скачать книгу бесплатно
– Ты присмотрись к нему получше…
Таня Ольшевская была москвичкой, жила с мамой и двумя братьями в Печатниках. Училась в педучилище на воспитателя детского сада. Парень Саша был ее бойфрендом, с которым они встречались около года. Таня бросила парня, когда узнала, что он женат.
Один из двух братьев Тане не родной: его мать Тани усыновила много лет назад, еще когда семья Ольшевских была полной и включала в себя отца семейства. Она взяла к себе на воспитание сына своей двоюродной сестры, которая сгорела на пожаре. Сережа Левашов был Ольшевским родственником. Сейчас мама Тани, Светлана Васильевна Ольшевская, с мужем в разводе, потому что муж, отец Тани Виталий Валентинович Ольшевский, давным-давно ушёл к другой женщине, бросив еще маленьких Таню и Диму. Дети тогда еще в силу возраста не могли осознать, какая трагедия произошла в семье, но потом, когда выросли, Дима так и не смог простить отца. Светлана Васильевна после развода прекратила общение с бывшим мужем, а спустя годы от кого-то узнала, что в другой семье ее Виталий нажил себе другого ребёнка. После такой новости любовь Светланы Васильевны к приемному сыну Сергею еще больше окрепла.
Дима Ольшевский и Сергей Левашов были одного возраста, старше Тани на пять лет. Занимались самодеятельностью, а именно музыкой с соседскими парнями, имели свою дворовую группу. Никто из братьев не был женат, только Сергей служил в армии. О том, что Сергей приемный, Дима с Таней знали, но никто из них никогда об этом ему не вспомнил, ни разу не упрекнул. Учился он хорошо, школу окончил на серебряную медаль. Вырос нормальным парнем, не пьющим, не курящим, законопослушным. После развода с матерью отца дети Ольшевские больше никогда не видели. Светлана Васильевна одна подняла на ноги троих детей, которые выросли порядочными людьми.
Конец первой части
Часть вторая
Рецидивист
Будь острожен в дружбе
с имеющим власть лишать жизни.
А.Бек, «Волоколамское шоссе»,
из Библии
Любовь каждому рожденному дадена.
В. Маяковский
1. Душегуб
Ваганов автобусом добрался на автовокзал Коломны. Но такси брать не стал, а предпочел частного извозчика. Расчет обещал по прибытии на место. До указанного адреса ехать было минут семь.
Только платить Ваганов почему-то не захотел. Путь пролегал через гаражный кооператив. Когда въехали в гаражи, Ваганов схватил шофера за шею и крепко сдавил. Тот попытался разжать руки душителя и освободиться, но удалось только ослабить хватку убийцы. Ваганов врезал водиле по лицу, чтоб отвлечь его внимание, а сам развязал шнурок и набросил жертве на шею удавку. Жертва захрипела. Ваганов напрягся изо всех сил, даже побагровел. Наконец извозчик безжизненно поник. Ваганов оглянулся по сторонам: на улице – белый день, но вокруг них – никого. Выходит, никто не видел того, что происходило в машине, место глухое. Юрка вылез из машины и побрел навстречу людям. До конца ведь он не доехал, а дороги-то не знал и надо было спросить маршрут.
– Идите по прямой до первого светофора, потом свернете налево – там и будет ваша улица, – ответили ему.
Ваганов нашел адрес, отдал товар и поспешил откланяться. Назад пошел пешком. Дорогой обратил внимание, что труп в машине пока никто не обнаружил.
Автобусы на Москву ходили каждый час, но Ваганов попал в большой промежуток, когда интервал движения составлял больше двух часов – именно столько было до следующего автобуса. Это время следовало где-то провести, желательно с пользой. Девушка бы пошла по магазинам, но Ваганов был не девушка. Он решил поездить по городу, посмотреть на Коломну, при этом твердо помня о времени и о том, чтоб не заблудиться. Он сел в первый же автобус и скоро подъехал к кинотеатру. «А что, это мысль», – подумал Ваганов и отправился на дневной сеанс в кино.
Назад на автовокзал вернулся за десять минут до автобуса. К тому времени уже был обнаружен труп и велись поиски убийцы. След, который взяла собака, обрывался на автовокзале. Значит, убийца куда-то уехал. А он направился в столицу и уже покинул маленький город. Меньше чем через два часа он был уже в Москве.
На бумажке нашел номер Смирнова, позвонил, представился, что от Валерки. Нашел его просто – Толик снимал квартиру на Каширском шоссе, куда выводят две станции метро; подземкой Ваганов и поехал. Жилой район назывался Нагатино-Садовники. Дверь Ваганову открыл длинного роста, долговязый парень в малиновом пиджаке и золотой цепью на шее, на руке были большие золотые часы. На голове – имиджевая стрижка по моде. Шел ему тридцать второй год. За то, что Толик жил на очень широкую ногу и имел один вставной зуб, друзья шутливо называли его «золотым зубом». Малиновый пиджак и золото очень импонировали Смирнову: он хоть и носил стрижку, но оставил рыжий ежик, который выразительно подчеркивал зеленые глаза.
Первый раз он женился в двадцать два года. К двадцати шести уже с двумя женами развёлся. Женам только деньги нужны были, а Толику хотелось, чтобы его любили. Третья сама от него ушла, когда оделась, накрасилась и стала еще красивей, чем была. В двадцать девять Смирнов побывал в Италии и там встретил Луизу. Позже женился на ней и прожил с ней дольше всех – полтора года. Они недавно только развелись по причине того, что надоели друг другу. Потом Луиза нашла себе Рафаэля. Вторая жена и сейчас ему покоя не давала.
– Я сообщил Завьялову, – сказал Смирнов. – Завтра он приедет на пару дней. Ну, что, за знакомство? По разминочному рюмашу, ты не против?
Ваганов не отказался.
2. Шевцов
Завьялов приехал не один – с ним было еще трое парней, один из которых кавказец.
Валерка был высокий, симпатичный шатен с голубыми глазами, двадцати восьми лет. Обладал прекрасным чувством юмора и умел вписаться в любую ситуацию. Часто бывал веселым, но при этом часто жесток. Его авторитет лидера держался на личностных качествах. Следом за ним следовал Константин Башков, одетый, как и Завьялов, в черное. Обыкновенной внешности, русоволосый, Константин был не по годам непростительно доверчив – «лоховатый». Башков, Завьялов и Ваганов образовывали троицу очень крепких друзей. Это, однако, не мешало Юре и Валере считать Костю «лохом», что для последнего было совсем некстати. Однажды он чуть не стал жертвой лохотронщиков, но вовремя одумался. Башков занимался тем, что работал продавцом на рынке. Работал на себя, ездил за товаром, поэтому считался предпринимателем. В Москве бывал постоянно, имел даже точку на Охотном ряду, так что столицу знал хорошо. Ему было двадцать семь лет.
В машине сидели еще двое. Кавказец был Зурват Асланович Бесланбеков, родом из Северной Осетии, коммерсант. Двадцати двух лет, среднего роста, смуглый, черноволосый с карими глазами. Родным языком Зурвата был осетинский; по-русски он общался плохо и с характерным акцентом. Воспитывался он в семье большой и фанатично верующей, что у мусульман в крови. С малых лет посещал мечеть, а подростком совершил хадж в Мекку. Женат не был. Кроме Зурвата в семье еще был старший брат Салават и младший Заурбек и сестра Патимат. Русский же был совсем юный хлопчик, невысокий с покладистыми глазами и румяным лицом. Это был Максим Михайлович Шевцов – тот самый паренек, отца которого убили люди Завьялова и которого Валерка «крышевал». Ему был двадцать один.
Шевцов Ваганову почему-то сразу не понравился. Он подал парню руку, но с презрением и отвращением, у него даже улыбка сошла с лица. Максим этого не заметил.
– Жить будешь у него, – шепнул Завьялов.
– Не понял…
– Скоро поймешь. И я, и ты, и Костян – все будем под одной крышей.
У Ваганова, Завьялова, Башкова и Смирнова был свой особенный знак – «знак Козы», служивший у них и приветствием, и прощанием, и согласием. Делался просто – стандартные «рожки» из двух пальцев. Шевцов и Бесланбеков такого знака не знали.
– Это что за чурка? – спросил Ваганов.
– Приятель Шевцова, – Завьялов сделал «козу». – На пару слов отойдем в сторонку.
Ваганов и Завьялов стали под дерево. Закурили.
– Мне вчера Петюня отзвонил, сказал, что у них в Коломне таксиста убили. Нелегала, но суть не в этом. Я что подумал… это не ты сделал? Убийство произошло как раз тогда, когда ты был в Коломне.
– Почему сразу я? – Ваганов обиделся.
– Потому что я хорошо тебя знаю. Ты мог на такое пойти. Не пойму только, зачем. Япона мать, или ты совсем дебилоид? У тебя ж деньги были, что ж ты не заплатил? Деньги не твои, а мои, плати сколько надо, не жалей.
– Уже поздно платить, – сказал Ваганов.
– Значит, это все-таки ты?
Ваганов помялся.
– Ну, я. Устраивает это тебя?
– Ты конченый псих. Расстрел по тебе плачет.
– Не дождешься! – огрызнулся Ваганов.
– Ладно, пошли в машину.
– Куда мы едем? – спросил Ваганов, садясь.
Приехали на Охотный ряд и остановились возле трехэтажного здания в стиле модерн под названием «Континенталь-авиа».
– Моя работа, – сказал Шевцов. – Моя фирма. Мой офис на третьем этаже.
Ваганов ничего не ответил. Шевцов с Бесланбековым его вообще не заинтересовали.
– А за жильем пожалуйте на Сретенский бульвар, – продолжал Максим, давя педали.
Они подъехали быстро. Машина остановилась, и из нее вышел только Бесланбеков.
– Завьялыч, как тебе это удалось? – спросил Башков. – Ты же его рэкетнул, а он тебе жилье халявное предлагает.
– Уметь надо! – гордо ответил Валерка.
Шевцов привел всех в шестиэтажное здание евростандарта снаружи и изнутри, холл в котором был выложен кафелем, потолок был зеркальный, лестницы с перилами из желтого металла, а на стенах были высечены разноцветные узоры из полосок, зигзагов, точек и кружков. Сам Максим побежал вверх по лестнице. Завьялов с Вагановым оглянулись по сторонам и нашли, где присесть.
– Это что такое? – расспрашивал Ваганов.
– Это общага шевцовская. Он тебе фирму показывал, помнишь? Так вот к той фирме вот это жилье прилагается. Построено на частные средства его батяней. Общага предназначена для сотрудников фирмы, но чего не сделаешь для друзей…
Ваганов подскочил:
– Ты и этот фраер – друзья?!
– Много ты понимаешь! Я тебе жилье халявное пробил, тебе не все ли равно, чье оно и откуда?
Наконец Максим спустился и дал команду всем идти за ним.
Комнаты в общежитии Максима есть одиночные, рассчитанные на одного человека или супругов без детей, и семейные – для семьи или мамы с детьми. Семейные напоминали гостиничный номер «люкс», когда в одной комнате совмещаются две. Все они обставлены фирменной мебелью, в каждой имеется телевизор, стол, диван и шкаф; на окнах висят жалюзи, на стенах и на полу – дорогие ковры. Коридоры были неширокие, но на каждом располагалось несколько санузлов. Вместо кухни на шестом этаже, незаселенном, находилась просторная столовая, там же разместились буфет и кафетерий. Первый этаж тоже был не жилым: там были отведены места для вахты, гардероба, бухгалтерии и завхоза. На каждом этаже располагались инженеры по технике безопасности и персонал, следивший за порядком на этаже. В холле висел список Правил внутреннего распорядка. Правила полгалось соблюдать всем в строгости и точности. Нарушители правил подвергались различному наказанию вплоть до выселения.
Комнатки были уютные и свежие – за чистотой здесь тоже зорко следили. Но Ваганову его комната не понравилась. Он сравнил, что это будто с одной кичи на другую.
– Да, браток, – подначил Завьялов, – тесноватые нам хоромки достались. Но уж чем богаты, тем и рады.
– И что, это жилье бесплатное? – не верил Ваганов.
– Совершенно. По всем вопросам проживания обращайтесь напрямую ко мне, – убеждал Максим. – Но правила советую почитать. Слишком шумных и буйных долго не держу. Питание трехразовое в столовой. Время указано конкретное. Опаздывать не рекомендую, так как опоздавший покупает еду самостоятельно и платит за это отдельно. В столовой бери задаром все, что хочешь.
– У тебя здесь все так халявно живут? – обеспокоился Башков.
– Нет, только друзья. Работники платят за жилье как за коммуналку. Еще вопросы есть? Нет? Тогда я пошёл, а вы устраивайтесь.
«У него с головой не в порядке», – догадался Ваганов.
3. Девушка
Ваганов не спеша шагал вдоль Олимпийского проспекта и смачно дымил сигаретой, затем свернул на Садовое кольцо. Там и увидел невысокую белокурую девушку. Она шла ровным шагом, одиноко и неспешно, как будто чуть грустная или задумчивая. Она была стройная с яркими синими глазами, с хорошеньким личиком, лет двадцати, не больше. Ее золотистые волнистые волосы были собраны на макушке в оригинальный хвост. На нежном почти детском личике вовсе не было косметики. Одета девушка была в блестящий юбочный костюм, в капроновые колготки телесного цвета, прекрасно украшавшие ее словно выточенные ножки, обутые в модные босоножки. У Ваганова при виде нее аж слюнки потекли; рот у него произвольно открылся и округлился. Застоявшийся в тюремном стойле великовозрастный жеребец мимо такой крали пройти не смог. Он не сдержался и любезно окликнул ее.
Но она не обернулась.
– Девушка-а! – повторил навязавшийся уголовник.
Она, наконец, обратила внимание.
– У вас колготка порвалась, вон там, – Ваганов показывал пальцем, где.
Барышня вздрогнула:
– Где?
– А вон… Или нет? Значит, мне показалось. Ну, такое тоже бывает. Девушка, хорошая, не подскажете, в какой стороне проспект Шмидта?
– Ой, это вы не туда идете… Вам совсем в другую сторону.
– Вы меня не проводите? Буду очень признателен.
Барышня подняла на Ваганова глаза и тут же отвела их в сторону. Ваганов ей понравился. Он был весьма хорош собою, даже красив, высокий, темноволосый, с карими глазами, прекрасно сложен. Стройный, одет опрятно и ухоженно. Его красивой внешности и обаяния нельзя было не заметить. На вид ему было не больше двадцати пяти. Она захотела познакомиться, но в то же время стеснялась. Перед ней стоял настоящий сердцеед! Только одно портило эту красоту: наколки. Синие метки, местами украшавшие его тело, в том числе и руки, чести ему не делали.
– Пожалуй, не стоит, – неохотно отказалась спутница. – Я занята.
– Не важно. Давайте просто так поговорим, я не люблю молчать в дороге. Меня Юра зовут, а вас?
– Таня, – вежливо ответила девушка.
– Будем знакомы. Нам с тобой по пути?
– Увы, нет. Проспект Шмидта в другом конце Москвы.
– Да черт с ним, с проспектом и со Шмидтом. Составь мне компанию. Дай до дома проводить. Погода хорошая.
– Да, хорошая. И я решила пройтись.
– Вот и славно. А я просто мимо шел. И подумал, почему бы не составить компанию.
Но едва его грубая ручища прикоснулась к ее нежной ладошке, Таня ощутила во всей своей плоти что-то неприятное. Она вся поёжилась и выдернула руку.
– Не надо этого. Пожалуйста.
Ваганов начал раздражаться. Ему захотелось громко крикнуть: «Ах вот мы какие нежные!» Но сказал он другое.
– Смотрю я, ты идешь такая одинокая, грустная, но чертовски хорошенькая! Я и подумал… А еще говорят: Франция, Париж, женщины! Все туфта! Россия, Москва, девушки! Я даже не думал, что у нас есть такие красавицы!
– Ты москвич?
– А что, тебе непременно москвич нужен? Нет, я не москвич, я «жигуль»! – Он засмеялся. – Нет, я из провинции. Из Рязани.
– Что в Москве делаешь – не спрашиваю, и так понятно. В Москву все лезут, будто она резиновая.
– Неправда. Меня приятель в гости пригласил, выделил мне комнату в собственном общежитии. Я пока у вас гость, но как дальше пойдет, там посмотрим. Ты чем вообще занимаешься?
– Вообще – учусь на воспитателя детского сада. Очень люблю маленьких детей. Тебе сколько лет?
– Двадцать пять. А тебе? – пардон за неудобный вопрос.
– Девятнадцать.
