скачать книгу бесплатно
ноябрь, селигер
редактору
вокруг меня по комнате не строки —
летают вкруг отдельные слова,
порой божественны, порой совсем убоги;
от них гудит как принтер голова.
порой сверкнёт блистательная рифма,
порой сравненье меткое мелькнёт;
строфой классической классического рима…
обычной мухой свалится и ждёт.
а дальше – что? сидеть, чесать в затылке,
разгадывать йероглифы судьбы
и видеть истину на дне пустой бутылки?
иль говорить: «вот если б да кабы!»
таков удел твой, честный стихотворец,
обязан быть ты искренним всегда;
не можешь, как шекспир, моги как юнна мориц,
на каждое «нет-нет» ответь: «конечно – да!»
деревня твердякино, селигер
язык карандаша
давно ждёт снега русская душа,
теплом осенним сердце истомилось,
спешит сказать язык карандаша,
что автор призывает божью милость.
ему так хочется небесной белизны,
он всё надеется на духа обновленье,
он так устал смотреть плохие сны
и останавливать чудесное мгновенье!
но небо ждёт отмашки с облаков,
они застыли в строгом ожиданьи…
не разжимая сжатых кулаков,
изнемогаю в рушащемся зданьи.
гастрокопия
вышел он с гастроскопии,
словно заново рождён:
«ослепили, оскопили!» —
оскорбился; возмущён
был назад всего мгновенье,
но, увидев белый свет,
просветлел на удивленье.
– ну, чего? – спросил сосед
с койки справа. всей палате
интересно: как и что?
– как при понтии пилате!
– то есть, с понтом, что ль? – а то!
тот, что слева, растерялся:
– я не понял ни черта!
– ну, короче, со-распялся
и сошёл, аки с креста…
ива
за лето выросла ива
и под окном шумит,
растрёпанная красиво,
жалуется, не спит
было тепло, было ясно
иве на свете всё,
красное было прекрасно,
как бы сказал басё
осень с дождём и со снегом
листья хватила льдом,
и зашептала сленгом
ива, да неладом
сыплются битые стёкла
ветром открытых рам.
вот она и умолкла,
певшая по утрам
декаденты
в этот день начинается утром зима,
покрываются льдом придорожныя лужи,
вылезают от страха глаза у сома,
ибо чувствует он приближение стужи
кости ноют у деда от воинских ран,
им полученных где-то на тёплом босфоре,
перелётные птицы из северных стран
опускаются плавно на мраморном море
в этот день достаётся из шкафа пальто,
и пронзительно пахнет в дому нафталином,
и не хочется выйти из дома, зато
что-то тайное чудится вам в обозримом
ошибаетесь вы телефонным звонком,
невпопад говорите и скороговоркой,
и не видите прошлого лета ни в ком,
и с хрустальною рюмкой томитесь за горкой[1 - шкафчик из красного дерева, со стеклом, где хранят дорогую посуду]
осенние этюды
солнца нет и нету снега,
замирает жизни шум,
лень осенняя и нега
не тревожат спящих дум
две бродячие собаки
собрались на пустыре,
в аллюминиевом баке
кипячу на ноябре
пролетает в небе голубь
между зданий наугад;
воскресенье, и ни в школу
не ведут, ни в детский сад
хорошо ещё, что топят
трубы стен и батарей;
мне подсказывает опыт
полусотни декабрей,
что мороз сейчас ударит,
словно смерть со всех сторон:
на закрывшемся базаре —
туча чёрная ворон
белоснежный…
он всё идёт – какая радость,
он всё идёт – какая грусть!
какая надобность и надость
тебе, полуночная русь?
он всех достанет этой грустью,
он этой радостью – проймёт,
про всё, что деется над русью,
он обязательно поймёт!
такой, простите, белоснежный,
такой, поймите, северный,
и целомудренный и нежный,
ему духовно все верны!
мой милый снег, душе забава!
мой зимний дождь, мой чистый сон!
тебя мне жаль безумно, право,
святых бессмертных пантеон…
ода трамваю
1.
трамвай! конечно, он – не паровоз,
ни красотой, ни силой не сравнится,
он грузов никогда больших не вёз,
и дым над ним клубами не струится.
и всё же – великану он сродни,
и песнь его не меньше романтична;
лишь мальчики влюблённые одни
о том поведать могут «на отлично».
на стыках рельсов отбивая такт,
стремительно он набирает скорость…
а если что в стихах моих не так, —
за то ответит перед миром совесть.
2.
\см. в конкурсе «общ. транспорт»\
3.
трамвай, трамвай… ни супостат, ни ангел,
но он живой, и он со мной всю жизнь,
и хам трамвайный, до предела наглый,
мне не испортит жизни романтизм.
нет, то не гром небесный, не цунами —
трамвай меня разбудит на заре
и, если откровенно, между нами,
ему я рад особо – в октябре,
когда к нему, бросаясь под колёса,
листы спешат: червонный, золотой…
я, как молюсь, шепчу тепло и слёзно:
не покидай, единственный, постой!
да, знаю я, что и железо смертно,
и всяк из нас – как отшумевший лист,
но ничего не знаем мы наверно…
быть может, он, как тот ослёнок, чист…
слёзы текут
