скачать книгу бесплатно
Ночь прошла беспокойно. Йован никак не мог нормально заснуть: то и дело ему казалось, что по кровати топают маленькие лапки, что-то прикасается к волосам, стучит в углах. Раз десять он вставал и включал свет, но в комнате было пусто.
Едва он закрывал глаза, как в темноте начинали шастать невидимки, щекотали руки и лицо и как будто что-то жевали.
– Это паркет трещит, а тело чешется от пыли, – говорил он себе, – нет здесь ничего сверхъестественного.
Более-менее крепко Йован заснул только под утро, а проснувшись через несколько часов обнаружил, что ничего сверхъестественного действительно не происходило – все ночные странности создавались крысой, которая теперь дремала на изножьи кровати.
Йован запустил в неё подушкой, едва удержавшись от возгласа отвращения. Крыса шмякнулась на пол, взбрыкнув короткими лапками, вскочила и юркнула под комод.
Одеваясь, он обнаружил на своей футболке дыры, по всей видимости, проделанные зубами; в таких же дырах, не замеченных им вчера при слабом свете, были постель, чехол кресла и нижняя часть штор.
Когда Йован спустился вниз, то застал Шерифа и Гая, завтракающих за столиком, накрытым на троих.
– У вас тут крысы водятся, – пожаловался он, едва пожелав доброго утра.
– О, это миссис Мышь, – ответил Шериф. – Она у нас давно. Не кусается, только вещи портит. Садись, поешь. Сэндвич, чай?
– Спасибо.
Но едва Йован сел за столик, старик поднялся.
– Не хотелось бы бросать гостя, однако дела не ждут.
Он не глядя пошарил на небольшом шкафу, стоящем возле входной двери, достал серую шляпу с узкими полями, надвинул её на самую переносицу и вышел на улицу. Из-за двери раздалось его негромкое мелодичное посвистывание, которое вскоре стихло.
Гай допил свою кружку пива и откинулся на спинку стула, сложив руки на груди и оценивающе глядя на Йована.
– Итак, что ты тут делаешь?
– Пришёл нести свет в ваши тёмные головы, – Йован выразительно раскинул руки, стараясь быть похожим на мессию. – Внимай же, брат мой, я поведаю тебе о мобильных телефонах и интернете.
К его удивлению, Гай усмехнулся, хотя за секунду до этого выглядел как самый что ни на есть мрачный персонаж, который может засадить кулаком в челюсть за любую глупую шутку.
– По крайней мере, ты явно не связан с ним.
– С Робином Гудом? Чувак, я уже рассказывал вчера, что впервые не только в ваших краях, но и вообще в Англии.
– А вот твой водитель, похоже, был, – продолжил Гисборн. – У этого мерзавца есть связи с некоторыми другими мерзавцами за пределами деревни. Путешественники здесь – нечастое явление, а беспомощные прохожие на лесной дороге этой банде нужны.
Йован округлил глаза.
– Хочешь сказать, меня специально бросили здесь?
– Именно это я и сказал.
По полу что-то прошуршало – это снова оказалась крыса, но другая, светлее и крупнее той, что шумела в спальне наверху, хвост её был куда короче, а мордочка круглее.
Гай топнул ногой, и крыса в страхе бросилась за штору, доходящую до самого пола.
– Тебе очень повезло, – снова заговорил он, – если бы ты не встретил меня на дороге, то вряд ли добрался бы сюда живым.
Йован фыркнул, чуть не расплескав чай, который только что себе налил.
– То есть это не я спас тебя вчера от растерзания в лесу, а наоборот? Оригинальная деревня, оригинальные люди…
Крыса снова высунулась из-под шторы, с опаской понюхала воздух и посмотрела на людей: казалось, ни один не видел её. Но едва она покралась к барной стойке, на краю которой лежало сморщенное яблоко, как Гай шикнул:
– Пошла отсюда!
Йован негромко рассмеялся:
– Да ваши крысы посмелее бандитов, которые боятся напасть даже на пьяное тело.
– Когда пойдёшь к вдове, попроси у неё кота, – сказал Гисборн, сперва, видимо, решив проигнорировать его слова, но после всё же добавил:
– Последний раз живой человек приходил сюда двадцать лет назад. И то только потому, что я отбил его у разбойников.
– Двадцать лет назад? Чел, тебе тогда должно было быть около пяти! Я всё более и более высокого мнения об этих ребятах!
Гай немного смутился. «Плохо врёшь», – подумал Йован, но, решив ничего у него не выпытывать, вслух спросил:
– И где эта ваша вдова живёт? Пойду разберусь с её садом, а то одними сэндвичами не наешься.
Дом этой дрожащей от старости женщины был расположен на краю маленькой деревни. Сзади него стояла ещё одна развалюха, на вид заброшенная несколько десятилетий назад, а дальше начинался лес. Здесь чаща была куда темнее, чем с другой стороны, у дороги, она будто отпугивала солнце, и листья отдавали синевой.
Увидев приближающегося Йована, старушка с трудом поднялась со стула, на который только присела, чтобы погреться на ещё не жгучем солнце, нащупала прислонённую к стене клюку и поковыляла к двери дома. Она скрылась внутри точно в тот момент, когда Йован подошёл к калитке. Выцветшая бледно-голубая занавеска колыхнулась и немного отодвинулась: вдова боязливо смотрела на него.
«Какая-то недружелюбная бабуля», – разочарованно подумал Йован. Знакомиться с ней и уж тем более помогать сразу перехотелось, но повернуться и уйти, когда его уже увидели, было бы крайне невежливо.
– Здравствуйте! – окрикнул он старушку. – Меня зовут Йован, Шериф сказал мне сюда прийти.
Иссохшая дверь приоткрылась, и вдова выглянула наружу. Её глаза были почти бесцветными, мутными, нижняя челюсть крупно дрожала.
– Кто ты такой? – проскрипела она, щурясь и вытягивая шею, кожа на которой обвисла настолько, что делала женщину похожей на индюка. – Откуда взялся?
– Я турист. Попал в неприятности и остановился здесь.
Старуха задрожала ещё сильнее, её голова затряслась как у пружинящей игрушки в машине.
– Я тебе не верю!
Йован развёл руками. «Похоже, у неё не все дома».
– Ну окей, тогда я пойду.
Он было развернулся, но вдова окликнула его:
– Постой!
Она осторожно, боком, спустилась по низкой лестнице, ведущей с веранды в сад, нащупывая каждую из трёх ступенек нетвердыми ногами и цепляясь за свою палку так, будто та могла удержать её в случае падения.
К калитке, до которой было метров двадцать, она плелась так долго, что Йован успел сосчитать кур, бегающих в глубине сада – семь белых, четыре рыжих и один пёстрый петух.
Мелкими шагами старушка приблизилась к нему, выставив палку немного вперёд – похоже, готовилась ею защищаться.
– Протяни мне руку. Но не подходи ближе, я сама.
«Сейчас откусит, как Пеннивайз», – подумал Йован, но вытянул перед собой руку.
Вдова с опаской дотронулась до его ладони, пощупала, царапая жёлтыми, почти окаменевшими ногтями, затем взяла за запястье, будто считая пульс.
– Хорошо, – прошептала она, видимо, убедившись, что рука не представляет угрозы, – хорошо, проходи. Как, говоришь, тебя зовут?
Несмотря на все свои странности, вдова оказалась довольно милой. Усадив гостя на веранде, она зашла в дом и пропадала внутри так долго, что Йован уже хотел было идти за ней, опасаясь, не случилось ли чего-то плохого, но едва он встал, как старушка вернулась с подносом в дрожащих руках.
Половина чая из старинных фарфоровых чашек расплескалась на булочки, обсыпанные сахарной пудрой, весь поднос стал липким и к нему вскоре начали подтягиваться мелкие муравьи. Йован поспешил опередить конкурентов и принялся за угощение.
– Так давно здесь гостей не бывало, – пожаловалась окончательно успокоившаяся вдова, – уже почти век живу, а заходило к нам за всю мою жизнь человека три.
– Не уверен, но мне кажется, что вашей деревни нет на большинстве карт. Как она, кстати, называется?
– Мы люди замкнутые. Мало кто о нас знает, да и сами не высовываемся без необходимости.
Она то ли не расслышала, то ли не захотела ответить на вопрос, и принялась рассказывать о всяких незначительных мелочах: о корове, которая застряла ногой в норе, детях, разрисовавших простыни, нашествии необычно крупных комаров и подобной ерунде.
Когда Йован пробовал расспросить её о деревне, она отвечала уклончиво и тут же переводила разговор на другую тему.
В саду после недавней бури навалило веток, которые Йовану пришлось убирать почти до самого вечера. Вдова то и дело спрашивала, не проголодался ли он и не хочет ли чая или свежего сока, приносила булочки и напитки, которые чуть ли не силком впихивала в него.
Через два часа такой работы Йован подумал, что набрал килограммов пять и завтра не влезет в брюки, а через четыре уже был уверен, что заработал сахарный диабет.
– Спасибо, мне не хочется, – он попытался отказаться от очередной партии выпечки, но старушка так умоляюще смотрела на него, что он всё же взял одну булку.
Когда ветки наконец были убраны и Йован с трудом уговорил отпустить его обратно без задержки на ужин, вдова вручила ему огромный пакет со сладостями и на прощание поцеловала в лоб.
Темнело, и лес становился всё более мрачным. Тьма как будто ползла из него, окружая деревню, постепенно пряча в себе дороги и заброшенные дома.
Жители зажигали фонари у своих дверей, запирали ворота, плотно закрывали окна. В большинстве дворов позвякивали цепями сторожевые собаки, худые и злобные. Они рычали вслед Йовану и смотрели на него скорее волчьим, чем собачьим взглядом.
За занавесками в домах горел свет, но не было видно ни одной тени – будто все люди легли спать, не выключив ламп.
Добравшись до бара, Йован столкнулся со стоящим в дверях с Шерифом, который заметил его и вышел навстречу. Лицо старика было мрачным.
– Что я тебе говорил? – гневно спросил он. – Ночью на улицу ни ногой. А ты разгуливаешь, словно с тобой толпа охраны. Я не открою дверь, если тебе ещё раз вздумается прийти затемно.
– Извините, – промямлил Йован, хотя хотел возмутиться. Шериф не выглядел как человек, который готов терпеть пререкания, поэтому безопаснее было промолчать.
Гай всё так же сидел за столом, чуть ли не уткнувшись носом в кружку, будто с самого утра и не вставал. Рядом валялись две пустые бутылки из-под пива и джина. Старик вздохнул и поднял их с пола.
– Мало того, что не открыл сегодня бар, так ещё и уничтожаешь мои запасы в таком темпе, что Бобби придётся ездить в город каждый месяц.
Гай в ответ буркнул что-то невнятное, не поднимая глаз от кружки, в которой как будто что-то высматривал.
– И давно он так пьёт? – спросил Йован, видя, что Шериф возвращается в нормальное расположение духа.
– Да уж лет двести, наверное, – отозвался тот.
Шериф снял шляпу, на которой теперь виделась пара пятен от грязи.
– А чем вы занимаетесь, кроме бара? – спросил Йован.
Старик вздохнул и пригладил свою седую челку, растрепанную и немного запутанную после дня, проведенного под ветром.
– Много чем. Я, конечно, не полицейский, но если у кого-то сбежала коза, заблудился ребенок и что-то в подобное – с этим обращаются ко мне.
– А что насчёт разбойников? Кто защищает людей от них?
– Каждый в какой-то мере защищает и себя, и деревню. Но я с этим, скажу не хвастаясь, справляюсь лучше всех.
Йован все больше и больше убеждался в том, что здесь все либо посходили с ума, либо это действительно поселение людей, посвятивших всех себя ролевой игре. И он бы точно поверил во второе, даже несмотря на то, что старикам вроде вдовы должно доживать оставшиеся годы в местечке получше, если бы не обжитые дома. Сразу было видно, что в них рождалось и вырастало не одно поколение – тысячу раз залатанные и перелатанные стены, полы и потолки не могли появиться внезапно, когда кучке людей вздумалось поселиться в заброшенной деревне.
– Не бойся, парень, – прервал его мысли Шериф, – Гай тебя наверняка запугал рассказами о шайке Робина, пока меня не было, но опасаться нечего, если ночью ты сидишь дома.
Йован фыркнул.
– Кто вам сказал, что я боюсь?
Гай резко распрямился, стукнув по столу кружкой, которую за секунду до этого поднял на уровень глаз. Остатки пива выплеснулись на стол.
– Чем чесать языком, лучше бы пошёл запирать двери. Не ровен час, сюда пожалуют разбойники, которых, как ты сказал, нечего опасаться.
– Сам пойди и закрой, – голос Шерифа снова стал строгим. – Вроде не первый десяток лет живёшь на свете, а ума с самого детства так и не прибавилось.
Гай не отреагировал, снова ссутулившись над пустой кружкой, и старик, покачав головой, загремел у двери ключами.
Йован немного помялся у барной стойки, но ни Шериф, ни его помощник не собирались с ним беседовать, поэтому он пожелал спокойной ночи и побрёл наверх. Ступени лестницы неприятно скрипели, будто вот-вот могли провалиться. Вчера он этого не заметил, но теперь ветхость всего в этом доме бросалась в глаза.
Обои держались на честном слове: дотронувшись рукой до стены, Йован почувствовал, что они готовы отслоиться, а штукатурка под ними – рассыпаться. Длинный ковёр в коридоре напоминал тропинку: посередине истоптанный, утрамбованный до твёрдости и посеревший, а с боков более мягкий, мохнатый с ещё не слипшимися ворсинками.
Перед сном Йован сложил все вещи в рюкзак и закинул его на шкаф в надежде, что миссис Мышь туда не доберётся.
«Только попробуй что-нибудь сожрать, – подумал он, – тогда и кот не понадобится».
Ночью его опять разбудил стук коготков по изголовью кровати, но он только отмахнулся и спрятал голову под подушку, чтобы уберечь волосы от крысиного любопытства.
Сон был прерван только на рассвете, когда кто-то неистово забарабанил в дверь. Йован услышал, как Шериф и Гай с громким топотом побежали вниз по лестнице, на ходу перекрикиваясь о чём-то – спросонья он не разобрал слов.
Снизу раздался истеричный женский плач, пришедшая пыталась говорить сквозь рыдания, но понять её было сложно. Йован прислушался.
