Танцующая с ветром

скачать книгу бесплатно

Танцующая с ветром
Ксения Анатольевна Вавилова

Морской шторм принес её в своих объятьях, вестницу бед и перемен.Она не говорит на местном наречии, но быстро учится.Одни говорят, что она ведьма. Другие называют шпионкой.Сама же она утверждает, что ничего не помнит, но так ли это и можно ли доверять женщине с зелеными глазами

Ксения Вавилова

Танцующая с ветром

1 – Чужачка

Соль. Кто бы знал, что она может доставить столько неудобств. После купания в морской воде возможности вымыться и постирать одежду не представилось. Кожа чесалась, одежда хрустела при каждом движении и натирала кожу, а волосы превратились в колтуны. Над ухом комом застыла кровь, слепив волосы и закрыв рану.

Меня нашли на побережье среди даров, что выбросил на берег ночной шторм. Сначала люди разбегались кто куда, игнорируя просьбы о помощи. Чуть позже пришёл жуткий старик со вздувшимся животом и обветренным, морщинистым лицом. Его языка я так же не поняла, но он отвёл меня в деревню, скрыл от любопытных глаз в своём доме и дал наконец стакан воды и что-то, что вероятно было кашей.

Долго прятаться не получилось. Не прошло и часа, когда женщины в доме старика стали смотреть не с любопытством, а со злостью. Голоса их стали требовательными и визгливо-истеричными. Причин их недовольства я не понимала, но выяснять и не пришлось.

Земля задрожала, и в первый момент я испугалась землетрясения. Колонна всадников въехала в деревню, устроив местным знатный переполох.

Взгляды всадников мне не понравились. Кутаясь в просторный наряд, стараясь спрятать страх, я гордо вскинула голову, с вызовом глядя в ответ. Это казалось правильным. Хотя попадавшие лицом в грязь рыбаки несколько сбивали с толку.

Всадник, хмуро оглядевшись, убрал руку от меча и, чуть повернув голову, что-то спросил у своих хозяев. Недоверчиво сощурившись, он не отрывал от меня взгляда, демонстративно держа руку у пояса с оружием.

Интересно, часто ли ему приходится защищать своих господ от испуганных, истощённых девиц, что едва стоят на ногах от голода и усталости? Вот уж действительно страшная напасть, против которой нужен вооружённый всадник.

Говорили они на том же непонятном гортанном языке, что и жители деревни, если говор и отличался, то незначительно. Речь сопровождалась резким повышением тона, если слово и фраза окачивались гласной. А растянутая на разные лады «э» заменяла им половину слов.

По очередному требовательному «э» я перевела взгляд на всадника, что выехал из-за спины воина. Вместо брони его тело покрывала синяя туника с вышитым на груди золотым шестиугольником. Чистое, светлое лицо с прямым носом и тёмными, словно омуты, глазами притягивало взгляд. По сравнению с деревенскими жителями он выглядел созданием из другого мира, более возвышенным, чистым и прекрасным. Даже оттопыренные уши его не портили. Подняв укрытую широким рукавом руку, он что-то повелительно произнёс.

– Я вас не понимаю, – покачала я головой, устало прикрыв глаза.

Они с воином обменялись короткими фразами, от чего вся колона пришла в движение. Воин, тронув коня, подъехал ближе и протянул руку.

Среди знатных господ больше шансов найти толмача, – успокаивала я себя, но ехать с ними не хотелось. Мне не нравились ни взгляды, ни интонации, ни то, что окружающие при виде всадников хлопались на землю и глаза боялись поднять.

Едва я протянула руку в ответ, как окрик заставил воина резко отпрянуть и отступить. Между нами протиснулся второй господин. В таких же богатых одеждах, но фиолетового цвета. У него так же торчали уши, должно быть он приходился родственником господину в синем. В волосах красовалась золотая заколка с драгоценными камнями, что смотрелась неуместно на фоне окружающей их бедности и нужды.

Он не стал наклоняться и протягивать руку, лишь чуть отклонился назад, позволив воину посадить меня перед собой. Чувствуя себя кулём с зерном, который перекладывают как вздумается, я подумала было обидеться, но ситуация не располагала.

Сидеть боком на движущейся лошади без седла и возможности за что-то ухватиться – то ещё удовольствие. Грива лошади коротко выстрижена, попона колется золотой вышивкой, а вместо седла местные стелили жёсткие коврики. Каждый шаг отзывался тупой болью в голове, хотелось попросить ехать медленнее. С трудом балансируя на спине животного, я невольно вздрогнула и отпрянула, когда сильная рука обхватила меня за талию.

Виды вокруг словно под стать настроению – угрюмые и безрадостные. Серые камни, месиво из грязи и глины вместо дорог, редкие тонкие деревья и колючие кустарники. Вокруг раскинулась серая, унылая пустошь. Разбитая дорога вывела нас к приземистому строению, спрятанному за серой каменной стеной.

Едва мы въехали во двор, как над головой затрубили трубы, заставив вздрогнуть от неожиданности. Сидящий за спиной мужчина сказал что-то тихим успокаивающим тоном. Обернувшись, я на мгновение встретилась с ним взглядом. Чёрные, словно бездна, глаза. Сосредоточенные. Оценивающие. По спине пробежал холод, и я поспешила отвернуться, цепляясь за колючую попону, чтобы не упасть.

Широкий двор опоясывали невзрачные, некогда выкрашенные в яркие цвета, но ныне побледневшие и осыпающиеся постройки. Из главного здания навстречу вышли люди. Всадники начали спешиваться, и я торопливо соскользнула с лошади. Вышло неловко: мужчину, что подошёл помочь, я увидела уже посте того, как оказалась на земле.

Воины выстроились вдоль дорожки, ведущей к террасе, и синхронно преклонили колени. Господа с шестиугольниками на груди направились к террасе, заговорив со встречающими, а я мысленно заметалась, не зная, куда себя деть. Слуги потянули лошадей в стойло, и я было хотела уйти с ними, когда всё тот же воин осторожно коснулся моего локтя. С поклоном он указал в сторону господ. Те, обернувшись, явно ждали от меня чего-то.

Во рту пересохло. Я предпочла бы уйти с лошадьми, с ними языковой барьер нестрашен. Но пришлось на ватных ногах тащиться к лестнице и, не придумав ничего умнее, присесть в реверансе. Уже в процессе я оценила всю нелепость своего решения. Наряд не был предназначен для подобных действий и некрасиво разошёлся внизу, открывая грязные босые ступни. Покраснев и смутившись, я замерла, сгорая от стыда.

Послышались смешки, и, перебросившись парой фраз, мужчины удалились, закончив мои мучения. Рядом тут же оказалась стайка бойких девиц в однообразных нарядах, причёсках и с одинаковыми выражениями лиц. Должно быть, служанки. Голоса их тихие, нежные, касания невесомые, а шаги неслышные. Противиться им совершенно не хотелось, и я позволила увести себя куда им вздумается. Они могли бы и рассвирепевшего медведя уговорить броситься в волчью яму.

Обойдя террасу, они вошли в дом со стороны сада и через анфиладу комнат попали в гостевые покои. Во всяком случае, мне хотелось верить, что это гостевые покои.

Не успела я осмотреться, как служанки развязали пояс и стянули неподатливый от соли наряд. В небольшую бадью натаскали воды и, игнорируя моё смущение, принялись обтирать меня тряпицами.

С волосами дело обстояло сложнее. Длинные, густые, – таким богатством стоило гордиться, не будь они спутанными просоленным комом. Терпеливые девушки ком распутали, как могли, прополоскали волосы, но, не выдержав, я засунула голову в бадью, чтобы хотя бы на время избавиться от зуда.

Вода избавила меня не только от соли, но и от запёкшейся крови, что служанки вычесали, разбирая колтуны. Рана открылась, вызвав небольшое кровотечение и панику. Приложив свёрнутую тряпицу к голове, я попыталась успокоить служанок, но ободряющей улыбки не вышло. Соль жгла рану, от чего на глаза наворачивались слёзы, а моих просьб принести чистой воды они явно не понимали.

Зато привели доктора, что осмотрел мою голову и зашил рану. Сделал он это без предупреждения. Дёрнувшись от неожиданной боли, я саданула старика локтем в солнечное сплетение, вызвав ещё один переполох.

Позже в комнату вошла хозяйка дома в расшитом дорогом наряде, со сложной причёской, в которой золотых заколок с подвесками было так много, что её голову, должно быть, поддерживала специальная жердь, спрятанная под одеждой. Несмотря на многослойный наряд и тяжёлую причёску, двигалась она плавно, словно плыла над землёй. Тонкое, миловидное лицо выбелено, делая её похожей на фарфоровую куклу. Ощущение усиливали нарисованные брови и маленькие губы, отмеченные алой точкой.

Окинув меня строгим, недоверчивым взглядом, она открыла рот, повелительным тоном спрашивая что-то у старика, и образ нежной, хрупкой куклы рассыпался. Крикливая, резкая, несмотря на богатый наряд, она вмиг в моих глазах превратилась в базарную бабку.

Не знаю, о чём они договорились, но бросив в мою сторону взгляд, хозяйка дома сморщила миловидное личико в гримасе отвращения. Подкрашенные губы разомкнулись, выплюнув:

– Иминомедзё.

Отвернувшись, она махнула служанкам.

Пока девушки, кружа вокруг, словно бабочки, одевали меня в чистое и осторожно заплетали волосы, у меня было время подумать над этим «иминомедзё». В деревне рыбаки шептали это слово, пока старик вёл к своему дому. Стоило обернуться, как те вмиг отводили взгляд, бросаясь чинить сети и пинать камни.

Одежда непривычная, но отдалённо знакомая. Быть может, сама я такое не носила, но определённо видела. Белоснежная нижняя рубашка подпоясывалась тонкими шнурками, пришитыми к ткани. Следующий наряд – однотонный голубой халат тонкой ткани и ещё один пояс. Завершал комплект расписной синий халат, на подоле и рукавах которого бушевало тёмное синее море и широкий тёмный пояс, завязывание которого заняло добрые десять минут.

Ужасно непрактично. Похоже, самое время познакомить этих людей с благами цивилизации и изобрести пуговицы.

Причёска – отдельное наказание. Густые непромытые волосы не желали вычёсываться и складываться в какие-либо фигуры. Они хотели собираться в колтуны, путаться, завиваться и целыми клоками покидали мою несчастную голову. Пришлось на пальцах объяснять, что нужен гребень с широкими зубцами, и вычёсывать волосы самостоятельно. Благо, мудрить с причёской не стали и собрали всё в большую шишечку, причудливо украсив косами и подколов заколкой с искусственными цветами. Рана оказалась скрыта волосами, но отзывалась тупой пульсирующей болью на каждое движение.

Далее был обед. Или завтрак. Я не разобралась. С момента обнаружения себя на побережье среди людей, говорящих на непонятном языке, я из благодарности съела пару ложек бурды, что предложил рыбак, и всё. Желудок скрутило тугим узлом от голода.

Служанки провели меня назад на террасу, что опоясывала строение. Стало прохладно. Накрапывал дождь.

В прямоугольном зале всё уже было готово для обеда. Перед каждым гостем свой маленький столик, а за спиной служанка, готовая услужить.

В центре сидел глава дома. Нестарый, суровый мужчина, со шрамами на щеке. Чёрные с проседью волосы собраны в шишечку на макушке, обёрнутую синей лентой с золотым узором и подколотые серебряной спицей.

По правую руку – мужчина, судя по шестиугольнику и ушам, родственник господ, что привезли меня из деревни. В изумрудном наряде, вдоль рукавов которого змеились золотые змеи. Его фигура притягивала взгляд. Было ли дело в манере держаться, остром, проницательном взгляде или в чём-то ещё, сказать я не могла, но то и дело ловила себя на том, что пялюсь на него. Все женщины, что сидели чуть в стороне за спинами мужчин, бросали в его сторону несмелые взгляды.

Меня посадили напротив. Низкий столик, а за ним широкая подушка. Боясь, как бы наряд не распахнулся от неловкого движения, я бухнулась на колени. Мой столик хорошо просматривался с любой точки зала и, увидев моё приземление, женщины попрятали улыбки за широкими рукавами, переглядываясь.

Распорядитель сказал какие-то приветственные слова, и служанки принялись открывать блюда. На тонких фарфоровых тарелках лежали ровно нарезанные кусочки чего-то незнакомого. Варёные стебельки, что-то похожее на рыбу на пару, ещё немного стебельков и листьев, бульон с тёмно-зелёным и склизким комом на дне, тёмно-зелёные тонкие водоросли, посыпанные мелкими кунжутом, миска с рваным белым мясом и чай.

Служанки, сидя на коленях, заваривали чай на отдельном столике с двойным дном. Поливая кипятком глиняные чайнички, они действовали синхронно, словно хорошо отлаженный механизм, а не люди. Гости тихо переговаривались, но чаще переглядывались, чуть кивая.

В мою сторону поглядывали чаще, чем хотелось бы, от чего, несмотря на голод, кусок в горло не лез. Не хотелось бы опростоволоситься, начав трапезу не с того блюда или поедая его неправильным способом. Потому, поглядывая на окружающих и убедившись, что прозрачная вода в блюдце для питья, а не мытья рук, я осторожно взяла широкую ложку. Тёмно-зелёные пластинки оказались водорослями, вкус непривычный, но интересный. Белые кусочки, похожие на сыр, оказались не сыром, а чем-то маслянистым и пустым на вкус.

Помимо чужачки, что боялась сделать что-то не так, местную публику развлекали музыканты на причудливых инструментах, издающих нечто протяжно-тоскливое. На середину зала выпорхнули девушки в лёгких струящихся платьях. Невесомые и изящные, они порхали над полом, заставляя ленты нарядов развиваться, рисуя в воздухе узор.

Едва уловимое движение привлекло внимание. Это была небольшая пичуга, что слетела с потолочных перекладин на стол мужчины в изумрудном.

Обед продолжался. За танцовщицами пришли полуголые ребята с барабанами, за ними кривляки с размалёванными лицами.

Служанки меняли блюда, разливали чай, и когда подали десерт, я искренне обрадовалась скорому окончанию трапезы. Ноги затекли, и я сомневалась, что смогу самостоятельно подняться. Спина устала, я не позволяла себе сутулиться, беря пример с женской половины гостей. Большую половину блюд я не попробовала, опасаясь закапать богатый наряд.

Наконец распорядитель, выйдя вперёд, вновь что-то сказал, все поклонились в сторону главы дома и поднялись. Меня тут же окружили служанки, вмиг осознавшие моё затруднительное положение, помогли подняться, скрыв от чужих глаз, и не успела я опомниться, как привели в незнакомую комнату.

Стены терялись за стеллажами, в центре на возвышении стоял невысокий стол с тяжёлой чернильницей из малахита. Боковая дверь сдвинулась в сторону, и в комнату вошли глава дома и мужчина в изумрудных одеждах с шестиугольником на груди. Хозяин дома едва заметно кивнул и устроился за низким столиком, второй встал перед столом немного в стороне. Он тоже поклонился, но не так низко, как гости в зале. Чувствуя себя неловко, я повторила его поклон.

Первый о чём-то спросил.

– Я не понимаю, – устало вздохнула я, отрицательно покачав головой, надеясь, что этот жест значит у них то же, что у меня.

– Он спросил ваше имя.

Спокойный, мягкий голос заставил меня вздрогнуть и целое мгновение бороться с собой, чтобы не запищать от радости.

Кто-то говорит на моём языке! Кто-то понимает, что я говорю! Радость, отразившаяся на моём лице, вызвала ответную улыбку.

– Вы находитесь на острове, – он сделал паузу, подбирая слова, – на вашем языке это будет звучать как Холодная скала. В замке наместника северных островов Тетсуо Хиросэ, – он с поклоном указал на мужчину за столом. – Меня зовут Широ Такаяма, – он вновь поклонился, касаясь рукой груди, и я машинально поклонилась в ответ. – А как зовут вас?

Выпрямляясь, я встретилась с ним взглядом, осознав, что всё ещё глупо улыбаюсь. Хмурая мина наместника не смогла притушить моего счастья. Хотелось пищать и прыгать, а лучше броситься вперёд и обнять этого лопоухого переводчика по имени Широ Такаяма.

– Я, – начала было и умолкла, осознав, что мне нечего сказать.

Кровь отхлынула от лица. Хватая ртом воздух, я закрыла рот руками, испуганно уставившись на мужчин.

– Что последнее вы помните до того, как очнулись на берегу? – участливо спросил Такаяма.

В месте, где должны храниться воспоминания, клубился серый туман.

– Я, – чувствуя, как пересохло горло, с трудом выдавила я, – не помню. Не знаю. Помню воду. Было холодно и страшно, – обхватив себя руками, я уставилась на пол. – Я пыталась выплыть, но меня словно тянуло ко дну.

– Вы не помните, на каком корабле плыли? И куда держали путь?

Подняв глаза, я отрицательно покачала головой, чувствуя, как тело бьёт дрожь.

Повернувшись к наместнику, Такаяма о чём-то с ним переговорил и, помолчав, произнёс:

– Мы находимся очень далеко от границы. Торговых путей здесь не проходит, военные корабли не сумели бы подойти так близко к Холодной скале незамеченными, – говорил он мягко, но мне от его слов становилось всё холоднее. – Мы слишком близко к Северной гряде, из-за скал и течений корабли здесь не ходят.

Мне неоткуда было взяться на этом острове.

– Я не знаю, что сказать, – слабым, неожиданно охрипшим голосом произнесла я.

– Доктор, что осматривал вас, – он бросил взгляд на записи на столе, – указал, что вы разбили голову.

Рука сама собой взметнулась к голове. Я кивнула.

– Рана серьёзная, она могла вызвать потерю памяти.

Потеря памяти… как мелодраматично и заезжено, – мысленно фыркнула я и тут же приуныла. – Главное, не впадать в панику, – одёрнула я себя. – В тюрьму пока не тащат, разговаривают вежливо и даже нашёлся человек, понимающий мой язык. Всё не так уж и плохо. Справимся.

***

Сегодня я видел призрака. Она прошла мимо, не заметив меня. Осенённая лунным светом, она медленно шла по саду, задумчиво хмурясь своим мыслям, а я стоял в густой тени не в силах пошевелиться. На несколько мгновений я разучился дышать. Сердце билось в груди как сумасшедшее.

Словно не было разлуки, она стояла такая же, как и пятнадцать лет назад. Я едва не бросился к ней, помутившись рассудком от счастья.

К счастью, девушка прошла мимо, не подозревая, какая буря разразилась в паре метров от неё.

Мне уже доложили о Морской ведьме, найденной рыбаками после бури. И о том, что никаких кораблей мимо проплыть не могли. Только безумец сунется в море в это время года, когда бури возникают за секунду, не щадя ни укреплённых военных кораблей, ни рыбацких судёнышек. Я послал своих людей к контрабандистам. Нужно разобраться, откуда она взялась.

А пока буду держаться подальше.

2 – Имина Медзё

Меня поселили в женской половине дома, выделив небольшую комнату и нескольких служанок в помощь. Обычных и привычных вещей вроде кровати и стола тут не оказалось. Кровать, а точнее матрас и одеяло, хранилась в стенной нише. Никакой иной мебели кроме крестообразной вешалки для нарядов не предполагалось. А из украшений – пергамент на стене, где чья-то талантливая рука тушью вывела цветок лотоса.

Утром служанки приносили подкрашенную травами воду и провожали в покои хозяйки дома на завтрак. Молодую госпожу звали Юри, и она была четвертой женой наместника Тетсуо Хиросэ. Куда делись предыдущие три, рассказывать никто не спешил, а спрашивать об этом у принцев я постеснялась.

Во время завтрака к Юри приходили с отчётом, главная служанка, рассказывающая о всех делах, происходящих в доме, и главный евнух гарема, в котором содержались ещё три женщины-наложницы. Самих наложниц за все время пребывания в доме я ни разу не видела. Хотя пару раз вечерами замечала, как евнухи переносят куда-то в дальний угол сада закрытый паланкин.

Присутствие ещё одной женщины в доме пришлось не по вкусу Юри. Даже не говоря со мной на одном языке, только лишь взглядами, случайно обронёнными фразами, от которых начинали гадостно хихикать служанки, и мелочами, вроде бы случайно пролитого чая и уроненной тарелки, давала понять, на сколько мне тут не рады.

Ветер разогнал тучи и неожиданный солнечный денёк выманил всех на улицу.

Мы сидели в саду, наблюдая, как младшие братья Широ стреляют из лука. Слуги постелили на траву одеяло и долго искали зонтик, чтобы укрыть господина от солнца. Оказывается, солнечные дни здесь большая редкость, особенно в период дождей.

В отличие от хозяйки дома, братья приняли меня в свою компанию на удивление радушно. Братья Такаяма явно скучали в доме наместника, а уплыть до окончания сезона дождей не могли. Оставалось только догадываться, зачем они приплыли в самую дальнюю точку Империи в столь неподходящее для путешествий время.

Широ вновь наклонился над картой, указывая на далёкий остров в самом углу карты. Остров принадлежал Империи Но, называемой на Западе Нонсераном. Северная гряда защищала Империю от ледяных ветров Карестовой пустоши. На западе болото Духов граничило с Кун-Квешу. На востоке – Мёртвое море, прозванное так из-за многочисленных мелей и скал, что топили как военные корабли, так и мелкие баржи. Только на юге широкой судоходной рекой Империя граничила со своим заклятым соседом, Мандагарским царством, с которым торговала и вела холодную войну за обладание островами в восточном море.

Защищённая от агрессии соседей, Империя не теряла времени даром и почти постоянно находилась в состоянии междоусобных войн. Закончить их удалось всего лишь десять лет назад с пришествием Великого Императора, что объединил все народы и вернул земли, завоёванные некогда.

– От того удивительнее, как вы сумели оказаться так далеко от торговых путей. – пряча руки в рукавах, заметил шестой принц Рокеро. – Пересечь Мёртвое море, миновав скалы, не всякому местному моряку под силу, – не договорив, он выразительно посмотрел на меня.

Шестой принц держался тени и в развлечениях не участвовал. Тёмно-синий наряд словно намеренно подчёркивал его болезненную бледность и худобу. Но самое удивительное, что он говорил на моём языке, а вскоре выяснилось, что не он один:

– Чудо! – выкрикнул девятый принц Керо.

– Морские духи! – с улыбкой поддержал брата Широ.

Последний из братьев, в фиолетовом, не ответил, лишь бросил в мою сторону оценивающий взгляд. Натянув лук, он выстрелил, попав в центр мишени.

– Вижу, в армии тебя так и не научили стрелять, – подразнил он младшего брата.

Вспыхнув, Керо бросился к барьеру и выхватил из рук брата лук.