скачать книгу бесплатно
Так получилось, что в тот день Ваганов опоздал на ужин в общаге, поэтому решил перекусить у «Бистро». Он спокойно сидел за столиком и смаковал оригинальную пиццу, рядом остывали два хот-дога, когда рядом с ним опустились две тяжелые тени… Ваганов поднял глаза.
– Здравствуйте, молодой человек, – железным голосом сказал незнакомец слева.
Ваганов, опешив, молча кивнул в ответ и взялся разглядывать незнакомцев. Оба они были представительного вида, но тот, что был справа, – высокий, крепкий, сложения атлетического, с залысинами, а за ушами – редкие седые волосы, одет был в зимнее пальто, черный костюм и темные очки; второй роста примерно среднего, лысый, одетый в серый полосатый пиджак под коричневой дубленкой. Он стоял слева. И он же бесцеремонно отодвинул стул рядом и уселся за стол, сложив крестом татуированные ладони. Ваганов по наколкам узнал уголовного авторитета.
– Приятного аппетита вам, молодой человек.
Ваганов закивал головой, хмыкнул и набитым ртом поблагодарил.
– Привет от Шуры Мохнатого, Палач, – лукаво подмигнул незнакомец.
Ваганов поднял глаза и едва не поперхнулся.
– Он тебя ищет, – продолжал незнакомец. – Сорвал когти, натурально.
– Откуда вы его знаете?
– На Балашовке вместе чалились в семьдесят каком-то году. В Саратовской области.
– Вы кто такой? – Ваганов перестал жевать.
– Не будем, давайте, вдаваться в эти подробности; это не так, собственно говоря, и важно, хотя в Москве меня знают абсолютно все. И не только в ней. Я известен очень далеко, даже дальше, чем ты думаешь. Тебе сколько лет?
– Двадцать пять.
– Вот, я тебя старше почти в два раза и пережил тоже, условно говоря, вдвое больше. Ты неправильно живешь, пацанчик. Шурик Мохнатый тебя на зоне больше всех ненавидел. За то, что ты маму родную не уважаешь, не писал ей письма, не хотел ее видеть. И ты знаешь, что это так, просто не хочешь признаваться. Ты просто задаешься.
– Откуда вы все это знаете?
– Эй, официант, самого лучшего вина, двойную порцию! Я, как ты правильно подметил, в натуре все знаю. Ты лучше слушай, что жить тебе следует по-другому, усек?
– Это как «по-другому»?
– А так. Ты не вор, не из воров, не из авторитетов, но пытаешься жить по воровским понятиям и законам. Это непорядок. Я бы отнес тебя к порщеным фраерам. Ты с московским «смотрящим» знаком, нет? Могу устроить. Только тогда тебя на правиловку поставят. Ты лучше меня послушай, я тебя пока только предупреждаю, сечёшь?
Ваганов подавленно проглотил кусок, не довольный, что его лихо обломали. Он явственно представил себе, что же будет, если Шура его все-таки найдет. Еда больше не полезла ему в рот. Зато он понял, что видит перед собой настоящего вора в законе.
– Вы давно видели Мохнатого в последний раз?
– Какая разница?
– Мне, в принципе, никакой, а вот вам, я думаю, будет полезно узнать, что Шура в бытность мою на зоне собирался подавать заяву зеленому прокурору. По случаю моего прибытия на зону он хотел меня «офоршмачить», а еще он очень хотел получить от «хозяина» кичи какую-нибудь милость, для чего и переквалифицировался в «суки».
Услышав это, авторитет заметно изменился в лице.
– В натуре? Вот я не знал…
– Теперь знайте. Теперь Шура – стукач.
Незнакомец достал кубинскую сигару, угостил персону в черном и на минуту умолк. Ваганов опешил: по кубинской сигаре он узнал, что перед ним – Кардинал, смотрящий у Завьялова. Допив, наконец, остатки вина, Кардинал вместе с черным напарником поднялись из-за стола, расправили пуховики и вышли из кафе. Через две минуты раздался громкий окрик: «Шахтер!», а следом послышалась стрельба. Ваганов выскочил на улицу: там велась перестрелка, как в кинобоевике. Очевидно, кто-то из местных врагов Конкина уже давно поджидал его – для того, явно, чтоб оскорбить этим словом, которое у воров считается хуже мата и словами такое оскорбление не смыть. Стреляли прямо посреди улицы. Милиция не мешалась – негде было. Противник Виктора Владимировича застрели РУБОПовца. Ваганов наблюдал эту сцену с большим интересом, затаив дыхание. Он видел, как авторитеты-законники, на глазах у массовой публики и милиции, катались по полу, бились головами об асфальт, бросая друг другу в лицо матерную брань, а Кардинал без конца шипел: «Кто шахтер»?: «За дело, значит, ему такой комплимент отвесили», – с сарказмом усмехнулся Ваганов. А Кардинал вдруг взметнул противника на ноги и приставил спиной к стене, затем послышался глухой выстрел. Кардинал, грязный и побитый, с кровью на лице и одежде, вооруженный маузером, медленно отходил назад к своему лимузину; поверженный противник, застреленный выстрелом в брюшину, с зажатым пистолетом, окровавленный и с разбитой головой, ровненько сидел на асфальте.
Игнорируя суматоху среди представителей силовых ведомств и просто москвичей, Кардинал и его охранник впрыгнули в черный лимузин с эмблемой льва с правой стороны и исчезли со скоростью света с поля зрения зазевавшейся толпы. Они подкатили к гостинице «Россия» – перед ними портье сам распахнул дверь и поинтересовался, что произошло и не нужна ли медицинская помощь. Кардинал ничего не отвечал, а на все вопросы только отмахивался.
– Номер с выходом на Кремль, – приказал на входе охранник авторитета.
– У нас в таком номере сам Горбачев жил.
Кардинал, с перевязанной головой, с вымытым лицом, с голландской сигарой сидел, развалясь в кресле, в тапочках и красивом итальянском халате; дымил сигаретой и говорил по трубке:
– Угадай, где я нахожусь? Вот любуюсь кремлевскими звездами из окон «России».
22. В семье Ольшевских
– Проходи, – сказала Таня, ведя Ваганова за руку.
– Мама, иди сюда! Познакомься, это мой молодой человек Юра. Юра, это моя мама, Светлана Васильевна.
– Здравствуйте, – сказал Ваганов, пряча руки за спиной. И переступил порог уютной трехкомнатной квартиры.
– Дима, Сереж, идите сюда! – крикнула Таня.
Из спальни показались два парня.
– Это мои братья, – сказала Таня. – Это Дима, а это Сергей. А это мой жених Юра.
Парни подали гостю руку.
– За что сидел? – спросил прямо в лоб Сергей.
– Это из армии, – хотел соврать Ваганов, но Сергей не поверил.
– Да я был в армии, там таких не ставят.
– За угон машины, – на ходу придумал Ваганов.
– И много за угон дают?
– Пять лет.
– Значит, теперь заживем! По внутреннему распорядку, – язвил Сергей.
– По понятиям, – подхватил Дима. – Теперь он нас всех в одну шеренгу построит. Будем ходить дружной пятёркой!
– Не обращай на них внимания, не слушай их, – сказала Таня. – Пошли в мою комнату, посмотришь, где я живу, – пригласила Таня.
Они ушли в комнату, и там сразу стало тихо. Влюбленные долго целовались и не могли оторваться друг от друга.
– Танюша, я хочу целовать тебя всегда, не переставая, – шептал Ваганов. – Я хочу тебя прямо здесь и сейчас. Выходи за меня, слышишь? – Он распустил руки.
– Юра, мы здесь не одни, – вздыхала она.
Ваганов вышел из спальни.
– Светлана Васильевна, – решительно сказал он, – мы с Таней знакомы уже больше полугода, я хочу жениться на ней.
– Таня уже взрослая, ей мое согласие не нужно, – ответила мать в замешательстве.
– Но вы как на это смотрите? Вы согласны?
– Полгода – это не так и много…
– Не полгода – восемь месяцев.
– Таня еще такая молоденькая, ей только девятнадцать. Может, вы торопитесь?
– Нет. Я для себя все решил. Я люблю ее и не могу без нее жить.
– Где вы будете жить?
– В общежитии. Там, где сейчас живу я, только комната большего размера будет.
– Юра, я о тебе совсем ничего не знаю. Кто ты, откуда ты, что у тебя за семья. Сергей сказал, ты сидел, а ты и не споришь.
– Все время прятать руки – не выход, хотя там такие татуировки, что едва приметные. Да, сидел, было дело. Машину чужую угнал. Но давно раскаялся в этом и больше не нарушаю. Сам я из Рязани, там у меня мама и сестра старшая. Отец не проживает. По моим сведениям, он вообще в Америку уехал.
– Ты в Москве давно?
– Не очень. Меньше года.
– За это время можно себе применение найти. Как же ты живешь все это время?
Ваганов рассказал о правилах проживания в общежитии.
– Ну, хорошо, это тебе такие условия разрешены, потому что вы приятели с тем парнем. А если Таня появится, она там каким боком?
– Светлана Васильевна, не бойтесь вы так, не будем мы на улице жить. Я не из тех, которым от девушки нужен только секс, а потом ее бросают. У нас с Таней любовь. Это очень серьезно, и это чувство я хочу скрепить узами брака.
– Что-то мне рожа его кажется знакомой, – вышел к ним Дима. – Где я мог его видеть?
– Кажется, на каком-то столбе, – подсказал Сергей. – Мы же с тобой вместе читали, помнишь, тогда убийцу какого-то разыскивали.
– Точно! – вспомнил Дима. – Это не тебя, господин хороший, тогда искали? Не тебя в убийстве подозревали?
– Не меня. Такой случай был, – не стал отрицать Ваганов, – но меня спутали с убийцей. Мы оказались похожи. Та ориентировка с похожим на меня человеком, не со мной. Меня даже допрашивали, свидетелю представляли, но свидетель меня не опознал.
– Почему ты мне раньше этого не рассказал? – удивилась Таня.
– Зачем тебе это знать?
– Как это «зачем»? Я думала, между нами больше нет тайн, а ты мне не доверяешь.
– Танюш, дело не в этом. Ничего же не произошло, зачем тебя зря расстраивать.
– У меня такое чувство, – сказала мама, – что Таня на войну собирается.
– Мам, какая ты смешная! Ну, какая война? Откуда война, мы не заказывали…
– Танечка, ты хорошо подумала, тебе это точно надо?
– Надо, мамочка, очень надо. Я люблю Юру без памяти.
– Скажите, пожалуйста, «без памяти», – передразнил Дима, – такой любви не бывает.
– Мама, подумай хорошенько, ты ведь толкаешь ее в объятья уголовника, – сказали братья хором.
– Я ее никуда не толкаю. Таня уже сама в состоянии решать, что ей делать. Если она решила выйти замуж, я ничего не могу сделать.
Таня взяла Ваганова за руку и сказала уже другим тоном:
– Пошли отсюда, Юра. Нам здесь не рады. Они против нас. Братья просто завидуют, что им самим уже пора жениться, а у них даже невест нет. Если у них однажды появятся невесты, я приму их точно так же.
Потом, оставшись с Таней наедине, мама спросила:
– Твой Юра – парень красивый. Ты не боишься того, что красивый муж – чужой муж?
– Гулять будет?
– Обязательно.
– Нет, не боюсь. Я сделаю все, чтоб он не гулял.
– У него ни кола, ни двора, ни жилья, ни денег; зачем он тебе?
– Я хочу быть с ним, мама, пойми, что я влюбилась.
– Влюбилась? Да любовь ли это вообще? В девятнадцать лет можно за любовь принять что-то другое.
– Мама, а ты папу любишь?
– Почему ты об этом спрашиваешь?
– Хочу понять, знаешь ли ты, что такое любовь.
– В молодости и я любила. Но он меня предал и вас бросил совсем детьми. Что ты сравниваешь, это совсем другое.
– Мама, я тебе не сказала. Мы с Юрой уже день свадьбы назначили.
– Когда?
