Настала белая птица

Елизавета Васильева

Настала белая птица

об авторе

Васильева Елизавета Валерьевна родилась в 1984 году в городе Иваново, окончила филологический факультет Ивановского Государственного Университета, преподавала культурологию в Казанском Государственном Университете (г. Казань). Стихи публиковались в «Литературной газете», в журнале «Poetry Monthly» (Китай), в антологии «Братская колыбель» и интернет-изданиях. Любит кошек и не любит бабочек.

предисловие

«Елизаветта и духи»

Елизавета Васильева – поэт романтический в подлинном туманно-германском смысле этого слова (или нео-нео-неоромантический). Она часто не видит и не желает видеть подробностей и конкретностей, она – то где-то в небе, то где-то под землей, то где-то внутри своего тела и т.п., но всегда – далеко (весьма по классическим романтическим канонам), никогда – рядом. Ее стихи – это некие непреднамеренные визионерские колдовские музыкальные пассажи и пассы, структурируемые внутриприсущей филологической культурой. Она нередко «ловит» и записывает тексты без помарок, боится по-другому, чтобы «приемник» не сломался – ужасно трансцендентно-правдивые тексты, до надоедливости, потому что все время с постоянным углублением в тему напоминают, например, о еврипидовом, заявлении: «кто знает, может, жизнь есть смерть, а смерть есть жизнь». В этом поэтическом мире уже не «срабатывают» традиционные противопоставления: жизнь – смерть, небо – земля, реальное – ирреальное, добро – зло, имя – предмет, мужское – женское, любовь – абсолютный индифферентизм, целомудрие – сладострастие и т. п.

Елизавета Васильева не знает, что хочет сказать и не может знать. Одна из главных черт ее поэзии – визионерское воздержание от суждения при ощущении потустороннего. Она видит и слышит духов, что ли, – некие трансцендентные сущности-имена. Всевозможные евы, анны, белоснежки порхают вокруг нее, в ней и ее текстах. Она свидетельствует – и только. Ее стихи, как лучи энергии, пронзают насквозь, сопротивляясь интерпретации, и меняют на мгновение чтения (впрочем, пожалуй, не только на это мгновение) существо читателя. Так мы иногда не можем вспомнить, что нам снилось, но остается настроение не припомненного сна.

Елизавета Васильева крайне зыбко ощущает себя в действительности. Но инстинкт самосохранения все же требует минимальной основательности. Наверное, чтобы хоть как-нибудь укорениться, она, свидетельствуя, поневоле создает свой фантомный мир, заклиная и колдуя непонятными и непонятыми словами и фразами, услышанными от духов. Мир романтический, но создателю его присущ неизбежный визионерский позитивизм: все явления – человеческие и нечеловеческие – уравниваются в сетке каких-то отнюдь не каждым уловимых общих давящих закономерностей. Мир жутковатый, но ровно настолько, насколько жутковато все прекрасное, если его попристальней рассмотреть.

Игорь Жуков

Любовь Деда Мороза

Дед Мороз любит Инну ибоее имя похоже на иней небадворы мостовая стены как быоткрытые настежь дрожью ознобатрамваи троллейбусы есть еще разве чтоза окнами слово Адмиралтейство словноиглой каждой складки привычной шторкичерез дорогу третье окно слевазнать когда Дед Мороз – смелостьИнна мертва не похожа не просит босаясугробы, асфальта нет, обнаженности малостьмалейшая малость не мерзнуть плясать не таятьи он возвращается под Новый Год к Иннек босым ступням и нагим настежь окнамна иней похоже небо, дворы и саниребенка идущего по замерзшей воде с нимбом

Я же не камень

когда он приходит домойс потолка его гостинойпадают яблокияблокиэто значит я стою под водойзамерла как стрелаа вокруг все шевелитсяобвивает меняи я раню я выбиваю из небавыпиваю дыханье своим остриеми одетая в бронзовую чешуюпродолжаю гудеть глухо гудетьа потом и вовсе становлюсьчем-то бесформенно-мохнатымкак расцветающая метлаон скажет я умерла былаа я не была умерлая же не камень

Бы

если бы мы хоть раз встретилисьпо пути друг к другу в трамваеты запомнил бы номер моего билетая запомнила бы размер твоей обувии потом снова встретившись по пути друг к другу в трамваеты сказал бы 23014я сказала бы август в окнев верхнем правом углу окнаты сказал бы нарисовал бы там августя сказала бы нарисовала бы треугольникты сказал бы нарисовал бы улыбкуя сказала бы нарисовала бы поцелуйты сказал бы нарисовал бы стер частичку БЫя сказала бы нарисовала бы частичку БЫи вышла на твоей остановке

Маленькая

еще маленькая былаходила в детский сад трепеталаот слова любовник сама не зналане понимала от чего этот трепет —кругом буквально сплошной детский лепетнадо бы старшебыло 4 годикаа он тогда как раз женилсяна первой этой она и сейчас впрочемжена а не на правах птичьиха воспитательница в детсаде —женщина в климаксепривела в группу дочку свою – блаженнуюподумала тогда что только на таких и женятсяэта блаженная всегда мечтала(этот факт и сблизил сначала)и теперь ездит в том же трамваекогда трамвай от него домой возвращаетвообще городок маленькиймужчин хороших малоэто и в 4 и в 14 понимала

Яблоко во мне

будто рыба на Лунесловно семечко в арбузекак скользящая медузаходит яблоко во мнепоскользнулось – упадети покатится без деласловно бы давно созрелословно завтра расцвететах мой грех во мне горитя Лолита или Еваяблоко как королевасмотрит в небо изнутри

«она стояла и смотрела…»

она стояла и смотрелакак в небе в белых одеждах в розовых мечтах в наручникахплыла ее теньона пошла за хлебомпо дороге встретиласоседку умерла вернуласьпроверить заперта ли дверьдверь былазаперта но не та а утюг был включени записка:«Я птица стала улетелана юг отсюда точнеена юго-запад корочевернулась к мужу Пока»и подпись совсем незнакомая«Люба»а она и так усталачто за Люба была выяснять не сталапо стене оседалатень по небу летала рыдала летала

Мой Амстердам Анна

Мой амстердам анная подарю тебе красный бутонфонарик – не спи на него смотриза стеклом так близко от глаз ползают муравьизаставь свои пальцы научиться у них:замри расцвети коноплей ходи по водетелефон молчит продлевая сегодняшний деньникогда – это не завтра, действительно никогдаМой амстердам анналетит летит самолетархангел я вижу в иллюминатор поет наш адпозови меня и я не вернусь назадназови меня стервой исцарапай мое бедроМой амстердам аннав сентябре еще так тепло —научись у моих муравьев как рожать меня(запомни: чтобы понять только тебе на иностранном)

Считалка птиц

искала небо там где его нетзабиралась в подвалы ездила в Питер лазила в интернетбыло 13 птиц – их кормила ласкалаотпустила потом чтобы не тосковалиодна улетела в трамваедолго металась в поиске выхода —все думали, кто-то умер, расступились затихлидве другие просили бились стоналистали в конци концов одной двуглавой3 полетели служить Ивану Царевичувыручили его ему доверились7 – сгорели в огне – исчезлитолько одна восстала из пепла воскреслалишь она, последняя, увидела небодождалась его иослепла

Картавый соня

когда бессловен – верно безусловенно слово возникает как сапогКартавый Соня видит сотню сотенсапог а может птичьих стай и в чем-то богКартавый Соня на своем окошкеза край схватившись как свисток виситон безусловен если из сторожкиего увидит сторож и спасетно стоит слово сторожу услышатьно стоит слово Соне прокричатькак упадет второй оставив крышуа первый в запертую дверь начнет стучатьно дверь нема а значит безусловнаи неоткрыта – молчалив замокКартавый Соня как корабль на волнахпоет о том что каждому свой бога Сонин бог мы знаем птичьи стаиа птичьим стаям свойственен полетКартавый Соня в небесах растаетно сторожа картавый смех спасет

Из воспоминаний

А мне тогда будет 3 года кажется от рожденьяя буду воскресать воскресать воскресать и воскресну куклойкукла говорящая катяне курить не соритьпосторонним вход воспрещенЧисло 3 февраля год 1978маша с петей играли в войнупетя оторвал мне головуЧисло 17 апреля год 1943мою оторванную головунесет течением грязной реки Мойкииногда внутрь заплывают рыбкиЧисло 11 марта год 1984моя голова стала камнем ожидания(это наверное от мыслей и дохлых рыбок)на набережной помню Бродского…Распахнула кукольные мои голубые глаза смотрюв небомне тогда будет 3 года кажется после смертия буду умирать умирать умиратьи воскресну?

Анна Земная, Фальшивая и Зимняя

А. Земная

Над городом вечерним задувая фонаришалили мыи анна мой король мне бросила перчаткуи села на плечопойдем мой друг ты вызов неба приняламы легче воздуха нам дан цветок ночей.…вот женщина и вяжет шарф и ждетона так любит свет домашних звездк ней в дом упавших в межсезоньеприцелься – перекресток рам оконныхразметил путь для стрел амураона очнется раненой на утроона найдет свою веснувесноюв дорогу мой корольне разбуди ее своим теплом……вот женщина рыжеет и лежитвстречает осень в жалах желтых трав

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.