скачать книгу бесплатно
Удивительно, как быстро был снесен храм – 5 декабря 1931 г. – не прошло и полугода. Складывается впечатление, что Сталин был одержим прежде всего идеей сноса Храма Христа Спасителя, а не строительством дворца-небоскреба. Для чего вождь и устроил всю эту катавасию с непрекращающимися заседаниями. Но что интересно: сам он не хотел публично объявлять свою волю. А члены технического совета (вот неразумные!) никак не могли догадаться, чего хочет товарищ Сталин. И только в результате его личного «воздействия» на кроликов-архитекторов нужное решение удалось из них выдавить.
Дворец Советов,
арх. Б. М. Иофан, 1932–1940 гг.
Дворец Советов,
арх. Б. М. Иофан, 1932–1940 гг.
Конкурс на проект Дворца Советов объявили в 1931 г., и проходил он в несколько этапов, включая Предварительный и Всесоюзный открытые конкурсы, на которых архитекторы были призваны воплотить образ «трибуны трибун», «пролетарского чуда», «всесоюзной вышки, откуда… мощным кличем не раз на весь мир прогремит наших слов динамит», – это слова Демьяна Бедного, как всегда оперативно и незатейливо откликнувшегося на очередной призыв партии и правительства.
В одном из постановлений Совета строительства говорилось: «Здание Дворца Советов должно быть размещено на площади открыто, и ограждение ее колоннадами или другими сооружениями, нарушающими впечатление открытого расположения, не допускается… Преобладающую во многих проектах приземистость здания необходимо преодолеть смелой высотной композицией сооружения. При этом желательно дать зданию завершающее возглавление и вместе с тем избежать в оформлении храмовых мотивов… Монументальность, простота, цельность и изящество архитектурного оформления Дворца Советов, долженствующего отражать величие нашей социалистической стройки, не нашли своего законченного решения ни в одном из представленных проектов. Не предрешая определенного стиля, Совет строительства считает, что поиски должны быть направлены к использованию как новых, так и лучших приемов классической архитектуры…»[6 - Постановление Совета строительства Дворца Советов от 28 февраля 1932 года «Об организации работ по окончательному составлению проекта Дворца Советов СССР в г. Москве».].
При дальнейшем уточнении задач строительства, сформулированном в сталинских указаниях, предполагалось, что здание дворца не только впишется в окружающую городскую среду, но также будет доминировать в ней своей высотной композицией, окружённой открытой площадью для шествий и демонстраций. Внутри дворец должен был включать в себя большой круглый зал для партийных съездов на 21 тысячу человек и несколько малых залов.
Проект Двореца Советов, арх. Ш. Ле Корбюзье, 1933 г.
Несмотря на отбор, на второй тур конкурса было представлено 160 проектов, включая 12 заказных и 24 внеконкурсных, а также 112 проектных предложений; 24 предложения поступило от иностранных участников, среди которых были всемирно известные архитекторы: Ш. Ле Корбюзье, В. Гропиус, Э. Мендельсон. Ясно обозначившийся к этому времени поворот советской архитектуры к классическому наследию прошлого обусловил и выбор победителей. В феврале 1932 г. высшие премии были присуждены архитекторам И. Жолтовскому, Б. Иофану, Г. Гамильтону (США).
Нарком просвещения Анатолий Луначарский о проекте Ле Корбузье: «Над Москвой должна стоять какая-то машина, какое-то голое громадное сооружение, назначения которого сразу нельзя было даже понять и которое поддерживало весьма невзрачное здание, нечто вроде огромного ангара для необъятных цеппелинов».
Перспектива Дворца Советов, арх. Ш. Ле Корбюзье, 1933 г.
Западные зодчие в штыки встретили окончательный выбор Сталина, назвав его «сенсационным вызовом общественному мнению». Они даже написали Иосифу Виссарионовичу письмо. Солировал в стройном хоре негодования все тот же Ле Корбузье: «Нелегко согласиться с тем, что будет построена вещь столь несуразная». Похоже, что к Ле Корбузье пришлось вызывать доктора, ведь сам вид проекта Иофана вызвал у него «невыразимое удивление, большую печаль, горечь и упадок духа».
Кому же из трех вариантов отдает предпочтение Сталин? Открыто, на публике своих пристрастий он не высказывает, но с товарищами по Политбюро откровенничает:
«Из всех планов «Дворца Советов» план Иофана – лучший. Проект Жолтовского смахивает на «Ноев ковчег». Проект Щусева – тот же «собор Христа Спасителя», но без креста («пока что»). Возможно, что Щусев надеется «дополнить «потом» крестом. Надо бы (по моему мнению) обязать Иофана:
а) не отделять малый зал от большого, а совместить их согласно задания правительства;
б) верхушку Дворца оформить, продолжив ее ввысь в виде высокой колонны (я имею в виду колонну такой формы, какая была у Иофана в его первом проекте);
в) над колонной поставить серп и молот, освещающийся изнутри электричеством;
г) если по техническим соображениям нельзя поднять колонну над «Дворцом», – поставить колонну возле (около) «Дворца», если можно, вышиной в Эйфелеву башню, или немного выше;
д) перед «Дворцом» поставить три памятника (Марксу, Энгельсу, Ленину)»[7 - Из письма Сталина от 07.08.1932 г. // Сталин и Каганович. Переписка. 1931–1936. М., 2001.].
Неудивительно, что в мае 1933 г. Совет строительства Дворца Советов принял за основу проект Бориса Иофана
. Таков был и окончательный выбор Сталина. Но работа Иофана не была признана полностью совершенной. На основе доработок, которые он должен был внести в свой проект, предполагалось в результате создать своего рода идеальный дворец: «На заседании Совета строительства, руководимого В. М. Молотовым, была высказана и сформулирована плодотворная и смелая идея синтеза двух искусств – архитектуры и скульптуры. В международных рекордах советских летчиков, в борьбе за урожай на советских полях – во всем воплощена мудрость, во всем живет гений великого вождя народов – Сталина. В этом залог успеха каждого советского начинания.
Товарищ Сталин вдохновляет и коллектив строителей Дворца Советов внимательным словом, мудрыми практическими указаниями.
Надо рассматривать Дворец Советов как памятник Ленину.
Поэтому не надо бояться высоты. Идти в высоту.
В высоте, верхних ярусах, Дворец должен быть круглым, а не прямоугольным, – и этим отличаться от обычных дворцовых зданий.
Надо завершить здание мощной скульптурой Ленина.
Нужно поставить над Дворцом такую статую, которая бы размерами и формой гармонировала со всем зданием, не подавляла его. Размеры статуи надо найти в союзе двух искусств. Пятьдесят метров. Семьдесят пять метров. Может быть, больше…
На устоях круглых башенных ярусов, ниже статуи Ильича, нужно поставить четыре скульптурные группы – они должны выразить идеи международной солидарности пролетариата, идеи Коммунистического Интернационала.
Борис Михайлович Иофан
(1891–1976)
Учился в художественном училище в Одессе (1903–1911), затем работал в Санкт-Петербурге под руководством старшего брата, архитектора Дмитрия Иофана (1885–1961). В 1914 г. выехал в Италию, где получил образование в Высшем институте изящных искусств в Риме (1916) и Римской школе инженеров (1919). Работал в мастерской известного римского архитектора А. Бразини. Самостоятельные проекты римского периода выполнены Иофаном в стилистике неоклассицизма и в духе римской барочной архитектуры (проект здания советского посольства в Риме, 1922–23, и др.).
В 1924 г. вернулся в Советский Союз, где немедленно принялся за работу: квартал опытно-образцовых домов на Русаковской улице (1924–1925), Опытная станция при Химическом институте им. Карпова (1926–1927), учебный городок Академии им. К. А. Тимирязева (1927–1931). В работах этого периода (многие выполнены совместно с братом) проделал путь от «очищенного классицизма» к конструктивизму.
Проект Дворца Советов,
арх. А. Бразини, 1931 г.
Проект главного зала Дворца Советов,
арх. А. Бразини, 1931 г.
Проект Дворца Советов,
арх. А. Бразини, 1931 г.
Проект Дворца Советов,
арх. Д. Н. Чечулин, 1933 г.
Проектировал жилые здания для советской элиты: санаторий «Барвиха» под Москвой (1926–1934), жилой комплекс ЦИК и СНК (ул. Серафимовича, № 2, более известный как «Дом на набережной» (1928–1931). Корпуса «Дома на набережной» Иофан сгруппировал вокруг трех внутренних дворов, помимо более 500 квартир, в громадном здании были предусмотрены также помещения культурно-бытового обслуживания, магазин, столовая, клуб, кинотеатр. Проект сочетает новаторские конструкции (в сводчатых перекрытиях клуба (ныне Театра эстрады) и кинотеатра) с репрезентативными неоклассическими элементами (портик главного фасада).
С 1931 г. Иофан работал над проектом Дворца Советов, а также занимался организацией архитектурных конкурсов; разрабатывал конкурсные проекты (высшие премии 1931 и 1933) и утверждённый вариант композиции с гигантской башней, увенчанной статуей Ленина (совм. с В. А. Щуко и В. Г. Гельфрейхом).
Поддержал решение о необходимости сноса Храма Христа Спасителя, о котором писал: «Пролетарская революция смело заносит руку над этим грузным архитектурным сооружением, как бы символизирующим силу и вкусы господ старой Москвы»; по мнению Иофана, храм «давил на сознание людей своей казенной, сухой бездушной архитектурой».
Свой успех в глазах Сталина Иофан закрепил своим участием в проектировании советских павильонов на Всемирных выставках в Париже (1937) и в Нью-Йорке (1939). Другие работы: станция метрополитена «Бауманская» (1939–1944), лабораторный корпус Института физических проблем на Воробьёвском шоссе (1944–1947; совм. с Е. Н. Стамо), Институт нефти и газа (1949–1956), Государственный институт физической культуры в Измайлове (1964–74). Автор неосуществленного проекта высотного здания МГУ на Воробьёвых горах (1948). Руководил проектированием жилой застройки в Марьиной Роще, Северном Измайлове, Сокольниках (1955–70).
Все эти предложения товарища Сталина были решением единственно возможным, единым и целостным. Оно вытекало из принципиальных разногласий творческого коллектива, оно снимало эти разногласия и открывало путь дальнейшим плодотворным исканиям. Как только было решено, что Дворец Советов – это памятник Ленину… творческие устремления архитекторов приобрели конкретность, цель стала понятна и ясна»[8 - Атаров Н. Дворец Советов. М., 1940.].
Итак, одно из принципиальнейших сталинских указаний – водрузить сверху еще и советский вариант Колосса Родосского – памятник Ленину высотой до 100 метров. По мнению товарища Сталина, так будет красиво. Окончательную доработку проекта, утвержденного в феврале 1934 г., Иофан закончил вместе с В. Щуко и В. Гельфрейхом.
Последний вариант Дворца Советов выглядел как самое большое здание на земле. Его высота должна была достигать 415 метров при общем объёме 7500 тыс. м
– выше самых высоких сооружений своего времени: Эйфелевой башни и небоскреба Эмпайр-стейт-билдинг. Проект Иофана при участии Щуко и Гельфрейха сохранил ранее заложенный принцип решения, при котором, по мнению авторов, увеличение высоты отдельных ярусов подчеркивает устремленность ввысь и более строгое соотношение со статуей, для которой здание служило основанием. Сложность этого проекта была очевидной: необходимо было не только совместить рациональное распределение объемов, воспроизвести классические формы, но и «выразить идею нового государства, гарантировавшего процветание и благосостояние, и, прежде всего, построение социализма».
Проект Иофана можно трактовать по-разному, в зависимости от богатства имеющейся у обозревателей фантазии. Кто-то, жалея автора, ограничивается сухим перечислением геометрических фигур: «гигантская ступенчатая башня, поставленная на внушительное основание, окруженная непрерывной колоннадой», а иные с высоты сегодняшнего дня не стесняются и более резких оценок: «нагромождение консервных банок».
В то время, когда в Москве занялись осуществлением идеи создания Дворца Советов, в другом европейском городе – Берлине кипела работа по переустройству центра столицы великой Германии. И два этих процесса не могли не затронуть друг друга. Более того, неслучайно и то, что перестройка Москвы и Берлина совпали по времени. И в этом прослеживается определенная символичность.
Адольф Гитлер захотел выстроить новый Берлин, центр которого должен был заполниться грандиозными дворцами: зданиями рейхсканцелярии, верховного командования вермахта, партийной канцелярии, дворцом самого Гитлера и Домом собраний. Лишь одно мешало осуществлению планов – старый рейхстаг. Он занимал столь нужное для строительства место. Архитекторы предложили снести никчемное здание, как и многие другие стоящие здесь дома (как они были похожи в этом на своих советских коллег!). Но фюрер с ними не согласился, предложив использовать здание старого германского парламента под библиотеку и прочие сопутствующие цели. Новый дом для парламента должен был вместить гораздо большее число депутатов, т. к. по планам прагматичного фюрера их количество неизбежно бы выросло в связи с приростом немецкого населения и германской территории.
Перспектива Дворца Советов,
арх. Б. М. Иофан, 1932–1940 гг.
Перспектива Дворца Советов,
арх. Б. М. Иофан, 1932–1940 гг.
Конкурсный проект Дворца Советов,
арх. Б. М. Иофан, 1932 г.
Перспектива Дворца Советов,
арх. Б. М. Иофан, 1932–1940 гг.
Альберт Шпеер
По мнению Гитлера, сосредоточие в центре столицы перечисленных зданий должно было стать сердцевиной Тысячелетнего рейха, призванной на много веков вперед символизировать достигнутое величие.
Более всего отвлекало на себя внимание Гитлера проектирование Дома собраний, известного как Купольный дворец. Это было бы самое большое здание в мире. Как видим, гигантомания свойственна многим диктаторам. Площадь Купольного дворца в проекте достигала астрономической цифры – 21 000 000 квадратных метров – и в пятьдесят раз превосходила здание рейхстага.
Интересно, что на всех чертежах дворца, выполненных придворным архитектором Шпеером и представленных Гитлеру на обозрение, была приписка: «Разработано на основе идей фюрера». Вождь немного пожурил зодчих за эту вольность, сказав, что он всего лишь набросал примерную схему, а истинный автор – Шпеер. Но Шпеер упорно не соглашался, заявив, что автором является любимый фюрер. «Гитлер воспринял мой решительный отказ приписать себе авторство не без внутреннего удовлетворения», – писал Шпеер позднее. Гитлеру так понравился макет будущего дворца, что он не скрывал своего восторга. Еще в 1924 г., когда он сидел в тюрьме, идея сооружения дома-гиганта в центре Берлина засела у него в голове. Правда, тогда сокамерники подняли его на смех. Теперь же желающих посмеяться не нашлось.
Модель Купольного дворца в Берлине, арх. А. Шпеер, 1938 г.
На первом плане – Бранденбургские ворота
Купольному дворцу суждено было стать аналогом Дворца Советов в Москве. Между двумя вождями развернулось своеобразное соревнование: кто больше и дороже построит будущие символы векового процветания своих народов. И потому фюрер очень расстроился, узнав, что высота его дворца будет меньше, чем у Дворца Советов.
Проект Купольного дворца в Берлине,
арх. А. Шпеер, 1938 г.
«Его явно огорчила перспектива, что он не воздвигнет величайшее монументальное здание в мире, и вдобавок угнетало сознание, что не в его власти отменить замысел Сталина, издав какой-нибудь указ. В конце концов, он утешился мыслью, что его здание будет отличаться от сталинского дворца уникальностью. Он говорил: «Подумаешь, какой-то небоскреб – чуть меньше, чуть больше, чуть ниже или выше. Купол – вот что отличает наше здание от всех остальных!», – вспоминал Шпеер в тюрьме Шпандау, где он находился в заключении с 1945 по 1966 г.
Даже когда началась война и Гитлер был вынужден отложить на время (как он думал) осуществление своих архитектурных планов, он не забывал о конкуренции с Дворцом Советов. Весьма скрытный в проявлении своих истинных чувств (в этом мы имели возможность убедиться в эпизоде с авторством Купольного дворца), однажды, в самом начале Великой Отечественной войны, он разоткровенничался в кругу соратников: «Мы возьмем Москву, и с их небоскребом будет покончено навсегда!». Но, как известно, небоскреб не был построен отнюдь не по причине взятия Москвы фашистами, потому как последнего просто не случилось. Хотя, с большой долей вероятности можно утверждать, что именно война нанесла серьезный удар по планам Сталина построить Дворец Советов. И дело здесь не в отсутствии необходимых ресурсов уже после войны. На такое в Советском Союзе деньги и люди всегда находились. Ведь дело-то святое – Дворец, да еще и с памятником великого Ленина наверху! У гитлеровского же дворца двухсоттридцатиметровый в высоту купол венчался сорокаметровым фонарем с орлом на макушке.
