скачать книгу бесплатно
– Ясно. Понимаю. Дубль два. Мне срочно нужны выписки Bank of A*** за последний квартал. И консолидированный отчёт по обслуживанию основного долга за прошлый год.
– Хорошо, идёмте.
Они промчались по длинному коридору, не говоря ни слова. Пройдя в кабинет, Света поставила чашку на стол, краем глаза срисовала общее впечатление от появления финансового: широко распахнутые глаза, приоткрытые рты, тихую панику и следом – сверхкипучую деятельность. Пространство наполнилось яростным шелестом бумаги и пулемётными очередями щелчков клавиатуры.
"Всегда бы так!" – мелькнуло в мыслях, но Света тут же одёрнула себя – "Да я и сама такая же".
Сунула папку с выписками Лебедеву, и пока он шуршал страницами, притулившись у её стола, погрузилась в вылавливание нужных цифр и выстраивание их в стройные экселевские колонки. Бросив отчёт на печать, повернулась, взглянула на Артёма Анатольевича. Он сосредоточенно выискивал нужные суммы, отрешившись от происходящего вокруг.
Несмотря на глубокую поперечную морщину между бровей, в сущности, совсем ещё юн. Губы ярко-красные, с чётким контуром, нижняя чуть более выпуклая. Волосы чёрные, как смоль, завиваются в тугие жгутики наверху, но виски и затылок аккуратно выбриты. Нос ровный, почти греческий – профилем можно залюбоваться. Света с трудом отвела глаза от этого брызжущего жизнью образа. Взяла с принтера распечатку, протянула Лебедеву.
– Готово.
– Спасибо большое. Я возьму эту выписку. Вся папка мне не нужна, можно только эти две страницы взять?
– Конечно. Давайте достану.
– Верну в конце дня. Спасибо, Светлана.
Артём Анатольевич улыбнулся краем губ, кивнул ей и исчез так же внезапно, как появился.
Света осела на стул – ноги сами подогнулись. Посмотрела на руки, подождала, пока успокоится дрожь в пальцах.
Отпила холодный, горький кофе. Поморщилась, отодвинула чашку на край стола. Внезапно навалилась такая усталость, словно вспахала поле без передышки.
А ведь и правда, сколько она уже вот так работает, без отдыха? Может, взять отгул?
Раньше никогда бы не пошла на этот шаг, но силы куда-то делись. Надо просто отоспаться. И всё будет как раньше.
Отгул даже выпрашивать не пришлось. Пока Генеральный подписывал платёжные поручения, Света едва могла держаться на ногах – пол внезапно заходил ходуном, всё поплыло перед глазами. Она ощутила сильнейшую слабость и попросила разрешения присесть, чего никогда прежде не делала.
Генеральный удивлённо поднял на неё взгляд и присвистнул:
– Светлана Николаевна, да вы не заболели ли случаем? Выглядите вы, мягко говоря, бледновато…
– Да, что-то мне нехорошо, если честно. – Еле выдохнула девушка, сдерживая постукивание зубов – лоб пылал, а по телу шёл такой озноб, что её физически потряхивало.
– Да я вижу, что нехорошо. Отправляйтесь-ка немедленно домой. Сегодня четверг, завтра всё руководство уезжает в Москву, никаких платежей не предвидится. Да и документы подписывать некому. Так что побудьте дома, восстановитесь. Пятницу, будем считать, вы на работе. В выходные отсыпайтесь. Если к понедельнику не поправитесь, тогда сядете на больничный. Договорились?
Света кивнула:
– Спасибо. Большое.
Генеральный проводил её до приёмной и передал своему личному шофёру:
– Виталий Александрович, отвезите Светлану Николаевну домой. Она приболела.
Очевидно, температура поднималась очень быстро, так как Света уже с трудом соображала, что ей говорили, только вяло кивала. Помощь старенького директорского водителя оказалась поистине неоценимой. Он подвёз её к самому подъезду, по дороге заскочив в аптеку – купил жаропонижающее, что-то от гриппа и для горла. Сама бы она не сообразила купить лекарства, а в её домашней аптечке водились только пластыри да зелёнка.
Виталий Александрович всегда по-отечески опекал Свету: она напоминала ему дочь, уехавшую к мужу за границу. С самого начала Светиной карьеры, не раз выручал добряк неопытную сотрудницу и дельным советом, и практической помощью – подвозил по неотложным делам, если руководство было в отъезде и у него появлялась свободная минутка.
Вот и сейчас, Света с благодарностью прижала к себе пакет с медикаментами, повторяя про себя, как мантру "Мир не без добрых людей". Мозг потихоньку отказывался работать, и она держалась за эту спасительную фразу, как за поручень, связывающий её с реальностью.
С трудом преодолела несколько метров от лифта до квартиры, закрыла дверь на два замка, отправила родителям сообщение "Всё в порядке. Хочу отоспаться. Не волнуйтесь, я дома. Потом сама позвоню". Телефон отключила. Глаза слезились, и девушка погасила свет, задёрнула шторы.
Из последних сил умылась, переоделась в пижаму. Трясло уже так, что зубы выстукивали азбуку Морзе. Приняла жаропонижающее, поставила бутылку воды у изголовья на тумбочку и, как подкошенная, рухнула в кровать. Непроглядное, чёрное забытьё тут же поглотило её.
Как прошла пятница, а вслед за нею и суббота, Света не помнила. Она выныривала время от времени из какой-то кромешной тьмы, вся взмокшая от пота. Переодевалась в сухое, скидывала сырую простыню, застилала свежее бельё и снова падала навзничь.
Когда опять начинало затряхивать – принимала жаропонижающее, пила воду и вновь проваливалась в тяжёлое беспамятство. Сон не приносил облегчения. Наоборот, казалось, во сне её ломали, избивали и топтали тысячи безжалостных ног. После пробуждения всё тело ломило так, будто в нём ни единой целой косточки.
Больше двух суток Свету трясло и колотило. Мучительная пытка выбила из головы всякие мечтания о красивых глазах и прочей романтической ерунде, оставив лишь боль, озноб, наплывы жара и ночные кошмары. Это была битва за жизнь, и романтике в ней не места не оставалось.
Света поняла, что выздоравливает, когда на место палящего, непроглядного беспамятства пришло светлое, тихое сновидение. В воскресенье утром она задышала ровно и погрузилась в спокойный, освежающий сон.
Девушке снились чудесные глаза Артёма. Он обогрел её лучистым взглядом, а затем спросил с улыбкой: "Вы не болеете?" И Свете так смешно стало от этого вопроса. "Конечно, не болею. Разве не видно, что я уже здорова?"
И она проснулась. Но долго ещё лежала с закрытыми глазами, пытаясь уловить исчезающий образ – лучистые глаза таяли, ускользали от неё, но всё равно вызывали улыбку. Так хорошо! Света вздохнула, и, всё ещё не открывая глаз, потянулась всласть. Тело больше не болело, кости вернулись в своё прежнее состояние, ощущение ломоты ушло, как не бывало. Слабость, конечно, но ничего удивительного – столько времени без еды, да ещё столько пропотеть – только успевала рубахи менять.
Господи, как же хорошо быть здоровой!
Да, если есть здоровье – всё остальное приложится. Надо себя беречь и не нервничать без надобности.
А Артём… Ну что Артём? Нечего даже мечтать и придумывать всякое. Надо выбросить его из головы. Вот и всё. Из-за него ведь и заболела. Нельзя так переживать из-за какого-то женатого мужика. Пусть даже очень красивого и умного мужика. Здоровье дороже. Да. Решено: не думать больше ни об Артёме, ни о его глазах, ни об этих длиннющих ресницах. Всё.
Не думать!
Страшно довольная мудрым решением, Света откинула одеяло и попыталась встать. Это оказалось не так-то просто. Истончившиеся ручки-ножки напоминали веточки и тряслись от слабости.
Надо помыться и хорошенько поесть. От голода сводило живот и это обстоятельство обрадовало Свету не меньше вернувшейся способности здраво мыслить и принимать верные решения. Аппетит – признак здоровья. Значит, будем жить!
Светлана выпила воды, с трудом поднялась с кровати, подошла к окну и отдёрнула шторы. В комнату хлынул солнечный свет, девушка зажмурилась на мгновение. А затем распахнула глаза навстречу сиянию воскресного утра.
Как же хорошо снова радоваться солнцу!
Только собралась включить телефон, как в дверь позвонили. "О, Боже. Ну кто там ещё? Не, не буду открывать. Идите все лесом. У родителей есть ключ. А остальных не звали".
Света затаилась в надежде, что незваный гость потопчется у дверей и уйдёт восвояси.
Но не тут-то было. В дверь продолжали настойчиво звонить.
Никуда не денешься. Придётся посмотреть, кто там. Света вздохнула, накинула халат и поплелась в прихожую.
Глава 3. Не он рядом
Свете пришлось тихонечко приподняться на цыпочки, чтобы посмотреть в глазок: прежние хозяева квартиры явно были выше ростом. Что-то шуршит снаружи и ничего не видно. Наконец, тьма качнулась и стало понятно, что в глазок по ту сторону двери тыкаются всклокоченные тёмные вихры – то отдаляясь, выпячивая вперёд гротескно обтекаемый лоб, то вновь загораживая обзор.
Ну, всё ясно. Только один человек на всём белом свете способен так падать на дверь в изнеможении, если долго не открывают, при этом держать ладонь на звонке и настойчиво трезвонить.
Димка Чупрынов. Друг детства и сосед родителей с пятого этажа. С Чуприком они, считай, выросли вместе. Он на год её младше. Всё пытался в кавалеры приклеиться, да Света прогоняла его, дразнила шкетом или карапетом за мелкий рост. А он не обижался, продолжал настойчиво делиться конфетами, дрался из-за неё с дворовыми хулиганами – так и подружились.
Когда Димкин отец ушёл из семьи, мальчишка стал чаще бывать у Звягинцевых – помогал Светиному отцу с домашними делами управляться, увязывался за ним в гараж – возиться с машиной. Николай Семёнович не отталкивал парня – понимал, что тому не хватает отцовского внимания.
А когда Димкина мама снова вышла замуж и родила ребёнка, мальчишка и вовсе стал никому не нужен. С отчимом отношения не сложились – пасынок путался под ногами, раздражал, от него старались избавиться. Мать не вступалась за сына, наоборот, покрикивала и неизменно вставала на сторону мужа. Ни тепла, ни любви в родном доме. А во дворе – компания, выпивка и никто не лезет с нравоучениями.
Так и соскользнул бы парень на неверную дорожку, но Николай Семёнович вовремя заметил дурную тенденцию и пресёк глупости на корню. Родители Светы стали брать Чуприка с собой везде – и на дачу, и в походы, и на рыбалку и просто посидеть дома за сытной едой и душевными разговорами, чаю попить вместе. Оттаял сердцем и прикипел Димка к Звягинцевым. И они к нему привыкли. Можно сказать, стал членом семьи. У Тамары Дмитриевны и Николая Семёновича выросло три дочери, а сына Бог не дал, и Димку Чупрынова они полюбили, как родного.
Вот так и вышло, что Чуприка Света воспринимала, как брата. А он звал её Креветкой и с поцелуями как раньше, в семилетнем возрасте, больше не лез. Вытянулся, стал таким дылдой – почти на голову выше Светы. Больше она его «карапетом» не дразнила. Зато они могли часами разговаривать обо всём на свете – у них почти не было тайн друг от друга. Дима любил названую сестру и считал своим долгом заботиться о ней.
Вот и сейчас приехал, названивает – и ведь никуда не уйдёт, пока ему не откроют. Настырный.
Света вздохнула и крикнула через дверь:
– Чуприк, зачем пришёл?
– Еду принёс.
– Ааа, ну тогда открываю.
Девушка хмыкнула и распахнула дверь. Долговязый лохмач с битком набитым пакетом в руке, стрельнул в неё быстрым взглядом, изобразив изумление:
– Женщина, вы кто? Где Света Звягинцева? Я, собственно, к ней.
– Ой, проходи уже давай. Актёр Больших и Малых Академических… Привет, Чуприк.
– Привет-привет, Креветка. Не, правда, Светка, что случилось-то? Бледная, как смерть, тощая…
– Приболела немного. Ничего страшного. Уже в норме. Тебя родители прислали?
– Не. Они думают, ты не одна. А я-то знаю, что никого у тебя нет. Откуда? И на звонки не отвечаешь, телефон выключен. Вот и подумал, случилось, может, что. Родители-то интеллигентные, боятся помешать. Ну, а я не такой тактичный, вот и припёрся. Сейчас кормить тебя буду.
Дима так болтал, снимая куртку и пристраивая её на вешалке, а Света смотрела на него, прислонившись к стене, и чувствовала, как постепенно оживает. Хорошо, когда есть те, кому ты дорог. Кто наплюёт на все правила и приличия, примчится и будет звонить в дверь. Кто притащит сумку с едой, будет подкалывать, но при этом заботиться от чистого сердца, с любовью.
Чуприк повернулся, окинул Свету взглядом, покачал головой:
– Ну ты и дрищ, Светка. Пошли, откармливать тебя буду. Телефон-то включи.
– А, да. Точно.
Миллион пропущенных. В том числе, с работы. Снова мелькнули в мыслях красивые глаза, затенённые густыми чёрными ресницами, но Света усилием воли прогнала навязчивый образ. Не думать. Сейчас главное – не думать.
Позвонила родителям, успокоила их:
– Дима меня сейчас так накормит, что все килограммы обратно вернутся. Не волнуйтесь. Да, в следующие выходные увидимся. Целую.
Когда Света зашла в кухню, и увидела на столе свежий хлеб, масло, огурцы, помидоры, ветчину – у неё рот наполнился слюной, в животе заурчало.
Чуприк занял собой почти всю её маленькую кухоньку и раскомандовался:
– Так, ты иди в душ, а я пока пожрать нам сварганю.
Странно, но сейчас ей, вечной командирше, именно это и было нужно – чтобы чётко сказали, куда идти и что делать. Света закинула бельё в стирку, включила стиральную машину. Затем с удовольствием встала под тёплые, живительные струи воды. Какое это блаженство – смыть с себя, наконец-то, следы долгой, изнурительной болезни…
Когда она в халате, с полотенцем на голове, вышла из душа, на плите уже булькала в кастрюле молодая картошка, на сковородке шкварчала яичница, посыпанная зеленью. На столе в тарелках – толстые ломти мягчайшего хлеба с маслом – так и откусил бы! Пахло свежими огурцами, чесноком, зеленью. Закипал чайник. Над кастрюлей клубился пар. Ложка шефа бренчала о тарелки. В кухне всё жило, крутилось-вертелось, и звучала такая симфония жизни, что Света просияла и не удержалась, потёрла руки:
– Уух, тыы! Вкуснятина-то какая! Давай скорее есть!
– Садись! – Дима разложил по тарелкам сахаристую, рассыпчатую картошку, обильно сдобрив её маслом, посыпал сверху мелко порезанным укропчиком. Ветчина, шкварчащая маслом глазунья, овощи… ммм… пир горой!
Девушка накинулась на еду с волчьим аппетитом. Чуприк только удивлялся, как в такое тщедушное тельце вмещается столько еды. А Света лишь урчала в ответ и молча жевала, испытывая ни с чем не сравнимое удовольствие.
Силы вновь возвращались к ней.
Глава 4. Переболела?
И понеслись трудовые будни.
Внезапная болезнь и мучительное выздоровление отрезвили Свету. Выровняли дыхание. Заставили опомниться. Три дня в бредовом поту вывели токсины из организма. Из мыслей, в том числе. В голове вновь на полную мощь заработал внутренний выключатель, который не раз спасал её от глупостей и опрометчивых поступков.
Свету упрекали в карьеризме, эгоизме и прочих «измах», но делали это, как правило люди, которым она решительно говорила «нет» в ответ на бессовестные попытки манипулировать ею. Или пытаться навязать своё (совершенно ненужное) мнение. Или поэксплуатировать в своих интересах.
"Милая девушка", «Светочка», "красавица" тут же превращалась в «стерву» и «карьеристку», если она ("ну надо же, какая нахалка!"), глядя прямо в глаза манипулятору, твёрдо отвечала «НЕТ». Но это лишь ещё раз подтверждало правильность её реакции.
От таких двуличных персонажей, что "мягко стелют, да жёстко спать", она вообще старалась держаться подальше. Те, кому отказали, у кого не повелись на поводу, обычно мстят. Причём, как правило, делают это втихую, за спиной у «обидчика». Распускают дурные слухи, плетут интриги, завистливо обесценивают достижения человека.
О, с этими подковёрными шашнями Света столкнулась с лихвой на предприятии. Вероятно, нет такого коллектива, где не случаются подобные вещи. Потому и оделась в броню безразличия, вызывая раздражение у тех, кто чувствовал своё бессилие перед столь вопиющим равнодушием. А что делать… Жизнь – суровая училка. Не выучил урок – получай по башке!
И Света старательно училась. Если кто-то пытался ехидно нашёптывать ей на ушко сплетни о коллегах или общих знакомых – брезгливо отстранялась. Ведь совершенно очевидно, что эти самые губы буквально через минуту будут вот так же с придыханием марать её имя, вплетая гнусную ложь в свой шёпот и выворачивая правду наизнанку. Сплетни на то и сплетни – сплетать реальность с вымыслом и швырять с плетня в придорожную грязь.
Света научилась обезвреживать сплетников. Только чувствовала, что кто-то наводит тень на плетень – тут же холодно останавливала:
– Мне это не интересно.
Даже «извините» не говорила. Разворачивалась и уходила, за что получала в спину взгляд, полный ненависти. Ну уж лучше так, чем пить яд с лживых губ и отравляться им. Пришлось нарастить слоновью шкуру, чтобы ядовитые брызги слюны клеветников не просачивались в душу. И найти внутри выключатель негатива.
Щёлк! И система герметизирована.
Получайте ваши брызги обратно – плевки отскакивали от Светы, возвращаясь к хозяевам. Прямо в лоб.
В юности, пока не завела этот внутренний тумблер, многие так и норовили воспользоваться её стеснительностью, неопытностью, безотказностью и так далее по списку. Родители учили, что старших надо уважать. Света выросла именно на таких принципах: пожилым надо уступать место в транспорте, помогать поднести тяжёлую сумку, перевести через дорогу, выслушать, помочь, молча проглатывать упрёки и наставления…
Жизнь, однако, внесла свои коррективы. Оказалось, пожилой возраст и мудрость – понятия отнюдь не равнозначные. И совсем не обязательно, что мудрость приходит с годами. У многих, очень многих, старость приходит одна. Увы.
Впервые противостоять настолько странному несоответствию ей пришлось ещё в Университете. Одна из преподавательниц, дама весьма пожилого возраста, на её глазах гнобила и унижала беременную студентку.
Света сначала терпела, молча слушала издевательства, как и остальные одногруппники. Но когда девушка разрыдалась, а профессор не позволила ей выйти и продолжила глумиться, Света возмутилась. Вывела беременную из аудитории под аплодисменты других студентов. Следом неслась разъярённая фурия.
Направились прямиком к декану, куда подоспели и остальные ребята. Преподавательница ярилась, брызгала слюной. Но декан, слава Богу, оказался человеком адекватным, вник в ситуацию. Студентку перевели в другую группу, а спустя какое-то время на место злобной пожилой дамы пришла молодая аспирантка – требовательная, но тактичная. Студенты вздохнули с облегчением, и стали учиться с ещё большим старанием.
