скачать книгу бесплатно
Не сговариваясь мы отступили в коридор и наконец начали дышать.
– Вы с ума сошли? – еле выговорил я. – Хранить такую дрянь дома. А если бы туда случайно влезла ваша дочь?
Редзян нахмурился.
– Тварь получается совершенно бесплотная и вреда причинить не в состоянии. Но чтобы никто в обмороки не падал, кабинет всегда заперт на ключ. Туда даже служанки в моё отсутствие не ходят. Строго запрещено!
– Где вы вообще это достали?
Мнишек пожал плечами.
– Говорю же, обычное охранное зелье. На Тролльем рынке на каждом втором прилавке взять можно.
Я едва сдержался, чтобы не зашипеть. На сегодня проклятых подземелий уже предостаточно. Руки чесались арестовать этого хлыща, чтобы думал в следующий раз, какие склянки тащить в свой дом, но кто же мне позволит. Голова за Редзяна горой. Уж слишком хорошие налоги поступают в казну от его верфей и прочих прибыльных предприятий.
– Отойдите, – буркнул я, махнув рукой, и полез в карман за пробирками.
Несмотря на перстень, защищающий меня от дара припоя, всё равно постоянно таскал их с собой. Привычка не только заняла особое место в моём кармане, но и въелась под кожу. Стоило взять пробирку в руку, и во рту из ниоткуда появлялся мерзкий привкус дистиллята. Как же я его ненавижу! Эта безвкусная дрянь до сих пор плескается в моих снах и выступает испариной на горячечном лбу. Её невозможно оставить в прошлом, по крайней мере, у меня так и не получилось.
Задержав дыхание, я просунул в кабинет руку ровно настолько, чтобы дотянуться до ближайшего тёмного сгустка на полу. Прислонил пробирку, быстро мазнув краем, и сразу же выбрался в коридор. По стеклу поплыли алые разводы, немедленно окрасив дистиллят розовым. Оттенок припоя менялся на глазах и слишком быстро темнел. Такого ещё не бывало. Мне даже захотелось отказаться вливать эту дрянь в рот, а тем более пропускать через себя, но тут из-за плеча высунулся Мнишек.
– Выглядит отвратительно, – озвучил он мои мысли.
Моя спина сама выпрямилась, словно рессора телеги, с которой выгрузили пузатые пивные бочки.
– Вот именно. Как считаешь, стоит твоя реликвия того?
Я невольно взмахнул пробиркой, и жижа внутри совершенно почернела.
Редзян поджал губы и мотнул головой.
– Понимаю, – устало выговорил он, – что прошу огромного одолжения. Помню, что с тобой творилось в прошлый раз на корабле. Но эта, как ты выразился, реликвия не только дорога мне как память. Книга опасна. В неумелых руках она может натворить столько бед…
Его даже передёрнуло.
– Она перевернула мою жизнь.
Опять книга. Сам не понял, произнёс это вслух или прорычал мысленно. Ещё не хватало, чтобы редзянова реликвия попала к Алане. По спине пробежал предательский холодок.
Я отошёл к стулу, стоящему у стены, и сел. Сразу же махнул рукой, чтобы Мнишек даже не думал подходить. Медленно снял перстень и убрал в нагрудный карман жилета. Как там бишь моё правило? Попробуй тут подумай о хорошем и найди что-то светлое. Подавив трагический вздох, перехватил пробирку за горлышко и поднёс к губам. Проклятье, как же не хочется снова погружаться в чьё-то жуткое предсмертие. Втайне надеялся, что это никогда больше не повторится. Тёмная мерзость прокатилась по языку и обрушилась в горло. От солёной горечи свело скулы, но самое страшное ждало впереди.
Я даже не сразу понял, что вижу редзяново поместье не своими глазами. Казалось, ничего не изменилось, только вместо Мнишека почти на том же самом месте стоял другой человек, облепленный длинным, будто бы мокрым плащом с капюшоном, стянутым бечёвкой под самыми глазами. Они блестели в темноте, и в этом блеске чувствовалось нетерпение.
– Должна быть тута, – сипло протянул он, тыча пальцем в закрытую дверь кабинета.
Тот, кем стал я, мотнул головой в ответ и подошёл ближе, пальцы в перчатках забрякали набором отмычек. В замочной скважине что-то хрустнуло, потом щёлкнуло.
– Не лезь вперёд батьки, махалёнок!
Меня, а точнее, того самого махалёнка грубо отпихнули в сторону. Я… он отшатнулся, переступил с ноги на ногу, но устоял. Дверь распахнулась от пинка ноги, и в кабинет кипелленского богатея заскочили двое: укутанный в мокрый плащ и почти такой же, только покоренастее, второй. Они деловито пробежали вдоль стен. Один влез под письменный стол, а второй зашуровал по полкам с книжками. Я подавил комок обиды, начавший разрастаться в горле, и пошёл следом. Тяжело быть на подхвате у маститых столичных воров, когда приехал из глухой деревушки на окраине Растии. Тем более, коли тебе постоянно напоминают, что ты всего лишь замена махрового медвежатника и номер твой девятый. Если бы бравый парень не сломал ногу на последнем подскоке, так бы и лазил до сих пор по амбарам в своей Верхней Мухосранке. Цени, что добрые дяди взяли тебя на серьёзное дело и не путайся под ногами, тогда, может, и нахватаешься воровских премудростей.
Поэтому лезть в дальнюю часть кабинета я не стал, хоть и понимал, что ценность, за которой нас отправили, хранится именно там. Помялся у входа, делая вид, что обыскиваю низкую тумбу с резным графином и стаканами. Постучал по стенам – якобы в поисках тайника. А сам всё смотрел, что творят столичные козыри. Грымза так старался, что чуть не перевернул хозяйский стол. Искал спусковой механизм – все знают, что богатеи прячут их под своими столами. Но этот оказался хитрее, и заныкал где-то ещё. А вот Крыле повезло, сунула свои шустрые хваталки куда надо. Книжка толстая задвинулась внутрь шкафа, и в куске стены за картиной открылся тайник.
Я сделал шаг, чтобы разглядеть, что там внутри, но Грымза сразу заворчал:
– Пасть захлопни! – рявкнул он. – И не вздумай остальных позвать, пусть дальше по подвалам лазают.
Пришлось пожать плечами, чтобы он отстал.
Крыла поцокала языком, высматривая в темноте скрытые ловушки: говорят, проклятые богатеи способны на охранение своего золота поставить любую сволочь, хоть из самой бездны. Я осенил себя благодатью четырёх богинь. Пусть нам сегодня повезёт. Богатей не обеднеет, а моим батьке с мамкой новые рубахи не помешают, а может, даже корыто.
Крыла так долго возилась, что у меня слюни засохли, а Грымза начал орать шепотом:
– Чего ты возишься, лярвица, ща все сбегутся!
– Хлебало завали, без твоих соплей разберусь.
Она вытянула какую-то нитку и намотала на палец.
– Видал, образина? Ща бы гакнулись все куцю на елдын.
Грымза только зарычал в ответ, а Крыла отодвинула перегородку и плеснула в тайник из пузырька какое-то зелье. Подождав секунду, проворно сунула руку в тайник и выдернула книжицу в дорогущем переплете, я аж рот раскрыл от такого. Как тут…
…Пар брызнул над её головой, своим шипеньем перекрыв сдавленный рык Грымзы. У меня от визга из ушей кровь брызнула. Что-то жахнуло, и в кабинете стало светло как днём. Пар изогнулся корявой лапой и вонзил белёсые когти в голову Крылы. Она заголосила так, будто второй раз рождалась, швырнула мне свою добычу. Капюшон у вредной бабы слетел. Её башка начала раздуваться так, что повылезли волосы. Кожа на шее треснула, и во все стороны полилось все то, что было у неё внутри. Я попытался сдёрнуть в коридор, но ноги заплелись, а клоки пара уже крутились всюду и рвали на части всё, до чего могли дотянуться. Один вонзился в меня, и всё закипело. Пресветлые четверо, никогда не было так больно. Казалось, сам воздух обернулся кипящим паром, я из последних сил дернулся и вывалился в коридор, под ноги к прибежавшим на Крылины вопли напарникам…
Удар заставил сжаться.
Я что-то орал.
От второго удара на глазах выступили слёзы.
– Куць тебя подери, Бальтазар! Ты живой? Отвечай!
То, что на меня орёт Мнишек, не укладывалось в голове. Почему он зовёт меня этим странным именем? Да откуда он вообще обо мне узнал?
– Воды, – еле выдавил я, потихоньку начав соображать, кто такой.
– Напугал, – резко бросил Редзян. – Думал, ты того.
Он сунул мне в руку бокал, и я чуть не отпил, но вовремя вспомнил про перстень. Надо быть осторожнее, а то проклятие припоя загонит в такие дебри, из которых уже не выберешься. Нащупав карман на груди, достал заветный оберег и надел на палец. В голове стучала странная мысль: чего столичным ворам понадобилось в поместье Мнишека? Уж слишком далеко забрались они от Клёнека.
– Что ты там хранил?
– Немного золота, – он шмыгнул носом. – И книгу.
– Да какого дидька… – я подавился водой и откинулся на спинку стула. – Они брызнули в тайник какое-то зелье. Наверное, думали, что смогут себя обезопасить, но оно, видать, и вправду вступило в реакцию с твоим и… Всё, что соберешь в тайнике, отправь в Школу Габриэлю Ремицу. Он проведёт анализ, и будет понятно, что произошло.
И рассказа Аланы Де Керси, хозяйки книжной лавки «У моста»
Притихший дождь снова начал усиливаться, и я поспешила запрыгнуть на крыльцо к Адели. Прижав дверь бедром, споро провернула ключ в скважине и втащила подругу внутрь. И так уже продрогла, устала, а ведь ещё придётся пережить бурную головомойку от моего бравого чародея. Вот где не было печали, мракобесы накачали…
Стоило нам переступить порог лавки, как навстречу хищным умертвием выпорхнул призрак бывшего хозяина.
– Ну как?! – Врочек, казалось, аж трясся от нетерпения. – Что нашла? Давай, не томи!
– Полпуда ничего и ещё немного сверху, – огрызнулась я. – Бизнес, бизнес… связи теряем.
Перекривлять брюзжание призрака, которым он изводил меня последние две недели, было даже приятно.
– Да что стряслось-то? – заметно осадил мои попытки поворчать полупрозрачный пан Франц.
– Кукусильда, – сказала, словно выплюнула я, – змеюбри, феи, Вильк! И сто левков убытка! Чтоб вас с вашими связями и Тролльим рынком…
Договорить не получилось, ибо из-за стеллажей выбрался второй призрак. Анисия дымным вихрем подлетела к нам и накинулась на Врочека.
– Ах ты, старый злодей! Все-таки заставил малышку сунуться в это кодлище! Совсем уже мозги растерял, Францишек!
Когда речь только зашла о походе на Троллий рынок, Ася проявила внезапную солидарность с Вильком, совершенно не одобрив идей Франца.
– Да много ты понимаешь в книгопродавческих делах, – попытался отбиться от неё Врочек.
– Уж не меньше твоего! Алана только жить начинает, а ты её втравливаешь! У-у-у… Вот накляузничаю чародею, ужо он тебя!..
– Жить ей в первую очередь надо на что-то, деньги из воздуха не заведутся, – буркнул Франц. – И вообще, кыш, покойница!
– Ой, а сам-то, сам…
Поняв, что перепалка грозит затянуться надолго, я потащила Адель вглубь лавки к своему столу. Из тени между стеллажами, перестукивая деревянными ножками-лапами, выбрался диван и тут же полез под руку, требуя, чтобы его почесали за подушками.
– Привет, Кусь, – пришлось похлопать образумленную мебель по фигурной спинке.
За полтора месяца диван не только окончательно прижился в лавке, но и обзавелся прозвищем за… правильно, за привычку разевать не по делу зубастую пасть.
– Дель, садись, я мигом, в сухое только переоденусь, а то не хватало ещё на Праздничную неделю утонуть в соплях.
– Да уж, – Делька тут же плюхнулась на бархатные подушки и принялась почесывать Куся.
Диван басовито урчал.
Мне же оставалось заскочить в жилые покои, но первым делом стоило запихнуть в тайник отданный Ремицем пузырёк. Нечего им размахивать, словно сигнальным флагом. На досуге посмотрю, что с этой штуковиной не так.
Не успела я натянуть сухие чулки и сменить отсыревшую обувь, как из лавки долетел громогласный рык дивана, визг Адели, грохот посыпавшихся на пол книг и дребезжащий вопль пана Франца: «Кто впустил эту мелкую сквернавицу в лавку?! Алана!!!»
Куць и все его отродье! Фийона! За свалившейся неразберихой совсем забыла про фею. Что там натворила дерзкая малявка, оставалось только гадать. На ходу шнуруя юбку, я поспешно выскочила в общий зал.
Картина оказалась поистине достойной запечатления. Делька ошеломлённо сидела на полу, потирая поясницу, а вокруг неё разлетелись исписанные убористым почерком желтоватые листки. Рядом валялась смятая упаковочная бумага. Диван, встав на дыбы, сотрясал передними лапами ближайший стеллаж, усыпая пол книгами, а с верхней полки на него рассерженной кошкой шипела Фийона. Стрекозиные крылышки феи посверкивали ядовито-зелеными искрами, такие же сполохи проскальзывали между малюсенькими пальчиками. Призраки бестолковыми молями кружили возле места катастрофы, тщетно пытаясь угомонить разошедшуюся мебель.
– Кусь, место! – рявкнула я, одной рукой застегивая мелкие пуговки на расхристанной блузке, второй поддерживая спадающую юбку.
Диван нехотя отошел от стеллажа, когда мне удалось совладать с расползающейся одеждой и перестать напоминать неудачливую любовницу, застуканную ревнивой женушкой в момент милования с её благоверным.
Адель, стоя на коленях, собирала разлетевшуюся рукопись. Призраки скорбными тенями зависли в полуметре над полом. Кусь виновато переминался с лапы на лапу, всё ещё недовольно порыкивая в сторону феи. Та перестала сверкать ядовитыми огнями, но спускаться вниз не спешила.
Догадаться, что тут произошло, было нетрудно. Скорей всего, фее, уж не знаю зачем, приспичило колдовать. А диван, на дух не выносивший магов, взбесился. И если Вилька он признал за своего и внял моей просьбе не рвать больше капитанских штанов (а показывать свой норов перед посетителями Кусю запрещалось под страхом растопки), то на фее он оторвался по полной, не сочтя оную ни гостьей, ни посетительницей.
Фийона, заметив, что диван усмирён, рискнула спикировать вниз, кроя и меня, и мебель на чем свет стоит:
– …и вообще, лицензия на эту чуду-юду скаженную у тебя есть?!
Лицензия, конечно, была, пусть и полученная в Школе задним числом при содействии моего старого учителя – магистра Никола. Но на её предъявление не хватило времени. Оскорблённый в лучших чувствах диван раззявил пасть на боку и звучно щелкнул зубищами.
Фея замолкла.
Фея исчезла.
Несколько секунд я недоумённо переглядывалась с Делькой и призраками, пока из недр дивана не донеслись приглушенные фейские вопли, обещающие нам золотуху с почесухой и чих с расстройством желудка.
Адель нервно хихикнула. Мне же оставалось только присесть напротив Куся и с тяжёлым вздохом начать увещевать несговорчивую мебель «выплюнуть каку». Диван оставался глух и нем, вдобавок несколько раз злорадно подпрыгнул, не иначе, как для острастки сидящей внутри добычи.
– Кусь, фу! – не выдержала я. – Плюнь! Куць тебя во все подушки! На дрова пущу!
Угроза, обычно мгновенно усмиряющая диван, в этот раз не возымела никакого действия.
Мебель продолжала упорствовать, периодически потряхивая «башкой». Фея отчаялась и затянула какую-то заунывную арестантскую песню. Выносить эту какофонию не было уже никаких сил, и я прибегла к запрещённому приёму – наклонилась к дивану и раздражённо прошипела:
– Верну Мышу на опыты!
Кусь набычился и попятился от меня задом, пихнул ещё один стеллаж и присел на лапах, когда на него полетели тяжёлые тома по начертательной магии. Фея внутри взвизгнула и затихла.
– Ну!
Я требовательно протянула руку к диваньей пасти. Тот помялся, переступил лапами, глухо постукивая о пол, и недовольно выплюнул добычу мне в ладонь. Не ожидая, что Фийона окажется такой увесистой при росте в десять дюймов, я едва не уронила её и, только аккуратно усадив пострадавшую на стол, устроилась напротив.
– Фийона, вы в порядке, он вас не покалечил?
Меньше всего хотелось объяснять в Сером трибунале, почему их сержанта сожрала моя мебель.
Диван обиженно сопел за моей спиной.
Фея вяло покачала головой и хрипло пропищала:
– Шапра[4 - Крепкий алкогольный напиток, настоянный на пряностях] есть?
– Есть. Дель, в кабинете, в верхнем левом ящике стола фляга, принеси, а?
Адель, коротко кивнув, метнулась в кабинет. Врочек недовольно заворчал себе под призрачный нос, что грех переводить шапру на какую-то там фею – тем более, его шапру. На резонное замечание Анисии, что пойло призраку уже без надобности, Франц надулся ещё больше, и перепалка пошла по второму кругу. Устало отмахнувшись от них, я подозвала диван и пересела на него, здраво решив, что гораздо лучше пристроить свое бренное тело с комфортом, чем сидеть на корточках. Вернулась Делька с квадратной флягой тёмного стекла в руках.
Нацедив несколько капель в отвинченную крышку, я протянула её фее. По лавке мигом разнёсся аромат пряностей. Фийона, выхватив у меня импровизированную чашу, выхлебала её в два счета, громко хлюпая.
