скачать книгу бесплатно
– Но его здесь нет, – парировал Кесе-сермед. – А Буге нужны деньги, и у него ревнивые жены.
– Это мое дело, – насупился сотник.
– Конечно, конечно, – тут же подхватил бен-Нафи, продолжая звенеть золотом. – Ты невежлив, Кесе! Умные волосы покинули твою голову, оставив только кость, обтянутую кожей.
– Я ухожу, – обиженно заявил лысый и встал с ковра. – Незачем было звать меня, если сговорились за моей спиной. Торгуйтесь! Но смотрите, чтобы русская девка и вам не раскроила черепа топором.
Не прощаясь, он пересек двор и хлопнул калиткой. Проводив его взглядом, толстяк бросил на колени Буге мешочек с золотом:
– На, здесь цена девки!
Сотник быстро раскрыл мешочек и высыпал монеты на ладонь. Пересчитав их, он возмущенно воскликнул:
– Но тут столько, сколько предложил Кесе!
– А что ты хотел? – лукаво усмехнулся Хассим. – Кесе упрям и не вернется. Сеида нет. Остался только я. Зато золото у тебя в руках. Ведь мы оба понимаем, что это не твоя добыча.
– Я сам схватил ее за косу. – Буга бросил на работорговца быстрый взгляд, но тут же отвел глаза и буркнул: – Хорошо, забирай.
– Будь спокоен. – Толстяк пухлой рукой коснулся плеча сотника. – Она будет там, где ее никто не увидит.
Анастасию вывели за ворота и посадили в повозку торговца живым товаром. Хассим хлестнул лошадь и неожиданно спросил на русском языке:
– Сколько тебе лет? Как зовут?
Девушка молчала, глотая жгучие слезы обиды, стыда и унижения. Ее продали, как скот, и неизвестно, что ждет впереди.
– Сейчас мы поедем к хорошему человеку, – как ни в чем не бывало, спокойно продолжал толстяк. – Он носит на шлеме перья серого кречета. Ты знаешь, что это значит? Такие перья носят только потомки рода Чингиза! Иляс-мурза мудр и справедлив, у него русская жена, и тебе будет хорошо в его доме. – Обернувшись, он посмотрел на Анастасию грустными черными глазами и, не дождавшись ответа, сказал: – Жизнь сложная, долгая… У меня тоже есть дети, и они хотят есть. Мы будем ехать два дня. Постарайся не делать глупостей, здесь некуда бежать, а ваш Бог не прощает греха самоубийства…
* * *
Через три дня запыленная повозка бен-Нафи вкатилась в ворота большого дома, окруженного роскошным садом. Вдали на горизонте виднелись горы. С другой стороны поднимались к небу высокие тонкие минареты над куполами мечетей: дом-дворец стоял на окраине большого, шумного города. Утомленная дорогой Анастасия увидела длинное двухэтажное здание из камня с деревянными решетками на окнах и плоской крышей. Во двор высыпала пестро одетая челядь. Толстяку помогли слезть с повозки, а две старухи в темных одеяниях подхватили девушку под руки и потащили в пристройку – мрачное, низкое строение с узкими, забранными железными решетками окошечками. Внутри царил полумрак, на каменном полу лежал слой соломы. У стены стояло несколько грубых скамеек.
Усадив на одну из них Анастасию, старухи встали по бокам, застыв в мрачном молчании. Привалившись спиной к стене, девушка прикрыла глаза и подумала, что сейчас, наверное, толстый и обманчиво ласковый работорговец продаст ее неизвестному мурзе Илясу. Кто этот мурза – любитель славянских женщин, ищущий сладких утех в объятиях северянок? Или он в свою очередь перепродаст ее еще кому-нибудь? Или подарит хану, чтобы добиться его благорасположения? Стар Иляс или молод, хорош собой или урод, захочет ее оставить в своем гареме или продать – не имеет значения. Больше Анастасия не намеревалась быть вещью или бессловесным скотом. Рожденная свободной, она хотела свободной умереть.
Неожиданно открылась дверь, по стенам метнулся отсвет пламени факелов, и в пристройку вошло несколько человек. Первым шел высокий жилистый татарин с надменным лицом цвета старой меди. Под низко надвинутой на лоб красной шапкой, опушенной мехом степной лисы, холодно поблескивали светло-карие глаза. Он остановился посередине комнаты, положил ладонь на рукоять заткнутого за пояс богато украшенного кинжала и начал разглядывать сидевшую на лавке девушку. Сопровождавшие его слуги повыше подняли факелы. Низко кланяясь, торопливо подбежал толстый Хассим и зло зашипел на Анастасию:
– Встань!.. Встань немедля, невежа!
Настя медленно поднялась и, словно ощутив в себе новые силы, смело глянула прямо в холодные глаза татарина.
«Наверное, это и есть мурза Иляс? – подумала она. – Мурза, который мудр и справедлив?»
Стоя на расстоянии вытянутой руки от Иляса, девушка увидела, что он далеко не молод. В бороде и усах густо пробилась седина, лицо покрыто сеткой мелких морщин, под глазами набрякли старческие мешки.
– Эта? – словно ощупав Анастасию взглядом, глухо спросил он.
– Да, высокородный мурза, – не переставая кланяться, зачастил Хассим. – Ты останешься доволен!
– Сколько тебе лет? – Иляс с трудом выговаривал русские слова.
– Шестнадцатая весна пошла, – выдохнула Настя.
– Молоденькая, совсем молоденькая, – тут же подхватил работорговец.
– Вижу, – оборвал его мурза, цепко ухватил девушку за подбородок и повернул ее лицо ближе к свету.
– Не трожь! – Анастасия резким жестом отбила его руку.
Глаза Иляса потемнели от гнева, он выдернул из-за пояса кинжал. Старухи испуганно отпрянули от пленницы, осмелившейся перечить властелину; слуги застыли с поднятыми факелами в руках. Но тут вмешался бен-Нафи. С неожиданной для его комплекции быстротой он встал между мурзой и побледневшей девушкой.
– Сначала отдай мои деньги! – пронзительно заверещал Хассим. – А потом можешь ее убить!
– Дайте ему деньги, – не оборачиваясь, приказал Иляс. Один из слуг кинул к ногам работорговца кожаный кошель. Как только бен-Нафи нагнулся, мурза поставил ему на шею ногу и заставил уткнуться носом в пол. – Теперь, когда она моя, я хочу знать, сколько стоишь ты сам!
Толстяк лежал на животе, прижимая к себе кошель с золотом и боясь шевельнуться. Чалма съехала набок, и было видно, как по жирному загривку струйками стекает пот.
– Страшно? – презрительно засмеялся Иляс и вложил кинжал в ножны.
– Страшно, – безошибочно почуяв перемену в настроении грозного мурзы, как эхо, повторил работорговец.
– А вот женщина не побоялась, поэтому я возьму ее в свой дом. – Иляс убрал ногу с шеи Хассима. – Ты боялся потерять деньги, а сейчас узнал, как легко можно потерять жизнь.
– Да, высокородный, – стоя на коленях, поклонился мурзе бен-Нафи. – Я благодарен тебе, очень благодарен!
– За что? – с издевкой спросил хозяин. – За науку, за сохраненную жизнь или за деньги?
– За все, за все, – вполне искренне ответил работорговец.
– Ладно, ты развлек меня и порадовал красивой русской девушкой. И я за все щедро расплатился. Иди!
Не глядя на Анастасию, Хассим попятился к двери и выскочил вон. Через мгновение раздался его громкий голос:
– О, щедрый! О, великодушный!
– Гоните его со двора, а то до утра будет орать, – недовольно поморщился мурза и вышел.
Настя наконец облегченно перевела дух. Но все-таки жаль, что татарин не ударил ее кинжалом: наступил бы конец мучениям. Что ж, если Иляс решил сделать ее своей наложницей, она убьет его в первую же ночь, как только он войдет к ней. Или он убьет ее, но живой не получит!
Ожившие в отсутствие властелина старухи подхватили девушку под локти и повели во внутренние помещения дома-дворца. Сначала Анастасию хорошенько вымыли в бане, потом долго и старательно массировали, тщательно разминая каждый сустав. Расчесали волосы и принесли богатую одежду, сшитую на татарский манер. Безучастно повинуясь занимавшимся с ней старухам, девушка позволила одеть себя.
– Гурия, – оглядев ее, не смогла сдержать восхищения одна из прислужниц.
Расправив все складки на одежде Анастасии, старухи снова подхватили ее под локти и повели наверх.
Поднявшись по узкой лестнице с мраморными ступенями, они остановились перед двустворчатыми деревянными дверями, покрытыми тонкой резьбой. Распахнули их и втолкнули Настю. Девушка увидела большую комнату с расписным потолком: яркие цветы, диковинные травы, щедрая позолота, а по краю причудливой вязью бежали непонятные арабские буквы.
– Подойди сюда, – повелительно раздалось на чистом русском языке.
Обернувшись, Анастасия увидела сидевшую на широком диване красивую женщину в татарском наряде: вышитый золотом ярко-красный кафтан, зеленые шелковые шаровары, украшенные жемчугом мягкие туфли из желтой кожи. Маленькая ножка женщины нетерпеливо постукивала по темно-бордовому ковру, устилавшему пол.
– Иди, не бойся! – Незнакомка улыбнулась и похлопала ладонью по дивану рядом с собой. – Садись.
Девушка медленно подошла и робко присела. Кто эта женщина, чего она хочет?
– Как тебя зовут? – ласково спросила незнакомка.
– Настя.
– Анастасия? А меня можешь называть матушкой Варварой. – Она снова широко улыбнулась, собрав у глаз лучики морщинок.
– Моя матушка умерла, – тихо ответила пленница.
– Вот как? – Улыбка исчезла с лица Варвары. – С кем же ты жила?
– С отцом и братьями. Не знаю, живы ли они теперь.
– Ничего, все будет хорошо, – погладила ее по плечу Варвара. – Не бойся, тебя не станут обижать. Мой муж добрый и справедливый.
– Муж? – удивилась Анастасия. – Кто твой муж?
– Мурза Иляс, – гордо выпрямилась хозяйка.
– И которая же ты по счету у него жена? – усмехнулась пленница. – Ты можешь спокойно говорить со мной, зная, что твой муж сегодня купил меня, чтобы сделать наложницей?
– У мурзы только одна жена и нет наложниц, – засмеялась Варвара. – А тебя привезли по моей просьбе.
Она придвинулась поближе и обняла девушку за плечи, слегка прижав к себе. На Анастасию пахнуло незнакомыми сладкими благовониями.
– Ты молодая, красивая. Поверь, я искренне желаю тебе счастья. У меня было три сына, а остался только один. Иляс согласился со мной, что у нашего Рифата тоже должна быть русская жена. Мой мальчик отважен и хорош собой. Он единственный наследник мурзы.
Настя слушала со смешанным чувством страха и недоверия: единственная жена богатого татарского мурзы желает, чтобы у ее сына тоже была русская жена? Значит, старый Иляс купил рабыню для наследника?
– А где же братья твоего Рифата? – осмелилась спросить девушка.
Варвара помрачнела и отвернулась. Плечи ее чуть вздрогнули, и, когда она ответила, в голосе слышались сдерживаемые слезы:
– Не вернулись с Дикого поля… Сначала один, потом второй. Я плакала, не хотела их отпускать, но мужчина должен быть воином. Таков закон! Я хочу иметь внуков! Род Иляса не может прерваться.
– Они ходили на Русь? – ужаснулась Настя. – Русская мать отпускала своих сыновей грабить и убивать на ее родине? И ты хочешь, чтобы я легла в постель твоего сына и родила новых убийц?
– Опомнись! Что ты говоришь! – Варвара оттолкнула девушку, но та не замолчала.
– Я не хочу рожать татарчат! Воины нужны Руси, а ты, русская, родила врагов своего народа. Получается, что русские воюют с русскими в степи, рубят и арканят друг друга? Так орду не победить, нет! Ты стара и глупа, а я не дамся твоему сыну. Так и знай!
– Молчи! – Хозяйка вскочила и с размаху влепила пленнице крепкую пощечину. – Рабыня! Ты осмелилась порочить память моих детей?! Ты осмеливаешься противиться мне?
– Они убийцы, убийцы! – не помня себя, закричала Настя. – Я задушу твоего ублюдка, если он подойдет ко мне!
– Тварь! – взвизгнула Варвара, схватила пленницу за косу, пытаясь повалить, но та уперлась руками ей в грудь. Сцепившись, они упали и покатились по ковру, стараясь запустить ногти в глаза друг другу, вырывая волосы и яростно крича от боли и злобы.
Распахнулись двери, и в комнату вбежали караулившие на лестнице старухи. Оторвали Анастасию от хозяйки и прижали к полу, не давая пошевелиться. Тяжело сев, Варвара глухо сказала:
– Уведите ее. Заприте до приезда молодого господина.
– Все равно по-твоему не будет! – пытаясь вырваться, крикнула Настя.
– Ну да? – усмехнулась успевшая привести себя в порядок хозяйка. – Я резвее тебя была, а судьбе покорилась. Идите…
Ближе к вечеру Варвара позвала одну из старух, чтобы узнать, чем занимается новая рабыня.
– Вышивает, – ответила прислужница.
– Пусть работает, – согласилась хозяйка. – Что она вышивает?
– Платок. Красными нитками по белому полотну цветы и птицы. Ее надо бить плетьми! Аллах запрещает изображать живое.
– Вы ей сказали об этом?
– Да, но она ответила, что не собирается жить по законам Аллаха.
– Не робки отрепки, но лоскутов боятся, – горько улыбнулась Варвара. – Оставьте ее в покое, пусть пока делает что хочет. Скоро приедет Рифат, а там посмотрим…
Глава 2
Ранним утром по широкой аллее запущенного сада, раскинувшегося в одном из пригородов Рима, медленно прогуливались трое мужчин. Один из них остановился и прислушался:
– Кажется, звонят к заутрене? Ваш приятель опаздывает, синьор Альчиде.
– Да, – согласился Альчиде, нервно пощипывая щегольскую бородку. – Пора бы уж ему появиться.
– Он испугался, – презрительно скривил губы третий, сдувая невидимые пылинки с голубого камзола, богато украшенного вышивкой.
– Вы так думаете, Ридольфо? – заинтересованно обернулся к нему первый мужчина.
В ответ тот, кого назвали Ридольфо, иронично улыбнулся:
– Как видите, его нет, синьор Лацио!
– Если не ошибаюсь, это он. – Альчиде показал в дальний конец аллеи. Придерживая длинную шпагу, к ним торопливо шел молодой господин в темном платье. Единственным светлым пятном в его одеянии были белые страусовые перья на широкополой шляпе.
– Весь в черном, – фыркнул Ридольфо. – Наверно, заранее решил надеть траур?
Остановившись в трех шагах от собравшихся, вновь прибывший снял шляпу и сделал общий изящный поклон.
– Вы заставили вас ждать, синьор Белометти, – мягко укорил его Альчиде.
– Приношу свои извинения, господа. Особенно вам, синьор! Но поверьте, у меня множество дел в вечном городе, а времени не хватает. – Зеленоватые глаза Белометти лукаво блеснули. С озабоченным видом он посмотрел по сторонам: – Где мы приступим к разрешению недоразумения, синьоры?
