banner banner banner
Привет, Париж! Прощай, Париж!
Привет, Париж! Прощай, Париж!
Оценить:
Рейтинг: 0

Полная версия:

Привет, Париж! Прощай, Париж!

скачать книгу бесплатно


– И мне, – Света достала бокалы и вопросительно посмотрела на маму.

– Пожалуй, пройдусь по коньяку. Родик из Италии привез. Он дорогой, пить жалко.

– Ты не пьешь, а нервы лечишь, – Наташка ловко чистила картошку. – С луком делать?

– Не, – поморщилась Света. – Лук и мартини не сочетаются.

– А с жареной картошкой мартини сочетается? – ухмыльнулась Наташка.

– Завсегда! – ответила Света и неожиданно зевнула. – Корвалол дошел. Рассказывай, мам!

– В общем, так, – пригорюнившись, начала мама. – Где-то в аккурат перед твоей Светик свадьбой, стала я замечать в Родике странные перемены. То накупил себе кучу всяких дорогих рубашек, костюмов. То букеты стал дарить по поводу и без. Командировки опять же участились, а зарплата уменьшилась. Потихоньку стала Родика расспрашивать про работу. Не случилось ли чего? А он говорил, мол, не беспокойся по пустякам. Я самая лучшая и ждет нас долгая счастливая жизнь.

– Ага, только не вместе! – не удержалась и вставила Наташка.

– Я, признаюсь, особо и не вникала в перемены его настроения – к свадьбе готовились. Думала, зачем настроение портить? У нас с Родиком между собой довольно доверительные отношения сложились. Родик всегда в женском коллективе трудился, я в мужском – и ничего. Ни ревностей, ни скандалов. Да и столько лет прожили в мире, любви и согласии! Поневоле расслабишься.

– После моей свадьбы случилось? – спросила Света.

– Да, по зиме. Сижу я дома одна, сериал смотрю. Родик с работы приехал. Приехал, зашел в зал сел рядом, сел и молчит. Я говорю: «Чего не раздеваешься? Ужин готов, горячий. Твои любимые рыбные котлеты сделала». А он спокойно так отвечает: «Спасибо, я сыт. Поел у любимой женщины». Смотрю на него, глаза таращу и не знаю, то ли он шутит, то ли серьезно. Родик тогда хлопнулся передо мной на колени, руки мои взял и продолжает: «Прости меня, Любочка. Но я больше так не могу. Люблю ее и, что делать не знаю. Дай мне время, постараюсь быстро принять решение. Не хочу мучить ни тебя, ни ее».

– Жесть! Санта-Барбара! – прокомментировала Наташка, переворачивая картошку на сковородке и, зло добавила. – И кто же наша счастливица? Кого наш морально-устойчивый папочка полюбил душой и телом?

– Не надо так о своем отце, – неожиданно сурово прервала Наташку мама. – Родион от меня ушел, а вас вырастил, выпестовал. Лучшего отца и желать нельзя.

– Ладно, поняла. – буркнула Наташка.

– Новую любовь Родика зовут Нина Семеновна Ланская. Она в институт из архитектурного бюро перешла работать. Дизайн преподает.

– Пани Абсолют? – ахнула Светка. – Да о ней папкин институт уже год судачит. Говорят, дама просто умопомрачительная, такая звезда, что и достать нельзя.

– Кому надо, тот достал, – Наташка посолила картошку.

– Наташа! – мама недовольно покачала головой. – В Италии, когда в командировку поехали, они познакомились ближе.

– Ну, понятно, романтика, – Света встала и нашла в буфете банку маслин. – Давайте их тоже откроем.

– Открывайте, чего хотите, – и мама уныло продолжила. – Полгода Родик метался и выбирал. Мне было невыносимо, гадко. И выгнать не могла, и как жить с ним не знала. Родик приходит от Нинки – а мне противно, везде запах чужих духов чудится. Он уходит к ней – а мне больно, будто душу ножницами кромсают. Совсем перестала Родику верить, каждом слове видела только ложь.

– А почему нам ничего не сказала? – спросила Света. – Мы юбилей ненужный организовали.

– Надеялась на лучшее. Многие так всю жизнь живут, терпят и ничего!

– Ты терпеть перестала или папа сам сделал выбор? – Наташка расставила тарелки. – У кого первого нервы сдали?

– У меня, – вздохнула мама и по щеке побежала слеза. – Позавчера Родик снова пришел. Уже не знаю, то ли от Нинки, то ли с работы. А меня аж трясет. Думаю, если еще вот раз стану Родика дожидаться, то окончательно свихнусь! В конце-концов пусть принимает решение и берет ответственность за свой выбор. Такая жизнь – ад кромешный! Родик зашел в двери, стал говорить про работу, а я сразу в лоб: «Ты прямо сейчас решишь с кем будешь – со мной или с Нинкой. Прямо сейчас и на этом месте»! Что тут с Родиком сделалось, посерел весь с лица спал. «Любочка, – говорит, – дай мне время. К чему такая спешка?» Сам в коридоре мнется и в глаза боится смотреть. Но я уже не слушала – неопределенность достала. Минут пять ждала ответ. Села на пол в коридоре, дальше пройти не даю, жду. Он тогда присел рядом и заплакал. «Прогоняешь?» – спрашивает. Я говорю: «Нет, люблю, но жить в таком кошмаре больше не могу. Эта ситуация устраивает тебя и, видимо, Нину. А меня убивает, клеточку за клеточкой. Решай прямо сейчас с кем остаешься. Ты завязал такой узел – тебе и рубить». Родик поплакал, держась за сердце, повздыхал еще пару минут, а потом отвечает: «Любочка, ты лучшая женщина и я был счастлив. А наши доченьки – радость для любого отца !Я никогда, до Нины, не изменял, поверь! Но люблю ее до полного бессрасудства. Сам не ожидал. Я ухожу. Заберу лишь необходимые вещи. Все оставляю тебе и девочкам. Кредиты за их квартиры погашу сам. Любочка, прости. Понимаю, поступаю гадко, по предательски. Но любовь сильнее меня. Прости, пожалуйста». Ушел, закрыл за собой дверь, а я еле доползла до кровати и только сегодня днем встала. Сутки в себя приходила.

– Мам, почему ты рассказываешь без папы? – Света отпила из бокала.

–Так лучше. Папа скоро с вами встретится и поговорит

– Поговорит, – Наташка нервно тыкала вилкой маслины на тарелке. – Не пойду с ним говорить! Не о чем! Он для поддержки и мымру притащит.

– Наточка, – мама приобняла Наташку. – Никто не заставляет любить Нину, общаться с ней. Но папа навсегда ваш самым близкий человек.

– Он нас предал, – угрюмо ответила Наташка.

– А если вы перестанете с ним общаться, то тоже станете предательницами, – мама развернула Наташку к себе лицом. – Разве двадцать лет той безграничной любви, которую он дарил, ничего больше не значат? Мне тоже предстоит учиться жить отдельно от Родика. Нет таблетки, чтобы стало легче. Нужно справиться. Ради себя самой. Всем нужно время.

– Мама, ты папу еще и жалеешь! – Света снова расплакалась.

– Жалею и люблю, – мама подняла бокал с коньяком. – Девочки, давайте сегодня больше не плакать. Уже годовую норму по осадкам выполнили. «И это пройдет». Перемелется, мука будет. Может и мне Бог пошлет хорошего мужчину. Сорок семь лет – самое начало жизни!

– Точно-точно, – немного приободрилась Наташка. – Дедуля-то наш аж в семьдесят лет второй раз женился и вроде счастлив.

– Мама, а если папа назад попросится, пустишь? – спросила Света.

– Он не вернется, – твердо ответила мама. – Родик сделал выбор. А я, наверное, не приму. Измена – неоперабельная опухоль. И удалить нельзя, и забыть не получается. Я честно полгода пыталась примириться с ситуацией. Говорят, перебесится мужик. Надо только потерпеть. Но пока он бесится, мне с ума сойти? Не видеть ничего и не чувствовать? Или найти себе утешение в другом мужчине? Извините, доченьки. Я хотела сохранить семью и наши отношения. Но этого должны хотеть двое. Хотя, – мама обреченно развела руками, – и виноваты в расставании тоже двое. Для меня мир рухнул, так же как и для вас.

– Мам, я же спросила чисто гипотетически! – Света замахала руками, словно протестуя. – Если бы Мишик изменил, я бы сразу выгнала!

– Не думаю, – мама погладила Свету по руке. – Чем дольше живешь с человеком, тем труднее рвать с ним отношения. Тем более, жили мы хорошо и счастливо.

Женщины еще долгое время сидели на кухне, говорили о том, о сем. Еще несколько раз успели поплакать и успокоится. Папы очень не хватало. Разум отказывался принять случившееся за правду.

Папа жив, здоров и не с ними, а в чужом доме разлучницы Нины.

Папина пустая чашка стояла на столе. Никто не решился ее убрать. Большая голубая чашка с ярко-желтым смешным утенком, подаренная на очередной двадцать третий февраля.

Света пошла спать в бывшую детскую, Наташка в зал, а мама в спальню. Каждый из них пытался заснуть. Света слышала, как мама несколько раз вставала и ходила то в туалет, то на кухню. Наташка, чтобы быстрее заснуть, тихонько включила по телевизору занудный мексиканский сериал.

Света позвонила Мишику и коротко обрисовала ситуацию.

– Понятно. Не волнуйся. Может, поживешь у мамы некоторое время? Если надо, то вещи утром завезу. Тебя завтра увезти на работу? – быстро сориентировался Мишик.

– Да. Утром позвоню и скажу, во сколько меня забрать, – Света сказала, что привезти и отключила телефон.

Она почти до рассвета лежала без сна и думала о папе. Он всегда был Самым Лучшим Мужчиной. Взаимное обожание и безусловная любовь. Папа –стена, папа –друг, папа – помощь. Самый добрый, надежный, сильный, смелый, умный. Папа, папа, папа…

Света вспоминала, как он варил им с Наташкой кашу, заплетал косы, и когда мама уезжала в командировки, уводил кого в садик, а кого в школу. Как папа таскал ее, десятилетнюю Свету, сломавшую на уроке физкультуры ногу, с четвертого этажа гулять на улицу и при этом пел веселые детские песни.

Вспоминала, как они решали алгебру и геометрию. Как разбила со злости на химичку в школе окно, и папа ходил к директору вместо мамы. А когда Свете исполнилось четырнадцать, именно он разрешил дочке первый раз самостоятельно сходить с подружками в ночной клуб. Правда, из-за этого не спал полночи – втайне караулил девочку на машине около клуба. Убедившись, что все нормально и Света возвращается домой на такси, опередил ее, показав чудеса скорости. Вошедшая домой гулена была убеждена в своей полной самостоятельности. Воспоминания набегали радостными, теплыми, легкими волнами

Сейчас Света молодая женщина. У нее любимый муж. Своя, пусть маленькая, но семья. А папа… Душа отказывалась верить, что Самый Лучший Мужчина, бросил ее ради какой-то там чужой тетки.

Света лежала, думала, вспоминала и мучилась чувством вины, что не видела полгода боль, страдания мамы.

«Как же так? – размышляла Света. – Я каждый день говорила с мамой по телефону, почти каждую неделю встречалась и болтала, дура, о каких-то пустяках. А мамочка в это время мучилась, не знала, как жить дальше. Господи! Даже предположить не могла, что мамины жалобы: «Мы с папой немного повздорили», – означали крах семьи. Неужели я такая грубая, неотесанная эгоистка?»

Света повзрослела за один тягостный миг. Сразу далеко, в ящик для «ненужных вещей» отброшены пустые разговоры, заботы о тряпках, гулянки с многочисленными друзьями, интриги на работе, никчемные обиды на Мишика. Чем она жила раньше? Как могла не ценить понятные и простые вещи. Семья, верность, здоровье, любовь. Развод родителей – это страшно. Раньше, когда ей кто-то рассказывал о подобном, Света думала: «Расстались и расстались. Всегда можно найти лучшее. Стоит ли так убиваться?». Оказалось, легко судить, если смотришь на со стороны.

Папа, папа, папа… Света не могла и не хотела отказываться от него. «Кого ты любишь больше маму или папу?» – самый отвратительный вопрос, который придумали взрослые. Свете нужны ОБА родителя. Поэтому ночью Света решила – во всем виновата противная пани Абсолют, омерзительная Нина Семеновна. Разве ей, одинокой и богатой, есть дело до того, что у кого-то рушится счастливая семья? Именно подлая Нина Семеновна коварно воспользовалась охлаждением между мамой и папой. А папа… Папа просто дал слабину. Он же мужчина, в конце-то концов.

Таким образом, несколько оправдав папу и найдя крайнего, то есть Нину Семеновну, Света успокоилась и заснула тревожным сном.

Люба тоже не могла уснуть. Лежала на кровати и, скорее по привычке, гладила подушку Родиона. Казалось, сейчас откроется дверь спальни. Родион войдет, как всегда, устало бросит рубашку на спинку кресла и, вздыхая, присядет на кровать. Вначале часы, потом брюки, затем «пять минут отдыха перед душем».

Люба обожала эти пять минут. Волшебное превращение из вымотанного научного руководителя в любимого, прежнего, близкого. Родион лежал с закрытыми глазами и тяжело дышал. Постепенно дыхание выравнивалось, успокаивалось.

«Я оживаю только дома, здесь, с тобой» – говорил Родион и Люба верила ему.

Верила двадцать пять лет. А теперь ее лишили счастья. Или сама себя лишила? Да какая разница! Родиона нет рядом и больше никогда не будет.

Сегодня, может даже прямо сейчас, Нина Семеновна Ланская смотрит на Родиона и радуется своей удаче. Видит его преображение, дышит его мечтами, маня и очаровывая женской уверенностью. Теперь у Нинки есть все! Мечта сбылась!

Родион выбрал Нину. Она лучше? Умнее? Богаче? Ярче? Смелее? Привлекательнее? Вряд ли. Да и что изменится, если выяснится причина? Ничего. Самоанализ, самоедство, самокопание и депрессия. Надо дальше жить. Вернее сказать, учиться жить без Родиона.

Люба всхлипнула, встала с кровати и запихнув подушку мужа в шкаф, пошла на кухню. «С глаз долой – из сердца вон». Но, вряд ли так легко получиться. Все в квартире помнит его, ждет и оплакивает. Так жалко себя, так жалко. Не вышептать, не высказать, и пока, увы, не забыть. Прикосновения, взгляды, ожидание, радость от взаимного присутствия, общие квадратные сантиметры души. Перечеркнуть нельзя, закрасит нечем.

Это у Родиона был «запасной аэродром». Это у него пустота в сердце не билась раненной Вселенной. Из одного потока любви нырнул в другой. Ему хорошо. А Любе до тошноты плохо.

Люба смотрела в окно на кухне и продолжала жалеть себя. Обычное лето, ничем не примечательный поздний унылый вечер, прохожие-одиночки и уже почти осенний сырой ветер. На стоянке под окнами место, где Родион обычно ставил свою машину, занято другим автомобилем. Оно ему ни к чему. У Родиона новая любовь, парковка, радости и свежий воздух. Чемодан из унылого, опостылевшего и надоевшего остался здесь, в квартире. Вместе с Любой. Горько.

Никто, кроме дочек, не знает, не понимает насколько Любе плохо. Всем наплевать, что в ее судьбе произошла трагедия, равная по мощности взрыву Солнца. Как там говорят – «мир разделился на черное и белое». Нет никакого белого. Миф. После того, как уходит любовь, остается только темнота и ноющие, скулящие от боли призраки. Воспоминания о совместной жизни мелькают кадрами старых анимационных фильмов, с рябью, словно на некачественной пленке. Никакой перспективы. Только прошлое.

Никто не может научить разлюбить. Нет от такой болезни волшебной таблетки. А как бы она сейчас пригодилась.

Очень захотелось взять телефон и позвонить Родиону, услышать голос и замереть, надеясь на чудо. Вдруг он поймет как ошибся? Кошмар закончиться навсегда. Родион придет домой, приляжет на свою «пятиминутку» и время потечет из прошлого к будущему.

Люба потянулась к телефону, нашла номер мужа. Звонить или нет? Сердце забилось часто-часто. Услышать голос и снова попасть в гниль невыясненных отношений, горьких, томительный ожиданий, задыхаться от злобы в удушающем шлейфе чужих духов и невыносимых вопросов без ответов? Нет, нет! Люба отвела руку и судорожно выдохнула. Лучше до краев перетерпеть и перестрадать. Она сможет. Бог не дает больше, чем можно вынести.

Идем дальше. У нее остались две прекрасные дочки, неровная дорога жизни, размытая слезами, и нежное облако дорогих воспоминаний. Не так уж и мало.

2.

Папа позвонил Свете на работу через несколько дней, ближе к обеду.

– Здравствуй, Светочка, – хрипло начал он и замолчал, собираясь с духом.

– Привет, пап, – сухо ответила Света, совершенно не представляя, как вести себя в такой ситуации. Не хотелось, чтобы папа оправдывался, извинялся. Ей, если честно, даже не хотелось обсуждать что-либо.

– Я знаю, мама вам рассказала, – медленно продолжил папа. – Можно сегодня встретиться с тобой и Натулей где-нибудь в кафе? Обсудим произошедшее. Пожалуйста, разрешите мне объясниться.

– Хорошо, – выдавила Света. – Только обещай, что мы будет втроем, без Этой!

– Конечно, конечно! – поторопился заверить папа.

– Договорились. В шесть вечера в «Абрикосе». Уютная кафешка на углу улиц Свердлова и Минской, – сделала паузу Света. – Наташке звони и приглашай сам. Вчера она была не в настроении с тобой общаться. Учти.

– Я понял, – ответил папа. – Сейчас позвоню. Увидимся, буду ждать.

– До встречи, папа.

Встреча прошла не на высшем уровне. Впрочем, чего еще можно было ожидать? Слишком больно, беспокойно и неуютно.

Света опоздала минут на семь. Сделала специально – пыталась оттянуть встречу. Думала, что говорить, о чем стоит спрашивать, а о чем нет. Хорошо, если бы Наташка пришла первой!

Света, терзаясь сомнениями, вошла в кафе. В зале стоял приятный полумрак, вкусно пахло кофе и свежей выпечкой. Тут пекли просто фантастические торты. В другое время Света с удовольствием посмаковала бы десерты, но только не сегодня.

Папа сидел за столиком около окна. Увидев Свету, он сразу встал и приветливо помахал рукой.

– Я здесь, Светочка.

– Вижу, – буркнула Света, двигаясь на встречу.

Папа помог Свете снять плащ и сел напротив. Наташка, конечно же, не пришла. Тоже тянет время. Вот вредина! Бросила ее, Свету, на амбразуру, а потом зайдет, как королева, и посмотрит, что получилось.

Некоторое время они просто молча сидели, стараясь особо не рассматривать друг друга. Первым заговорил папа.

– Наташа, я надеюсь, скоро подъедет. Мне бы очень хотелось поговорить с вами обеими.

– А она обещала приехать? – Света взялась изучать меню.

– Наташа сказала, что попробует подъехать. Ей неприятно.

Да уж, приятного тут мало. Хотя тебе, наверное, легче, – Света посмотрела на папу. Он был бледен и очень нервничал.

Света, пожалуйста, прошу, не делай скоропалительных выводов. Давай дождемся Наташу. У меня есть право объясниться, – папа посмотрел на Свету, пронзительно, умоляюще.

– Право, конечно, есть, – констатировала Света. – Знаешь, мне невероятно трудно, – Света отложила меню в сторону. К чему ждать приход Наташки или объяснений от папы? Ей тоже необходимо выговорится. – Не понимаю, как с тобой разговаривать и себя вести. Самое страшное, ощущаю полное бессилие. Меня будто надвое разрубили. Одна половинка за маму, другая за папу.

Папа кивнул головой, но не стал перебивать.

– Тебе легче – ушел, выбрав другую жизнь, другую женщину. Умом понимаю – имеешь право. Но тут, в душе, в сердце, – Света приложила руку к груди и шмыгнула носом, – не могу смириться. Ради чего делать нам больно? Неужели ваша с мамой любовь совсем умерла? Может, надо было попытаться восстановить, оживить отношения. Да просто заново влюбится друг в друга? Разве необходимо сжигать мосты и, сломя голову, нырять в новое чувство? Ты не выглядишь счастливым. А если это обычная, банальная влюбленность?

Света, наверное, задала бы еще много вопросов, но запел телефон. Звонила Наташка.

– Привет, – хмуро поздоровалась сестра. – Скажи папе, я не приеду. Не могу. Меня всю плющит и колбасит. Минут десять простояла около кафе, но не готова его видеть.

– Наташ, – протянула Света, –так нельзя!

– Нельзя предавать! – почти крикнула в трубку Наташка, но продолжила более спокойно. – Вот хоть режь, не приду. Я за себя не ручаюсь. Наговорю гадостей или разорусь. Буду готова к разговору, сама позвоню. Пока, я поехала домой.

– Наташка! – крикнула вдогонку Света, но сестра уже отключилась.

– Наташа? – тихо спросил папа. – Она не приедет?

– Нет, не приедет. Сказала, сама тебе позвонит, – Света положила телефон рядом, и устало потерла глаза. – Вторую ночь не сплю. Мы сейчас у живем мамы.