скачать книгу бесплатно
– Это наш долг, тан Хейген, – немного удивленно ответил мне фон Ахенвальд, сидевший за столом с печальным видом – Но, признаться, я не ожидал вас столь скоро. Сражение ведь закончилось совсем недавно, разве у вас нет иных, более важных дел? Насколько я знаю, в долине Карби полегло сегодня немало народа, они ваши друзья, и надо отдать им последние почести.
– Долг дружбы – не менее важный долг, – проникновенно заявил я.
Таким образом мы обменивались фразами еще несколько минут, пока конец этому не положила заскучавшая Трень-Брень, естественно, уже забывшая то, о чем я ее просил.
– Ух, чего там было, – сообщила она магистру, плюхнувшись на стул, стоявший рядом с ним. – Такая резня! Я там тоже отметилась! Одного там так поджарила – у-у-у-у-у-у!
– Не дело юной девице лезть в подобные авантюры, – с недовольством произнес фон Ахенвальд и посмотрел не меня. – Тан Хейген, зря вы ее с собой туда прихватили. Там же кровь, смерть… Да и не разбирает воин в битве, кто перед ним – мужчина или вон девчонка сопливая. Я уже молчу про то, что она в этом сама участвовала, и ей это понравилось. Это уже ни в какие ворота!
– Так она везде пролезет, – изобразил печаль на лице я, мысленно потирая руки. Разговор вывернул как раз туда, куда мне и было надо – Нос свой длинный в каждую щель засунет, даже не думая о том, как его прищемить могут. Делать что-то надо, и потому я вспомнил о вашем предложении.
– Это каком же? – удивленно свел седые брови в «домик» фон Ахенвальд.
– Я про обитель, – напомнил ему я. – Как бишь ее? «Неумолчных плакальщиц», там ваша знакомая… э-э-э-э… Сейчас вспомню… Клаудия Шрауфенбах за главную.
– Ах ты!!!.. – фея даже дар речи потеряла, сверля меня взором.
– Да-да, было такое, – оживился великий магистр. – Помню этот разговор.
– Так вот – может, дадите мне к ней рекомендательное письмо? – моя грусть была почти не наигранной, я вкладывал в нее все свою нерастраченную отцовскую нежность. Надеюсь, этих крох хватит для того, чтобы фон Ахенвальд мне поверил – Определю я туда это чудо на год-другой, авось оно за ум возьмется.
Срежет зубов Трень-Брень, казалось, заставил содрогнуться добротно сложенные замковые стены.
– Очень правильное решение, – одобрил мои слова фон Ахенвальд. – И что важно – место там глухое, сбежать почти невозможно. Девочка она у нас шустрая, предприимчивая, но вот только болота – не место для прогулок. А они там везде.
– Ну да, ну да, – подтвердил я. – Опять же – плато Фоим оттуда не так далеко, а это опасное место. Не так ли, магистр?
– Так, – кивнул фон Ахенвальд. – Обитель «Неумолчных плакальщиц» – это то место, куда легко прийти, но откуда тяжело выбраться.
И он ласково улыбнулся бледной от негодования Трень-Брень, а следом за ним подарил ей улыбку и я. А что? И горюшко это пристроил на казенный кошт, и до плато теперь добраться будет не так сложно.
Глава пятая
в которой герой частично выплачивает долги
– Не поеду! – негромко, но очень отчетливо произнесла фея. – Не имеете права!
– Как же? – удивился фон Ахенвальд. – Он твой батюшка, он решает, как тебе жить до тех пор, пока ты замуж не выйдешь. Твое же дело беспрекословно ему подчиняться, так благонравные девицы обязаны поступать.
– Я не благонравная! – заверещала фея. – Я сама по себе!
– Может, мастера-экзекутора позвать? – деловито осведомился у меня великий магистр. – Мы молодых оруженосцев частенько порем за провинности, через это дело они быстрее понимают то, как надо родной орден любить. Ваша дочь не оруженосец, но ей маленько всыпать тоже не помешает.
– Золотые слова, – умилился я и поманил фею пальцем. – Иди сюда, дитя мое. Будем тебе ума-разума вкладывать древним, но эффективным методом.
По Трень-Брень было видно, что она всерьез перепугалась. Игра-то игрой, но по заднице и здесь никто получать не хочет, мне ли этого не знать?
– Вы чего? – фея вспорхнула повыше и уцепилась за цепь на которой висел железный кругляш с горящими свечами, выполнявший здесь роль люстры. – Совсем уже?
– А вот не спорь со старшими, – сдвинул брови фон Ахенвальд. – Сказано – в обитель, значит – в обитель. Там тебя полезным вещам научат – вышивать гладью, варенье варить, смирению, опять же.
– Квест появился, – проскулила фея. – Меня даже название его пугает: «Путь добродетели». Хейген, я не хочу его принимать!
– Пограничные условия есть? – поинтересовался я у нее деловито. – Как тебя оттуда забрать можно будет? После выполнения квеста, по истечению времени или как-то еще? И самое главное – штрафные санкции за отказ есть?
– Ничего там нет, – жалобно шмыгнула носиком Трень-Брень.
– Принимай, – жестко сказал я. – Не развалишься, покукуешь несколько дней взаперти.
– Да не хочу я! – упорствовала фея. – Даже несколько дней. Не по мне это.
– Принимай, – добавил стали в голос я. – Так надо. Не беси меня!
– Блин, чего я с тобой поперлась? – вздохнула Трень-Брень, видимо, осознав, что деваться ей некуда. – Ладно, приняла. Чтобы я еще когда…
Надеюсь, что имелось в виду: «Чтобы я еще когда с тобой куда пошла». Если это на самом деле будет так, то я уже в огромном выигрыше.
– Ну вот, – тут же подключился к разговору фон Ахенвальд, не выказывая никакого удивления по поводу беседы, которую мы вели с феей перед этим. – Сейчас я напишу рекомендательное письмо к настоятельнице обители, и можете отправляться туда.
– А проводник? – перешел я к главному, ради чего, собственно, все это и затевалось. – Нас бы проводить туда через портал, так-то добираться в те края сколько.
– Думаю, ваш друг фон Рихтер сделает это с удовольствием, – сообщил мне великий магистр. – Он там раньше бывал, так что места те ему знакомы. Я как-то с ним Клаудии одну вещь посылал.
Да ладно? Вот уж воистину – сам себя перехитрил. Хотя, если призадуматься – что же мне, всех рыцарей Ордена опрашивать: «Не знаете ли вы, как добраться до плато Фоим?».
Зато решился еще один вопрос – кого с собой в те места брать, кроме Назира. Есть случаи, когда в одиночку бродить проще, а есть такие, когда пара крепких спутников лишними не будут. Это тот самый. Я еще и Флоси с собой захвачу, почему нет? Опять же – пьянству бой. Ведь ему волю дай, он с этой коронацией снова до пикси в глазах допьется. Причем на этот раз до несуществующих.
– Так, где тут у меня чернила? – фон Ахенвальд отошел в угол комнаты, к конторке. – Сам давно ничего не писал, все секретарь, секретарь. Артрит, знаете ли. Вот такая штука – великий магистр рыцарского ордена в руках меч не удержит. Пора бы на покой, да не отпускают, говорят, и без меня мечами есть кому помахать.
– Не «г-говорят», а «г-говорит», – поправил магистра брат Юр, без стука входя в комнату. – Это мои с-слова, и я от них не отк-казываюсь. Что за д-документ, если не с-секрет?
– Рекомендательное письмо, – фон Ахенвальд окунул перо в чернильницу. – Хейген все-таки решил отправить дочь к Клаудии, в обитель.
– В-верное решение, – одобрил брат Юр. – Т-там свежий воздух, з-здоровый коллектив, сб-балансированное питание и много к-книг. Я бы и сам в т-таком месте месяц-д-другой провел, отдохнул бы от в-всего на свете.
– Мне страшно, – пожаловалась с люстры фея. – Особенно пугает здоровый женский коллектив. Я такого никогда не видела и даже о подобном не слышала.
– Ну да, – согласился с ней я. – Разве такое в природе встречается? Две женщины – беседа ни о чем, три – хоровое пение после бутылки «мартишки», четыре – механизм для сплетен и слухов друг о друге, пять и более – гремучая смесь, бахающая с интервалом раз в полсуток.
– Я знаю, о ч-чем говорю, – успокоил меня брат Юр. – Ей п-понравится. Я, собственно, что з-зашел? Пойдем, п-побеседуем, пока великий м-магистр упражняется в эпистолярном ж-жанре. Надо кое-что об-бсудить. А вы двое – т-тут посидите. В-вы, юная л-леди под потолком, т-там от вас вреда м-меньше, а т-ты, Назир, прямо з-здесь. И п-проследи, чтобы наше д-дитятко никуда не сб-бежало, лови ее потом по всему з-замку.
Ей-ей, была бы возможность – в жизни бы с ним не пошел беседовать. Знаю я эти разговоры и чем они заканчиваются. Я ту цепочку, что сегодня завершилась, вот таким же образом получил. Но – не откажешь, особенно в свете того, что он для меня нынче сделал. И для себя тоже, это понятно, но все-таки. Да и будущее – оно еще не наступило, кто знает, что там дальше будет.
– Ко мне не п-пойдем, – сказал мне Юр, заметив, что я завертел головой, вспоминая, где тут его покои. – С-смысла нет – разговор н-недлинный. Но и в к-коридоре его вести не станем, т-так дела н-не делаются. Мы же себя ув-важаем, да?
Тебя бы в застенки Азова, там те же интонации и такой же подход к вопросу. Его вообще не с безопасника ли «Радеона» слепили? Замашки временами очень похожи.
Брат Юр зашел в соседнюю с покоями фон Ахенвальда комнату, обставленную более чем скромно – там были только стул и стол, придвинутый к смежной с соседним помещением стене, на котором лежали листы пергамента и стояла чернильница.
– П-помещение секретаря, – пояснил мне казначей. – П-просто его сегодня н-нет.
Ну да, так я и поверил. Впрочем, мне нет дела до того, кто тут кого слушает и стенографирует.
– В-вот какой у меня вопрос к т-тебе, – брат Юр сел на стул, я же прислонил зад к столу. – Т-ты что в Эйгене устроил?
– В Эйгене? – я заморгал глазами, показывая, что даже не понимаю, о чем идет речь. – Когда?
– Д-давай вот без этих б-балаганных трюков, – поморщился казначей. – Или ты всерьез д-думаешь, что я н-ничего не знаю? Да вот бишь, к-как там?
Он достал из-под рясы свиток пергамента, развернул его и процитировал:
– «А еще при п-принце Вайлериусе был нек-кий ч-человек, в грязной красной р-рубахе и босой, к-коий его явно и сп-подвиг на безумства, а после куда-то ск-крылся. Принц же, об-бнаружив сие исчез-зновение, крайне опеч-чалился, а после изрек: «Сами р-разберемся. Всем кровь п-пущу, умоется ей маменька». И в-ведь пускает, стервец, причем ум-мело, весь в отца св-воего пошел. В-вчера вечером был убит Бран, к-капитан королевской гвардии и п-приближенное к королеве Анне лицо, ну, т-ты его помнишь. Он, п-по сути, был тем, к-кто держал в уз-зде гвардию, а т-теперь его нет и в Эйг-гене вот-вот резня начнется. Да что Эйген? Западная М-марка бурлит, скоро там так-кое пламя п-полыхнет, что страшно подум-мать. П-повторю вопрос – что ты т-там устроил?
Даже не соврешь, что это не я. Он же сам мне наводку на Академию дал, брат Мих был со мной и с точностью до минуты назовет время, когда я поднимался наверх, в город. Сравнить его с тем, что в свитке – и все. Вот чуяло мое сердце, что аукнется мне та прогулка.
И вот еще – интересно, кто же был отцом Вайлериуса? Спросить бы, но опасаюсь, что это за собой потянет очередную цепочку. Может, так потом узнаю.
– К гибели Брана отношения не имею, – твердо заявил я. – Ну да, место он занял то, что обещали мне, но я за это на него не в претензии.
– В этом я и н-не сомневался, – из голоса брата Юра как-то неожиданно исчезли все мягкие нотки, это был голос полководца перед боем или матерого инквизитора, беседующего с еретиком. – Его г-гибель – она некстати, н-но это д-другое. Что ты сказал В-вайлериусу? С-сидел себе юноша, п-потихоньку сходил с ум-ма, н-никуда не лез, никому не м-мешал – и на тебе. С-сначала от с-сердечного приступа умирает ректор, п-потом с-скандал с матерью, п-потом на его ст-торону переходят два п-полка гвардии и весь в-выпускной курс Академии Мудрости. Что такого н-надо было сказать ч-человеку? Т-тут не только п-политический интерес, но и п-профессиональный.
– Про девку его я ему рассказал, – неохотно ответил я казначею. – Ну, что утопили ее вместе с ребенком в чреве. Жуть какая!
– А, – понятливо кивнул брат Юр, скрестил руки на груди и вздохнул. – Т-теперь понятно. Из всех р-рычагов воздействия ты в-выбрал самый эффективный для д-данного конкретного случая. Эм-моции. Я р-рад, что чему-то т-тебя научил, но в данном случае эта р-радость – она г-горьковата на в-вкус. М-мне не нужен король Вайлериус. М-мне на троне Запада нужна к-королева Анна. Что ты улыб-баешься? Это н-не личное пожелание, это п-политика.
– Само собой, – закивал я. – Политика, понятное дело.
– Е-есть договоренности и в-взаимные обязательства. И они св-вязаны не т-только с моими интерес-сами, – по-моему, рассердился на меня брат Юр. – В-все завязано на Анне. П-приди к в-власти Вайлериус – и что тогда? В-всем нашим зад-думкам – конец.
– Так это… – предпринял я попытку вставить слово, но был остановлен взмахом руки.
– Н-нет, все-таки надо было убирать В-витольда, – казначей вздохнул. – Дружба-д-дружбой, но когда она н-начинает мешать делу, т-то какая м-может быть лирика?
– А… – снова открыл рот я, но Юр нехорошо глянул на меня из-под бровей.
– Т-только скажи мне, что не он т-тебя навел на мысль п-поговорить с Валейриусом, – пригрозил мне казначей. – Ладно еще ты запамятовал о т-том, что мой сч-четовод видел вас, п-память у тебя всегда б-была слабая. Но г-голову-то и логику в-включать надо? Сам п-посуди – откуда тебе знать про то, что т-там с этой девкой из дж-жунглей случилось? Или об этом т-трубят на всех углах? Н-нет, теперь т-трубят, но еще нед-делю назад про это никто н-не знал даже.
Ну да, тут меня раскатали как тесто по столу, не вильнешь в сторону.
– Н-не лезь больше в Эйг-ген, – хлопнул ладонью по столу брат Юр. – А если уж слож-жится так, что тебе н-надо будет туда нав-ведаться – сначала скажи об эт-том мне. Если на тебя в-выйдет В-витольд или его люди – т-то же самое, сразу известишь меня, причем незам-медлительно. Т-точнее даже так – в-выслушаешь его предложение, с-скажешь, что подумать надо – и ко мне. В-вопросы?
– А если Вайлериус начнет брать верх, ты за кого будешь? – не удержался я.
– Я немолод, – с достоинством ответил мне брат Юр. – И к-как все люди в воз-зрасте люблю с-стабильность и н-неизменность. Запомни это х-хорошенько.
Вроде как про Анну сказал, но имени её не назвал. Стало быть – не так уж устойчиво нынешняя королева сидит на троне, потому и «запомни». А потом, в нужный момент, может прозвучать что-то вроде: «А что может быть стабильней м-молодой крови на т-троне? П-помнишь, Хейген, я п-про это тебе гов-ворил?». И все, можно по новой перезаключать старые договора, я же все подтвержу. А я – подтвержу. Лучше королю соврать, чем брата Юра подвести.
Но, надеюсь, обойдется без этого, поскольку в Эйген я не собираюсь. И вообще Запад седьмой дорогой планирую обходить.
– Я все понял, – покладисто ответил я.
– Точно? – прищурил левый глаз казначей.
– Предельно, – заверил его я.
А квеста не дали. Но оно и понятно – на что именно он тут может быть? На то, что я должен поведать казначею о том, чего, возможно, и не случится? Вот если я намылюсь в столицу – тогда да, что-нибудь да выдадут.
– Н-ну и хорошо, – брат Юр поднялся со стула. – П-пошли, великий м-магистр наверняка уже письмо доп-писал.
Верно, дописал. И даже предложил мне сразу позвать Гунтера, но я отказался. А смысл? Оно, конечно, неплохо бы прямо сейчас в те края рвануть, времени-то сейчас полно, вот только – кто знает, что меня там ждет? А у меня на ночные часы запланированы увлекательные прогулки по кладбищам – сначала по одному, потом – по-другому. Надо быть последовательным. Мелкие дела еще можно совмещать, это нормально, но два таких квеста лучше делать по отдельности. Вот упокою Оэса – и на плато рвану. А если и не упокою, то хоть какую-то информацию по этому поводу получу.
Так что я отказался, мотивируя это тем, что фон Рихтеру надо еще боевых друзей в последний путь проводить. Подумав, добавил почти искренне, что и сам пошел на церемонию прощания, ибо это были лихие парни, но я же не член ордена? А это такое дело, только свои должны на нем присутствовать.
Фон Ахенвальд чуть не прослезился, заставив меня подумать о том, что и вправду сдает старик. Не было в нем еще совсем недавно эдакой сентиментальности. Или это просто у меня репутация с ним дошла до такого уровня, что он меня как совсем уж своего воспринимает, а потому не стесняется выказывать слабость?
Но по большому счету для меня это было совершенно непринципиально, потому я не стал ломать голову над тем, что в данном случае является верным, а что нет, удостоверился в том, что фон Рихтера никуда в обозримом будущем не отправят из замка, и отправился домой, в Пограничье. Нет, оно было бы разумней тут остаться, опять же – свиток портала можно было бы сэкономить, но Трень-Брень я ведь здесь одну, без пригляда, не оставлю?
В коронном замке тем временем шла гульба по всем правилам. И это, заметим, была только репетиция завтрашнего банкета. Звучала музыка, к которой больше всего подходило название «фольклор», нестройный хор пел какую-то песню, кто-то орал дурным голосом: «Да я знаешь кто? Да я знаешь кого? Да меня знаешь как?», причем после каждого вопроса раздавались звуки ударов. Особый апокалиптический шик всей этой вакханалии придавал здорово подгулявший Флоси, орудовавший у огромной винной бочки эпических размеров черпаком. Его кто-то поставил сегодня на раздачу, он разливал вино. Вот я понимаю – сбылась мечта человека, и личная, и карьерная. Вот это взлет. Вчера туалеты чистишь, сегодня – вино в королевском замке разливаешь. Позавидовать можно.
Чуть поодаль занимались своим любимым делом наши гномы. Они боролись, собрав вокруг себя немало зрителей. Между ними сновал наш казначей Ромул, громко выкрикивавший ставки и собиравший деньги.
Все были довольны, все были при деле, день задался. На этой бравурной ноте я с чистой совестью вышел из игры.
– Сломалась, что ли? – Вика, которая, судя по всему, недавно только проснулась, с недоверием посмотрела на нейрованну. – Не сам же ты вылез оттуда так быстро?
– Чой-та? – я бодро выбрался из чуда техники. – Да запросто. Я там бегаю, бегаю, а потом думаю – выходной же. Чего я его на эту нарисованную реальность трачу, стоит ли оно того? А ведь меня тут, в настоящем мире, ждет самая красивая женщина во Вселенной.
– Если ты задумал какую-нибудь аферу, то имей в виду – я закон чту и уважаю, – сдвинув брови, предупредила меня Вика, засмеялась, когда я, нырнув под одеяло пощекотал ее, а после, вздохнув, призналась: – Но при этом меня так легко уговорить, сбить с верного пути. Я же – женщина.
Э-э-э-э, милая. Поздно спохватилась, подобное надо было излагать в ту веселую ночь, когда ты меня пьяненького на машине из редакции везла. Хотя – и тогда в этом смысла не было бы. Я все одно ту ночь не помню.
Всегда поражался тому факту, что время – самая странная штука на свете. Оно способно растягиваться и сокращаться, оставаясь при этом неизменным. Фраза кривенькая, но тем не менее – это так. Вот сегодня – вроде столько всего уже было, а на часах все еще утро. Позднее – но утро. То есть – сколько всего успел за такой короткий отрезок. А бывают дни, когда вроде и не делал ничего, при этом за окнами уже стемнело, и вспомнить нечего, впустую часы и минуты пролетели, осталось только ощущение бесполезности личного бытия.
– На улице солнышко, – сообщила мне Вика, встав с кровати и подходя к окну. – Денек-то славный какой, прямо загляденье.
– Хочешь куда-то поехать? – уточнил я у нее, потягиваясь. – Ты сразу конструктивные предложения давай, издалека не заходи.
– Да я сама не знаю, – немного расстроенно отозвалась Вика. – С одной стороны – надо бы, середина января, с другой – как-то лениво. Одеваться надо, идти куда-то опять.
– Ну, с другой стороной – оно понятно, – я потолкал подушку кулаком. – А вот с «одной стороной» – это я не до конца осознал. Середина января – она что, как-то связана с необходимостью поездки в какое-то конкретное место? Я чего-то про тебя не знаю, ты участница некоей секты, вроде «Седьмого пришествия Нафанаила»?
– В каком-то смысле – да, – Вика захихикала. – Все жительницы больших городов участницы одной большой секты. Новый год прошел?
– Прошел, – я начал понимать, куда она гнет.
– Народ потратился? – продолжила она.
– Не без того.
