то же состояние, чтобы прожить и осознать. И всё очень синхронно повторяется. В одной своей жизни человек ходит по кругу, притягивая одни и те же события и ситуации, чтобы прожить их. А что за пределами этой жизни? И на этих повторениях, цикличности и закономерностях мы построили наш эксперимент. Сначала появилась убеждённость, а потом она переросла в реальные опыты. Мы вышли за рамки жизни, расширили границы возможного. Я настолько натренировала свой мозг и тело, что могу засыпать от одной только мысли, что я погружаюсь в сон. У Патрика получилось умереть, как только он сконцентрировался на мысли о своём умирании и том, что он реально умирает. Самое простое, – когда я испытываю голод, мне достаточно сказать себе, что я сыта.

Сегодня я сфокусируюсь на умирании. Я уверена, что мне уже пора перейти на другой уровень и в другой мир. У нас ещё нет чётких данных, что происходит после смерти. Есть религия, изотерическая литература, догадки, предположения, ощущения, которые очень сильно продвигают знания о небытии. И я давно чувствую это. Но мне хочется научно доказать. Это значительно облегчит жизнь многим землянам. Начиная с того, что они не будут испытывать животный страх смерти, и заканчивая новым уровнем развития человечества. Когда есть знание, страх исчезает. Пугает неопределённость. В данном случае неопределённость небытия земного. Знание повлечёт за собой дальнейшее развитие человечества. Его можно будет передавать из поколения в поколение, благодаря ему развиваться и расти. Если моя интуиция права, – а я чувствую, что на верном пути, – тогда можно запоминать, в ком была душа в настоящей жизни, и передавать эту память в будущее. Может, даже создать банк для хранения информации о душах. Моя задача – начать эксперимент, а кто-то его продолжит.

Я чувствую возбуждение и прилив энергии в своём теле. Предвкушаю предстоящие события. Оглядываюсь вокруг, окружающий меня мир прекрасен. И это я создала его таким. Наше окружение – наше отражение. Приятно осознавать и чувствовать результат своей жизни. Начиная с парка, разделяющего мой дом, где сейчас живут родные, и мой институт. Все растения в нём привезены из разных уголков Земли. Здесь собрана удивительная коллекция редких и диковинных видов. Архитектура дома и института разрабатывалась по желанию и потребностям моим и моего супруга. Но всё же это не основное. Камни, из которых построены здания, когда-нибудь разрушатся, растения чувствительны к климатическим изменениям. Главное – это мои научные изыскания и наши эксперименты. Вот это, я хотела бы, чтобы осталось на века. Лишь истина уходит в поколенья, в отличие от наружного блеска, рассчитанного на мгновенье. Сейчас я стою на пороге великого открытия. Может быть, на моём месте кто-то хотел бы упоения славой и почётом, но я поняла другую суть. От этого опять мурашки по коже. Постараюсь пока не торопить события. Я знаю, что на слово никто мне не поверит. Нужны доказательства. И когда об этом будут знать люди, это будет прекрасное время. Потому что это знание делает человека счастливым, лишённым страхов и ненужных стремлений типа власти, славы и тому подобного. Начнётся поистине золотое время. Сколько ночей я не спала, когда меня озарила эта идея, и потом, когда стали появляться многочисленные подтверждения правильности моих догадок. Первые опыты. Пусть они не удавались до конца, и было много ошибок, но я всегда верила и знала, что рано или поздно всё получится. Отлично, что у меня есть ментафон – устройство, записывающее мои мысли. Хотя они вразброд, впоследствии редактор обработает их автоматически. Главное – не забывать его перезагружать. Прослушивая его, я часто ловила ценную информацию, которая обычно утекает и ускользает в бешеном потоке, проносящемся в мозгу. Я научилась жить и без мыслей совсем. Путём медитации и концентрации на высших энергиях. Здесь нет мыслей, есть только внутреннее чувствование, представление визуальных образов и внутреннее созерцание. И только в этой полной тишине я слышу внутренний голос. Это божественные ощущения. Первую треть своей жизни я не верила в свою божественную суть и существование Бога. Я росла в семье научных работников, где было принято атеистическое мировоззрение и предпочтение отдавалось доказанному знанию. Но как-то я это почувствовала, а потом появилась вера. Сначала я пыталась логически доказать себе, а поскольку не было доказательств, которые бы чётко подтверждали отсутствие или присутствие божественного в жизни человека, я пробуксовывала. Потом я услышала фразу, что об этом не надо знать, это надо почувствовать. И я почувствовала. И все сомнения враз улетучились. Я наконец-то обрела спокойствие и умиротворение. Божья коровка села на моё плечо. Как не верить в чудо? Стоит только подумать и послать мысль во вселенную, она реализуется. Да, не все мысли и желания сбываются. Здесь тоже сложно было отделить, что важно, а что несущественно или диссонансно. Я упорно работала над развитием своего внутреннего голоса, своей интуиции, своего шестого чувства.

Технологии к 2090 году достигли невиданного уровня. Компьютеры были везде и нигде. Они пронизывали всё кругом, как электропроводка и свет от неё. Чтобы минимизировать размеры устройств, информацию уже стали сохранять на молекулах. Почти во всех сферах жизнедеятельности человека функционируют роботы. Человеческий труд стал не нужен и не выгоден. Остались ценными и востребованными лишь творческие профессии, работа учёных, – там, где нужны фантазия и идеи, – а также где требуются решения в обход правил, где нужно принимать во внимание человеческий фактор. Машины же отлично выполняют остальную работу и справляются намного лучше, чем человек. Настала эпоха бурного роста технического прогресса. Однако, на фоне этого человек, оставшийся без работы, почувствовал себя ненужным и лишним. Мало кто смог найти себя в жизни и реализовать. Но даже это порой было ненужным. Когда-то ценную работу хирурга сейчас выполняют роботы, и руки у них не дрожат никогда. Прокатилась волна самоубийств, уход в алкоголь и наркотики, употребление таблеток и других химических заменителей счастливой жизни достиг масштабов пандемии. Психбольницы переполнены. Возникла потребность в новых санаториях и лечебницах, где бы с выкинутым за борт населением работали психологи и терапевты. Всё прошлось волнами. Сначала глобальная роботизация всего, а потом обесценивание человека и его роли в жизни. Да, средства массовой информации вещают, что роботизация – это лучший выход для человечества. Человек не должен работать, ему надо отдыхать и заниматься творчеством, – вот его истинное предназначение. Но разве можно в один миг перепрошить сознание человека, всю жизнь из поколения в поколение воспитанного на том, что надо работать, что труд сделал из обезьяны человека, что труд облагораживает? В России было время, когда не просто осуждали за тунеядство, это было позорным явлением, более того, являлось правонарушением. Когда наступает экономический спад, предприятия частично или полностью закрываются и люди оказываются на улице, растёт безработица, бывшие работники, оказавшиеся не у дел, чувствуют свою ущербность, отверженность обществом. Но проблема человечества не в отсутствии работы как таковой, а во внутреннем осознании человека. Он может быть при работе, но выполнять свои функции, как робот, совершенно не развиваясь. Для того чтобы самореализоваться, подходят не все профессии, и не каждый, далеко не каждый человек способен и имеет желание к самовыражению. Так воспитан. Такими были его предки. Таковы убеждения. С роботизацией и научным прогрессом многие люди оказались невостребованными. А для большинства смысл жизни состоит в том, чтобы заполнить её под завязку всё равно чем, – семьёй, работой, детьми, телевизором, разговорами, – чтоб хотя бы на шаг отдалиться от ощущения бессмысленности жизни, вязкого чувства одиночества и от леденящего ужаса смерти. Ох уж эти страхи!!! И как часто люди делают неосознанный выбор, руководствуясь просто: «А так у всех. Так все делают». А зачем? Каждый, лично, задаёт себе этот вопрос? Для чего всё это надо?

Я чувствую какое-то движение за спиной. Медленно поворачиваю голову, но там никого нет. Я иногда ощущаю поток энергии рядом с собой. И мне интересно, что там происходит в другом мире? Скоро узнаю. Этот интерес возбуждает. Я по-прежнему люблю риск и страсть. А всё новое и неизведанное рождает эти ощущения. Погода стоит прекрасная. Тёплая ранняя красивая осень. Ураган красок. Ярко. Я ещё раз убеждаюсь в правильности своего выбора времени для завершения жизненного пути. Всё совпало, и пазлы сложились как надо. Много синхронии. Подхожу к институту, оглядываюсь на парк и созерцаю красоту земной жизни. Вдыхаю аромат осени и утра. Телом ощущаю лёгкий ветерок и теплый воздух. Закрываю глаза. Мурашки по телу. Ощущение счастья и любви. Лёгкая улыбка не сходит с моего лица, она приклеилась уже давно. Окидываю всё вокруг внимательным взглядом. Я всегда хочу поглотить глазами то, что вижу. Зрение, слух, обоняние, осязание, интуиция, – все мои чувства обострены. Захожу в институт. Он уже тоже проснулся. Суетятся роботы, наводя чистоту. Переговариваются учёные, обсуждают что-то. Увидев меня, кивают головами, приветствуя. Я давно перестала подчеркнуто здороваться и прощаться. Все здесь практически живут, и нет необходимости в особых приветствиях. Это несущественно и необязательно. Когда думаешь о вселенной, всё остальное становится настолько мелким. Почему во вселенском масштабе нет смысла в жизни? Возможно, потому что земная жизнь временная? Или она очень мала и ничтожна даже для галактики? Я всего лишь маленькая песчинка планковского масштаба, невидимая, а если и видимая, то как-то по-другому, в другом мире, другим наблюдателям, так же, как и я на своём антропном уровне не могу увидеть другие миры всевозможных вселенных. Но кажется, могу почувствовать. Чувствовали и другие люди, до меня. И передавали из поколения в поколение. Мы чувствуем, а физики научным путём доказывают обоснованность наших ощущений. И все мы идём к священному Граалю, к теории Всего. Или Ничего. По сути это одно и то же.

Глава 2

Квантовая механика

Я живу и работаю вблизи адронного коллайдера. Это мощная станция, на которой перегоняют большие потоки энергии и которую мы с Патриком построили сами. Первый в мире адронный коллайдер был создан, чтобы выяснить, как образовалась вселенная, и чтобы воспроизвести условия, имевшие место сразу после Большого взрыва, в результате чего из тепловой энергии родилась материя и материальный мир, который мы можем наблюдать. Меня всегда интересовала антиматерия. Не знаю, откуда у меня страсть ко всем «анти», но этим прямо-таки пронизана вся моя жизнь. Мы выдвинули гипотезу, что антиматерия – это духовный мир, который невозможно наблюдать визуально, но можно почувствовать на ментальном уровне. Сначала это была даже не гипотеза, а просто мысль, которая мелькнула у меня в голове. Мелькнула и не ушла, а стала постепенно овладевать мной, незаметно для меня самой. Мне было тогда сорок лет, я была молода и полна сил. Именно тогда я утвердилась в мысли, что существует другой мир. Но не сразу. В то время об этом много и писали, и говорили, и было много фильмов на тему высших сил. Поначалу я этого не чувствовала и поэтому не могла поверить, считала очередной сказкой. Но однажды меня будто пронзило током от осознания масштабов вселенной и от вопроса, а что же там, за её пределами? Я вдруг ощутила связь с высшими силами и наполнилась энергией, дотоле мне неведомой. И мне пронзительно захотелось заглянуть в этот иной мир. Но как? Я стала собирать информацию, всё больше убеждаясь, что это не фантазия, не досужие домыслы, просто эта область пока ещё за пределами человеческого знания. Тогда же мне посчастливилось побывать на конференции, где поднимались вопросы субатомной физики и квантовой механики.

– Спиральные галактики подобны крутящимся шутихам. И звёзды в них вращаются вокруг общего центра так быстро, что по законам физики должны разлететься прочь, подобно разогнавшемуся автомобилю, который выносит в кювет на резком повороте из-за слишком большой центробежной силы. Чтобы звёзды оставались в своих галактиках, на них должны действовать дополнительные гравитационные силы. Поэтому есть предположение, что в галактиках есть нечто, вносящее свой вклад в силу тяготения, но не отображающееся ни в каком диапазоне электромагнитного спектра. Эту загадочную субстанцию мы называем тёмной материей.

За кафедрой выступал Франкл Броуз, молодой профессор Оксфордского университета, специализирующийся на физике элементарных частиц. Глаза его излучали уверенное спокойствие и свет. Я жадно впитывала все его слова и даже дыхание.

– Любые частицы, подверженные влиянию магнитного или электрического полей, могут испускать электромагнитное излучение. Частицы тёмной материи должны быть индифферентны к этим силам. Возможным кандидатом на роль тёмной материи могут быть нейтральные субатомные частицы, например, нейтрино. Это неуловимые частицы, несущиеся сквозь вселенную почти со скоростью света. Именно в этом и заключается проблема, потому что современные космологические модели согласуются с наблюдаемыми свойствами галактик лишь при условии, что тёмная материя состоит из медленно движущихся массивных электрически нейтральных частиц, которые способны легко проходить сквозь Землю, но изредка могут оставлять следы, сталкиваясь со специальными датчиками.

Он ещё много говорил, а я сидела с открытым ртом и слушала, и воспринимала по-своему, не как физик или астроном с их естественнонаучным мышлением, а на своём уровне, с точки зрения духовного развития. У меня философское образование, но я всегда интересовалась естественными науками, потому что убеждена, материальный и духовный мир – неразрывные части вселенной.

Для участников конференции в огромном фойе были организован фуршет. В перерыве люди, разбившись на небольшие группы, обсуждали доклад и свои темы, отдавая должное напиткам и разнообразным закускам. Я медленно прохаживалась и пробовала то одно блюдо, то другое. Тут в моё поле зрения попал Франкл. Он непринуждённо беседовал с каким-то привлекательным мужчиной. Я обрадовалась возможности пообщаться со старым товарищем и направилась в их сторону. Видимо, уловив мою энергию, Броуз повернул голову и расцвел в улыбке. Мы знакомы с юности, еще по университету, вместе учились, общались, и сейчас я испытывала некоторую гордость, что он так увлечён наукой, ставит серьёзные эксперименты, выступает с докладами.

– Отлично выступил! Я с удовольствием и интересом слушала и впитывала, – вместо приветствия похвалила я, улыбаясь Франклу и мельком взглянув на незнакомца.

Мы обнялись, как положено давним друзьям.

– Рад видеть тебя! Молодец, что нашла время и приехала, – Франкл, оставив руку на моём плече, развернул меня на своего собеседника. – Позвольте вас представить. Это мой коллега Патрик. А это моя университетская подруга Ева. Мы учились на одном курсе, правда, Ева у нас не физик, а философ. Но, как видишь, гуманитарные науки не отбили у нее интереса к природе, – добавил он с лукавой улыбкой.

Патрик смотрел на меня большими глазами, наполненными любовью, интересом и удивлением. Я также около тридцати секунд смотрела в его глаза и не могла оторваться. Их глубина меня поразила и покорила. Время остановилось, мы как будто играли в «замри».

– Очень приятно, – очнувшись наконец, он слегка поклонился, и я протянула ему свою руку.

Его рука оказалась тёплой, а прикосновение приятным. У него были привлекательные черты лица, ухоженная бородка, пушистая шевелюра с золотистым отливом. Да, его волосы меня поразили. Длинные, ниже плеч, круто вьющиеся и от того очень пушистые. Если бы не бандана, которая, видимо, и была на нём, чтобы сдерживать их объёмность, он был бы похож на солнышко.

– Ты похож на ангела, – сказала я, потому что мне так показалось.

– Хорошо, что хоть не на чёрта, – ответил он неожиданно громко.

Голос у него был также необычный. Его тембр сложно описать, но однозначно не похожий ни на один другой, низкий, глубокий, обволакивающий. Звучал он громко, твёрдо и уверенно. Мы рассмеялись его шутке. Он и смеялся громко, привлекая внимание окружающих. Я никогда не встречала таких людей. Он был очень непохож на тех, кого я знала. Тело у него маленькое, щуплое, а голова, благодаря прическе, большая. При этом от его голоса, взгляда, да и от него самого исходила сила и мощь. Компенсация. Одним словом, чудо.

Тут Франкл подался вперёд, явно увидев кого-то.

– Прошу прощения, вынужден ненадолго вас покинуть. Скоро вернусь, – почти пропел он и быстрой летящей походкой направился в другой конец зала.

Какое-то время мы стояли молча и поглядывали друг на друга. Патрик иногда глупо улыбался, не решаясь заговорить.

– Мне интересно, как ты проводишь свои эксперименты и где? Ведь необходимы особые условия и место, – решила я прервать молчание, видя его нерешительность и отнеся это к его скромности.

– Мы стараемся воспроизвести условия, имевшие место сразу после Большого взрыва. Большой адронный коллайдер может порождать тёмную материю. Он находится возле Женевы, – Патрик обрадовался, что может говорить на любимую тему, и с энтузиазмом принялся рассказывать, тем самым снимая тяжёлую неловкость от молчания.

– Можно поподробнее? Что за условия такие? Что такое адронный коллайдер? Это типа экспериментальной лаборатории?

– Совершенно верно. Это огромнейшая лаборатория. Антиматерия и материя при соприкосновении аннигилируют, превращаясь, как правило, в гамма-излучение. И наоборот, энергия может превращаться в равное количество вещества и антивещества. Так из тепловой энергии Большого взрыва родилась материя, которая образовала наблюдаемую нами материальную вселенную.

– А антиматерия? Что с ней произошло?

– Антиматерия также при этом родилась, и она должна была привести к аннигиляции всей материи. Но что-то сместило равновесие в пользу материи. И это загадка. Есть предположение, что в поведении вещества и антивещества есть различия. Именно поэтому небольшое количество вещества и антивещества смогло пережить начавшуюся Великую аннигиляцию вслед за Большим взрывом, хотя в первые мгновения Большого взрыва вещество и антивещество возникли в равной пропорции.

– Как интересно! И загадочно. Что же повлияло на то, что произошло смещение? Что за некая сила неизвестная?

– Да, существует силовое поле. Здесь ещё одна загадка. Такие частицы, как электроны, обладают массой. Если бы не было массы, то не существовало бы таких структур, как атомы, а вместе с ними и нас. Будь электрон безмассовым, атомы имели бы бесконечные размеры, иначе говоря, их бы не существовало. Мы предполагаем, что источником массы элементарных частиц служит их взаимодействие со всепроникающим силовым полем.

– Я правильно понимаю, что Большой адронный коллайдер имитирует столкновение частиц в первые мгновения Большого взрыва?

– Да! И даёт представление об уровне энергии. Мы пытаемся найти свидетельства того, что вещество и антивещество ведут себя по-разному, и различия либо в том, как они возникают, либо в особенностях их распада.

– Мне кажется, в особенностях распада. Всё же процесс зарождения нам виден и известен, а распад не до конца…

– Что ты имеешь в виду?

– Мы знаем, как распадается материя, и как зарождается материя. Как зарождается антиматерия тоже можно предположить, а вот распад антиматерии неизвестен.

– А я вот что скажу вам, дорогие мои, – мимо нас в это время проходил мужчина средних лет с кислородным коктейлем в руках. – Услышал ваш разговор, и я как раз думаю на эту тему. Какая синхрония! Невидимые силы и энергетический поток направил меня в вашу сторону! Фундаментальные свойства природы суть соотношение неопределённостей. Любая попытка посмотреть на явление сколько-нибудь пристально непременно оказывает на это явление неконтролируемое воздействие…

Мы с интересом разглядывали мужчину. Выглядел он несколько чудаковато, впрочем, как и большинство учёных, погружённых в идею. Казалось, что он сдерживает суетливость и бешеный поток мыслей нарочито медленными и плавными движениями. Он отпил коктейль из трубочки. Мы отпили сок. Я внутренне немного обрадовалась такому внезапному вторжению из внешнего мира, так как почувствовала какую-то непонятную связь с Патриком, и мне нужен был таймаут, чтобы разобраться в себе и осознать свои ощущения. Периодически мы с ним переглядывались и улыбались, пока мужчина говорил.

– Так вот, я продолжаю, – радуясь, что нашёл слушателей и единомышленников, вдохновлялся учёный. – На чём я остановился? А! И причём тем более неконтролируемое, чем более мелкие детали нас интересуют. Для того чтобы различить малый масштаб, требуется большая энергия. Нужно разгонять частицы всё сильнее, если мы хотим изучить всё более мелкие детали. Да-да, мы должны работать в планковском масштабе. А чтобы до него добраться, нужно собрать в одном месте едва ли не всю энергию, что есть во вселенной. Она когда-то и была заключена в таком предельно малом планковском объёме, но лишь в момент, близкий к рождению нашей вселенной.

– Пока что это невозможно осуществить, насколько я понимаю. Но откуда тогда известно, что там происходит что-то необычное?

– Да, там происходит нечто необычное, то, чего не существует ни в каком привычном нам смысле, – учёный отрешённо посмотрел куда-то вдаль. – Кстати, я ведь не знаю, как вас зовут.

– Что значит «в привычном нам смысле»? Я Ева, – улыбнулась я, захваченная темой и стараясь не отвлекаться.

– На антропном уровне, живя в трёхмерном пространстве, мы всё воспринимаем только исходя из длины, ширины и высоты. Это три измерения, в которых мы легко можем представить нашу вселенную. Четвёртый параметр, который наблюдает человек, – это время или протяжённость. К сожалению, мы можем наблюдать его крайне ограниченно. Мы можем видеть наш мир в каждой отдельной точке, но нам недоступно движение вдоль оси времени, как, например, вверх-вниз или вперед-назад. Принимая постулат, что время – ещё одно измерение нашей вселенной, логично предположить наличие бесконечного множества параллельных миров – возможное развитие нашей вселенной после Большого взрыва, а если смотреть более глобально, то и другие вселенные и их возможное развитие во времени. Но это лишь теория, потому что мир в доступной нам части управляется квантовой механикой, той самой наукой, существенными элементами которой является соотношение неопределённостей. И в случае с ядерными силами получается всё хорошо. А вот с теорией гравитации, той самой общей теорией относительности Эйнштейна, всё плохо, – вставил Патрик, с улыбкой подавая руку неизвестному учёному. – Я Патрик.

– Всё верно! Имеется масштаб, на котором квантовые эффекты становятся не просто большими, а неконтролируемо огромными, лишая всякого смысла наши попытки с ними разобраться. Квантовая природа гравитации нам неизвестна! Но уверен, что проникновение на такой уровень принесло бы нам потрясающие знания о том, что самая, казалось бы, базисная ткань мироздания на самом деле сложена из чего-то ещё более фундаментального, чего-то, что может сформировать пространство-время.

– А может существовать и в совершенно иных формах… – добавила я и улыбнулась.