скачать книгу бесплатно
– Прошу Вас, Кассий, давайте оставим разговоры на потом. Нужно проветрить комнату. Либо Вы прибудете на виллу, либо нет. Вот и всё. – Она коснулась своими губами моих. – Спокойной ночи, доминус Северус.
По лестнице я спускался, уже твёрдо зная, что буду на вилле. Упругое, почти обнажённое, тело Примы в клубах дыма долго стояло у меня перед глазами.
ДОБРЫЕ ВЕСТИ
До отъезда в Суррентум оставалось четыре дня. За это время предстояло ещё многое сделать, но я обнаружил, насколько трудно мне теперь сосредотачиваться.
Я был похож на влюблённого подростка, трепещущего в ожидании первого свидания с любимой. В моменты просветления – а я должен признаться в их небольшом числе – я убеждал себя, что спятил, если готов на такое, но тут же утешался тем, что на Приму можно положиться. Поскольку уж она утверждала отсутствие угрозы, значит, так оно и есть. Я был бы последним дураком, если бы отказался от того, что мне предлагает Прима Палат.
За два дня до моего отъезда прибыл Друз Марциал, для замены в гильдии в моё отсутствие. Я работал с ним ранее, он был опытным в торговых делах, у него был нюх на прибыль. Но он мне не очень нравился. Он был чрезмерно красив, чрезмерно обходителен, чрезмерно изысканно одет, его первым именем, вообще, могло бы быть: «Несравненность».
По моему мнению, неприязнь была взаимной. После того, как мы провели полдня вместе, обсуждая его предстоящие обязанности, я предложил ему отобедать.
– Потрясающе, – согласился он. – Посмотрим, что за кухня в этом древнем городе. Но хочу предупредить Вас, Кассий, я ожидаю, что пир будет по высшему разряду.
Я повёл его в свою инсулу, где заранее предупреждённый повар угостил нас торжественно вынесенным сервами тюрбо, фаршированным кабаном, абрикосами под соусом гарум и фалернским вином.
После того, как кувшин вина на две третьих был опустошён, Друз стал вести себя гораздо непринуждённее и дружелюбней.
– Вы счастливый человек, добрый Кассий, – сказал он, поднимаясь на локте с триклинии. – Вам, возможно, это и неизвестно, но в Гардарике Вы любимчик. Крокет очень высокого мнения о торговых делах Вашей коллегии. Открою секрет – через несколько месяцев Крокет отзовёт Вас туда. – он неопределённо махнул рукой в восточную сторону. Вам достанется торговый двор в Новеграде, а мне, благословенный Кассий, придётся сменить Вас в этом городишке.
– Даже не верится, – отозвался я, разволновавшись. – Вы, верно, шутите?
– Такие несмешные шутки – не в моём амплуа.
Я пытался не сдержать проявление радости. Не думаю, что был в этом успешен. Получить в управление торговый двор в главном городе мировой торговли пушниной было за пределами моих мечтаний. Это станет поворотом не только в моём финансовом положении – во всей нашей торговой империи лучшую должность занимал только сам доминус Лев Палат.
– Со дня на день ждите голубиную почту с этой доброй вестью, – сообщил Марциал. – Старик сам одобрил Ваш назначение. Вы – счастливчик, богоравный Кассий! Пью за Вашу удачу!
Я поднял кубок вместе с ним.
– Вам не жаль будет покидать это место?
– Привыкну. – усмехнулся я. – Ради такого повышения можно пожертвовать этой жарой, вонью и сточными канавами.
Марциал пожал плечами:
– Я бы, персонально, был против. Работать рядом со стариком Палатом – та ещё каторга. Я бы не вынес. – Он расслабился и откинулся на подлокотник кушетки. – Да, тюрбо-то ничего оказалась. Пожалуй, мне здесь всё по вкусу!
Он отпил из кубка и вытер губы краем скатерти.
– Кстати, как тут здравствует неистовая Прима?
– Кто?
– Прима Палат. Вы ведь тут вроде её няньки?
Я растревожился. Марциал обладал чутьём на скандал. Малейшее его подозрение о наших с Примой отношениях – и он будет рыть землю, как свинья в поисках жёлудя, пока не докопается до горячей сплетни.
– Я нянчился с ней ровно один вечер, – небрежно бросил я. – Пока довёз до постоялого двора из порта. С тех пор я её почти и не видел. Я полагаю, она занимается в коллегии весталок.
Друз прыснул.
– Она… чем? Где занимается?
– В коллегии весталок, – повторил я.
– Прима?! – Он подался вперёд, вперил в меня взгляд расхохотался до слёз. – Смешнее каламбура я ещё не слыхивал сроду. Прима – весталка! Ну и ну! – Марциал откинулся на подлокотник клинии и застонал от хохота. Я еле сдержался, чтобы не запустить кубком в его смазливую рожу.
Отсмеявшись, Друз поймал мой взгляд. Очевидно, он понял, что мне не так смешно, и насмехаться при мне над дочерью Льва Палата неуместно. Поэтому он осёкся и, как бы извиняясь, сказал:
– Простите, любезный Кассий. – Он приложил к глазам край скатерти. – Если бы Вы знали Приму ближе… – И снова засмеялся.
– Да чему Вы смеётесь? – возмутился я, с несдержанной резкостью в голосе. – В чем дело?
– Это, поверьте мне, действительно – смешно. Она и Вас провела. Видели бы Вы себя! До сих пор из всех, кто её знал до Вас, остаётся в неведении только её отец.
– Не понимаю. О чём, во имя Веритас, речь?
– Да Вы и вправду мало с ней знакомы. Я предполагал, что она втрескается в Вас: Вы – в её вкусе. Она падка на атлетов. Только не рассказывайте мне, что она предстала пред Вами в балахоне, тяжёлой обуви и со стянутыми назад волосами.
– Я по-прежнему не понимаю Вас, Друз. Что это все значит?
Его лицо расплылось в улыбке. – О, да Вы гораздо счастливее, чем я считал, благородный Кассий! Или несчастнее – это при всей моей честности. В Гардарике она просто ходячая притча о плохой репутации. Когда наша шумная компания прослышала о том, что Вы, по приказу доминуса Палата, будете за ней присматривать, мы решили, что Ваша песенка спета. Волчица Палат не пропускает ни одного стоящего мужчину. А к Вам она даже не приставала? Абсурд!
Меня бросало то в жар, то в холод. Но я собрал всё своё самообладание, чтобы небрежно бросить:
– Это для меня новость. –
– Да, Прима Палат – настоящая гроза для мужчин. Я признаю – она хороша, но вся беда в том, что она может втянуть в историю. Не будь доминус Палат таким крупным дельцом, она не избежала бы широкой огласки и позорного клейма. У неё огромный талант вляпываться в любую грязь, какая только возможна. И сюда она примотала только потому, что оказалась замешанной в резне Соловья. Она смылась из Гардарики только поэтому.
Я уставился на него и притих. Соловей был главой бунтовщиков, разбойничьей шайки, известным по всей Тартарии настолько, что легенды о нём достигали даже побережья нашего моря. Соловей довольно долго держал в руках целую провинцию, был сказочно богатым, влиятельным, неуловимым, жестоким правителем.
– Какое отношение к Соловью она имела? – спросил я.
– Доверенные люди утверждают, она была любовницей этого лемура. – ответил Марциал. – Она везде его сопровождала. Поговаривают, что при ней его и закололи.
Несколько месяцев назад Соловья зверски зарезали прямо в его логове. Его женщина скрылась. Убийцы тоже исчезли. Считается, что Соловей убит по приказу Хана-Кристофана, главаря соперничавшей банды. По слухам, он обретается теперь где-то в Романии.
– Вам-то кто всё это поведал? – спросил я.
– Детинец, под его началом всё ещё состоит Тайный приказ Государева двора. Ему-то можно верить. Но – даже если он ошибся, одно точно – слухи о связи Примы с Соловьем обоснованные, и она уехала в Романию после его убийства. У Детинца есть довольно точное описание женщины, замешанной в этом деле, и оно полностью совпадает с внешностью Примы Палат.
– Ясно, – промолвил я.
– Ну, поскольку Вам смачные подробности её местной жизни, неизвестны, похоже, она не на шутку испугана и, наконец, взялась за ум. – Друз осклабился. – Но, со всей моей честностью, я разочарован. Когда я услышал, что сменю Вас, по правде сказать, решил и сам подкатить к этой особе. Это стоящая жрица любви. Я рассчитывал услышать от Вас, что вы уже близки.
– Путаться с дочерью Льва Палата? Я не настолько глуп! – разгорячился я.
– Отчего же? Она того стоит. И, когда Прима берётся за такое дело, она следит, чтобы доминус Палат никогда ничего не проведал. Палат до сих пор ничего не знает о табунах её мужиков. И если Вы не видели ее без балахона, то много потеряли. Она потрясающая деваха, и, по заслуживающим доверия источникам, безмерно страстная волчица.
Каким-то чудесным образом я смог увести захмелевшего гостя от темы Примы и вернуться к обсуждению дел гильдии. Побыв в его обществе до заката, я отвёз его обратно на постоялый двор. Он сказал, что утром придёт в коллегию, чтобы принять все дела, и долго благодарил меня за угощение.
– Вы и впрямь счастливчик, благородный Кассий, – сказал он, еле ворочая языком, при расставании. – Новеградский торговый двор, можно сказать, лучшее место во всём деле Палата. Есть люди, Кассий, и их немало, готовые руку отдать на отсечение, лишь бы заполучить это место. Я-то нет, мне оно не нужно. Очень уж оно походит на каторгу, со всей моей честностью. Но вот для Вас… – Речь его оборвалась на полуслове, и он пьяно и самодовольно улыбнулся. – Человек, упускающий таких женщин, как Прима… Да чего Вы ещё достойны, кроме как пахать на каторге! Я закончил!
Довольный, что закончил шуткой, Друз хлопнул меня по плечу и тяжело направился, посмеиваясь, в свою квартиру.
Я залез в лектику и поехал домой по забитым городским сбродом улицам. Во время этой поездки я о многом передумал. В правдивость Марциала я верил. Я также знал, что и Детинец врать не будет. Получается, она путалась с изменником Соловьём. А с кем же она связалась в Романии? Если в Гардарике её тянуло к отступникам и убийцам, вполне возможно предположить, что и тут она направилась по тому же пути. Не в этом ли кроется истинное объяснение шикарной жизни, которую она ведёт? Неужели её содержит какой-то разбойник?
– Нет, милая – прошептал я вслух. – Езжайте в свой Суррентум в одиночестве. Мне там не место. Поищите себе какую-нибудь другую куклу. Я еду в Финикию.
_______________________________
Однако, послезавтра я уже сидел в общественном курсусе, следующем в Суррентум. Я все ещё повторял про себя, что я дурак, но понимал – это напрасный труд. Колесница катилась, и мне казалось, что лошади переставляют копыта убийственно медленно.
Прежде чем отправиться, я заглянул в гильдию, чтобы проверить личную почту. Это было утром. Марциала на месте не оказалось, а Зену привычно разбирала счета и письма.
– Есть для меня что-нибудь? – спросил я, усаживаясь сбоку её стола.
– Личных писем нет, а со всем этим может разобраться сам доминус Марциал, – отозвалась Зену, перебирая папирусные свитки унизанными перстнями пальцами. – Тебе, вроде бы, давно полагается быть в дороге? Я подумала, что ты хочешь выехать пораньше.
– О, у меня ещё уйма времени.
Колесница отправлялся в Партенопу только после полудня. Зену я соврал, что еду в Финикию.
Тут с улицы криком позвали управляющего, и Зенуния вышла. Я склонился к столу и принялся праздно рассматривать письма.
– Кто это? – послышался голос Зену. – Домина… кто? Подожди. Я не уверена, здесь ли он. – Зену хмуро воззрилась на меня, и по её глазам я понял, как она озадачена. – Тебе письмо от домины Бландус Северус.
Я уже было отмахнуться, сославшись на ошибку, что я никогда не слыхал о Северус, когда вдруг увидел печать на свитке и тут же всё вспомнил. На печати чётко был виден необычный орнамент чудного браслета Примы, а Северус – номен, которым воспользовалась Прима, когда нанимала виллу в Суррентуме. Неужели Прима мне написала? Неужто она дошла до такого безрассудства, что пишет прямо в гильдию?
В довершение ко всему в распахнутую дверь ввалился Марциал.
– Боги! Блаженный Кассий! Вы всё ещё здесь?! – воскликнул он, при виде меня. – Я думал, Вы давно уже катите в Финикию.
Я вытянул из рук Зену свиток. Марциал вопрошающе уставился на меня.
– Что это, письмо от возлюбленной? – спросил он, заинтересованно склонив голову набок.
Я постарался не показать нарастающей тревоги, но знал, что и Марциал, и озадаченная Зену смотрят на моё замешательство чересчур внимательно.
– Я зашёл узнать, не пришло ли мне личных писем, Друз, – ответил я ему. – Но мне уже, пожалуй, и вправду – пора.
– Вам просто необходимо научиться расслабляться, любезный Кассий – посоветовал Марциал. – Не будьте Вы таким деловитым и серьёзным цензором для себя. Если бы я Вас не знал, то, судя по выражению лица, со всей моей честностью, сказал бы, что у Вас на уме какая-то проделка. Это так?
– Не болтайте чепухи! – попытался отмахнуться я, не в состоянии подавить волнения в голосе.
– О-о, да Вы сегодня что-то не в духе?
Я промолчал, а он продолжил:
– Вы путешествуете не один? – продолжал он терзать меня, проказливо поглядывая на моё лицо. – Надеюсь, у Вас есть в запасе какая-нибудь приятная гетера, которая будет утешать Вас во время путешествия?
– Я отправляюсь один, – оборвал я его я, стараясь выглядеть спокойнее, чем был.
– Уж конечно! Я-то знаю, чем бы занялся, если бы отправлялся в дальние края.
– Что позволено Юпитеру, не позволено быку, – сказал я, подходя к Зену. – Присматривайте за делами. Не давайте этому распутнику совершать слишком много ошибок, а сами не утруждайтесь особо. До встречи!
– Приятного отдыха, Кассий, – спокойно произнесла Зену. Она даже не улыбнулась на прощание, и это меня не на шутку встревожило. Её явно что-то расстроило. – Не беспокойтесь о гильдии. С ней ничего не случится.
– В этом нет сомнений. – я повернулся к Марциалу: – Удачи!
– И Вам улыбок Фортуны, – широко улыбнулся он, пожимая мне запястье.
Я оставил их, вышел на улицу, завернул за угол и только здесь, сломав печать, пробежал глазами письмо Примы с просьбой поторопиться с выездом. И это была её хвалёная осторожность!
Тогда я остро осознал, что завёл здесь слишком много друзей, чтобы тайно пускаться в подобные приключения. В любой момент кто-нибудь из знакомых мог появиться и тогда до Марциала дойдёт, что вместо корабля на Финикию я сел в повозку до Партенопы. Однако, до неё я добрался, не встретив никого из знакомых.
Но только когда колесница тронулась, я испытал облегчение. Всё пока что идёт хорошо, успокаивал я сам себя. Теперь все будут считать, что Кассий Феликс благополучно отправился отдыхать.
БЕЛЫЙ ДОМУС
Я стоял на жарком солнце. Повозка прибыла в Суррентум, порядком набитая народом, и прошло немало времени, пока мои попутчики разобрали багаж и разошлись по окрестностям. Кого-то встречали друзья на колесницах и лектиках, большинство уходило пешком. Наконец, я остался в одиночестве.
Я пошёл по улицам к центру городка. В одной из дымных термополий я купил пряную копчёную колбасу и съел её на ходу, запивая водой из фляги. По объяснениям Примы я представлял себе, где находится домус. По грубым подсчётам, она была в нескольких милях от Суррентума, в предгорьях. Нужно идти до домуса пешком, и я неспеша отправился в свою долгую прогулку к Приме Палат.
Сперва мне пришлось медленно пробираться сквозь разношёрстные толпы горожан, но, выбравшись из города, я существенно прибавил в скорости. Мили через две я добрался до посёлка, у которого мне нужно было свернуть и подняться в горы. Прибавив шагу, я начал долгий, изнурительный подъем.
Домус, примостившийся на высоком холме с видом на залив Суррентума, я заметил задолго до того, как добрался до него. Он, действительно, был красив, как и описывала Прима, но сейчас мне было не до его прелестей. Мною всецело овладела одна лишь мысль – найти Приму.
То, что домус стоит на отшибе, Прима не соврала. И это было ещё мягко сказано. Домус был окружён усадьбой, а вокруг, сколько хватало глаз, другого жилья не было.
Я с усилием открыл массивные врата и пошёл по широкой подъездной аллее. По обеим сторонам её росли миртовые кусты под два моих роста в высоту. Подъездная аллея выходила на брусчатую площадку, где стояла распряжённая одноместная бига Примы. Во всяком случае, подумал я, увидев колесницу, я не разминулся с нею. Я взбежал по ступеням крыльца. Входная дверь между колонн была открыта, и я вошёл в большой коридор с мраморным полом.
– Прима! Вы здесь?
Я медленно обходил все комнаты. Тишина действовала на меня угнетающе. Там был большой атриум, таблиний, кухня и перистиль, из окна которого открывался вид на море, локтей на сто уходящий вниз. Наверху были три кубикулы. Современный домус, хорошо обставленный – идеальное место для уединённого отдохновения от суеты. И я испытал бы восторг, встреть меня здесь Прима. Однако, осмотр лишь убедил меня, что помещения пусты. Тогда я направил свои поиски в сад.
Мои многократно повторённые призывы оставались без ответа. Я уже всерьёз струсил. Одна из садовых дорожек заканчивалась приоткрытой калиткой. За ней узкая тропинка, ведущая на вершину холма, нависавшего над домусом. Может, она там? Я не стал ждать её возвращения. Было похоже, что иначе как по этой тропинке, домус покинуть, не встретив меня, нельзя. Либо Прима, забыв о моём приезде, пошла гулять, либо что-то случилось с ней.
Я прошёл около полумили и уже начал сомневаться, что Прима отправилась тем же путём, когда увидел внизу перед собой ещё один, прилепившийся к склону холма, большой белый домус, с маленькой бухточкой, где стояла на приколе большая лодка. Мне ещё ни разу не доводилось видеть виллу, построенную в столь недоступном месте. К домусу вела только крутая лестница с вершины утёса. Подобраться к этому месту можно было только со стороны моря. Домус меня не интересовал, и я продолжил шагать по извилистой тропе. Через несколько шагов я напрочь позабыл о домусе. Прямо на тропинке валялся чудной браслет Примы.
Я остановился как вкопанный, сердце моё замерло. Я поднял его. Неся его в руке, я почти бегом спешил дальше. Ещё шагов через пятьдесят тропка резко свернула и ушла в густой лес, покрывавший последнее расстояние до вершины холма.
На повороте тропинка шла над самым обрывом. Я остановился и посмотрел вниз, на море, бившееся меж громадных валунов в ста локтях от меня.
Я вскрикнул. Внизу, на острых камнях, из воды торчал какой-то белый предмет, похожий на сломанную куклу.
