Содержанки

скачать книгу бесплатно


– Юля, ты можешь сейчас говорить? – спросила она и выждала, пока я приду в себя.

– Марина? Да, могу.

– Его нет?

– Нет, – покачала я головой.

– Слушай, я хотела уточнить, в каком ты салоне волосы красишь. Помнишь, ты сказала, что мне надо поменять краску для волос. Вот я и подумала, что, может, ты мне посоветуешь хорошего мастера?

– Ну… надо подумать, – ответила я совсем по-Свинтусовски, ибо вопрос был непростой. Волосы спасать ей, конечно, нужно, но не давать же Марине, жене моего «спонсора», явки, адреса и пароли собственных мастеров. Что, если она проболтается, кто она и кто я. И кто мы друг другу? Моя маникюрша, к примеру, один из немногих людей на этой планете, с кем я могу долго и с комфортом болтать обо всем на свете, в том числе о своем «муже», о проблемах с его пьянством, о том, как меня все достало… Она понятия не имеет, насколько он мне не муж. Как и массажистка, которая, на секундочку, делает массаж не только мне, но и Свинтусу. Что ж, теперь она еще и его жену будет обслуживать? То-то будет веселая история, дружная семья.

– Ты не волнуйся, мне только проконсультироваться хотя бы. Я скажу, что я просто твоя подруга… по поликлинике. Могу сказать, что я твой терапевт.

– Ну… пиши телефон, – решилась я.

Однако дала я ей только номер своей запасной парикмахерши, к которой я обращалась, когда не удавалось попасть к своему постоянному мастеру. После этого разговора прошла еще неделя или чуть меньше, но я, признаться, даже не была в курсе, сходила Марина к специалисту или нет, и вообще о Марине забыла. Я чувствовала себя уже получше, рентген в клинике, куда меня привел Свинтус, показал протрузию в одном диске (кто бы сомневался!), но прогноз был скорее обнадеживающий. Я даже снова стала делать зарядку, только очень осторожно.

И еще под соусом моей временной нетрудоспособности я также, можно сказать, взяла больничный на основной работе – я не занималась сексом со Свинтусом, отчего тоже начала расцветать и наполняться жизненной силой. Если кто скажет вам, что мужчины в возрасте около пятидесяти не так уже неутомимы и уступают юным парням – не верьте. Взрослые мужчины способны заниматься сексом долго, методично, спокойно и без спешки, пока партнерша не начнет молить о пощаде. Перерыв – это было как раз то, что нужно.

– Что делаешь? – спросила Марина тоном старой доброй подружки. Эта игра начала меня несколько нервировать. С другой стороны, мне было не особенно весело, я скучала. А Марина явно не намеревалась создавать мне сложности.

– Сижу читаю.

– Что читаешь?

– Ульбека.

– А это кто? – спросила Марина.

Я ухмыльнулась, но ничего не сказала о том, какой он известный… и какой позор… Какой Свинтус, такая и жена, и я не вправе даже думать что-то плохое в ее адрес.

– Да так, романист. Скука одна, в общем. А ты как?

– А у меня теперь рыжие волосы.

– Да что ты, вау! – Я попыталась представить ее с рыжими волосами, но у меня не получилось. Я подумала, что рыжий тоже не слишком-то ее цвет. Рыжий хорош для юных субтильных девочек с белой кожей, он делает их оригинальными и утонченными. Но Марина – невысокая, полная, со следами своих немолодых лет на лице – должна была бы остановиться на чем-то естественном, на каштане или ореховом оттенке, он бы ее сильно омолодил. Впрочем, вопрос в исполнении. Мне захотелось на нее взглянуть. Этот странный материнский инстинкт, откуда бы ему вообще взяться? Может, мне пора задуматься о биологических часах? Нет, только после того, как будет выплачена ипотека.

– Я сегодня была у твоего мастера, это просто супер. Мне нравится просто ужасно, только вот я не знаю, что скажет Вася. Он считает, что…

– Все бабы должны быть блондинки, иначе зачем химики перекись придумали, – продолжила я.

Возникла пауза, потом мы дружно расхохотались. Как ни крути, мы обе жили со Свинтусом, и фразы его, и жуткие похабные высказывания, это его «мнение» по любому вопросу, что, даже если он говорил о том, чего не знает, он все равно прав – все это было нам обеим хорошо знакомо. Мы могли быть эхом друг друга, одна из нас начинала фразу, а другая заканчивала.

– Мне плевать. Пусть орет.

– Ты ему скажи, что потом перекрасишься обратно, а пока что нельзя – полгода. Так он быстрее отвяжется.

– Да уж, ему не стоит ничего доказывать, – согласилась Марина.

Мы поболтали еще. Она рассказала, что ей на днях звонила старая подруга из больницы, где она работала. Что дочь приедет из Лондона только к Рождеству. Я рассказала ей, что мне нужно как-то придумать, как теперь качать пресс по-новому, так как позвонок протружен именно там, где и нельзя.

– Вот откуда что берется? Веду здоровый образ жизни, не пью, не курю.

– А я и пью, и курю, – усмехнулась Марина.

Еще раз она позвонила следующим же вечером, причем когда я говорю «вечером», я именно это и имею в виду. Ее номер на моем аппарате (без имен и подписей) высветился, когда я лежала на диване и ждала Свинтуса – он отмокал в ванной. Было около одиннадцати, так что это вообще была уже скорее ночь. Увидев Маринин номер, я дернулась, поднялась, отошла к окну (на всякий случай) и прошипела:

– Ты что? С ума сошла?

– Прости! – пробормотала Марина нетвердым, но веселым тоном.

– Уже поздно, он мог увидеть твой номер.

– Не думаю, что он его помнит, – фыркнула она. – Он далеко?

– В ванной, – брякнула я, запоздало спохватившись, что эта информация может как-то Марину задеть или расстроить.

Но Марина не расстроилась.

– Отлично! – воскликнула она и продолжила: – Как думаешь, он у тебя еще долго будет?

– А что? Ты задумала ограбление и побег? – хмыкнула я. – Ищешь соучастников?

– Подельников, – согласилась Марина, и по ее тону я окончательно убедилась, что она прилично выпила. – Слушай, а ты не могла бы мне позвонить, когда он станет собираться домой?

– Зачем? – нахмурилась я. Все это выглядело уже немного странным.

– Помнишь, я тебе рассказывала о подруге из больницы? Она ко мне в гости приехала, но Вася же ненавидит всех моих подруг, особенно из той жизни. Ты понимаешь?

Я понимала. Главное, чего хотел Свинтус от своих женщин, чтобы те: а) сидели, б) тихо. И желательно в полном одиночестве. Общение с другими мужчинами было исключено по определению, какими бы старыми и страшными те ни были. Даже Тимофей, наш дворник, нервировал Свинтуса, так как улыбался мне, когда здоровался. И кому какое дело, что Тимофей улыбается всем. Он просто вежливый парень.

– Чего этому черножопому от тебя надо? – бесился Свинтус.

– Он вообще-то русский! – поддевала я его, но Свинтус только пожимал плечами.

– Без разницы. Чего он пялится?

– Может, хочет чаевых?

– А в морду он не хочет получить? – злился Свинтус.

Я только отмахивалась от него и игнорировала дальнейшие претензии. Но я могла себе это позволить. Я была своевольная, нервная, истеричная молодая любовница с большими запросами. Марина же – другое дело. Она, как горная вершина, была давным-давно покорена и освоена. Свинтус ее подавлял, навязывая свои правила игры. Подруги были запрещены, потому что они – самое страшное зло. Со мной было проще, у меня подруг не было. Я предпочитала как раз мужчин. А маникюрша не в счет.

– Понимаю. Но что я-то могу сделать?

– Я хочу, чтобы она осталась у меня на ночь. А то она за рулем, не может даже выпить толком, – пожаловалась Марина. – Мы сто лет не виделись. Если бы не Вася, мы бы с ней в сауну пошли. Утром бы еще поболтали, а потом я, может, с ней бы в больницу съездила.

– Ты хочешь, чтобы я удержала сегодня Свинтуса у себя? – ухмыльнулась я. – Честно говоря, я немножко в шоке.

– Знаешь, как я от него устала?! – воскликнула Марина.

Я могла себе представить и это. Я пообещала сделать все возможное, чтобы на работу Свинтус поехал от меня, не заезжая домой. Исходя из его последних разговоров по телефону, он домой и не собирался. В шкафу я убралась (Свинтус проверил и сказал, что все равно я должна оштрафовать домработницу, чему я, по понятным причинам, яростно воспротивилась), одежда для него была, а с утра ему предстояла встреча с каким-то очередным коррупционером неподалеку от моего дома, в ресторане. Следовательно, я могла и не прилагать больших усилий по его задержанию. На всякий случай я надела сексуальный комплект белья № 4 (красный шнурованный корсет, красные чулки на подвязках), показалась Свинтусу в таком виде со всех сторон и точек зрения, доведя его чуть не до истерики, после чего заявила:

– Это все станет твоим только с утра. До шести утра я запрещаю тебе трогать меня хоть пальцем.

– Ты издеваешься? – нахмурился он.

– Да! – согласилась я. – Зато после шести утра ты можешь делать со мной все, что только пожелаешь. Так-то, мой дорогой. Заводи будильник и спокойной ночи. Если не сможешь заснуть, можешь продумать в деталях, как ты меня покараешь за такое плохое поведение!

– Ну ты и сучка, – сказал он, однако выражение его лица стало мечтательным.

Свинтус эксперименты любил. С Мариной он увиделся только дня через три. Она с подругой получила весь необходимый «фан», включая поездку в больницу, посиделки в ресторане еще с тремя подругами, не включая первую, а также шопинг.

– Юля, спасибо. Я не чувствовала себя такой счастливой уже лет пять.

– На здоровье, – пробормотала я. – С тебя причитается.

– О да! – согласилась Марина и пригласила меня на чашечку кофе.

Самое удивительное, что хоть нас и разделяли года, привычки, социальный статус и сама ситуация, нам было хорошо вместе, в этом кафе, с этими десертами, с пастой и болтовней. Мы провели вместе около шести часов, и за все это время о Свинтусе слова не сказали. Мы говорили о тряпках, о новом цвете волос Марины, который я одобрила, но решила при случае все же подправить у моего постоянного мастера. Мы договорились на следующей неделе пойти вместе в СПА-салон, чисто расслабиться и привести себя в порядок. Потом мы пошли в «Лотте-Плаза», пошлялись по магазинам.

– Хотела бы я иметь такое тело, как у тебя, – вздыхала Марина, глядя, как я примеряю джинсы. – Хотя бы пресс.

– Такой пресс не запрещено иметь никому. Я вот решила купить специальный тренажер, раз уж мне нельзя качать пресс обычным способом. А ты можешь качать и по старинке.

– Ой, мне уже поздно! – махнула рукой Марина.

Иными словами, нам было комфортно друг с другом. Ведь обе мы были, по сути, зеркальное отражение друг друга (я не о прессе и ногах, конечно же). Мы были одиноки и несчастны, у нас обеих не было ничего, кроме своих цепей, да и цепи эти были – одни и те же, одни на двоих, и мы знали исключительно точно, каковы они. Насколько тяжелы и насколько невыносимы. Как громки крики, как грубы слова, как мало мы значим в жизни нашего мужчины, не больше муравья – раздавит и не заметит. Мы были чем-то вроде товарищей по несчастью и стали братьями по оружию. Вернее, сестрами. Содержанки, подписавшие между собой негласный договор, исполнение которого чем-то обогащает каждую сторону.

– Я хочу пойти в театр. Ты сможешь придумать что-нибудь, чтобы он вечером приехал домой? – попросила я ее. – Что-нибудь важное.

– Может, сказать, что у нас прорвало трубу? – после некоторых раздумий, предложила Марина.

– Пусть ее прорвет в пятницу к вечеру, ладно?

– Договорились, – ответила она.

Мы с ней прекрасно понимали друг друга. Должна признаться, что, несмотря на всю нелепость ситуации, эта странная противоестественная дружба меня даже радовала. Мне было с кем поговорить, не напрягаясь и ничего не разыгрывая. Мне давно уже был нужен кто-то, с кем я могла бы просто попить кофейку и поболтать. И от кого мне нечего скрывать. Ну, или почти нечего.

То, что я скрывала, было так далеко, что я и сама об этом иногда забывала. Но однажды (как водится, в один прекрасный день) на пороге моей квартиры возникла СИТУАЦИЯ, к которой я оказалась совершенно не готова.

И вот тогда-то и пришло время обратиться за помощью к Марине – к жене моего любовника, бывшей докторше, медленно спивавшейся в мертвенно-тихих стенах своего мраморного саркофага. Только она могла мне помочь.