скачать книгу бесплатно
Горничная пожала плечами и ушла на кухню, а сэр Бенедикт расправил перед собой принесенную газету и принялся за пустой кофе, бросая завистливые взгляды на мальчика, сидевшего напротив с половинкой плюшки в руке. Судя по всему, диета давалась спортивному человеку не так уж легко, во всяком случае не без сожалений.
– Послушайте, зря я вам не нравлюсь. Я забавный, меня зверушки любят, – вдруг совсем просто сказал доктор, но тут же по своему обычаю все испортил. – А поскольку дети не сильно отличаются от зверушек… В любом случае демонстративное поедание плюшек вряд ли заставит меня ретироваться. Пока ваша матушка отошла, вы вполне можете попробовать метнуть в меня вилку, но и это, уверяю вас, не поможет.
Матвей с наслаждением размотал хрустящую корочку, посыпанную сахаром, и, отправив самое вкусное в рот, стал намазывать оставшееся в руке толстым слоем солнечно-золотого масла.
Следующую фразу криптозоолог начал, борясь за каждое слово с массивным приливом слюны:
– Хотите, подскажу еще пару способов? Потому что вы явно жаждете крови, молодой человек, но… несмотря на то что ваша мать готова выскочить замуж за первого встречного, лишь бы вас и дальше учили владеть шпагой, определенно не знаете, как эту кровь из меня добыть.
Нож с маслом замер в руке мальчишки. Доктор разглядывал своего маленького оппонента, победно улыбаясь.
– Бенедикт, там какой-то человек на входе спрашивает, здесь ли принимает криптозоолог! – Звонкий голос Анфисы Ксаверьевны нарушил напряженное молчание за столом.
– Неудивительно! – так же громко откликнулся Брут. – С вашим сочувствием к рюшам, особенно ярко отразившимся на оконных занавесках, я бы тоже засомневался!
В дверях столовой появилась домовладелица, стойко проигнорировавшая последнее замечание.
– Но как он узнал, что вы здесь? Вы же переехали только вчера!
– Печатное слово, Анфиса Ксаверьевна, – величайшее изобретение человечества. – Сэр Бенедикт указал на газету, развернутую перед ним. – Вы же не думаете, что я послал за «Князьгородским вестником», чтобы узнать, где изволил вчера отобедать наш генерал-губернатор? Свои вложения надо проверять… Пригласите посетителя в мой кабинет.
IV
Тут, наверное, самое время сделать некоторое отступление от истории и рассказать о необычной профессии нашего героя. Ведь самоуверенное поведение человека, называющего себя Бенедиктом Брутом, не могло оставить у вас сомнений, кто именно станет главным персонажем этой книги, поэтому неплохо бы узнать подробнее о роде его занятий.
Начнем с того, что находящийся на излете век настолько не изобиловал потрясениями для Великороссии, что заскучавшее дворянство решило изобрести их самолично. Томным салонным дамам и их кавалерам в белых перчатках надоело держать не только поджарых борзых и тонущих в шерсти персидских котов, но и ярких попугаев, шебутных мартышек, крикливых павлинов и даже надменных верблюдов – все, все решительным образом не годилось, не горячило и не будоражило кровь. То ли дело гарпия, мантикора или, на худой конец, завалящая саламандра… И в этом Бенедикт Брут был с ними согласен как никто другой. Своей глупой тягой к экзотике великоросская аристократия сильно пополняла и без того не худой кошелек специалиста по редким животным.
Вот и сейчас в новом кабинете доктора расположился необычный господин, по всему видно, что не дворянин, но достаточно состоятельный, чтобы приобрести странного вида птицу с кожистыми крыльями и зубастым клювом, сидевшую у него на плече. Оба, и посетитель, и питомец, были черны как ночь: первый – из-за своего строгого костюма, второй – из-за редкого окраса, и невнимательному глазу могли показаться одним фантасмагорическим существом.
Увидев клиента, Брут странным образом вскинул брови и заметно помрачнел. Дело в том, что худой и долговязый господин в траурном костюме был почти что копией самого доктора, только состаренной на двадцать лет.
– Доброе утро, – сухо сказал криптозоолог, садясь за стол. – Я вас слушаю.
– Кричит, проклятущая, – без долгих предисловий развел руками человек в черном, и, словно в подтверждение его слов, птица разразилась гневными криками.
– Это баньши, – как слабоумному, объяснил сэр Бенедикт. – Они должны кричать.
– Ну, так она клиентов пугает. У меня похоронное бюро на Песчаной, – сообщил посетитель то, о чем Брут и так догадался.
– Ваших клиентов уже не напугать. Это что, какой-то особый ритуальный юмор – завести себе баньши? – скептически уточнил иностранец, собственный юмор которого был ненамного лучше.
– Да так тоскливо иногда становится среди этих… которые лежат. Ну вот шел я как-то мимо зоомагазина, дай, думаю, зайду животину себе куплю – какая-никакая, а все ж компания. Продавец, когда узнал, чем я занимаюсь, сразу эту вот птичку и присоветовал. И под лавку мою подходит – попугая же не посадишь, и стоила недорого.
– Однако, – протянул доктор, восхищенный то ли иронией, то ли находчивостью продавца. – Самки этих птиц совершенно не переносят скучных серых и черных тонов, инстинкт самосохранения запрещает им селиться слишком кучно. Увидев черного сородича, они начинают предупреждающе кричать, тем самым обозначая, что эта территория уже занята… Конечно, она понимает, что мы не ее вида, но инстинкт на то и инстинкт, чтобы срабатывать непроизвольно.
– Но как же… Я ж в похоронной конторе… Так-то она ничего, цветочки любит, ленточки перебирает, недавно нечто эдакое замысловатое и круглое из них сплела, я прям так на похороны казначея товарищества «Золотая курочка» и послал в качестве венка, уж больно красиво было.
– Гнездо, – мрачно сказал сэр Бенедикт.
– Что?
– Вы послали от имени своего клиента гнездо баньши.
– А-а-а… Странно… получатель не жаловался. Так как быть-то?
Криптозоолог призадумался, а баньши вновь скрипуче заорала, словно предвещая появление грозного силуэта Анфисы Ксаверьевны в дверях. Руки домовладелицы были уперты в бока – верный знак того, что она только и ждет своей очереди, чтобы подхватить эстафету.
Сэр Бенедикт щелкнул пальцами и, быстрым движением сняв с себя очки с ярко-желтыми стеклами, водрузил их на широкий клюв баньши.
Птица заткнулась, а потом вдруг совершенно противоестественно крякнула и, нисколько не смутившись этого деревенского звука, стала рассматривать доктора и хозяина очень внимательным и будто бы поумневшим взглядом.
– С вас десять рублей за очки и два – за прием. Либо сами идите в магазин оптики. Рекомендую приделать на дужки резинку.
Следующий посетитель криптозоолога оказался не менее колоритен. Хоть никакого чудовища при нем не было, сам он мог дать фору любой экзотической криптиде. Глаша даже слегка оробела, пропуская в переднюю высокого статного старика в богатой, расшитой золотыми шнурами ливрее.
Выправка у Авессалома Сидоровича (так звали вошедшего) была, вне всякого сомнения, военная, а усы с подусниками настолько шикарны, что их владельца можно было производить в генералы не глядя.
Оказалось, что сей статный господин претендовал на место камердинера при криптозоологе, чем удивил всех обитателей дома без исключения. Тем не менее не моргнув глазом он невозмутимо выслушивал ядовитые речи доктора, без запинки называл того «сэр» и раздражающе не терял самообладания в любой ситуации, так что в конце концов Брут сдался.
– Отделяйте животных без ошейника от животных с ошейником. Не сажайте рядом криптид одного вида, – коротко приказал он. – Все понятно?
– Да, сэр, – с достоинством поклонился Авессалом Сидорович так, чтобы всем присутствующим стало ясно, какое это огромное одолжение с его стороны, и генеральским шагом вышел из кабинета.
– Анфиса Ксаверьевна, он мне не нравится, – пожаловался присутствовавшей при разговоре домовладелице Брут.
– Это еще почему?
– Его абсолютно невозможно вывести из себя. Я таким людям не доверяю.
– А каким людям вы доверяете? – резонно спросила хозяйка, справедливо полагая, что на этот вопрос у криптозоолога ответа нет. – Этот хотя бы ложек из столовой не унесет.
И действительно, все было в порядке, пока от нового дворецкого (называть Авессалома Сидоровича камердинером язык не поворачивался даже у сэра Бенедикта) требовалось встречать посетителей, размещать их в гостиной и по очереди провожать в кабинет доктора. Некоторые, увидев в дверном проеме внушающую трепет фигуру, тут же разворачивались восвояси, предполагая, что услуги специалиста, живущего с таким размахом, им не по карману.
Но вот на пороге флигеля в Пекарском переулке появился не менее внушительный господин с не менее внушительными рыжими усищами, кончики которых, впрочем, были слегка опалены и отчетливо попахивали горелым. И понятно отчего. Посетитель, облаченный в мундир серого сукна, с одной стороны сжимал под мышкой медную каску, не оставлявшую сомнений по поводу рода его занятий, а с другой – толстопузую зеленую ящерку с ту самую каску величиной.
– Кто к нам пришел! – как обезумевший завопил сэр Бенедикт, едва увидел на пороге своего кабинета эту необычную парочку.
Рыжеусый гигант даже присел от неожиданности, ибо хорошо помнил, что ранее с криптозоологом не встречался. Если бы имелась возможность спросить его питомца, то и тот открестился бы от подобного знакомства.
Но Бруту было плевать на условности, перед ним предстал один из самых редких великоросских драконов – горыныч. Скрывать свои эмоции по этому поводу иностранец оказался не в силах.
– Файн, файн синг…[9 - Милое, милое создание… (англ.)] – бормотал доктор, обходя ящерку то с одной стороны, то с другой и до розового румянца смущая ее владельца. – Какой откормленный, какой пузатенький!
Горынчик и впрямь был славный: маленький, плотненький, он еще не успел обзавестись не то что третьей головой, но и второй, а оттого напоминал небольшой крылатый шарик.
– Позволите? – Сэр Бенедикт протянул руки к дракону, и впервые в его тоне прорезались заискивающие нотки.
– Ежели не боитесь, – предупредил клиент и отдал питомца.
Сэр Бенедикт боялся кого угодно, только не своих обожаемых криптид. Он повертел ящерку в руках, почесал ей пузико, измерил длину хвоста, проверил размах крыльев и, кажется, остался вполне удовлетворен. Когда первичный осмотр был практически закончен, горынчик как-то странно закряхтел, напоминая человеческих младенцев, и вдруг выдал небольшую, но дальнобойную струйку пламени.
Столь любимые Анфисой Ксаверьевной и до сих пор не замененные шторы с рюшечками и витыми шнурами занялись моментально.
– Авессалом Сидорович! – заревел Брут, но его клиент, недаром носивший медную каску пожарного, среагировал быстрее: сорвал полыхнувшую занавесь с карниза и, не испытывая никакого уважения к хозяйскому интерьеру, бросив на пол, тут же затоптал.
В дверь просунулась кудрявая голова домовладелицы, особым чутьем уловившей непорядок в доме.
– Если вы сейчас же не выйдете в сад, я буду кричать! – впрочем, без всякой истерики сообщила Анфиса Ксаверьевна, увидев содеянный беспорядок, и тут же уточнила: – Не хуже чем давешняя баньши!
– Авессалом Сидорович! – во второй раз призвал нового дворецкого Брут, и по всему было видно, что глаза доктора начинает застилать красной пеленой гнева.
Слуга появился через минуту – вошел размеренным шагом, словно спешка по такому ничтожному поводу, как призыв хозяина, была ниже его достоинства, и вытянулся по струнке у входа, снисходительно ожидая приказаний.
Брут шумно втянул ноздрями воздух и сунул горынчика в руки дворецкому:
– Держите. Несите в сад.
– Может, лучше я? – робко предложил посетитель.
– Не беспокойтесь, это особые обязанности Авессалома Сидоровича. – Сэр Бенедикт моментально перешел от гнева к благодушному тону и даже успокаивающе положил руку бравому пожарному на плечо. – Моя практика обставлена по высшему разряду.
Тот, кто хорошо знал криптозоолога, непременно заподозрил бы, что назревает нечто, могущее поколебать невозмутимость едва нанятого дворецкого.
И точно. Не успел новый слуга со своей чешуйчатой ношей на руках даже миновать гостиную, как горыныч неуверенно кашлянул, затем еще раз… и дыхнул огнем, по несчастливой случайности (случайности ли?) подпалив замечательные усы Авессалома Сидоровича. Уже не такой невозмутимый дворецкий молниеносно плеснул себе в лицо водой из кувшина, по счастию оказавшегося на ближайшем комоде, но лицевая растительность, главная его гордость и достояние, успела серьезно пострадать, а в мокром виде и вовсе превратилась в печальное зрелище.
Сэр Бенедикт, по пятам следовавший за слугой, резким движением схватил дракона за пасть, предотвратив тем самым очередную струю огня, и с выжидательным любопытством посмотрел на дворецкого поверх зеленых стекол очков. Тот достал из одного кармана платок, вытер пострадавшее лицо, при этом не меняя его выражения, из второго кармана извлек узкий конверт, вручил Бруту и с величием морского ледокола проложил себе путь к выходу.
Англичанин хмыкнул, отпустил пасть коварной ящерицы и с удовольствием сжег во вновь заструившемся пламени конверт. Послание можно было не распечатывать: внутри находилось предусмотрительно составленное заранее прошение об увольнении.
– Ну что, рассказывайте, – с полным удовлетворением в голосе сказал Брут, оказавшись в саду с горынычем на руках.
– Вы за занавески, если что, простите, я возмещу… – начал было совестливый клиент, смущенно пощипывая кончик рыжего уса.
– Ничего, они мне все равно не нравились, – щедро отмахнулся сэр Бенедикт, но голос все же понизил, дабы сие признание не достигло розовых ушек Анфисы Ксаверьевны.
– Это талисман нашей пожарной части, – кивнул на горыныча посетитель, начиная подбираться к причине визита издалека. – Мы с ним учения проводим…
– Генерал-губернатор презентовал?
– Да, на праздник огнеборцев. А как догадались?
– Ему лет десять назад на юбилей горыныча дарил император. Размножаются они раз в десять лет. Ну так на что жалуетесь? Змееныш у вас вроде как здоровый…
– Дюже здоровый, особенно огонь пускать. Ну, вы видели… И мы это… как бы… того… уже натренировались, мочи нет. Вот вся пожарная часть сбросилась и отрядила меня сюда…
– Понятно. – Сэр Бенедикт достал из кармана жилета бланк, присел на садовую скамейку и, зажав дракона под мышкой, с самым что ни на есть серьезным видом принялся писать рецепт. – Сейчас пойдете на рынок и купите там сахарной свеклы – давать по клубню три раза в день, голову сахара – раз в неделю. Сладких фруктов, изюму, кураги – без ограничений. А что это вы бледнеете? Содержать горыныча накладно, не зря его вам генерал-губернатор подарил.
Уже забрав рецепт и оплатив визит, пожарный вдруг несмело поинтересовался:
– Скажите, доктор, почему он не дает лапу?
– По той же причине, по которой вы не дышите огнем. Природа его для этого не предназначала.
Едва криптозоолог вновь водворился в своем кабинете, вошла горничная.
– Эх, люблю пожарных, – вздохнула Глаша, мечтательно прижав руки к заметно взволнованной груди. – А этот особливо хорош.
– Ну кто там следующий? – нетерпеливо спросил Брут, который, в отличие от девушки, не был падок на пышные усы и форму.
– Барышня сидят с каким-то лямуром, но идти не хочут. Говорят, вы девицам в кабинет входить не дозволяете.
– Не дозволяю, – подтвердил криптозоолог задумчиво и, как бы обращаясь к самому себе, пробормотал: – Надо бы повесить табличку.
– Барин, а я-то как же? Разве я не девица? – встала в обиженную позу Глаша.
– А вы, Глафира, здесь ценный работник, вам все можно, – пояснил доктор. – Несите своего «лямура».
К слову, «лямур» являлся лемуром и никакого отношения к криптидам не имел, но его хозяйке, видимо, сильно хотелось обратного. Поэтому, невзирая на астрономические счета, носила она своего питомца именно к криптозоологу, а не к обычному ветеринару. Сэр Бенедикт не имел ничего против, ибо Висепсион (так звали зверушку) был существом на редкость здоровым, да к тому же незлобивым.
Когда расторопная и польщенная оказанным доверием Глаша унесла «лямура» обратно к хозяйке, в кабинет не вошел, а просочился даже мужчина с легким налетом бездомности на физиономии и артистически намотанным под эту бездомность шарфом. Аксессуар явно вязался на протяжении многих лет из пряжи, что была под рукой в каждый конкретный период, и потому имел историю даже более занимательную, чем его владелец.
В руках посетитель держал плоский прямоугольный сверток, в котором, конечно же, не могла скрываться ни одна из известных сэру Бенедикту криптид. Но опыт общения со странными визитерами у доктора накопился богатый, поэтому он не стал задавать лишних вопросов, ожидая, когда человек сам раскроет тайну своего явления.
– Скажите, доктор, вы выдаете справки? – спросил посетитель после краткого приветствия.
– Смотря кому… – осторожно ответил Брут, бывали у него и такие клиенты, которым их чудовищный питомец только мерещился, для оных случаев требовался другой специалист.
Посетитель картинным жестом снял тряпку со своей ноши и явил взору настороженного криптозоолога холст, на котором была изображена тощая дама, надменно поглаживавшая коротконогого упитанного пони с рогом посредине лба. Складывалось впечатление, что непарнокопытное периодически объедало свою хозяйку.
– Мне заказали портрет с единорогом, – торжественно провозгласил визитер.
На слове «единорог» сэр Бенедикт нервно дернул глазом, и по лицу его стала расползаться нехорошая улыбка.
– Заказчица отказывается платить! – возмущенно продолжал художник. – Говорит, что это не единорог! А я специально в библиотеку ходил и по книгам сверял!
– И что? – Криптозоолог даже знал, по какому конкретно манускрипту было нарисовано животное, а посему вцепился обеими руками в подлокотники кресла, стараясь сдержаться.
– Так вы дайте мне справку, что это единорог!
– Если только справку о том, что это единорог с карликовой болезнью и третьей степенью ожирения… – Сэр Бенедикт задумчиво потер подбородок, а затем вдруг выдвинул ящик стола и извлек оттуда продолговатый листок, сложенный в три раза, на котором были изображены гарцующие скакуны невиданных статей. – Справка – два рубля, брошюра с выставки арабских жеребцов – десять копеек.
Посетителю хватило пары секунд на раздумья, после чего он спешно порылся в карманах, извлек два пятака и, хлопнув их на стол, выхватил у криптозоолога предложенную брошюру.
– Глафира, подайте чаю, будьте так добры! – крикнул сэр Бенедикт, как только художник скрылся за дверью. – Кажется, на сегодня все настоящие животные закончились.
V
К концу дня внимательная Анфиса Ксаверьевна, не без опасения следившая со второго этажа флигеля за потоком клыкастых пациентов, вывела для себя следующую занимательную закономерность: мужчины в Князьгороде заводили драконов, не важно, больших ли, маленьких – лишь бы с чешуей, женщины приводили нечто волосатое и пернатое, причем обязательно украшенное затейливым ошейником. Дворник Сильвестр с неисчерпаемым энтузиазмом (и запасом слюны) одинаково зло плевал вслед и первым, и вторым, никому не выказывая предпочтения.
