скачать книгу бесплатно
Подавляющее большинство из них попадало в недобрые руки охраны, получало несколько ударов в живот и по почкам, а после выбрасывалось за ворота. На камерах и иных устройствах слежения Митрохин не экономил, потому сложностей тут никаких не возникало. Впрочем, находились иногда удальцы, которые обнаруживали «мертвые зоны» или подменяли сигналы, а после умудрялись проникнуть на территорию придомового парка. Им везло меньше, до них добирались собаки, которых выпускали на ночь. Одного такого погрызли сильно здорово, он после в больнице пару месяцев лежал.
Ну а двоим довелось попасть в дом, где проживал миллионер-затворник. Один проживал, к слову, с тех пор как умерла жена. Охране, как и малочисленной обслуге, были выделены отдельно стоящие флигеля.
И вот тут начинается самое непонятное. Никто не знает, что эти двое увидели в доме, но всем известно, что с ними стало. Они спятили. Оба. С ума сошли в смысле, причем настолько крепко, что до сих пор в него и не вернулись, только таращились на окружающих испуганно да время от времени под себя ходили. В разное время разные люди, а результат один на двоих. И ведь это не девочки-припевочки какие-то, это пусть молодые, но журналисты, товарищи с железными нервами и полным отсутствием свойственных большинству обычных людей принципов.
После этих случаев снова случился небольшой вал статей, в основном в интернет-изданиях, несколько спутниковых каналов выдали передачи-расследования на этот счет, в которых не прозвучало ничего нового, но тем все и кончилось, про Митрохина опять забыли.
Вот и мне бы про него не вспоминать, ан нет, пришлось. И, скажу честно, радости я от этого не испытал никакой. В свете того, что я узнал за последнее время о нашем мире, до того насквозь реалистичном и материалистичном, кое-какие нюансы этой истории расценивались мной немного не так, как раньше. Зачем, например, могилу цементом залили? Чтобы туда кто не забрался? Или наоборот – чтобы кто-то из нее не выбрался? Почему Митрохин в дом никого не пускает? Потому что видеть никого не хочет? Или же чтобы кто-то не увидел то, что для чужих глаз не предназначено?
– В этом доме гостей не просто не любят – их там попросту не бывает, – произнес Шлюндт, как мне показалось, с удовольствием. – И это тот случай, Валерий, когда все мои связи и знакомства бессильны. Рад бы помочь, но не могу.
– Печально, – вздохнул я. – Но если ваша наводка сработает и предмет станет моим, то гонорар вы получите, как и было оговорено.
– Само собой. – Покивал старичок. – А теперь, молодежь, я вас оставлю, а сам поеду. День к вечеру клонится, а у меня еще полно дел. Хотелось бы еще вопрос с монетами, конечно, разрешить, но есть у меня такое ощущение, Валера, что тебе сегодня уже не до меня. Но завтра мы все же по этому поводу встретимся. И еще надо бы обсудить одно дельце… Ладно, все завтра.
Антиквар положил на стол две тысячные купюры, после подумал, заменил одну из них на пятисотрублевку, помахал нам ручкой и вышел за дверь.
– Вот же жлоб! – усмехнулась Стелла. – Съел больше всех, даже Арвидовский стейк расковырял, а денег оставил с гулькин нос.
– Натура у него такая, – заступился я за Шлюндта. – Да и не видела ты настоящих жлобов, поверь. Ладно, это все мелочи. Что с Митрохиным делать – вот вопрос, я даже не представляю пока, с какого конца надо заходить. Тут взлом с проникновением, и то, по ходу, не вариант.
Я врал. Некая идея посетила меня почти сразу же, но была немедленно отметена в сторону, как полностью нереалистичная.
– Свою точку зрения на данный вопрос я уже изложила, – отозвалась Стелла, успевшая прихватить второй эклер, не тронутый Шлюндтом, и теперь с аппетитом его уплетавшая. – Как было сказано ранее, на меня не рассчитывай, я в этот дом не полезу. Понятия не имею, что с ним не так, но тут явно припахивает чем-то очень нехорошим. Не просто же так те журналисты рехнулись?
– Хорошо, – согласился я, – как скажешь. Но тогда и доли твоей в кладе, что я после отыщу для Шлюндта, не будет. До коммунизма, когда все достается всем поровну, наша страна так и не добралась, потому материальные блага распространяются исключительно среди тех, кто что-то делает, а не ровно сидит на попе. Но ты, если хочешь, можешь для отведения души погалдеть на тему «все разворовали, сволочи», я минутку-другую тебя послушаю.
– Валер, дело не в том, что я ничего делать не желаю, – задушевно сообщила мне ведьма, промокнув уголки губ салфеткой. – Мне страшно. Знаешь, я доверяю своей интуиции, она меня почти никогда не подводит. В последний раз я ее не послушалась месяц с лишним назад, когда решила съездить к одному старому дубу и около него кое-какой ритуал провести. Она тогда просто орала: «не делай этого», но я плюнула и поступила по-своему. В результате я сижу здесь и общаюсь с тобой, вместо того чтобы заниматься чем-нибудь по-настоящему интересным и полезным. В смысле для меня полезным, а не для Великого Полоза или мерзкого старикашки Шлюндта. Сейчас происходит то же самое, интуиция в голос вопит, что туда мне соваться нельзя. Не знаю, что там ждет тебя, но мне точно придется лихо, это факт. Так что обойдешься без меня.
– Говорю ведь – без проблем. – Передернул плечами я. – Ты не идешь, потому не получаешь долю. Все ровно, все краями. Да и вообще, рано мы этот разговор затеяли, делим шкуру неубитого медведя. И не какого-нибудь, а гризли, которого не каждая пуля возьмет. Блин, я вообще не представляю, что делать.
– Знаешь, что мне в тебе нравится и не нравится одновременно? – поинтересовалась Стелла. – То, как ты подходишь к возникшим проблемам. Сначала ты впадаешь… Нет, не в панику, такого за тобой не водится мне на радость, скорее в некую прострацию, после чего начинаешь напоминать девственника, впервые увидевшего красивую голую женщину, которая не против с ним порезвиться. Это бесит. Но через какое-то время начинаешь генерировать идеи, одна из которых в конце концов оказывается результативной. Это здорово, это мне нравится.
– Так выпьем за то, чтобы пароксизмы беспомощности сократились до минимума, – грустно пошутил я. – Ладно, давай рассчитаемся, да поехали уже. Чего тут сидеть?
Вроде бы не так долго мы посидели в ресторане, а яркое дневное солнце за это время поблекло, став предвечерним. Само собой, и машин на Кутузовском проспекте прибавилось, причем изрядно.
– Настоимся сейчас, – сообщил я Стелле, которая напялила на себя огромные противосолнечные очки и повязала косынку, снова превращаясь в архимодную автоледи, – по полной.
– Судьба. – Девушка вдавила педаль газа в пол, лихо развернулась и двинулась совсем не в ту сторону, куда следовало. Если бы она хотела довезти меня до дома, нам нужно было ехать прямо, без всяких поворотов, а так мы от него, наоборот, удаляться стали. Но я спрашивать у нее ничего не стал, просто достал смартфон и открыл в нем «Яндекс. Карты», чтобы проверить кое-какую догадку.
Когда мы свернули сначала на Минскую, а после и на Кастанаевскую улицу, мои предположения перешли в уверенность.
– Стелла, я тебе ведь рассказывал о том, что мама в детстве меня пыталась воспитывать? – уточнил я. – Не мог я этот факт от тебя утаить.
– Получилось у нее так себе, но вины Марины Леонидовны я в том не вижу. Просто ты по причине своей вздорности плохо поддаешься дрессуре, – отозвалась ведьма. – Ты это к чему спросил?
– Среди массы преподанных мне полезных и бесполезных знаний, относящихся к этикету, имелся постулат, который гласил: «не ходи в гости, если тебя не пригласили». Плюс к нему примыкал другой, повествующий о том, что если настроения нет, то визиты друзьям и знакомым лучше не наносить, толку с этого не жди. С какого же ты меня везешь туда, куда я сам ехать не хочу и куда меня не приглашали? Заметь, я промолчал о том, что вдобавок это делается без моего ведома.
– Считай, что приглашение ты получил. – Стелла свернула на Малую Филевскую улицу, от которой до шоссе было почти рукой подать. А что дальше? Правильно, через какое-то время, не слишком быстрое по причине пробок, но и не слишком долгое, мы бы прибыли в небольшое поселение с уютно-гастрономическим названием «Маслово», где расположена резиденция доброй на вид и стальной внутри старушки Марфы. – Так что не переживай.
– И не думал, – хмыкнул я. – Но приглашения мало. Ты меня слушала вообще? Я еще про свое настроение говорил, а его в помине нет. Мне домой хочется, а не в гости. Там более что с хозяйкой дома, куда ты меня везешь, я только что повидался. Два раза за один день – это перебор.
– Швецов, заканчивай уже, – попросила меня Стелла. – Ну, серьезно. Мне твои закидоны поперек горла уже стоят.
– А мне – твои, – парировал я. – И ничего, терплю. Мало того, защищаю тебя от чужих нападок, глупости сильным мира сего говорить не даю. Ты сегодня столько дров могла наломать, между прочим, что мама не горюй.
– Марфа сказала тебя привезти на разговор. – Пальцы девушки, сжимавшие руль, побелели. – Я ослушаться не могу, за мной и так косяков полно.
– Ты и не ослушалась, – вполне искренне удивился я. – Что могла, то сделала. Не твоя вина, что у меня характер дерьмовый. Так что давай, поворачивай обратно. Ну или вон у «Пионерской» тормозни.
Вышеупомянутая станция метрополитена осталась позади, и разворота машины тоже не последовало. Напротив, Стелла прибавила скорость.
– Воронецкая, тебе что-то неясно? – еще сильнее изумился я. – Не будь дурой, не порти себе жизнь. Ну и наши с тобой отношения тоже, разумеется. Ведь только-только снова более-менее поладили.
Ничего мне ведьма не ответила, только музыку включила погромче.
– Ладно, хочешь по-плохому – будет по-плохому. – Я провел пальцем по экрану смартфона. – Как там Августыч говорил? «По гамбургскому счету»? Получите и распишитесь.
Поразмыслив пару секунд и перебрав три персоналии, имевшиеся в ассортименте, я выбрал Арвида, отыскал его номер и, весело подмигнув Стелле, нажал на вызов.
Этот господин с собрания ушел злой как собака, потому его даже раззадоривать не придется, особенно если правильно подобрать слова.
– Ты чего удумал? – Воронецкая, похоже, успела прочесть имя набираемого абонента, вырвала у меня телефон из руки и нажала на красный значок сброса вызова. – Совсем дурак?
Машина вильнула и чуть не врезалась в несущийся рядом с нами «Рендж Ровер».
– Действую согласно ситуации. – Я забрал у нее свой телефон. – Твоя хозяйка нарушила все достигнутые договоренности, дав тебе указание обманом, а при необходимости, возможно, и силой доставить меня к ней. В предполагаемой беседе, скорее всего, последует ряд предложений, ведущих к прямому или косвенному нарушению заключенного многостороннего договора. Я честный человек, не желаю участвовать в махинациях Марфы и ее приспешниц, потому собираюсь просить защиты и покровительства у семьи Арвида. Ну и заодно пресеку возможные пересуды, которые могут возникнуть. Они мне тоже не нужны.
Резкий поворот, визг тормозов, гудки разозленных водителей, и наша машина останавливается на обочине.
– Меня же порвут. – Стелла стянула с носа очки и жалобно заморгала. – Марфа ведь…
– Говорил тебе – останови у «Пионерской». Лучше уж снова коленями на стекло встать, чем ждать, когда тебя вурдалаки своими когтями до состояния азу нашинкуют. Стелла, приди уже к пониманию того, что Марфа для тебя теперь не самое страшное, что есть в жизни.
– За дуру меня не держи. – Шмыгнула носом ведьма. – Все я давно поняла, просто… Просто ты, Швецов, дурак. Человек, человек… Какой ты человек? Ты похуже иных наших будешь, ясно?
Машина тронулась с места, Стелла, поджав губы, немедленно нарушила все правила движения, которые можно, развернувшись там, где это делать категорически запрещается, зато через десять минут мы остановились у вышеупомянутой «Пионерской».
– Поеду люлей получать, – вздохнула моя напарница. – И мало мне не покажется, так что в ближайшие дни вряд ли встретимся.
– Да? – Я почесал за ухом. – Это плохо. Кто знает, что мне в голову придет в отношении нашего общего дела и какая помощь понадобится? Вдруг надо будет кого-то очаровать или с кем-то переспать? А это по твоему профилю.
Бамс! Это мне по щеке прилетело.
– Я ведьма, а не шлюха! – свирепо раздувая ноздри, заявила мне Стелла. – Из машины вылазь!
Нет, положительно я стал лучше в ней разбираться. Там, на обочине, она была настоящая, а сейчас опять передо мной театр одной актрисы.
– Скажи Марфе, что я сам к ней не желаю ехать, но если у нее есть желание пообщаться, то нет проблем. Я жду ее вечером в гости. Только сегодня вечером, а не завтра или послезавтра. И еще – если у господ концессионеров возникнут потом вопросы на этот счет, то отвечать на них придется ей, а не мне. Все. Люблю, целую, Валера.
Я вышел из машины и аккуратно прикрыл за собой дверь.
Кстати, вурдалаки. В этом что-то есть. Что Стелла боится дома Митрохина – это понятно. Мне, признаться, и самому немного не по себе. Ясно, что журналисты саспенса нагнали своими репортажами, но это дало свои плоды. Человеческое воображение и подсознание не телевизор, их нажатием кнопки не выключишь. А мы со Стеллой все же люди, как ни крути. Ну, в той или иной степени, разумеется. А вот вурдалаки – нет. Они если чего и боятся, так это голода, который их сводит с ума, превращая в бессмысленных тварей, главу семьи и немного солнечного света. А на всякие там людские страсти-мордасти им плевать.
К примеру, можно подрядить Арвида и пяток его бойцов, пусть они сначала мне дорогу до дома расчистят, а после там пособят. Ну, заплачу я двойную цену за этот предмет, найду не один клад, а два, велика ли печаль? Зато дело сделаю.
Вот только одно плохо: заключив подобную сделку, я пересеку ту самую черту, о которой упоминал Михеев. Вряд ли кровососы станут с теми же охранниками заморачиваться, аккуратно их оглушая и связывая, это не их стиль. А даже если и станут, потому что я включу данный пункт в условия сделки, то все равно закон будет нарушен, и сейчас речь идет не о статье Уголовного кодекса. Привлек вурдалаков для налета на дом смертного? Привлек. Значит, придется отвечать. Формально – пустяк, но ребятам из Отдела этого хватит. Не для того, чтобы меня покарать, им это на фиг не нужно, чтобы на поводок посадить. Никаких иллюзий на их счет я не испытывал, прекрасно осознав, что в мире Ночи каждый старается для себя самого и тех, кого за своих держит. Сейчас у нас с ними вроде все ровно, мы на одной ступени стоим, никто никому ничего не должен. Нет, тому же Михееву я дал обещание о разовой помощи, но это не в счет. Но здесь-то совсем другие расклады получаются.
Плюс следует учесть то, что Митрохин – мужик жесткий, и годы вряд ли смягчили его характер. Отец мне кое-что порассказал о том, как этот господин ведет дела, там столько скелетов в шкафу – ого-го. И это только верхушка айсберга. А мой батя сам сильно не ангел, уж поверьте, там тоже всякого хватает.
Так что если я обнесу Митрохина и он при этом останется жив, то по моему следу помчатся десятки частных сыщиков-волкодавов, которые работать умеют, особенно когда им хорошо платят. Да, я могу натянуть на голову балаклаву, а на руки – перчатки, но сильно ли это мне поможет? Наверняка ведь где-то наслежу, я же не профессиональный грабитель. Плюс куча камер в саду и доме, которые вот так просто не отключишь, да масса других мелочей, которые я по незнанию просто в расчет не возьму.
Короче, помощь вурдалаков пока не вариант абсолютно, по крайней мере вот в таком виде. Хотя он в любом случае лучше той идеи, что мне в голову в ресторане первой пришла. И случись выбирать, я все же предпочту Арвида с его головорезами родному отцу, это уж точно.
Да-да, мой батя до сих пор ведет дела с Митрохиным, это я точно знаю, у них проект был долгосрочный, и он его сворачивать не станет – слишком велики будут убытки. И можно не сомневаться в том, что он входит в число особ, которые имеют доступ на территорию поместья, поскольку не станет Анатолий Дмитриевич Швецов подписывать бумаги с каким-то чертом из управляющей компании. Это вопрос самолюбия и самоуважения.
А я не стану просить помощи у Анатолия Дмитриевича Швецова ровно по той же самой причине. Что, кстати, без всяких тестов ДНК доказывает, что яблочко от яблони недалеко падает.
Ближе к ночи голова от всех этих мыслей совсем разбухла, в глазах метались звездочки от сотен просмотренных в интернете роликов о таинственном доме и его владельце, а челюсть чуть не заклинило от зевания. Часов в одиннадцать я рассудил, что Марфа, как видно, обиделась и не приедет, порадовался этому и совсем уж собрался на боковую, как в дверь позвонили.
Стало быть, не обиделась на меня Марфа. Или обиделась, но не сильно.
Экая досада!
Глава пятая
Верховная ведьма снова сменила облик. Из бизнес-леди, что я видел в ресторане, она превратилась в эдакую немолодую горожанку из тех, о которых говорят «следит за собой». Заявись она на танцы для тех, кому за пятьдесят, отбою от кавалеров бы у нее не было. А что? Выглядит неплохо, одета неброско, но со вкусом, так что отставные офицеры точно у ее ног штабелями бы ложились.
А еще при ней обнаружилась кудрявая синеглазая девица, у которой в руках имелось два пакета, набитых до отказа. Симпатичная, к слову, девица, из числа тех, мимо которых лет семь-восемь назад я бы точно не прошел. Нравились мне тогда такие блондиночки, с хитрым огоньком в глазах, большой крепкой грудью и ямочками на щеках.
– Прими сумки-то у девки, – скомандовала Марфа, – а потом уж пялься на нее.
– Да ладно. – Белозубо улыбнулась та. – Пускай, от меня не убудет. Да и не сильно они тяжелые.
Хорошо хоть джинсы натянул, в трусямбах не пошел дверь открывать. А чего, с меня сталось бы, ибо плевать. Потому как у меня тут теперь не дом, а проходной двор. Ну или офис, как вариант.
Только почему-то мне не очень хотелось выглядеть дураком перед этой девахой. Даже странно, с чего бы?
– Давайте. – Я подхватил сумки и учуял, как из них пахнуло тестом, ванилью, малиновым вареньем и еще чем-то очень знакомым, вцепившимся в самую душу. Может, моим давно ушедшим детством, которого толком и не было? – Проходите на кухню. В комнату не приглашаю, там не прибрано.
– Не удивил. – Марфа не стала чиниться и переступила через порог. – Мужик без бабы дичает, это всем с давних пор известно.
– Не соглашусь, – возразил я. – У матерых холостяков в квартирах все стерильно и аккуратно, как в иных больницах. Порядок такой, что жуть берет.
– Холостяки из убежденных – это другое, – поправила меня верховная ведьма, усаживаясь на табурет. – Это, почитай, те же скопцы, только не физически изувеченные, а морально. Сами себе чего-то придумали, сами в это поверили да еще тем и гордятся. Да ты сумки ставь на стол-то, ставь, сейчас Изольда ими займется.
– Вроде как вы ко мне в гости пришли, а не я к вам.
– По большому счету напросились, – поправила меня Марфа. – Это многое меняет. Потому и не с пустыми руками. А ты чего стоишь? Давай, давай. Вон плита, вон чайник, тарелки у него, небось, там. Верно?
– Верно, – подтвердил я, глядя на то, как спутница верховной ведьмы сноровисто взялась за дело. – Может, я…
– Сядь уже и не мешайся, – велела мне ведьма. – Или, вон, покурить сходи. Это женское дело, не мужское. О, суседушки твои зашебуршились. Учуяли меня, стало быть.
– Кто? – не понял я. – Вы сейчас о ком?
– О них, родимых, – усмехнулась Марфа и рявкнула: – Угомонитесь уже. Клянусь Луной, что в эту ночь ни дому этому, ни тем, кто в нем обитает, вреда не причиню. И прислужница моя тоже. Гостьи мы тут, потому Покон чтим. Довольны?
Скрипнула дверца отсека, что находился под раковиной, оттуда выбрался Анисий Фомич, отвесил ведьме поклон и произнес:
– Благодарствуем.
– Что же это у тебя лифт-то такой неприглядный? – Погрозила ему пальцем Марфа. – Кнопки пожженные, смердит в нем, как в нужнике. Непорядок!
– Так это… – замялся подъездный, – давно не меняли. А мы сами чего можем? Ничего. Тут же управляющая компания должна…
– Лет сто пятьдесят назад тебя с таким подходом к делу со двора бы шуганули, – сурово заявила старушка. – Причем свои же, овинник с банником. «Управляющая компания, чего мы можем?..» То-то и оно, что ничего. Все, брысь с глаз моих.
Подъездный вздохнул и полез под раковину.
Ого. Стеллу он не боялся совершенно, напротив, чуть ли не пинками ее прочь гнал, когда та его разозлила. А тут вон, Марфа в лицо высказывает нелицеприятные вещи, а он только бородой машет.
Интересная у них в Ночи все же система проявления глубокого уважения и соподчинения, очень интересная. Хоть и непонятная мне до сих пор.
– И остальные – кыш! – Топнула ногой верховная ведьма. – Нечего вам уши греть.
В тот же миг что-то стукнуло за холодильником, прошуршало за плитой и в вентиляции. Это, как видно, подъездные разбегались куда подальше от моей квартиры. Ой, чую, вынесет суровый Филат Евстигнеевич снова на обсуждение вопрос о моем отселении из его дома. И отправлюсь я на улицу, солнцем палимый, ветром гонимый…
Может, все же плюнуть на все, бросить работу, выкупить у Шлюндта тот дом, где мы клад взяли, отремонтировать его и там поселиться? По крайней мере, вот так запросто все, кому не лень, туда таскаться на ночь глядя не станут.
Сноровистая Изольда тем временем расставляла на столе тарелки с пирожками, ватрушками, еще какой-то снедью, причем пару раз вроде как случайно меня коснулась – разок бедром, другой грудью. Намек был недвусмысленный, а девица, прямо скажем, симпатичная. И все бы ничего, вот только не люблю я ситуации, шитые белыми нитками, в них за деревьями леса не видишь.
– Чего щуришься? – поинтересовалась у меня Марфа. – Валера, в этой жизни все просто. Нравится что-то – бери. Не отдают – дерись. Это Карлуша слова в простоте не скажет, я такого не люблю.
– В сон клонит, – пояснил я. – За отпуск ритм жизни сбился, встал сегодня рано, вот и сносит меня.
– Намек ясен. – Покивала ведьма. – Ну, мы особо засиживаться не собираемся, сейчас чайку попьем, потолкуем про одно дельце да и уйдем.
Изольда подхватила чайник, закипевший за секунду до слов ее хозяйки, и наполнила наши чашки.
– Это, конечно, не чай. – Окунула пакетик в воду Марфа. – То ли дело у меня дома, там ведь и мелисса в заварку добавлена, и другие травки, тонизирующие и ароматные. Но ты не пожелал заехать, уж не знаю почему.
– Не хотел давать повод для сплетни, – пояснил я. – Ясно же, что самое позднее через час кто-то из наших друзей выкатил бы претензию на предмет сговора за спинами. Не знаю, как вам, а мне подобное ни к чему, и без того забот полон рот. Что до чая – зря вы. «Базилур» на общем фоне очень хорош. И аромат, и крепость наличествуют.
– Ну, если только на общем фоне, – не стала спорить Марфа. – Изольда, ты чего застыла? Садись, вон, рядом с хозяином дома, поухаживай за ним. Валера, ты же не против?
– Вроде у самого руки есть, – усмехнулся я, – не растеряюсь. К тому же по правилам я, как хозяин дома, обязан гостей ублажать. Но в целом – да, в ногах правды нет.
