скачать книгу бесплатно
– Сюда, – сказала Эльдра, открывая дверь.
Её комната была маленькой и тёмной. Грир сразу же наткнулся на кровать.
– Света не нужно, – предупредил он. – Я хочу высмотреть кое-кого.
– Кое-кого? – с беспокойством переспросила девушка.
– Знать бы самому.
Из-за плотной решётки из ивового прута, загораживающей окно, открывался вид на улицу Тира. Кроме фонаря у входа в таверну, другого освещения не было. Грир, не шевелясь, стоял, напряжённо вглядываясь в ночной мрак.
– Здесь… Вы наверняка – здесь, – протянул он шёпотом сквозь зубы.
Он долго оставался в неподвижности. Глаза Грира постепенно привыкали к темноте. Наконец, его выдержка была вознаграждена: в глубине одного из дверных проёмов колыхнулся едва уловимый на фоне двери силуэт кутавшегося в плащ невысокого мужчины в черной шляпе с пером.
Грир ни мгновения не сомневался, что это Крюк. Девушка, которую он приводил в таверну, стояла позади него. Её лицо скрывал капюшон плаща.
Покидая комнату Эльдры, Грир решил не обращать больше внимания на слежку. Теперь преследователь сам станет жертвой.
_______
На следующий день Грир уже стоял перед дверью квартиры Крюка.
Он провёл ночь в «Одинокой Даме», устроившись на лавке в углу, глухой к скорбным протестам Зубина, который, уповая на то, что дождь уже закончился, уговаривал его отправиться к себе домой. Хотя на заре он вновь посетил комнату Эльдры, и человека в черной шляпе с красным пером не обнаружил, из соображений безопасности Грир покинул таверну через «чёрный» ход, выходящий на боковую улочку. Он выбрался на Замковую улицу, зашёл к цирюльнику и побрился. Потом позавтракал, купив в маленькой уличной лавке кусок копчёного окорока и направился к цели – квартире Крюка, находящейся над лавкой мясника.
По поведению Крюка в лучших домах западной части города, по его манере одеваться его вполне можно было принять за крупного торговца или за светило медицины, конечно, в области женских болезней. Вид у него был респектабельный, речь – светской. Это вводило в заблуждение многих. Он производил впечатление состоятельного человека, однако, всё его богатство, располагающая внешность, аристократические манеры были лишь видимостью.
Настоящее богатство Крюка заключалось в ловкости его пальцев. Он специализировался на карманных кражах. Об этом не подозревал даже Грир, знавший западный Лондиниум, как собственную ладонь. Крюк безумно боялся констеблей и возможного заключения под стражу, по этой причине своих жертв выбирал чрезвычайно тщательно, сперва удостоверившись в оправданности риска. Он мог украсть драгоценную подвеску прямо с шеи собеседника, подрезать тугой кошель с пояса, извлечь золотую серьгу из уха дамы – это было для Крюка детской забавой – а его жертве не пришло бы в голову, что этот респектабельный господин способен на подобное.
Робкие солнечные лучи, пробившиеся сквозь тучи, подчёркивали уличную слякоть и запустение. Грир был удивлён. Он и представить себе не мог, что элегантный, чуть надменный Крюк с завитой надушенной бородой живёт в подобной дыре. Он задержался у мясной лавки не только ради покупки окорока. В действительности, он осматривался, решив, что Монти ошибся, когда указывал ему адрес. На Грира никто не обращал внимания. Он прошёлся вдоль выстроившейся у зданий длинной вереницы грузовых и прогулочных повозок.
Монти предупредил, что Крюк поселился над мясной лавкой. Грир проверил – других мясных лавок на улице не было. Увернувшись от разгружавшего телегу грузчика, который прямо на него шёл с корзиной рыбы на спине, Грир поднялся на второй этаж и стал прислушиваться, но уличный гомон заглушал все звуки в доме.
Он требовательно постучал и приложил к двери ухо. Звук движения послышался после долгой тишины; лязгнула задвижка, дверь приоткрылась и в проёме показалось лицо Крюка.
Грир не видел его около пяти лет, но время было милосердно к внешности ловкого воришки. Разве что он немного осунулся и облысел, а в уголках его глаз образовались тонкие морщинки. В целом же, он остался тем самым лощёным Крюком, которого Грир однажды саданул кружкой.
Вид посетителя заставил Крюка судорожно дёрнуться, рвануться назад и попытаться захлопнуть дверь, однако Грир ожидал подобной реакции и успел просунуть в щель между дверью и косяком носок ботфорта.
– Привет, дружок. Не рад меня видеть?
Рот Крюка оставался полуоткрытым, он шумно задышал. Его глаза таили ужас.
– Мне недосуг сейчас принимать гостей, – дрожащим голосом промямлил он. – Ты пришёл в неурочное время.
Грир саркастически усмехнулся, с силой пнул дверь коленом второй ноги, вынудив Крюка попятиться, и ввалился в маленькую прихожую.
– Значит, ты меня не забыл.
Взгляд Грира выразительно указал на белый шрам на височной части лысого черепа Крюка.
– Грир, если мне не изменяет память? – спросил Крюк с нерешительной улыбкой. – Я как раз собирался уходить, у меня деловое свидание. – Он посмотрел в холодные голубые глаза Грира и стал теребить опушку блио, – Я… должен принести свои извинения. Встретимся в другой раз как-нибудь.
Крюк состроил неестественную гримасу, пытаясь изобразить непринуждённость. Это ему удавалось плохо, его страх был явным. Грир осмотрелся. Его удивила стоящая у входа роскошная расписная ваза с цветами лаванды.
– Эта царапина до сих пор у тебя не заросла, как я посмотрю, – произнёс он. – И моё чутьё подсказывает, что у тебя вскоре добавится ещё одна.
Крюк отступил и оперся спиной о стену, глядя на Грира с ужасом.
– Чего ты хочешь?
Вымученная улыбка сошла с его лица. Остатки уверенности исчезли, его лицо отражало теперь только страх.
– Ты один здесь? – спросил Грир.
– Один… Но ты лучше не трогай меня. – На его лбу выступили капельки пота. – Мои друзья…
Крюк замолчал, осознав, насколько абсурдна попытка запугать такого человека, как Грир.
– Не трогай меня, – жалобно повторил он.
– Пройдём, – велел Грир. – Побеседуем.
Крюк с неохотой повиновался. Грир последовал за ним. Уютное, светлое помещение, со вкусом обставленное и чистое, удивило его. По всей комнате стояли вазы с лавандами и пионами, воздух был насыщен цветочным ароматом.
– По крайней мере, комфорт ты любишь, да? – восхитился Грир, присаживаясь на высокий подлокотник большого лакового кресла. – Недурно ты обустроил себе логово!
Крюк в полуобморочном состоянии прислонился к резному дивану. Грир никак не мог понять причины такого панического страха. Крюк – не робкого десятка. В его воровской профессии самообладание значит отнюдь не меньше ловкости пальцев. Даже когда он уличил Крюка в шулерстве, тот повёл себя самоуверенно, проявив большую выдержку. Именно этой наглостью он и вывел из себя Грира, вынудив ударить его.
– Чего ты дрожишь? – спросил он резко. – Что с тобой?
Крюк издал нечленораздельный звук и выдавил:
– Ничего …
– Ты будто боишься чего-то, – произнёс Грир, не сводя с него глаз. И тут же добавил, наклонившись вперёд и понизив голос до шёпота: – Кто такая Дорсия?
Гробовое молчание повисло в комнате, лишь прерывистое дыхание Крюка нарушало тишину. Губы воришки конвульсивно подрагивали.
– Спрошу ещё раз, может, ты плохо слышишь: кто такая Дорсия, женщина, которую ты три дня назад привёл в «Одинокую даму»?
– Уходи, – пролепетал Крюк заплетающимся языком – Если ты не оставишь меня в покое, я обращусь к констеблям.
– Ты труслив, как заяц. Поменяй перо своей тульи на заячий хвост, Крюк. Чего ты трясёшься? Она выведывала обо мне у Монти. Эта дама меня интересует. Зачем ты её привёл, и кто она?
– Монти лжёт без меры, – выдавил Крюк – Она не знает тебя. – Он потянул ворот рубахи, который стал ему тесен.
– Кто. Она. Такая?
Поведение Крюка заинтриговало Грира, он понял, что тот боится не его.
– Не выведывала она ничего. Ты её не знаешь, а она – тебя, – сказал Крюк – Это одна из моих знакомых. Какое тебе дело до моих знакомых?
Грир щёлкнул Крюка по носу пальцем, от чего тот дёрнулся и отшатнулся.
– Хочешь, чтобы я тебя ударил посильнее? – беззаботно предложил Грир. – Так и будет, раз уж тебе неймётся.
Крюк замер и сжался в ожидании удара, его взгляд заметался по сторонам. Затем указал молниеносным взглядом через Грира – на боковую дверь. Его глаза снова перепрыгнули от этой двери на Грира, будто он старался намекнуть ему на скрывавшегося за ней человека.
– Не трогай меня, прошу, – повторил он ещё раз дёргающимися губами. И снова уставился на дверь. Грир оглянулся на неё и перевёл вопрошающий взгляд на Крюка, подняв брови. Крюк утвердительно кивнул головой.
– Расскажи мне о Дорсии, – сказал Грир, спокойно вставая с подлокотника.
– Для чего? – Испуганный взгляд воришки вновь нацелился на дверь. – Просто хорошая знакомая…
– Кто там, за этой дверью? – шепнул Грир, бесшумно склонившись над ухом Крюка. Он видел крупные капли пота на лице Крюка, чувствовал запах страха, исходивший от него. – Чем она промышляет? Откуда она тут появилась? – Требовательно и громко спросил он.
Крюк разогнул три пальца и указал ими на дверь.
– Я толком ничего о ней и не знаю. Я подцепил её на улице… в районе Графства. Сам знаешь, как это бывает. Привлекательная особа…
– Трое? – шепнул Грир.
Крюк снова кивнул. Он уже начал приходить в себя, уверенность понемногу возвращалась к нему.
– Должно быть, им уже наскучил этот театр, да и мне тоже, —проговорил он с презрением и, повысив голос, прокричал: – Выходите, вы, троица! Хватит прятаться.
Крюк осел на диван; казалось, он перестал дышать. При виде открывающейся двери он всё же с шумом втянул в себя воздух и замер. Прицеливаясь в Грира из большого арбалета с кранекином, в комнату вошёл человек в серой шляпе с острым «носом», похожем на клюв вороны, и загнутыми назад полями.
––
Не в первый раз на Грира наставляли такую штуку. При подобных обстоятельствах он становился нервным и озлоблялся, поскольку любому олуху по силам лёгким движением одного пальца продырявить тебе брюхо. Среди любителей самострелов встречаются как те, кто и стрелять-то не собирается. Но бывают и такие, кому только подай повод метко пробить болтом грудину или брюшину.
По сумрачному и горячему взгляду на него Грир мгновенно определил, что мужчина в сером бикокете принадлежал именно к разряду лиц, готовых метать болты по любому поводу. Для такого любителя пострелять жизнь человека – все равно что грязь на подошве. Самострел здесь был не просто угрозой, а предвещал смерть.
– Только не тёргайся, труг мой, – произнёс тип в серой шляпе с вороньим «носом».
По лёгкому акценту Грир понял, что он из бельцев. Переведя взгляд с подрагивающего в ложе арбалета кончика болта, нацеленного ему в грудь, на дверь, Грир увидел там девушку в костюме состоятельной горожанки, с высокой полной грудью и белоснежном чепце, покрывающем тёмные волосы. Большие черные глаза печально смотрели из-подо лба, пересечённого глубоким шрамом. При всей своей грусти эти глаза говорили о безжалостности, закалённой в страданиях и ненависти, в битвах и скорби.
– Привет тебе, Дорсия, – сказал Грир с широкой улыбкой. – Разве нельзя решить всё мирно, без оружия?
– Сядь, да не вздумай руками размахивать, – произнесла девушка холодно. – Мы будем говорить с тобой.
Грир не перестал улыбаться, но его губы застыли. Он бросил молниеносный взгляд на Крюка, чей испуганный взгляд не отрывался от арбалета.
– Вот оно что. Для этого вы и таскались за мной? – поинтересовался Грир, садясь в кресло. – То-то я и видно, что люди вы застенчивые…
В проёме открытой двери показался третий незнакомец – высокий, худой человек с желчным цветом лица и редкими вороного цвета волосами, свисающими до плеч, одетый в черную вязаную куртку с высоким воротом, скрывающую от любопытных глаз тонкую кольчугу; черные узкие иберийские штаны, заправленные в высокие остроносые сапоги. Пересекающий его лицо шрам уходил под черную повязку, закрывавшую правый глаз.
– Справитесь без меня? – спросил он у девушки. – Дело не ждёт, я удалюсь, если вы в моём присутствии не нуждаетесь.
Сомнений не было: этот человек был бритунийцем, при этом, судя по речи, скорее всего, выходцем из хорошей семьи, получившим неплохое образование и, безусловно, руководителем всей шайки. Он был настоящим аристократом, и его присутствие лишь подчёркивало фальшивую элегантность Крюка. Об этом говорила и надменная стать и широколезвийный, скорее церемониальный, чем боевой, позолоченный меч, болтавшийся на левом бедре в инкрустированных ножнах с гербом.
– Пожалуй, – ответила молодая женщина. – Было бы неплохо, если б ты прибрал и это… – Она кивнула головой в сторону Крюка, – Он будет только мешать разговору.
– Разумеется. – Одноглазый сделал знак воришке направиться к выходу.
Он сказал это тоном человека, привыкшего к послушанию окружающих. Пока Крюк поплёлся к двери, одноглазый перенёс свой взгляд на Грира, и его лицо осветилось вежливой улыбкой.
– Прошу прощения, мы не представились, – произнёс он и жестом указал на девушку. – Дорсия. Стрелок – Чад. Я – Магон, Абделрон Магон. Будь так любезен выслушать всё то, что хочет предложить тебе Дорсия. Я приношу извинения за арбалет, это суровая необходимость, продиктованная твоей репутацией опасного и вспыльчивого человека. Чад не горит желанием поссориться с тобой, и я был бы огорчён, если бы тебе пришла в голову охота перебить о наши головы посуду нашего гостеприимного хозяина… Но я должен оставить вас, друзья мои, дела. Остальное узнаешь от Дорсии – Он кивнул в сторону Крюка, мявшего свой чёрный шаперон у двери. – Этот господин – не из нашего общества. Случай свёл нас. И неизвестно, кто ещё больше об этом пожалеет…
Улыбнувшись ещё раз на прощанье, Магон вышел, прикрыв за собой дверь.
Грир снял берет и пригладил свои волосы, благодаря которым в тэне его прозвали Золотым. Его лицо с тяжёлым квадратным подбородком, твёрдо очерченным ртом и чуть свёрнутым на бок носом, голубыми колючими глазами и саркастической улыбкой отпугивало многих недоброжелателей. Внешность не была его располагающим качеством, как, впрочем, и внутренние качества. Скорее, его выделяли решительность, мускулы, сила характера, чем добродушие, но сентиментальность иногда накатывала на него, чего Грир всегда очень смущался. По этим причинам он не мог объяснить, почему привлекал женщин. Однако, сидя в кресле и глядя на эту девушку, он сразу отдал себе отчёт в её холодности. Кроме этого, Грир вынужден был признать, что не имеет ни малейшего понимания смысла происходящего.
И Чад, и Дорсия напоминали Гриру людей, с которыми ему приходилось иметь дело во время войны в Тартарии: фанатиков Чёрной Тени, не раздумывая бросавшихся в драку. Одноглазый был совсем из другой породы. «Странно, – подумал Грир, – что их могло связывать?», – людей вроде Магона он тоже встречал: воспитанных в идеалах дворянской чести, но попавших, волею судьбы, в среду преступников и от того самих ставших преступниками.
Девушка присела на резной диван напротив Грира. Чад стоял, подобно статуе, не шелохнувшись и не отводя самострела.
– Ты не мог бы ответить на некоторые вопросы? – спросила девушка, положив жилистые руки на колени и пристально посмотрев на Грира.
– А с чего вдруг я должен на ваши вопросы отвечать? – возразил Грир. – Что означает это представление, и за кого, гром и молния, вы меня приняли?
Помня об оружии, он нарочно старался вывести её из себя. Но лицо девушки словно окаменело.
– Нам нужен человек вроде тебя для одного секретного поручения… – Дорсия говорила без акцента. – Но мы должны быть уверены, что ты нам подходишь. Ошибки быть не должно.
– Не тратьте зря времени. Не нужны мне никакие поручения!
– Деньги тебя не интересуют? Мы недурно оплатим работу.
Грир саркастически усмехнулся.
– Что, в вашем понимании, значит «недурно»?
Их взгляды встретились, и Грир подумал, что их разделяет не только пространство между креслом и диваном, а целая непреодолимая пропасть. Он не мог обосновать этого вывода: говорило чутьё. В этой девушке ощущалась жестокость такого рода, который совершенно исключал жалость, человечность, любовь. Несмотря на её простую красоту, Грир никогда бы даже не вздумал за ней ухаживать – она была привлекательной, как бизантийская статуя. Можно было лишь догадываться, какие жизненные перипетии превратили её в каменное изваяние.
– Может быть, пятьдесят золотых, – спокойно произнесла Дорсия.
Он посмотрел на её одежду, на рваный и грязный плащ Чада и ответил со смехом:
– Вот именно – «может быть»!
– Я сказала: пятьдесят золотых. Половину получишь сейчас, половину – после того, как закончишь работу.
Грир осознал серьёзные намерения этой троицы, и удивился. Пятьдесят дирхемов – огромная куча золота, какой располагают лишь королевские особы!
– Что за работёнка?
