скачать книгу бесплатно
Спустя пять минут я застегнул последнюю пуговицу на ярко-оранжевой робе. Спустя ещё пять Марина, стоявшая напротив меня, с облегчением опустила руки и выдохнула:
– Готово, ваше сиятельство!
Я посмотрел в зеркало, висящее на стене рядом с вешалкой. На меня уставился какой-то совершенно не знакомый парень. И лет ему было – двадцать пять, не меньше. Изменилась и причёска, теперь у меня на голове была обычная стрижка, без всяких кос и выбритых висков.
– Ну что, готовы? – с нетерпением спросил Витман.
– Готов, – пожал я плечами.
– Волнуетесь?
– Ещё как. Беспокоюсь, что сотворит с академией мой дед, когда узнает, что я пропал.
Витман всплеснул руками.
– Ох, простите! Забыл вам сказать. Об этом даже не вздумайте волноваться. В академию я отзвонился лично. Сообщил, что вы отсутствуете по крайне важной надобности.
– Ну, тогда всё в порядке, – пожал я плечами. – Ведите.
Наручники на меня надели по пути к камере.
– Обычные, – предупредил Витман, – не магические. А у господина министра – наручники, блокирующие магию. Вам ведь, если не ошибаюсь, уже доводилось сталкиваться с подобными?
Я кивнул. Вспомнил, как магические наручники с негромким шипением плавились на запястьях Белозерова. Будем надеяться, что эти – более надежные.
– Господин министр будет думать, что у вас такие же, – продолжил Витман. – А вы сможете применять магию, если потребуется – не беспокоясь, что будете разоблачены. В случае, если вам будет грозить опасность, или что-то ещё пойдет не так, бросайтесь к двери, стучите в неё и требуйте открыть. Вас немедленно выпустят. А ровно через час вам и вашему сокамернику принесут завтрак. Если к этому моменту вы уже закончите – скажите надзирателю: «Отведите меня к начальству!»
Сопровождавший нас надзиратель – пожилой мужчина с пшеничного цвета усами на широком лице – кивнул и достал ключи.
– Принято, – сказал я, когда мы остановились перед глухой тяжёлой дверью. – Один вопрос.
– Сколько угодно, – кивнул Витман.
Ашот маячил рядом. Оглядывался по сторонам с таким видом, будто опасался, что его самого вот-вот затолкают в одну из камер.
– Почему вы называете заключенного министром? – спросил я.
Ответил мне внезапно Ашот. Он хохотнул и сказал:
– Потому что он в министерстве иностранных дел служил-с, ваше сиятельство. Только и всего.
***
Дверь открылась, и меня втолкнули внутрь. Втолкнули без дураков, по-настоящему. Я это чувство узнал безошибочно: я теперь – заключённый, у которого нет никаких прав и никакой надежды. Ну, кроме одной: сдать всех и вся и уповать на милость победителя.
Отвратительно. Аж мороз по коже.
Дверь захлопнулась за спиной, и я огляделся. Каменный мешок размером в две моих комнаты. Две металлических кровати, привинченных к полу. Одна с матрасом, застеленная, другая – пуста. На застеленной сидел лысый мужчина лет пятидесяти в такой же робе, как у меня, и исподлобья на меня смотрел.
Свет проникал сквозь высокое зарешеченное окно. Холод стоял собачий. А при взгляде на металлические прутья основания кровати становилось ещё холоднее.
– Ну что ж, доброго утра, господин, – произнёс министр – сиплостью голоса напомнив мне Федота. – Мы, к сожалению, не представлены, придётся обойтись как-нибудь самостоятельно. Меня зовут…
– Знаю я, как тебя зовут, – буркнул я. – Не хуже тебя самого знаю.
Министр поперхнулся словами и моментально перестал чувствовать себя хозяином ситуации. Заморгал, растерялся. А я вразвалочку подошёл к его кровати и сделал жест – мол, пошёл вон отсюда, дай батьке посидеть.
И этот дядька, который был, может, раза в три старше Кости Барятинского и раза в два – моего нынешнего воплощения, подчинился.
Я сел на матрас, застеленный сверху плотным шерстяным одеялом. Расправил плечи, похрустел шейными позвонками. Похлопал скованными руками по карманам.
– Сигареты есть?
У министра отчего-то начали подрагивать руки. Он подошёл к своей тумбочке, открыл её и достал коробку с сигарами.
– Вот, пожалуйте-с…
– Сигары… – Я взял одну, покрутил в руках и прикурил от поднесённой спички. – И как вы их курите? Ни тебе затянуться, ни толку какого. И во рту – будто кошки нассали.
Я говорил медленно, глухо, не глядя на министра. Знал, какое впечатление у него выстраивается. И, судя по тому, что руки у него начали дрожать ещё сильнее, не прогадал. Тем более что я начал потихоньку подключать магическую технику убеждения.
Глава 6. Иной подход
Техника убеждения существовала в двух вариациях: чёрная и белая. Чёрная воздействовала на оппонента напрямую, а белая, если можно так выразиться, усиливала собственную харизму. Ну, если совсем просто: добиться от девушки расположения при помощи «чёрного убеждения» – это примерно такой же подвиг, как накачать её клофелином, а затащить в постель при помощи «белого убеждения» – вполне себе нормальная стратегия, можно даже этого особенно не скрывать.
Я использовал белое. Воздействовать на человека, у которого в голове стоит магическая блокировка, не рисковал – мало ли, чего там коротнёт случайно. Эти, вон, интеллектуалы, уже наработали себе на персональное кладбище. А мне интересно результат получить.
Убедившись, что министр вошёл в нужную кондицию, я добродушно кивнул, показав подбородком перед собой:
– Садись. В ногах правды нет.
Министр дёрнулся было к соседней кровати, но под моим тяжёлым взглядом замешкался и опустился на пол. Сел, скрестив ноги, и уставился на меня. Я попыхтел сигарой. Вот уж действительно – гадость.
– Как сидится? – спросил, глядя на министра сверху вниз.
– Н-неплохо, б-благодарю, – начал он заикаться.
Я покивал, удовлетворённый.
– Неплохо, значит… Сигары свои куришь. Небось, особое меню.
По мёртвому молчанию я понял, что угадал.
– И вот какой вопрос возник там, – показал я большим пальцем себе через левое плечо и чуть вверх, для чего пришлось поднять обе руки, в одной из которых была сигара. – Отчего это тебе такие привилегии?
– П-простите? – вытаращился на меня министр.
– А вот этот вопрос как раз и решается, – усмехнулся я. – Если прощать нечего – так и прощать не надо. А если есть что прощать – так и прощать такого не сто?ит.
Я ещё чуть-чуть усилил свои слова убеждением, и с несчастного министра этого хватило. Его прорвало, и наружу хлынул мутный поток:
– Я ничего не сказал! Ни единого слова! – заверещал он, колотя себя в грудь кулаками. – Клянусь честью!
– Да брось, какая честь, – поморщился я и стряхнул пепел на пол. – Ты жизнью поклянись. Здоровьем. Семьёй…
Министр побледнел.
– Н-не могу…
– Отчего же?
– В-в-вот! – Он поднял руки и показал «браслеты». – М-магия заблокирована. Не примет клятвы…
– Да это не страшно, – милостиво сказал я. – На слово поверю. Значит, молчишь?
– Молчу, – закивал министр, опустив руки. – Жизнью клянусь! А в-вы, п-простите, кто будете? – перешёл он на шёпот.
– Прощаю, – кивнул я и встал. Вопрос демонстративно проигнорировал. Подошёл к стене с окошком, посмотрел, щурясь, вверх. – Значит, слушай сюда, мой друг. Отсюда тебя скоро выпустят, ты нам ещё сгодишься.
– Когда? – тут же зацепился за надежду министр.
– Когда понадобишься, – отрезал я. – Будешь перебивать?
– П-простите, молчу.
– Продолжать молчать – это всё, что от тебя пока требуется. Белозеров вот даже с блокировкой многого не намолчал…
– Как они его раскололи? – прошептал министр. – Я ума не приложу. Но если не через него – откуда могли обо мне-то узнать?
Вот оно! Я затаил дыхание. Не донесённая до рта сигара тихо дымила вонючим дымом.
О предательстве министра узнали не от Белозерова. О нём знали с самого начала – с тех пор как перехватили документы иностранной разведки. И взяли его сейчас только потому, что полагали, от министра попробуют избавиться те, кто его купил – как только поймут, что заговор в Императорской Академии раскрыт. В общем, наша контрразведка успела переиграть иностранных коллег. Или, вернее, конкурентов. Но министр об этом, по понятным причинам – ни сном ни духом.
И, к слову, для него это ничего хорошего не значит. Если этого дядьку и выпустят, то на воле он долго не проживёт. А не выпустят – так сюда придёт кто-то вроде того, на кого я сейчас пытаюсь быть похожим. Только придёт не с разговорами, а с заточкой.
– Потому что они научились ломать блокировку, – тихо и внушительно сказал я. – Ты говоришь со следователем, а рядом маячит второй, вроде бы без толку. Но на самом деле это – не следователь, а белый маг, который шаг за шагом ослабляет твою блокировку. Прилаживается, как взломщик – к замку. Ты один раз не заметил – проболтался немного. И, вроде, ничего с тобой не случилось. Потом второй раз проболтаешься, уже побольше скажешь. А через недельку – вовсе соловьём запоёшь. Вот почему о тебе волнуются. И передают через меня привет.
– Да что вы… – прошептал министр. – Я ведь прекрасно понимаю, с кем работаю…
– Хорошо. Можешь сесть. – Я кивнул в сторону кровати.
Подождал, пока за спиной стихнет шорох. Машинально затянулся сигарой, как сигаретой – и, едва не закашлявшись, выпустил дым через ноздри. Господи… Нет, хватит с меня этого представления. Я затушил сигару о стену.
– Назрел вопрос. У тебя все исполнители такие же талантливые, как Белозеров? – Я повернулся и холодным взглядом посмотрел на министра.
Тот яростно замотал головой:
– Нет! Клянусь – нет! Белозеров… Он… Поймите, там был этот чёртов Барятинский! Этот мальчишка… Вам ведь наверняка докладывали, что он творит! Он уже всем поперёк горла. Я… Простите, если я не в своё дело, но… Но этого щенка просто необходимо устранить. Он очень опасен!
– Щенка? – скривился я. – Зачем ты мне рассказываешь о детях? Я что, похож на работника Попечительского совета?
– Никак нет, – пробормотал обалдевший министр, – не похожи…
– Я пришёл сюда для того, чтобы услышать твои заверения относительно остальных пунктов, – резко сказал я. – Мне нужно знать, что всё пройдёт гладко и в означенные сроки! А плакаться на то, что какой-то молокосос помешал твоему исполнителю выполнять работу, будешь своей жене.
Министр вдруг как-то нехорошо оскалился, глазёнки сверкнули.
– О, не извольте переживать! – прошипел он. – Всё, что мне поручено, будет исполнено в лучшем виде.
– Когда? – резко спросил я.
Министр, казалось, удивился.
– Как условились…
– Мы насчёт академии тоже условились! – Я повысил голос и поднажал убеждением. – Однако вместо работы я вижу полный провал! Поэтому изволь-ка отвечать на поставленные вопросы!
– В-весной! – залопотал министр. – Точной даты назвать сейчас невозможно… Когда императорское семейство будут переезжать в летний дворец, они, вероятно, по погоде станут ориентироваться. Великой княжной Анной займутся очень надёжные люди.
– Настолько надёжные, что её потом придётся собирать по кускам по всему Петербургу? – фыркнул я.
– Что вы, нет! – Министр даже побледнел. – Великую княжну передадут в целости и сохранности, клянусь!
Мысленно я повесил себе на грудь орден. Как я и думал, магическая блокировка работала не настолько хорошо, как нейронная, которыми пользовались в моём мире. В нейроны зашивалась информация о людях, с которыми можно говорить, – и всё. Конечно, ломались и такие блокировки – ведь технологии изменения внешности были и у нас. Тут же всё зависело от степени доверия пациента.
Разумеется, доверять следователям министр не мог, они по определению были по другую сторону баррикады. Если бы он попытался что-то им рассказать – тут же бы и умер. Но пришёл я и просто убедил его, что я – свой. И вот на меня изливается благословенный поток.
Чёрный маг не смог бы такого провернуть чисто технически. Он бы попытался воздействовать «чёрным убеждением», на которое сто процентов триггернула бы блокировка. А белый маг… Ну, белый маг, который наденет тюремную робу и станет лгать сокамернику, чтобы получить интересующие его сведения – это в принципе существо мифологическое и в реальной жизни не существующее.
Зато в реальной жизни существую я, со своей биполярной жемчужиной. И могу делать всё, что угодно. Вот и сейчас жемчужина под робой остаётся нейтральной. Ведь пусть я и лгу, пусть запугиваю – но делаю это с намерением защитить Отечество. Я же не для собственного удовольствия здесь. И чёрное с белым таким образом вполне себе уравновешиваются.
– Надеюсь на тебя, – сухо сказал я. – А теперь нам нужно вспомнить уроки Мишеля.
– К-кого, простите? – захлопал глазами министр.
– Не важно. – Я впился в него взглядом и врубил на всю катушку «чёрное убеждение» -теперь уже не боясь сорвать блокировку, поскольку не собирался обращаться к засекреченным сведениям. – Закрой глаза. Ты медленно погружаешься в глубокий сон. Твоё дыхание становится ровным и спокойным. Представь себе, что ты находишься в месте, в котором тебе было хорошо… Когда я досчитаю до трёх, ты уснёшь и забудешь обо мне. Проснувшись, ты ничего не вспомнишь.
Гипнотизёр из меня был, конечно, аховый, но и министра я деморализовал достаточно. К тому же он, лишённый магических сил, легко поддался на убеждение. В транс погрузился мгновенно, и стоило мне договорить – буквально упал на кровать. Лицо его тут же расслабилось, губы приоткрылись, он начал даже похрапывать.
В этот момент открылось окошечко на двери, и внутрь всунулся поднос.
– Завтрак, – пробасил надзиратель.
– К начальству меня проводи! – потребовал я.
– Как пожелаете-с, – прозвучал ответ, и в замке звякнули ключи.
***