скачать книгу бесплатно
– Враги всегда найдутся! – гаркнул Гонялов. – Апельсинов к примеру! Развел тут антипартийную линию, гуманист фашистский!
– Никогда не думал, что будем судить Апельсинова и его нацболов за гуманизм, – влил в себя виски спикер Миноров.
– Это же враг народа! – жутковатым металлическим голосом выкрикнул Угрюм-Бурчеев. – Клейма негде ставить! Война – благо! В сорок пятом двадцать миллионов мальчиков умерло с улыбкой на устах! Во имя Родины и двадцати миллиардов таких мальчиков не жалко! Умереть за Отечество – счастье!
– Самое противное, что этот мерзавец уже заявку в Думу сбацал, ЦИК обошел! – сказал Падловский. – Его же туда допускать нельзя!
– Без прессинга! – оборвал его Призонов. – Мы самая мирная страна в мире! К тому же единственная. Сделаем просто – введем дополнительный критерий по выборам в Думу. Например, по весу. Он ведь худой?
– По сравнению со мной – да, – заинтересовался Миноров.
– Вот и все. Своим, как понимаете, мы веса с голосами добросим. А чужой не прошел по весу – прощай, иммунитет! С Апельсиновым потом тихонечко, без крика, как обычно. Не мне вас учить, Николай Платонович.
– Вас понял! – резко кивнул Пастухов.
– Замечательно! – воскликнул Падловский и сразу потянулся в креатив. – Сделаем серию роликов о том, что Русская Империя – это страна сильных, здоровых людей, а не тощих очкариков с бородкой! Эх, Кукрыниксов бы сейчас воскресить!
– Могу устроить, – величественно сказал Император.
– И Пушкина можете? – вдруг заинтересовался Падловский.
– Зачем нам живой Пушкин? – удивился Призонов. – Хватит и живого Игоря Кириллова!
– В качестве врага, разумеется, – заулыбался Падловский. – Эфиоп, русофоб, агент Моссада и так далее. Для массового эффекта и дружков его можно воскресить – Муравьева, Рылеева, Бестужева…
– Не стоит будить нового Герцена, – покачал головой Император. – Ограничимся Кукрыниксами, а то круг замкнется. Ведь еще кое-где смеют самостоятельно думать!
– Моя недоработка, – поник Падловский.
– Вы уж разберитесь с бывшими иностранными гражданами! А то, приезжаю с Дементием Варламовичем к мсье Саркози для подписания мирного договора о полной капитуляции. Договор простой и типовой. Мне – все, вам – кусочек всего, народу – как всегда, Саркози – жизнь. Так этот Коля-Николя вдруг заявляет, что должен посоветоваться со своими коллегами, так как живет по демократическим принципам! Дементий Варламович, у нас ведь тоже демократия, не так ли?
– Так точно! – рявкнул Брудастый.
– И никаких других демократий быть не должно, правильно?
– Не потерплю! – убедительно сказал Брудастый.
– Дементий Варламович – это воплощение нашей демократии! – одобрил Призонов. – Потом конечно, этот Николя у меня в ногах валялся, но осадок остался…
– Может, его тоже того? В осадок? – плотоядно облизнулся Пастухов.
– Не спеши, Коля. Всем придет черед, – со значением сказал Александр.
– Народ вообще нагл, злобен и инертен, – сказал Свинюгин. – Люди кричат, что все их налоги идут на наши счета. А на что мы, спрашивается, ядерное оружие сооружали? Армию на что содержим, которая их от них самих защищает?
– Твари неблагодарные! – поддержал Миноров и запил свою обиду коньяком столетней выдержки. – Работаем, как рабы на галерах…
Призонов брезгливо поморщился и вдруг щелкнул пальцами. Все, кроме, Гонялова, превратились в фарфоровых кукол с плоскими овалами вместо лиц.
– И что? – спросил Гонялов.
– И все! – с торжеством сказал Император.
– Вам надоело быть пастухом, вы хотите стать садовником. Решили превратить животных в растения? Надолго или насовсем? – переспросил Иван Денисович.
– Пока тренируюсь, – ответил Призонов и вновь щелкнул пальцами.
– Народ нагл, злобен и инертен, – повторил слова Свинюгина Падловский, доверительно наклонившись к Загрызлову. – Люди кричат, что все их налоги идут на наши счета. А армию на что содержим, которая их от них самих защищает? А на что мы, спрашивается, ядерное оружие сооружали?
– Неблагодарные твари! – нахмурился Кони. – Работаем тут, как рабы на галерах…
– Кстати, о рабах, – сменил тему Александр. – Наша партия автоматически стала не только главной в стране, но и ведущей в Русской Империи! В связи с этим пора менять…
– Кого? – всхлипнул рупор партии.
– Название, Кони Лабрадорович, сейчас только название!
– Так это мы запросто, не впервой, – расцвел Кони. – Единая, простите, «Счастливая Русская Империя»!
– Аббревиатура этого названия не вполне отражает внутреннее содержание нашей партии, – сказал Призонов.
– Вы, как всегда, правы, – поник Кони.
– Я предлагаю подобрать к слову «счастливая» подходящий синоним. Вот, к примеру, для вас, Дмитрий Анатольевич, что такое счастье?
Вице-премьер радостно улыбнулся.
– Мне, Александр Аркадьевич, – волнуясь, начал он. – Временами бывает плохо. Я очень много работаю во благо Отечества, поэтому усталость и стресс – мои постоянные спутники. Но стоит лишь мне взглянуть на вас – и мою душу озаряет счастье. Счастье при виде великого человека, который оставил несмываемый след в истории.
– Да, не отмоешь, – согласился Призонов. – Но, господин Свинюгин, что же такое счастье?
– Для меня – вы, и только вы! – решительно сказал Дмитрий Анатольевич.
– У кого-то есть другие определения счастья? – спросил Император.
– Как можно, Александр Аркадьевич! – раздался нестройный хор. – Вы – наше единственное счастье! Поверьте, мы – самые близкие вам люди!
– Близкие и очень недалекие. За то и держу! – усмехнулся Император. – Призоновская Русская Империя… Аббревиатура более чем актуальна.
– Посыл к народу, – снова закреативил Падловский, – Сами мол, сами! Нечего на государство надеяться! А то, подлецы, каждый день жрать хотят, и почему-то думают, что мы им должны еду обеспечивать!
– Еды для них опять нет, нужны еще ресурсы, – вздохнул Призонов. – Так много, чтобы наконец-то хватило на всех!
– На нашей планете столько никогда не будет, – загрустил Миноров.
– Но на других найдутся! – воскликнул Пастухов.
– Поясните, Николай Платонович, – заинтересовался Император.
– Помните, Александр Аркадьевич, вы просили меня разыскать всех живых родственников Надежды Либертовой, покойной жены вашего брата?
– Не помню! – отрезал Призонов. – И не хочу помнить! Я не заказывал чучел! Какая еще Надежда? Я женатый мужчина, я не знаю никакой Надежды!
– Махаллат Асмодеевна восхитительная супруга! – поддакнул Загрызлов, грозно смотря на Пастухова.
– Я и без вас знаю, – хмуро сказал Император.
– Скажите пожалуйста, вы знаете, где сейчас Асмодей Адамович? – мечтательно спросил Свинюгин.
– Если скучаете по нему, я устрою вам встречу в кратчайшие сроки, – сурово сказал Гонялов.
– Я не в этом смысле, Иван Денисович, – поперхнулся Дмитрий Анатольевич. – Просто я помню Асмодея Адамовича еще с детства. Когда я был маленьким, меня родители привезли в Италию…
– Вы и сейчас маленький! – прервал вице-премьера Иван Денисович. Свинюгин замолк.
– Надя, – с неожиданно человеческими интонациями сказал Император. – Наденька, забери меня отсюда!
– Вот видите, – тепло сказал Пастухов. – Индивидуально вы любите, в смысле, помните!
– Любить индивидуально – скотство! – металлическим голосом проскрежетал Угрюм-Бурчеев. – Любить можно лишь прилюдно! Наш Император – не онанист, а коллективист!
– Кто из родственников Либертовой жив? – пришел в себя Призонов. – И причем здесь другие планеты?
– Сводный брат Надежды Либертовой, Роман Олегович Монтеков сейчас работает над созданием межпланетного портала, – с упоением сказал Пастухов. – Естественно, под чутким руководством госструктур!
– Это тот департамент, где уже пять лет работа даже не стоит, не лежит, а валяется? – с презрением спросил Гонялов.
– Но схема хорошая! – начал защищаться Пастухов. – У парижан отбили! Англичане перекупить хотели!
– В чем принцип? – сощурился Призонов.
– С помощью искусственно направленных протонных столкновений программируется временеподобная кривая с фиксированными данными земной плотности и атмосферы. При помощи уплотнения черных дыр антигравитационной субстанцией создается червоточина, искривляющая пространство… – начал Пастухов.
– Вы это по матерному или по научному? – осведомился Гонялов.
– Перевожу специально для вас, – вздохнул директор ФСБ. – В бесконечности создается дыра, ведущая на планету с такой же плотностью и атмосферой, как у нас.
– Зачем с такой же? – переспросил Гонялов.
– Чтобы там жизнь была! – объяснил Пастухов.
– Жизнь меня не интересует, – оборвал их Император. – Там нефть с газом есть?
– Должны и обязаны быть! – убежденно сказал Пастухов.
– Очень полезное изобретение, – одобрил Призонов. – Почему не двигается работа?
Никто не знал.
– Кто отвечает за создание межпланетного портала? – переспросил Александр.
Члены правительства лишь пожали плечами.
– Вот так у нас все, – хмыкнул Призонов. – Портал-то большой?
– Человек пройдет, – сказал Пастухов.
– Причем здесь человек? Танк, самолет, ракетная установка пройдут?
– Уточню, – пообещал Пастухов. – Но почему сразу танк?
– Зачем тянуть? – спросил Император. – Раз там есть атмосфера, то есть и люди?
– Наверное, – с сомнением сказал Николай Платонович.
– Нужно заранее позаботиться о людях! – сказал Александр. – Они ведь могут не понять текущего момента и не отдать ресурсы добровольно! Этими несознательными гражданами и займутся наши миротворцы.
– Кто? – Пастухов с трудом поспевал за бегом мысли Императора.
– Миротворцы, – терпеливо разъяснил Призонов. – Местные ведь наших обидят, так?
– За что?
– Будет за что. На защиту жертв антинародных инопланетян поднимутся наши миротворцы, борцы с геноцидом! То есть, танки, самолеты и так далее.
– Разорю! – выкрикнул Брудастый.
– Дементий Варламович, как обычно, всесторонне понимает текущую задачу, – сказал Призонов.
– Инопланетян уничтожать обязательно? – переспросил Загрызлов, бывший на фоне присутствующих весьма миролюбивым господином.
– Безусловно. Если они лучше нас – необходимо. Если хуже нас – сам Люцифер велел. Если такие же, как мы – прирежу лично. Не в первый и не последний раз, – обвел глазами присутствующих Император.
– Скот перед забоем отводят в стойло, – сказал Пастухов. – А у нас его еще нет!
– Лично прибуду и проинспектирую! – набычился Император.
– Так им и надо! – кивнул Свинюгин.
– Кто в этом департаменте Надин братик? – спросил Призонов.
– Никто. Старший аналитик, или что-то вроде. Работает, а не руководит, – отрапортовал Пастухов.
– Что же он так? Такой глупый или наоборот?
– Портал изобрел он.
– То есть, человек не с нами, но с умом?
