скачать книгу бесплатно
– Меня зовут Руслан. Возьмите мою визитку и звоните, когда захотите сообщить о своих делах… – Он еще раз усмехнулся и ушел, оставив меня с распахнутым ртом и куском картона в руке.
До дома я доехала, мечтая только об одном – отмыться и отчиститься, отстираться и нагуталиниться так, чтобы навсегда забыть о сегодняшнем позоре. А для полной реабилитации на вечер вызвала Мотьку меня утешать.
Дома я послала ко всем чертям детей и мамулю. Запершись в ванной, я принялась поэтапно наносить все лечебно-косметические средства на лицо и тело так, словно вечером меня гарантированно ждало эротическо-порнографическое свидание. Распарившись и докрасна натеревшись скрабом, я нанесла на лицо омолаживающую маску и изготовилась валяться в пенной воде положенные двадцать минут. Глаза мои невольно закрылись, и я унеслась в какую-то сказочную полудрему, из которой все отчетливей проступало ЕГО лицо, ЕГО руки, ЕГО смех. Он теперь не был для меня безликим представителем банка.
– Руслан, какое хорошее у тебя имя. Руслан! Мне очень нравится.
– И, между прочим, исконно русское, а вовсе не кавказское, как сейчас все думают, – ответил он мне в моей грезе.
– Ну да, еще же у Пушкина… – Я была в удачно обтягивающем меня длинном черном бархатном платье, с тонкой длинной сигаретой в руке. Волосы распущены и окутывают меня, делая похожей на лесную русалку или средневековую ведьму. Или на античную жрицу любви. На губах обжигающе-красная губная помада. Рот чувственный и влекущий. Я вся источаю соблазн. Я – есть запретный и манящий плод.
– Как ты прекрасна. Я не могу жить без тебя, дышать без тебя.
– Подойди ко мне. Поговорим.
Я его дразню, протягиваю ему руки, позволяю к ним прикоснуться. Он обхватывает мои ладони и целует их с внутренней стороны. Я смотрю на него в упор. Наблюдаю, как он теряет над собой контроль.
– Будь моей, прошу, – шепчет он, обнимая меня за плечи. Вдруг хватает на руки и начинает кружить, целуя в декольте. Я хохочу.
– Что, хочешь меня, животное? Пошел прочь.
– Никогда. Ты теперь не вырвешься, не сможешь меня покинуть. – Он бросает меня на огромное мягкое ложе и с силой держит за руки. Я, соответственно, извиваюсь под ним, постанываю и возбуждаюсь.
– Отпусти меня, прошу!
– Нет, ни за что. Ты моя, и я сделаю с тобой все, что захочу!
Я начинаю стонать под ним, он раздирает мое платье, рыча и бледнея.
– Ты моя. О, как я счастлив.
Я лежу в одних трусиках, распластанная и беззащитная. Он целует мою открытую трепещущую грудь и мурлычет от удовольствия.
– Я так хочу тебя, что не могу больше сопротивляться. Позволь мне…
– Все, что хочешь, – кричу я и выгибаюсь ему навстречу.
Внезапно из-за его спины появляется банковская красотка и два неизвестных мне мужика, похожих на викингов с обложки любовных романов. Они хватают меня и пытаются изнасиловать. Я рыдаю и смотрю на Руслана, который в это время целуется с этой дрянью.
Стоп! Мои эротические фантазии завели меня совсем не туда. Я вынырнула из-под воды и отдышалась. Что это со мной случилось? Меня что, возбуждает групповуха? Кажется, без скорой психиатрической помощи Матильды уже не обойтись.
Она приехала вечерком и привезла с собой тортик. Она всегда возит с собой вкусные тортики для установления взаимопонимания и атмосферы доверия. Меня от них уже тошнит, но что делать? Хочешь Мотьку – получай тортики.
– Что за проблемы? Неужели на тебя умудрились обрушиться еще какие-то несчастья?
– Да нет, Мотька, беды все те же.
– Ладно, тогда давай ставь чай.
– Слушай, у меня начались какие-то странные эротические фантазии.
– Что, лесбийские?
– Хуже. В моем банке…
– В твоем? – подняла она бровь.
– Ну в том, где я должна денег. Там есть мужик.
– Ты что, влюбилась? Да, блин, самое время.
– Не в этом дело. Ну ты же психолог. Помоги. Сегодня в ванне я о нем мечтала.
– Ненаказуемо. Хотя мне в детстве говорили: будешь много мечтать – не будет детей.
– Что ты несешь?
– Мастурбация – не выход из положения.
– Да прекрати же ты, наконец. Короче, вместо того, чтобы помечтать о нем и успокоиться, я домечталась до того, что меня грязно насилуют два (ДВА!) огромных самца прямо на глазах у Руслана.
– Это тот кадр из банка? – деловито переспросила Мотя. Она явно включилась в процесс и начала исполнять психиатрический долг.
– Да. А он на это смотрит и целует другую. Роскошную длинноногую красотку, тоже из банка.
– Нормально.
– Что это значит? Я что, становлюсь мазохисткой?
– Вообще-то мазохизм в эротических фантазиях считается полной нормой, если, конечно, ты не жаждешь, чтобы тебе по-настоящему расквасили нос. Хочется?
– Нет, что ты.
– Ну и расслабься. Просто с твоим Сергеем у тебя, видимо, вообще не было фантазий. Вот и отвыкла за двенадцать-то лет.
– Что, значит, со мной все в порядке?
– Нет, конечно. У тебя за последнее время серьезно пострадала самооценка и саморасположение в системе ценностей.
– Чего?! – Вот она замудрила, гадюка.
– А того. Ходишь как чучело, работаешь на рынке, ешь дерьмо, не красишься. Вот и перестала считать себя женщиной. А попался на пути красивый мужик – тебя и шарахнуло. Увидела со стороны все свои изменения.
– И что делать?
– Ну, можно работать с самооценкой, но это сложно. За собой следить, насколько я тебя знаю, ты теперь снова примешься. А проще всего завести мужика. Не эту цацу из банка, он, конечно, недоступен.
– Почему?
– Слишком крут. Да и негде вам встретиться. Сегодня была случайность. А много ли в жизни случайностей? Но обычного хорошего мужика с потенцией я тебе найду. – Мотька говорила об этом так, словно надо было подобрать мне юбку по размеру. Ее интонации мамаши, когда она решала обо мне «позаботиться», всегда меня пугали.
– Не надо мне никого искать.
– Да брось ты, не стесняйся. Почему это баба в твоем возрасте должна быть одна?
– Но я не хочу никого искать. Может, мне еще объявление дать? Да от меня Серый только-только ушел.
– Ладно, не дергайся. Не хочешь – не надо.
Но я знала, что ее теперь не остановить. Мне обеспечена череда потенциальных любовников. Ну и черт с ними. В одном Мотька права. Пока я работаю на рынке, продавая цветочки Вано, я опускаюсь все ниже, и предел наступит очень скоро. Когда я, например, за лишнюю сотню примусь с Вано спать. Так что надо срочно что-то менять. Надо найти такую работу, чтобы я могла чувствовать себя человеком, специалистом.
– Мотька, а может, мне попробовать устроиться на работу в агентство недвижимости?
– Какое?
– Ну в «Инкорс», например.
– Так тебя и возьмут.
– Я сейчас в таком состоянии, что меня куда хочешь возьмут. Себе дороже, – приободрила я себя и на следующий день позвонила в «Инкорс».
И первым чудом было то, что меня не послали подальше сразу. Оказалось, кое-какие вакансии, помимо уборщицы, у них есть. Например «стажер в отделе вторичного жилья». Что это такое, я не поняла, но название меня вполне устроило. А зарплату обещали хоть и сдельную, но от трехсот долларов на первое время. Звучало это шикарно. И я, памятуя отвратительную самоуничижительную фантазию, решилась во что бы то ни стало перестать работать на рынке. Уважение к себе дороже!
Глава 6
О том, что не так страшен черт, как его малюют
Конечно, не очень-то порядочно было так вот просто на ровном месте бросить Вано на произвол судьбы. Бегом залетая в метро, я так и видела, как Вано разбирает и раскладывает цветочки, любовно поливая их водой с блеском. Вообще, все эти бойцы рыночного фронта не так плохи, как нам – высокомерным столичным жителям – кажется. Во всяком случае, нам бы не помешала некоторая доля их работоспособности и умения тщательно отрабатывать каждую мелочь. Да и способность ценить каждый рубль у них в крови. Но вот их эротическое недержание вне комментариев. Нормальной бабе с ними рядом и полминуты не устоять. Именно из-за воспоминаний о нашей сексуальной борьбе, так измотавшей меня, я и не пошла к Вано попрощаться. Не сказала, что увольняюсь, предоставив ему сначала понять, что я опоздала, потом – что не пришла вообще. А где-то дня через три-четыре выяснить, что я, по-видимому, уволилась. Гадко, конечно, а что делать? Немыслимо было вытерпеть все его сальные уговоры остаться, с объятиями моей довольно обширной талии, слюнявые обещания большой зарплаты, после которых надо полчаса отмываться в рыночном туалете.
Я ехала на «Тургеневскую» красивая, одетая в тщательно отглаженные брючки и блузку, накрашенная и причесанная. Так уж устроена жизнь. Я в пуховике и коричневом бабушкином платке – это для Вано и его рынка. Я в костюмчике и красивом весеннем пальто – для «Инкорса» или, если бы было возможно, для Руслана. Но для этого сначала придется укокошить его кукольную длинноножку.
– Следующая остановка – «Тургеневская», переход на станцию «Чистые пруды», – прогнусавила автоматическая женщина. Я дернулась. В полдевятого утра в московском метро не так-то просто пролезть к выходу, особенно если двери уже «закрываются».
– Женщина, что ж ты так толкаешься? Заранее надо готовиться!
– Заранее я готовлюсь только на свидание. Пропусти, будь человеком, – я выдавилась из вагона и поползла среди общей толпы к эскалатору. Что же останется от моей прически после такой зарядки?
Офис «Инкорса» спал. То есть совершенно не подавал признаков жизни. Двери были плотно закрыты, «говорилка» на стене молчала. Я растерялась. Да, я пришла раньше на полчаса, и что? Мне мерзнуть тут под дверью, пока не придет какая-нибудь заспанная уборщица?
– Что вы хотели? – просипел вдруг домофон.
– Ничего, – от неожиданности отрапортовала я.
– А чего звонишь?
– А мне Быстрицкую.
– Кого?
– Может, вы меня сначала впустите?
– Мы еще не работаем.
Какой гад! Просто издевается над женщиной.
– А мне холодно. Я приехала на собеседование и обязательно расскажу, как вы обращаетесь с новыми сотрудниками!
– Заходите, – смилостивился охранник.
Дверь запикала, и я вошла внутрь. Однако мне пришлось еще долго подпирать стены в узком коридоре, по нелепости выполняющем роль приемной. Мы выяснили отношения с охранником, он оставил меня и ушел, пообещав вызвать из приемной сразу, как только в офис придет Быстрицкая. Но в девять Быстрицкая не пришла. В девять «Инкорс» был так же тих и спокоен, как и в восемь. Где-то в недрах помещения спал охранник. И все. Только к половине десятого пришлепала секретарша. Она нахмурилась, увидев меня.
– А вы что здесь делаете, женщина? У нас прием с десяти.
– Мне Быстрицкая сказала, что вы работаете с девяти. Мне на собеседование.
– С девяти у нас работает только дежурный отдел. Сегодня это «Сокол». А Быстрицкая приходит обычно к одиннадцати. Что, кстати, нарушение той самой трудовой дисциплины, которой она всем плешь проела.
– А вы на нее донесите руководству, – ляпнула я. Да уж, язык мой – враг мой. Мозг подключается к процессу уже потом. Девушка нахмурилась и посмотрела на меня с подозрением.
– Я не стукачка. И это просто болтовня.
Похоже, она испугалась, что это я побегу докладывать о ее словах руководству. Ну я прям молодец! Начала налаживать отношения в новом коллективе.
В тоске и изоляции я просидела до двенадцати часов. Как-то не очень спешила на работу эта Быстрицкая. Когда она меня наконец вызвала к себе, я уже была на сильном взводе.
– В отдел кадров кто?
– Я! Уже три часа как я.
– Извините, у меня было производственное совещание. – Лениво отмазалась от меня неравномерно полная женщина лет сорока с радикально молодежной гривой бордового цвета. Интересно, сколько хны и басмы она погубила, чтобы заполучить подобный колор.
– Ничего-ничего, – приторно просюсюкала я.
– Вы у нас хотите баллотироваться на стажера во «вторичку»?
– Я не очень понимаю, что значит – «вторичка». По правде говоря, слово «баллотироваться» сюда я бы тоже не применяла. Но на вкус и цвет…
– Это отдел вторичного жилья.
Можно подумать, что так понятнее. Я продолжала вопросительно смотреть на Быстрицкую.
– Отдел, работающий… Короче, не с новостройками. Размены, купли-продажи, расселения. И все такое прочее.
– Спасибо. Звучит заманчиво.
– Да уж. – Мы пришли в ее кабинет, больше похожий на телефонную будку из-за своих габаритов.
– Присаживайтесь, – сказала она.
