скачать книгу бесплатно
– По вопросу развода, – я все-таки заставила себя это выговорить. К утру я уже пришла к выводу, что все-таки это очень хорошо, что Кешка решил меня отпустить. Мне больно, обидно, но я большая девочка и справлюсь с этим. А вот жить мне с ним не придется. Это большой плюс.
– Вам направо по коридору, – кивнул он, но я и сама уже увидела в глубине холла смешного толстенького человечка с большим кожаным портфелем в руках, а рядом с ним стоял, задумчиво рассматривая потолок, мой Кешка. Вот черт, он выглядел просто прекрасно. Можно сказать, он выглядел так впервые в жизни. Так он не выглядел никогда, хотя при этом он был одет довольно просто. Вельветовые джинсы светло-бежевого оттенка, какая-то рубашка-поло, новые очки в совсем другой оправе. Они ему очень даже шли, придавали какой-то загадочности. И новая прическа. Сколько лет я знала Кешку, он всегда носил одни и те же прически, ходил немного взлохмаченным, постоянно поправлял челку. Теперь же у него волосы были сострижены практически в ноль, оставляя только легкое воспоминание о волосах, сантиметр, не больше. Но ему, как ни странно, было так очень хорошо.
– Маргарита? – как и всегда, спросил он, словно не был уверен в своих глазах.
– Привет, – я постаралась говорить как можно легче и свободнее. – Ты сменил имидж?
– Есть немного, – кивнул он, а я отметила, что у него на запястье появились новые часы, очень дорогие. И вообще, среди вещей, надетых на него, не было ни одной из нашего с ним, так сказать, гардероба. Все новое, все дорогое. И все явно тщательно подбиралось.
– Ты прекрасно выглядишь.
– Ты тоже, – дежурно ответил он, с нетерпением глядя на дверь в какой-то кабинет.
– Это там нас разведут? – не сдержалась и довольно жестко спросила я.
– Да, Марго. И я очень благодарен тебе, что ты пошла мне навстречу. Я боялся, что может быть осложнение.
– Значит, ты теперь считаешь, что жизнь со мной – это просто осложнение? – едким тоном удивилась я.
– Согласись, это была не самая счастливая жизнь, – с досадой пробормотал он. Видимо, говорить со мной он совсем не хотел. Все это так меня потрясло, что я расправила плечи, ухмыльнулась и спросила:
– Ну, а что деньги? Ты привез? Ты же ведь понимаешь, что за свободу надо платить?
– Павел, извините, можно вас на минуточку, – обратился он к толстячку, имея при этом вид ученика, который спрашивает у учителя, как лучше решать задачку. – Нам деньги как передать – так или под расписку?
– Ты что, собираешься взять с меня расписку? – открыла рот я. – Ты что, думаешь, что я могу тебя обмануть? Убежать из загса и не развестись с тобой?
– Марго, не начинай, – поморщился он. – Расписки – это нормальная практика. Никто не хотел тебя обидеть.
– Знаешь, а ведь ты совсем на себя не похож, – заметила я, – ты никогда таким не был.
– Дорофеевы? Пройдите в кабинет, – крикнула какая-то тетка из-за двери. Мы дернулись, и наши взгляды на секунду соприкоснулись. И меня обожгла мысль, что это и есть какой-то другой человек, совсем другой, у которого с тем, который был со мной, который любил меня, ничего общего. Кроме, разве что, немного потерянного, рассеянного взгляда маленького потерявшегося ребенка. И этому, новому ему, нет до меня никакого дела. Его не волнует то, что я чувствую, переживаю ли я. Счастлива ли я – ему все равно.
– Ну, пойдемте, – поторопил нас его адвокат.
– А вы, значит, Павел? – поинтересовалась я.
– Просто потом они могут уйти чай пить, и нам придется ждать очень долго, – в нетерпении завертелся он.
– Идемте, – фыркнула я и зашла в кабинет. – Где тут подписать?
– Давайте ваши паспорта, пожалуйста, – проскрежетала тетка, недовольная моим своеволием. Все должно идти по ранжирчику, по порядочку. Не надо торопить события. – Давайте ваше свидетельство о браке.
…Я не отрываясь смотрела на Кешку. Он был словно неизвестный мне зверь, о котором я думала, что он домашний, безопасный, типа котенка, а он вдруг оказался совершенно диким и теперь норовит меня сожрать.
– Марго.
– Что?
– Оно у тебя, – кивнул Кешка. – Свидетельство. Ты должна была принести. – В глазах у него отчетливо читалась паника.
– Да вот оно, не беспокойся, – я улыбнулась одними губами и выложила зеленую корочку на стол.
– Отлично, – кивнула тетка. – Квитанцию?
– У нас все оплачено, – суетливо подбежал толстяк Павел и, порывшись в своем увесистом портфеле, извлек квитки.
– Какой сервис, – улыбнулась я. – Кешка, а куда ты так спешишь? На пожар? Не мог со мной по-человечески, без адвоката поговорить?
– Какие фамилии будете брать после развода? – поинтересовалась она, поставив меня тем самым в полнейший тупик. Я столько лет была Дорофеевой, что теперь даже не могла понять, о чем она вообще спрашивает.
– В каком смысле?
– Ну, ты будешь потом менять паспорт и все документы? – нахмурился Кешка.
– А надо? – растерялась я. Нет, правда, совсем растерялась, потому что этот, в общем-то, важный вопрос не был обдуман мною совершенно. И теперь я не была готова на него ответить.
– Как ты считаешь, это будет легко, если у нас прописка в нашем Кукуево Московской области, в хибаре? Все поменять? Туда надо будет ездить, надо будет там такси брать. Оно тебе надо?
– Мне нет, – согласилась я.
– Вот и славно, – выдохнул Кешка и ответил тетке: – Мы фамилии оставляем.
– Нет, – вдруг выдохнула я. – Я буду менять.
– Что? Ты что, не поняла? Это же такая возня! – развел руками он.
– А я не хочу оставлять себе твою фамилию. Я хочу, чтобы мне ничего о тебе не напоминало, – уперлась я. И с торжеством увидела, что впервые за весь этот час Кешка дрогнул. И в глазах у него появилось то самое выражение боли, которое я так хорошо знала.
– Распишитесь здесь и здесь, – скомандовала тетка, закатив глаза. Видимо, не впервые ей видеть склоки при разводах. Смешно то, что до них она же эти самые пары и женит!
– Вот здесь? – переспросила я, все так же глядя на мужа. Я расписалась, положила ручку и спросила: – Ты доволен?
– Да, Марго, спасибо, – сухо ответил он, явно не справляясь с эмоциями. Я горько усмехнулась и пошла к выходу.
– Подождите, – возмутилась тетка. – Это еще не все!
– Да? А что мы забыли? Поцелуй как при свадьбе? – злобно спросила я.
– Вот ваши свидетельства, – фыркнув, тетка протянула нам два зеленых листка. Я с недоумением посмотрела на нее.
– Какие свидетельства? У меня было только одно.
– Ну, ваши же свидетельства о разводе. То ваше свидетельство теперь недействительно, – устало вздохнула она. Ей явно уже хотелось уйти пить чай с каким-нибудь печеньем курабье или даже с кусочком тортика, которые всегда есть в избытке в таких местах. Особенно сейчас, перед Новым годом. Дарят клиенты. Не разводящиеся, конечно, а брачующиеся.
– А-а, понятно, – я протянула руку и взяла бумажку. Наверху большими черными буквами было написано «СВИДЕТЕЛЬСТВО О РАСТОРЖЕНИИ БРАКА». Я вздрогнула и выронила ее, а Кешка бросился ко мне и ее поднял.
– Ты в порядке? – испуганно спросил он.
– Нет, Кеша. Я не в порядке, – ответила я, выходя из двери. – Но теперь это уже не твои проблемы.
– Подожди, – он кинулся за мной. – А деньги?
– Ты думаешь, они мне чем-то помогут? Ты думаешь, я из-за этого сюда пришла? Я хотела посмотреть, как ты оставишь меня после всех этих лет, всех этих криков «я тебя люблю». Зачем ты меня держал? Я бы, может, уже была бы счастлива! Почему ты не дал мне уйти тогда? Зачем отправил в эту чертову Италию, ведь я тебе прямым текстом сказала, что ты мне не нужен. Ты должен был дать мне уйти!
– Ты права, – сказал он, потупив глаза. Его руки сами собой сунули мне в сумку конверт, Кеша повернулся и вышел из загса. Павел посеменил вслед за ним, а я осталась стоять на месте, держа в руках свое свидетельство о разводе. Десять лет моей жизни были выброшены на помойку, и между прочим, государственная служащая дала мне официальное подтверждение этого факта.
5
«Russian Vodka – connecting people»[1 - Русская водка соединяет людей (англ.).]
Новый год надо встречать так, чтобы потом не было мучительно больно за бездарно потраченные выходные. Развод – еще не конец света, хотя мне в первые дни именно так и казалось. Странно, но иногда именно то, что мы не любим, отчего, как нам кажется, мы страдаем больше всего, нам нужно до зарезу. Просто необходимо. Всякой твари хочется, чтобы ее любили. И иногда мы соглашаемся, чтобы нас любили даже те, кого мы сами не любим совершенно.
Но я решила выкинуть все это из головы. Благодаря связям Кешкиного Павла нас развели буквально накануне Нового года, в последние рабочие дни. И в новый год я входила в обществе трех подруг и абсолютной свободы. Первые две подруги были с работы. Зинуля переживала за меня как за родную сестру, так как сама в свое время прошла все ужасы бракоразводного процесса. Вероника развода не переживала, как, впрочем, и бракосочетания. Ни первое, ни второе в ее жизни не сложилось в силу тихости характера и невыразительности лица. Зато душевности в ней хватило бы на пятерых, и если бы хоть один мужик дал себе труд вглядеться сквозь ее простоватые черты, он бы не отошел от нее ни на шаг. Я бы, во всяком случае, если бы была мужиком, обязательно бы женилась на Веронике. Хотя… кто знает, как бы я думала, если бы была мужиком. У мужчины своя логика, женщине неподвластная.
Просто хорошая женщина недостаточно хороша для мужской любви, поэтому, Вероника, – добро пожаловать в наш новогодний клуб Неудачниц.
И третья, Лена Кузина, или проще, Кузя, моя соседка из дома напротив. Мы с ней вместе когда-то ходили в спортивный клуб, а после изнурительных тренировок трепались в спортбаре за стаканчиком свежевыжатого сока. Было это давно и неправда, да и наша любовь к спорту с тех пор много раз видоизменялась. На тренажерах мы с Кузей продержались недолго, зато любовь посидеть в баре и потрепаться осталась. Только свежевыжатый сок мы заменили алкогольными коктейлями. Что-нибудь вроде мохито.
– Девчонки, как же это хорошо – справить Новый год безо всяких мужиков, а? Сейчас салатиков нарежем, посидим, выпьем… – мечтательно потирала ручки Зинка, пока Вероника молча эти самые салатики реально кромсала. От нее, от Вероники, вообще всегда одна сплошная польза.
– Ага, – мрачно добавила Кузя.
Ленка замуж так и не сходила, несмотря на многочисленные попытки и даже поданное однажды заявление. Кузя была слишком хороша, мужики ее просто боялись. Впрочем, был в ее жизни один смелый мужчина, они встречались вот уже лет десять, время от времени, когда его жена уезжала куда-нибудь. Кузя старательно уверяла всех, что это и есть любовь, в ее случае. А что встречаются редко – так еще не вечер, вот вырастут дети и тогда… А пока что пойдем-ка лучше выпьем, посидим, да и на улицу: приключений искать.
– Нет, ну действительно, хорошо же вот так собраться чисто женской компанией.
– Ну, не знаю, девчонки. Мне как-то не по себе, – откровенно призналась я. – Я ничего не могу поделать. И понимаю умом, что, слава богу, еще так легко отделалась. Ведь я же его не любила. Он же был всегда какой-то жалкий, мне его приходилось тянуть. Уговаривать не пить, терпеть все эти его похмелья, дружков этих.
– Вот подожди, еще хлебнет эта фифа с твоим горюшка, – поддержала меня Зинка. – С таким-то пьяницей. Еще пригонит его тебе обратно, скажет, что не подписывалась на такое счастье.
– Зина! – недовольно крикнули все.
Мы с Зинкой не то чтобы очень-то дружили. Она была как-то резковата, груба, что ли. Иногда такое ляпнет, что хоть стой – хоть падай. Однажды мы с еще парой девчонок были в японском ресторане, так она девочке-японке, которая что-то ей не так подала, сказала:
– Что, из Улан-Удэ приехала? Японцев-то брать дорого, теперь бурятов у нас нанимают японками работать?
– Зина, ты что! – сдавленно шипели мы, но ей было все нипочем. Мы сидели красные, а она во весь голос говорила, что сейчас в японских ресторанах ни одного реального японца не встретить. В общем, с тех пор я с ней стараюсь особенно никуда не ходить. Но курить на работе я с ней курю. У нас все курят со всеми, иногда большими шумными дымными компаниями, а иногда расползаясь по парам. Сейчас я постоянно курила с Зинкой, как с чуть ли не единственной в нашей «бухгалтерьне» (как нечто среднее между бухгалтерией и богадельней) разведенной дамой. Она думала, что поддерживает меня своими советами и мудрыми напутствиями. На самом деле я просто старалась как можно меньше времени проводить в одиночестве, которое все больше сводило меня с ума.
– Так, кто за то, чтобы пропустить по стаканчику? – Кузя звякнула бокалами и призывно кивнула. – Грустить на Новый год – это дурной тон. Напьемся, девки?
– А то как же! Обязательно напьемся, – поддержали все. А я не стала откладывать и перешла от слов к делу. И опрокинула бокал с шипучкой в себя. Мы все вчетвером, нашим безмужицким коллективом, сидели на моей маленькой кухоньке (6 м кв., в бедрах тесновата, если бедра как у той тетки из загса) и пили шампанское, раскладывая салаты по мискам. Кешка обычно на Новый год старался меня куда-нибудь вывезти. Туда, где тепло и нету снега, потому что я люблю, когда тепло и нету снега. А когда холодно и кругом снег – я не люблю. Сейчас в Москве снег был, но был он какой-то мерзкий, подтаявший, смешанный с грязью от машин и оставляющий следы на обуви. Интересно, где там Кешка, что он там сейчас делает со своей новой женщиной? Хотя о чем я? На часы-то смотрела? Уже почти двенадцать, в это время Кешка уже напился вусмерть и лежит где-то в номере, ловит вертолеты. А его Лера сидит в баре в вечернем платье и думает, как ей это все до смерти надоело. Впрочем, зачем я-то об этом думаю в новогоднюю ночь? Я решительно налила еще шампанского в бокалы.
– Давайте, девочки, выпьем за мой развод – чтоб земля была пухом моему браку, – сказала я, поднимая бокал. – И еще давайте выпьем за свободную женщину Маргариту Дорофееву, то есть уже теперь опять Маргариту Иващенко. С Новым годом!
– С Новым счастьем! – дружно поддержали девчонки, выразительно подмигивая мне. Мол, чего ты грустишь, не грусти! Какие наши годы, будет еще и на нашей улице праздник. Не Кешкой единым жив человек! Будешь ты еще счастлива – счастливее его! Я слушала их, кивала, улыбалась в ответ, но внутри совсем не чувствовала уверенности в том, что все так и будет. Мне было плохо. Уже давно, вот уже несколько месяцев, только я не хотела себе в этом признаваться. Раньше, пока я была с Кешкой, я часто влюблялась. Не то чтобы специально, просто так получалось, что мужчины крутились вокруг меня целыми стаями. А сейчас как повымерло, просто никого, хотя я действительно, и это тоже надо признать, нуждалась в помощи.
Я заметила, что практически все мужчины готовы переспать с женой своего друга, коллеги, босса, хотя официально они считают мужскую дружбу святее святых. Ой, да чего один только Виноградов стоил! Теперь он в мою сторону и смотреть не хочет, и жене своей не дает, а сам в свое время как дышал, как дышал. Полный страсти и любви, плевал на Кешку с высокой колокольни. Нет, мужики – это просто сволочи, подумала я. Наверное, потому они все разбежались, что чувствуют, как я их ненавижу. Всех без исключения. И вообще, настоящей любви никакой нет, есть только обоюдовыгодный обмен.
Сейчас из всех моих прежних знакомых в строю остался один только Виктор, да только и того я погнала сама. Как-то они все мне разом осточертели, женатые мужики, готовые соврать любому ради собственного удовольствия. Я бы с удовольствием обошлась без них. Но я скучала по Кешке.
Это было необъяснимо, но иногда я даже просыпалась по ночам в слезах, оказывалось, что я плакала прямо во сне. Мне часто снилось практически одно и то же, будто он сидит в моей комнате напротив нашей кровати и молча смотрит, как я сплю. И я просыпалась с ощущением, что он все еще здесь, рядом. И уже не могла заснуть, до утра сидела на кухне, курила, пила остывший кипяток из носика электрического чайника. Смотрела в окно, как зима покрывает снегом машины. Как темное небо становится серым и остается таким на весь день. Жизнь была пуста и бессмысленна, но я старалась об этом не думать.
– У тебя созависимость, – сказала мне умная Зинуля.
– От чего?
– Не от чего, а от кого. От мужа твоего бывшего. Не можешь ты без него обходиться.
– Но я же не люблю его! – удивлялась я.
– А знаешь, так бывает. Я вот совершенно не люблю свою работу. Но без нее тоже не могу – скучаю.
– Это не одно и то же, – обиделась я немного. Но что-то в Зинкиных словах было правдой. Я жила словно в постоянном ожидании. Ну когда же это наконец кончится? Ну когда же все встанет на свои места? И что это за места?
К весне я выдохлась совсем. Я устала, ужасно устала и к тому же неважно себя чувствовала. Я зверела от вопросов окружающих, от моих жалких попыток изобразить, что у меня все хорошо, от их все равно сочувствующих взглядов, от постоянно кончающихся денег. Тот конверт, что мне сунул Кешка на разводе, я брезгливо пересчитала и отдала целиком, как есть, за квартиру. Квартира была съемная, так что надолго бы этого все равно не хватило. Но по крайней мере я могла не думать о переезде до конца весны. Но и весна наступила быстро и неотвратимо, а в моей жизни не поменялось ровно ничего. И я сидела на своем рабочем месте со страшной головной болью, с желанием покурить и страхом, что боль от этого только усугубится. Сегодня мне было как-то особенно плохо. Я пришла на работу практически на автопилоте.
– Вот надо же – была-была зима, и вдруг на тебе. Потекла природа, – возмутилась Раиса Львовна, стряхивая с плаща тонну воды. – Ботинки совсем убились.
– Апчхи! – согласилась я с ней. Весна пока не баловала солнышком и ясной погодкой. Зато ноги промокали постоянно, а в сочетании с авитаминозом все это неминуемо привело к мерзкой ОРЗ. Мне даже показалось, что у меня немного поднялась температура, хотя обычно у меня температуры не бывает. Так и болею, на ногах.
– Что ты нам бациллы по рабочему месту размазываешь? – проворчала Раиса Львовна. – Надо дома сидеть, бульон пить.
– Да? – прохрипела я. – А кто будет отчет готовить? Пушкин?
– Пушкин? А что, он в отчетах что-то понимает? – удивилась Раиса, вспомнив нашего фирменного шофера Вадика Пушкина. – А, это ты шутишь? Шутка юмора? Ты имей в виду, я в такую погоду юмор не понимаю.
– Апчхи!
– Да возьми ты больничный, честное слово! – всплеснула руками она. Я чихала, кашляла на свой компьютер, но почему-то не хотела брать больничный. Как бы мне ни было худо, дома мне было хуже. Бродить из одного угла в другой в чужой квартире, не имея никого рядом, чтобы даже чай с малиной сделать – нет уж, увольте. Да еще полезут в голову разные мысли. К примеру, о том, что я уже не та Марго, к которой так привыкла, – веселая и беззаботная бабочка в красивом платьице. Я – неудачница. Но об этом ни слова, даже самой себе. Помолчим, может, проблема исчезнет. Может, что-то изменится.
– Где первичная документация? – спросила я, проигнорировав призыв начальства валить домой. – Какая сво… нехорошая девушка завалила все накладные за папки с договорами?
– Трудоголик ты наш, – ехидствовала Зинка.
– Не мешайте. Дайте посчитать НДС, – отвернулась я, сосредоточенно перемножая суммы. Перемножение почему-то не складывалось. Окошко серого калькулятора вдруг перестало показывать сумму. Первое число показывает, а сумму нет. Я потыкалась, простонала от головной боли, прикрыла глаза рукой. – Черт, да что ж такое. Почему калькулятор-то не работает?
– Калькулятор? – переспросила Зинка, нависая надо мной и с любопытством меня разглядывая. – И что калькулятор?
– Да вот, сумму не выдает. Может, батарейки кончились, – я почувствовала, что ужасно хочу спать.
– Это у тебя батарейки кончились. Господа, – обратилась она в эфир. – То есть дамы. Вот вам типичный случай буйного помешательства на почве сведения годового баланса. Баланс еще не сведен, а человека уже можно паковать в дурку.
– Что ты мелешь? – возмутилась я. – И не ори, без тебя голова отваливается.
– То, что у тебя голова отваливается, я и без тебя поняла. Если уж ты начала считать суммы по городскому телефону – это уже все. Лечению не подлежит.
– Что? – очухалась я, убрала руку с глаз и уставилась на калькулятор. Так и есть, дожили! Я пыталась посчитать что-то на собственном офисном телефоне. Доработалась. Набирала НДС кнопками телефона, вот умница. А если бы мне ответили? Представляю, я набираю сумму из накладной по фурнитуре к мебели, а мне оттуда:
