скачать книгу бесплатно
– Это хорошо, – удовлетворенно кивнул Князь инкубата, и, молниеносным движением достав пистолет, разрядил в Старцева всю обойму.
– Толя, Сережа, зайдите ко мне! – спокойно сказал Асмодей в селектор.
В кабинет вошли двое молодых людей в элегантных костюмах и галстуках.
– Вызывали, Асмодей Адамович? – осведомился один из них.
– Естественно, – рассеянно кивнул архидемон и показал на тело Старцева. – Уберите это!
Менеджеры по покупкам душ взяли труп Игоря, привычно и аккуратно завернули его в уже имеющуюся в запасе черную ткань, и дружно взяв, понесли покойника в сторону лифта.
– Слышь, Серый, – осведомился Толя. – А Офис нам вискаря проставит?
– Да ну, на хрен эту самогонку! Ты скажи, ты, блин, на депутата счет-фактуру оформил?
– Да не вопрос, че тебя с этим счетом колбасит? Слышь, прикинь, вчера Ларка у нас Киркорова изображала, я по типу чуть не кончил от ржачки!
Оба достойных представителя ООО «Избавление» кинули труп современного Фауста в мусорный контейнер и, гогоча, ушли.
Старцев открыл глаза и увидел двух мерзких рогатых существ с ногами козлов и лицами быков, тыкающих его тело вилами. Он поднял голову и увидел беспредельную пустыню, покрытую огненно-красным песком. Рядом ним была выкопана яма, заполненная кипящей лавой. Существа подняли Игоря и окунули его с головой в пузырящуюся, словно заходящуюся в предвкушении лаву. Старцев громко заорал от невыразимой, воистину адской боли. И заорал еще громче, когда понял, что на эти муки он обречен навечно.
Шутка в честь сорокалетия
Заместитель финансового директора «Бета-Банка» Леонид Альбертович Подболотов, вдыхая кондиционированный воздух, задумчиво созерцал свой необъятный кабинет. На первый взгляд кабинет и его хозяин идеально подходили друг другу – современный офисный дизайн, массивный стол красного дерева, кожаные кресла, мини-бар и обязательный портрет бывшего кэгебешника прекрасно сочетались с костюмом от Армани, галстуком от Хьюго Босса, ботинками от Версаче и швейцарскими часами от Михаила Ивановича Болотова, начальника Леонида, подаренными за верную службу и другие мелкие услуги. Но именно сегодня между хозяином и кабинетом было некоторое несоответствие – в обычно равнодушно-снисходительных очах Леонида Альбертовича бегали веселые чертенята, а замкнуто-властные губы то и дело расплывались в торжествующей улыбке.
– Леонид Альбертович, к вам Израиль Степанович, – раздался из селектора томный голос секретарши Анжелики Кувшинковой.
– Впускай! – весело сказал Леонид вместо обычного монотонного «Пусть войдет»
– Леня! – маленький аккуратный еврейчик, президент международного «Драйхер-Банка», гражданин Испании, Англии, Франции и иногда, проездом, России, сын бывшего крупного партийца, а ныне испанского бизнесмена сердечно пожал Леониду руку – От всей, так сказать, души поздравляю с сорокалетием! Успехов, больших шагов…
– Куда? – переспросил Леонид.
– Вперед, Леня, только вперед, назад дороги нет! Это тебе – из кожаного портфеля появилась объемная бутылка.
– Хеннеси! Какая прелесть! – театрально воскликнул Леонид. Банкир Изя недоуменно на него уставился.
– Ну и… – наигранно-выжидающе произнес Леонид.
– И, конечно, рукопись, – вслед за бутылкой из портфеля появилась толстая кожаная папка. – Как ты понимаешь, раскрутка происходит исключительно за мой счет, но нужно, чтобы официальным спонсором выступал банк. И Гриша, и Саша, и Миша уже в курсе, ты это знаешь, но переговоры с издательством на этот раз поручены тебе. Миша уже тебе сказал?
– Естественно, – ласково улыбнулся Леонид. – Шеф нашего прелестного гадюшника сообщил мне, что твоя бездарная идиотка-содержанка слепила очередной детективчик, а ты, как верный супруг и особенно зять, как обычно раскручиваешь ее галиматью через подставных лиц. Народ, как всегда, сожрет это дерьмо, как конфету, девочка получит кусочек славы, ты кусочек прибыли, Миша кусоченок прибыли, да и мне крошечка. И все такие радостные…
Первая мысль Израиля Степановича была стандартной – Леня сошел с ума. Неожиданно он представил себе, как хлипкий юноша кидает кусок грязи в компанию матерых каратистов. Представил себе и последствия…
– Ты что себе позволяешь? – прошипел он. – Тебя же теперь даже дворником ЖЭКА не возьмут! Камикадзе гребаный, ты с кем поссориться собрался?
– Изя, – расстроено проговорил Леонид. – Как ты разговариваешь с лучшим другом? На свадьбах были друг у друга шаферами, выпили вместе бутылок двести, сколько ты за девятнадцать лет нашей крепкой, пардон, преданной дружбы хороших слов сказал, на кого ж ты меня покидаешь, Изенька!
– Ты нажрался, что ли? – осенило Израиля Степановича.
– Нет, Изя, надышался, – неожиданно серьезно сказал Леонид – Запахом вашим надышался, мутит. Не порть ауру, закрой дверь с той стороны…
Банкир Изя, неожиданно прочитав в похолодевших глазах Леонида серьезную опасность для себя, выскочил из кабинета, забыв на столе коньяк и многострадальную рукопись, распечатанную на цветном лазерном принтере.
– Болотов у себя? – рявкнул он Анжелике, благо кабинеты шефов находились рядом и секретарша была для совместного использования.
– Михаил Иванович на встрече, – нехотя оторвалась от «Тетриса» Анжелика – Будет в конце рабочего дня.
– Завтра тебя не будет! – погрозил двери Подболотова изящным кулачком Израиль Степанович и степенно отбыл.
– Все понятно, – вздохнула Анжелика. Это была ее обычная реакция на нестандартные ситуации. Однажды Леонид, услышав эту милую фразу в ответ на невзначай прорвавшийся у него афоризм «Протяну-ка я им руку дружбы ладонью вверх» полюбопытствовал, что именно ей понятно. Услышав очаровательный ответ «Вы хотите с ними подружиться», он сказал, что умение понимать русскую речь в России – большое достоинство, и его необходимо подчеркивать. Анжелика очень обрадовалась похвале и с тех пор употребляла фразу «все понятно» как можно чаще.
В конце рабочего дня «менеджеры 1200 у.е.», молодые люди с приклеенными улыбочками и милые девочки в модных костюмчиках подчеркнуто усердно накрывали столы в банкетном зале к сорокалетию любимого заместителя шефа. «Старшие менеджеры 2100 у.е», мужчины и женщины постарше, не так опрятно, но более дорого одетые, небрежно помогали молодежи, и, под личиной невинных бесед и сплетен, выбивали взаимовыгодные услуги друг у друга. К уже накрытому столу царственно подошел недавно приехавший со встречи с любовницей Михаил Иванович Болотов и одобрительным кивком оценил расторопность сотрудников. Леонид, выйдя из кабинета, прослушал ритуал поздравлений и сел по правую руку шефа. Директор по связям с общественностью и штатный тамада и в одной экономичной упаковке, Борис Борисович Квакин начал произносить тост за юбиляра.
– Наш дорогой Леонид Альбертович! Все мы знаем вас, как прекрасного руководителя, чуткого, понимающего, успешного человека. Под вашим руководством мы ежедневно как бы работаем, как бы общаемся, ну и вообще по типу живем. Мы все за этим столом, – Квакин обвел рукою стол. – Ну просто вас чисто ценим и как бы уважаем. Дай вам бог, Михаил Иванович и даже… – Квакин молитвенно уставился в потолок, – господин Кристаллов в этот знаменательный день всего самого лучшего!
Михаил Иванович одобряюще двинул подбородком. Сидевший от него по левую руку главбух Тинин положил шефу яйцо с черной икрой и подлил коньяка.
– Я тоже скажу, – спокойно и уверенно сказал Леонид и встал.
Это не было нарушением традиций – второй тост обычно всегда говорил именинник, как правило, о том, как приятно работать в таком солидном банке, с такими милыми людьми, и в особенности под руководством отца родного, учителя и покровителя Болотова М.И.
– Ум, интеллект, совесть и принципиальность – очень тяжелый груз, – проникновенно начал Леонид. Сидевший рядом с ним директор по маркетингу Валентин Валерьевич Камышов поймал его взгляд и тепло улыбнулся, мол, трудно, трудно руководству! Но по мере продолжения речи Подболотова лицо Камышова стало то испуганно сереть, то гневно краснеть.
– С этим грузом, – продолжил Леонид. – Никогда не сделаешь карьеры, никогда не добьешься уважения и любви масс. И люди, успешно скидывающие с себя этот нелегкий груз, моментально идут на повышение, чтобы пинать сверху грязными коваными башмаками людей, этим грузом придавленных. Эту элементарную аксиому я понял лет двадцать назад и тут же открыл для себя следующий закон «Дурак тот, кто не скрывает своей мудрости». И я снял белый фрак, прыгнул в дерьмо – и ко мне потянулись люди. Потом я в этом дерьме пригрелся, заработал сто рублей – моментально у меня появилось сто друзей. И стал магнитом – с притяжением монеток ко мне прилепилась и лепится до сих пор всякая грязь, труха и опилки. Вот уже пятнадцать лет, со дня основания нашего чудного банка, я сижу в обществе сереньких, злобных и ограниченных людишек и пытаюсь быть им подобным. Да, я сделал среди вас карьеру. Да, я сам не ангел. Но и не животное, не способное мыслить и чувствовать, и грызущее себе подобных ради более теплой норы!
– Я не поняла, – пожилая аудиторша Травкина, брезгливо поджав губы, решила вбить первый гвоздь в уже полностью готовую крышку гроба Леонида. – Вы это говорите о нашем дружном коллективе?
– Ваша дружба – это симбиоз у паразитов! – прогремел Леонид.
– Леня, ты же взрослый человек, – зевнул Болотов. – Ты к чему ведешь? В «Омегу» позвали – катись. К чему это шоу за общим столом?
– Действительно! – заорал Квакин. – Безобразие! Я, заслуженный человек, с десятилетним стажем в нашем банке, должен слушать эту книжную галиматью!
– У меня стаж двенадцатилетний, – невозмутимо заявил Тинин. – Кстати, во всех нюансах работы Леонида Альбертовича я прекрасно разбираюсь и возмущен его высказыванием. Подобный человек, Михаил Иванович, – Тинин ловко подлил шефу еще коньяку и положил семги. – Недостоин занимать это место, оно для человека более исполнительного и дисциплинированного. Леонид Альбертович всего два года в замах – а гонора! А такие речи после предоставления роскошного отдельного кабинета, непонятно, Михаил Иванович, за какие заслуги выделенного, выходят за рамки всего! Я главный бухгалтер уже четыре года, у меня меньший оклад, я сижу в общей комнате, но я не позволяю себе…
– Вы себе многое позволяете, – вмешался Камышов. – за этот год я обнаружил несовпадения в балансе и уже проинформировал Михаила Ивановича.
– А вы думаете, если вы племянник вице-президента банка, да еще и залезли в постель к дочери господина Кристаллова, так можете не работать весь день и лезть там, где вас не просят? – вспылил Тинин.
– Может, – устало махнул рукой Болотов. – Леня, ты пошутил, или ты увольняешься по статье?
– А больше, чем от всех наших дегенератов, Миша, – продолжил Леонид. – Я устал от тебя. Ты не просто сволочь, ты мудрая сволочь…
Болотову по ассоциации неожиданно вспомнилось, как тридцать лет назад, с подвыпившим в честь сдачи научного атеизма другом он возвращался к себе домой. Ночную улицу то и дело оглашали вопли «Бога нет» и «интеллигенты мудилы». Последующие события полностью подтвердили девиз будущих коммерсантов – семнадцатилетняя девочка, глупо сделавшая им замечание и позволившая себе читать им мораль, была изнасилована молодыми студентами и комсомольцами. Мама девочки, учительница русского языка и литературы в ответ на заявление о том, что ее дочь была изнасилована сыном народного депутата и сыном секретаря парткома, кроме событий, спровоцировавших ее инфаркт, больше ничего не получила.
Неожиданно у Болотова зазвонил мобильный.
– Да, Израиль Степанович! – встал он навытяжку. – Чтооо? Уроем падлу! Гадом буду, Изя! Кстати, маркетинговые исследования и корреляционно-регрессивный анализ проекта мистера Левинзона Коля уже сделал. Я как бы думаю, что в бизнес-план влазит. Да, безналом… Давай.
– Пусть буду я сто лет гореть в огне
Не страшен ад, приснившийся во сне,
Мне страшен хор невежд неблагородных,
Беседа с ними хуже смерти мне!
– театрально продекламировал Хайяма Леонид, и опрокинул стул господина Болотова вместе с его хозяином. Болотов, испытавший в свое время и не такие падения, как всегда упал успешно, лицом в черную икру.
Гамлетовским движением отстранив подбежавшую охрану, Подболотов взял свой кожаный портфель и вышел из банкетного зала.
– Тебе в Москве не жить! – раздался вдогонку рев Болотова.
– А я и не собираюсь, – весело проговорил Леонид, не останавливаясь. Неожиданно выбежавший Квакин подскочил к нему и прошептал:
– Леонид Альбертович, вы все правильно сказали, так то типу красиво. Мысленно я с вами, вы… Дебил! – закричал он, увидев вышедшего Тинина. – Хамло, так про своих…
Усмехнувшись, Леонид отодвинул Бориса Борисовича, вышел из здания банка и сел в свою «Ауди», потрепанную временем и российскими дорогами. Странно, но на лице Подболотова не было ни благородного негодования, ни ледяного презрения, ни скорбной усталости – выражений лица, которые всегда тесно связаны с бессмысленно-благородными взрывами темперамента. Леонид всегда помнил этапы человеческого развития по Бальзаку:
1.Ба,ба!
2.Ах,ох!
3. Ой,ай!
4. Фуу!!!
5. Тьфу…
и уже лет пятнадцать как дошел до высшей пятой стадии.
– Рабы рейтинга, – презрительно произнес он и остановил машину, понимая, что как минимум час придется созерцать пробку. Открыв портфель, он нащупал там папку с рукописью московской содержанки банкира Изи, Надежды Дурниловой. Более чем солидная раскрутка постепенно принесла свои плоды – первый шедевр «Тигрица и море крови» был абсолютно убыточным, второй – «Чудеса в бюстгальтере» просто бесприбыльным, но третий – «Колбаса в изюме» дал небольшую прибыль, так как книжонки мадам Дурниловой уже примелькались подобно многочисленным заводским бракам «Фабрики звезд». Четвертое повествование самокритично именовалось «Чепуха в решете».
– Поэпатажничать напоследок, что ли, – задумчиво оглядел рукопись Леонид, потом посмотрел на надолго застывшее стадо серых «джипов», «мерседесов» и «жигулей» и, с риском для жизни и особенно бумажника развернул «ауди» в сторону издательства под символичным названием «Абжурд» – абсурд через «ж».
Пройдя мимо двух гогочущих тинэйджеров, изображавших охранников, Леонид пошел уже проторенною тропой в кабинет главного редактора. Он уже разговаривал с ним по поводу «Тигрицы» и о редакторе мог сказать строками Пушкина «Златая цепь на дубе том, и днем и ночью кот ученый все ходит по цепи кругом».
Из кабинета редактора доносились крики. Подболотов с интересом прислушивался.
– Почему? – возмущенно-надрывно спросил мужской голос, по тембру и повышенной эмоциональности принадлежавший, видимо, молодому автору.
– Нерентабельно, – сухо ответил голос главреда Эдуарда Эрастовича Дубовика.
– Плохо? Бесталанно?
– Нет плохих и хороших авторов, молодой человек. Есть авторы востребованные, а есть невостребованные. Вашу философию и лирику читать не будут.
– Шекспир, по-вашему, невостребованный автор?
– Шекспир очень хорошо раскручен. Вот мы на обложке «Киллера – любовника депутата» поместили томик Шекспира в луже крови – рейтинг продаж вырос на двадцать процентов! А ваш томик, господин Цветаев, в лужу крови положу – кто купит? Вот вы раскрутитесь, создайте имя – тогда посмотрим!
– Я вам уже написал детектив, вы сказали – плохо, пишите талантливее. Где логика?
– Логики нет, есть рыночная экономика.
– Мой детектив хуже, чем бредятина, которую покупают горами?
– Когда вас будут покупать горами, я вас издам.
– Абсурд!
– Наше издательство называется «Абжурд». Я вас не задерживаю, господин Цветаев.
Из кабинета вышел молодой человек в очках, скрежетавший зубами от невыносимого презрения к этому миру.
– Ищи спонсора, а лучше спонсоршу, – дружески подмигнул Леонид.
– Иначе нельзя? – умоляюще спросил молодой человек.
– Сделай солидную карьеру, раскрути себя сам. Только к тому времени, когда ты сделаешь карьеру, писать тебе расхочется…
– А без раскрутки? – наивно спросил молодой автор.
– Раскрутят – полетишь в космос. Толкнут – полетишь в грязь.
Молодой человек резко повернулся и пошел к выходу.
– Как все нервны, как все нервны… О, колдовское болото! – Леонид распахнул дверь кабинета.
– Леонид Альбертович! – заулыбался редактор. – Как же, как же, Израиль Степанович уже звонил…
– А где вышибалы? – удивился Леонид.
– В смысле?
– Да так…Когда Изенька звонил?
– Утром, – растерянно сказал редактор.
– Тогда все чудесно. Взгляните на очередной шедевр!
– Уровень написания просто с каждой рукописью повышается!
– Да. Раньше было по пять перестрелок на одну постельную сцену, теперь – на одну постельную сцену всего по две сцены мордобоя! Авторша явно растет!
– Да, да… Давайте, обсудим финансовые детали.
– Давайте, – с легкостью согласился Леонид. – Но у меня к вам один вопрос.
