Осенний Господин и Чрево Земли

скачать книгу бесплатно

Осенний Господин и Чрево Земли
Василий Заворотищев

Сказочный мир находится на грани гибели. Ни боги, ни люди не смогут его спасти. Под силу ли это нашему герою, ещё вчера бывшему прикованным к больничной койке?

Василий Заворотищев

Осенний Господин и Чрево Земли

Глава 1

ЭЛИКСИР

По полю, заросшему нежно-розовым кипреем, скакал, отливая в ярком солнечном свете нестерпимо чистым серебром, молодой единорог. Вокруг него, точно гигантские искристые бабочки, кружились хрупкие феи. Где-то вдалеке сердитым басом раздраженно ревел невидимый дракон…

– Простите, у вас не найдется лишней капсулы хондроитина?

Дракон поперхнулся, закашлялся и замолк. Единорог и феи слились в одно смутное пятно и пропали. Кипрейное поле поблекло и увяло.

Славик нехотя приоткрыл глаза. Бодрый костлявый старичок с жидкой седой бородкой, словно приклеенной к острому подбородку, склонился над его кроватью, сложив на груди сухонькие смуглые ручки. Глаза его, большие, темные и влажные, как две свежевымытые черные виноградины, глядели на Славика умильно и робко.

Славик кивнул и машинально протянул нахальному незнакомцу белый пластиковый стакан из тех, что стояли в их палате на каждой тумбочке. Больные окрестили эти стаканы кормушками. Три раза в день дежурная медсестра наполняла их очередной дозой медикаментов. Старик уверенно запустил в стакан сложенную щепоткой кисть и каким-то птичьим движением выудил оттуда лекарство. Он не глядя запихнул его в нагрудный карман пижамы и церемонно поклонился:

– Благодарю Вас, любезный мой друг. Теперь у меня есть почти все, что нужно.

– Интересно, как он нашел хондроитин среди доброй пригоршни практически одинаковых капсул? – вяло удивился Славик, – Впрочем, где гарантия, что он взял именно его, а не первое, что подвернулось под руку? Может, старикан уже, что называется, выжил из ума. К сожалению, в его возрасте это вполне естественно.

Славик сочувственно поглядел, как довольный дед устремился к выходу из палаты, звонко шлепая огромными и широкими, как водные лыжи, тапочками:

– Еле-еле передвигается. Правда, все-таки ходит, в отличие от меня.

Сам Славик не мог ходить уже третий месяц. Он уже почти забыл, как это здорово – обжигая пятки, босиком пробежаться по горячему песку летнего пляжа, или неторопливо идти по свежему январскому снегу, прислушиваясь к тихому хрусту под ногами. Или брести себе по осенней аллее, раскидывая носками ботинок желтовато-коричневые трупики увядших листьев. Одним словом, как прекрасно иметь здоровые ноги. Справедливости ради, стоит заменить, что именно ноги у Славика как раз были в полном порядке, в отличие от позвоночника.

Не одну бессонную ночь провел Славик, зарывшись в комковатую больничную подушку мокрым от злых бессильных слез лицом. Он проклинал свою неосторожность, но ни секунды не жалел о случившемся. Произойди всё снова, он опять ввязался бы в эту историю.

В тот злополучный вечер он неторопливо прогуливался по одной из немногих освещённых улиц города, любуясь игрой теней на асфальте. Проезжавшие мимо автомобили заставляли эти тени плясать и менять длину самым причудливым образом.

Громкий топот ног за спиной заставил Славика оглянуться. Растрёпанная рыжая девчушка в бурой курточке и нелепых мешковатых жёлтых штанах бежала, прижимая к груди что-то, завернутое в оранжевую ткань. За ней неслась группа парней. Девушка споткнулась и упала, выронив свёрток. Славик машинально нагнулся и подобрал его. Внутри тряпочки кто-то шевелился.

Преследователи нагнали упавшую. Бежавший первым кудрявый коротышка пнул её по голове и, протянув руку в сторону Славика, приказал:

Быстро дал сюда!

Славик сделал пару шагов назад и, расстегнув верхние пуговицы короткого пальто, спрятал за пазуху шевелящийся комок.

А ты попробуй взять.

Парень смачно сплюнул и шагнул вперёд. Славик не любил драться, но, когда до этого доходило, бил очень больно. Он ударил кудрявого, затем того, кто стоял за ним, потом сбил с ног ещё одного. Он был зол на этих уродов за испорченный вечер и за ту девушку, которая лежала сейчас на асфальте. Он лупил нападавших так, точно давно знал и ненавидел их.

Всё закончилось совершенно неожиданно. Славик осознал что падает, хотя все противники перед ним либо лежали, либо отбежали на безопасное расстояние. Он попытался встать и понял, что не может. У него как будто не было ног. Уже с земли Славик увидел того, кто напал на него со спины. Не бритоголовый, а, скорее, лысый, с короткой козлиной бородкой. У него в руках был совсем нестрашный с виду нож с запачканным кровью коротким лезвием.

Получил, падла? – поинтересовался нападавший. Он наклонился так, что его нож теперь был на уровне лица Славика.

Сейчас я тебя порежу, а потом заберу…

Он не успел договорить. Кто-то, казавшийся снизу неестественно огромным, ударил лысого кулаком по макушке и тот упал рядом со Славиком.

Досталось же тебе, дружище, – сочувственно произнёс великан, обращаясь к Славику, и сказал кому-то, кого не было видно, – помоги ему, а я посмотрю, что с нашей подругой.

Какого только дерьма нет на этих улицах, – ответили ему откуда-то сбоку. К Славику подошёл невысокий крепыш с бутылкой пива в руке. Он присел на корточки и критически осмотрел Славика.

Не берусь говорить ничего заранее, но, похоже, этот гадёныш повредил ему позвоночник.

Тем временем за пазухой у Славика опять зашевелился кто-то маленький и теплый. Из глубин пальто выполз крошечный котенок. Его рыжеватая шерсть была такой густой, что котёнок казался игрушечным. Малыш лизнул Славика в нос, а затем смешно чихнул на него. Славику на секунду показалось, будто кто-то влил ему в рот чашку теплого какао с мёдом. Неожиданное тепло разлилось до самого сердца и пропало.

Крепыш поставил бутылку с пивом на землю и аккуратно взял котёнка на руки.

Спасибо, – услышал Славик тихий девичий голос, – без тебя они, наверное, убили бы меня.

А мы убили бы их, – добавил гигант.

Надо вызвать “Скорую” – сказал крепыш и, подняв бутылку, отхлебнул из неё, – у него мало того, что дырка в спине, так ещё и кровь идёт, не останавливаясь. Не истёк бы…

Славик хотел было сказать, что нужно позвонить его девушке, чтобы не волновалась, но не успел. Он потерял сознание.

Как выяснилось немного позднее, девушка и не думала волноваться. Она просто отправила ему сообщение, в котором предложила взять паузу в отношениях, чтобы переосмыслить их. С тех пор она так и не появлялась в его жизни.

От былой любви у Славика осталась только пара фотографий в телефоне да тоненькое золотое колечко, подаренное бывшей возлюбленной на двадцатый день рождения.

Теперь, когда острота первоначального шока несколько притупилась, Славик относился к своему состоянию почти философски. Ведь это только говорится, что надежда умирает последней. Часто именно она гибнет одной из первых.

Ближайший сосед Славика по палате, Алексей, немолодой уже мужик с какой-то сложной травмой крестца, глядя на понурого парня, регулярно давал один и тот же нехитрый совет.

– В нашем состоянии главное – покрепче забыть всю эту хрень и расслабиться, – внушал Алексей, проникновенно моргая крошечными черными глазками, сверкающими на широком, блестящем и плоском лице его, точно две икринки на блине, – а самое лучшее средство для этого – водовка. Она хоть и отрава, а помогает. Выпил чекушечку – и жить опять хорошо! Ну, не то, чтобы хорошо, но уже не так противно.

Каждый раз, произнося эту речь, он отчего-то принимался усиленно тереть сплющенную переносицу. И каждый раз, глядя на его руку, Славик едва сдерживал улыбку. На тыльной стороне правой кисти Алексея была коряво вытатуирована странная зверушка с глупым человеческим лицом, похожая на толстого тигра. Наколка эта, благодаря движениям пальцев, постоянно двигалась. Казалось, тигр корчит Славику забавные рожицы.

Сам Алексей забывался и расслаблялся с удивительной регулярностью. Его уже много раз пугали досрочной выпиской за нарушение больничного режима, но несгибаемый алкаш не сдавался, полагая, что никто не выкинет тяжелобольного на улицу. К тому же он был очень тихим и смирным алкоголиком. Выпив, Алексей доставал из-под подушки старенький телефон и, надев не менее старенькие наушники, слушал что-то своё, изредка беззвучно шевеля губами.

Славик не торопился последовать советам бывалого соседа. Он давно изобрел свое средство убегать от невеселой реальности. Еще в детстве, испытывая странную тоску по чему-то далекому и прекрасному, он придумывал себе фантастические города и целые страны, полные чудес и волшебных приключений. Белоснежные башни великолепных замков; дремучие леса, населенные драконами и чародеями; закованные в сверкающую сталь рыцари и ослепительные в своей безукоризненной красоте благородные дамы – все это было куда интересней, чем его безрадостная жизнь.

После того, как погиб, утонув во время купания его друг, с которым они дружили чуть ли не с ясельной группы детского сада, Славик так и не завёл себе других приятелей. Откровенно говоря, он и не искал их. Новая дружба отчего-то казалась ему чем-то нехорошим, неправильным по отношению к погибшему.

Маленький Славик любил гулять по городу, который год от года медленно обрастал нестриженными клёнами и тополями, постепенно приобретая заброшенный и от того какой-то мрачно-живописный вид, но родители редко позволяли ему делать это. Отец, утомительно говорливый, дурашливый и беззлобный, когда был пьян, но замкнутый, нервный и какой-то потерянный в те редкие часы, когда бывал трезв, ограничивался короткой фразой: “Уличное воспитание – первый шаг к тюремному”. Мать поддакивала и непременно вспоминала какой-нибудь леденящий кровь случай, случившийся с детьми знакомых, родственников или соседей. Эти дети, если её послушать, жили страшной жизнью. С ними постоянно что-нибудь происходило. Если их не сбивала машина на пешеходном переходе, то обязательно кусали бродячие собаки, избивали хулиганы или пытались заманить в свои сети жуткие маньяки. И всё это, естественно, случалось с ними на улице. После таких коротких, но эмоциональных бесед бедного Славика отправляли “учить уроки” в его комнату. Аргументы, что все уроки давным-давно выучены, на родителей не действовали. Часами лежал он тогда на своем продавленном диванчике, притворяясь спящим и придумывал себе самые разнообразные приключения в компании весёлых, храбрых и добрых друзей. Такое товарищество Славик вовсе не считал изменой ушедшему приятелю.

Постепенно мальчик привык к тому, что все его новые друзья существовали лишь в том, придуманном мире, и ему было хорошо с ними. Они любили и понимали его. Они, как могли, утешали его в минуты маленьких, но горьких детских бед.

Так продолжалось до тех пор, пока он не вырос. Студенческая жизнь подарила новых знакомых и старые страхи обидеть мёртвого исчезли в шумном водовороте дружеских посиделок и тихом шёпоте ночных свиданий. Вместе с утонувшим другом как-то неприметно ушли в прошлое и выдуманные.

Славик почти забыл о них, но сейчас старательно пытался оживить в памяти детские фантазии, порожденные одиночеством. Теперь он почему-то не мог вспомнить ни одного придуманного друга из детства. Может быть, Славик просто вырос? Пейзажи, впрочем, представали перед мысленным взором с такой невероятной отчетливостью, что это немного пугало. Краски детства ничуть не утратили своей яркости. Не раз и не два Славик «убегал» со своей койки в тот прекрасный мир, где небо было ярко-голубым, а облака – белоснежными, где зелень дубрав была глубока и слегка печальна, а изумруд ароматных трав – легкомысленно светел.